скачать книгу бесплатно
– То есть лежащего вы опознали как человека, который вчера утренним поездом уехал первым классом в столицу.
– Да, подтверждаю.
– Это тот человек, которого некоторое время тому господин Перышкин провожал на станции?
– Именно его.
– Доктор, вы являетесь свидетелем опознания. Тогда более нам здесь делать нечего, – Миша поклонился и, взяв за руку Ивана Егоровича, пошел прочь, к выходу.
– ГОСПОДИН МИНЦ, ФОРМАЛЬНОСТИ завершены, но с вами хотел поговорить господин Путилин.
– Это честь для меня, – осклабился Иван Егорович, – тем более придется ли когда-нибудь побывать в сыскной полиции.
Пока ехали на Большую Морскую, Миша развлекал начальника станции забавными историями из расследований, Минц снисходительно улыбался, выслушивая болтовню молодого агента.
Начальник сыскной полиции не имел возможности присутствовать в рабочем кабинете, его вызвал посыльным к графу Головкину градоначальник. Дело было пустяковым, но высокое начальство считало, чтобы им занимался не пристав или околоточный, а непременно Путилин. Именно по этой причине Иван Дмитриевич прибыл в сыскное в отвратительном настроении, но когда дежурный чиновник доложил, что господин Жуков его ожидает в компании с неким Минцем, и рассказал то, что Миша попросил передать, начальник сыскного отделения заметно повеселел.
Миша расположился в любимом кресле начальника и сразу же вскочил с него, когда Иван Дмитриевич вошел в рабочий кабинет. Путилин остановился на пороге.
– Иван Егорович, прошу любить и жаловать… – нравилась Жукову театральность, иной раз Иван Дмитриевич говаривал, что его помощнику не в сыскном отделении служить, а на сцене славы выискивать, – …начальник сыскной полиции господин Путилин.
Иван Дмитриевич кивком и дружелюбной улыбкой поприветствовал начальника станции, прошел к креслу.
– Стало быть, вы Иван Егорович Минц?
– Да, это я.
– Миша, принеси чаю. Надеюсь, вы не откажетесь от чашки горячего напитка?
– Служба… – было начал Минц, но был перебит Путилиным:
– Иван Егорович, скажу, что служба подождет, поезда все равно ходят согласно расписанию, стрелки переводятся, билеты продаются, так что можно потратить некоторое время на, будем считать, приятную беседу, тем более что описанный вами преступник так быстро найден в таком огромном городе, как Санкт-Петербург.
Минц улыбался, ему доставляли удовольствие слова начальника сыскной полиции.
– Иван Дмитрич, – подал голос Жуков, – господин Минц в анатомическом опознал одного из преступников.
– Похвально, вы очень нам помогли.
– Приятно, что я внес толику в поимку злодея.
– Значит, Афанасий Львович, о котором вы рассказывали моему помощнику, – Путилин кивнул на Жукова, – и есть убитый сегодня ночью известный нам преступник Прохор Кузмин?
– Наверное, – произнес Иван Егорович шутливым тоном, – я не был близко с ним знаком.
– Миша, где чай?.. Человеческая судьба переменчива, я все более убеждаюсь, сколько не вьется веревочка злодеяний, все равно в одно прекрасное мгновение обрывается по вине то ли самого преступника, а иной раз этому преступнику помогают так называемые приятели. Вот убийца Федьки Веселого, так прозывали господина Перышкина в преступных кругах, поплатился жизнью, видимо, ворам сподручнее делить добычу на меньше частей.
– Вам виднее, Иван Дмитриевич, ведь вы ловите их.
– Да, приходится иметь дело со многими людьми.
Вошел Миша с подносом, на котором стояли три чашки, чайник, колотый сахар и сушки в вазе.
– Вам покрепче? – спросил Жуков у Минца.
– Если можно.
– Я одного не понимаю, – Иван Дмитриевич отпил глоток ароматного чаю, – почему Кузмина потянуло на кровь?
– Скорее всего, на этот вопрос ответа не будет, – Иван Егорович в одной руке держал чашку, в другой блюдце.
– Отчего?
– Как отчего? – искренне удивился начальник станции. – Преступник мертв, и мысли его теперь недоступны.
– Теперь мой черед задать тот же вопрос: отчего? – возразил Путилин. – Иной раз мы можем найти ответ у самого убитого.
– Странно слышать такое из уст начальника сыскной полиции.
– Ничего странного не вижу. Хотите, мы узнаем у убитого ответы на некоторые вопросы?
– Каким образом? Не гаданием же?
– Отнюдь, вот давайте начнем с малого.
– Хотелось бы послушать.
– Скажите, Иван Егорович, вы в присутствии доктора и господина Жукова опознали в убитом Прохоре Кузмине человека, которого господин Перышкин называл Афанасием Львовичем.
– Совершенно верно.
– Вы не откажетесь от своих слов?
– Конечно, нет.
– Но вот странность, Петр Трофимович Иванов, проживающий в Ланской, в предъявленном ему трупе не признал пассажира, который ехал с ним первым классом и, более того, напротив него.
– Почему? Может быть, Петр Трофимович плохо рассмотрел пассажира, сидевшего напротив?
– Не возражаю, тем более он созерцал целых двадцать минут, а вы сколько?
– Иван Дмитриевич, я не могу отвечать за господина Иванова, бог тому свидетель, но я видел Афан… этого, ну, Кузмина не один раз.
– Понимаю, но вот вторая странность: Прохор, то бишь Кузмин, не просыхал три дня и три дня не казал носа из заведения на Сенной, где спускал деньги после удачно прокрученного дела.
– Господин Путилин, – голос Минца дрогнул, – вы хотите сказать, что я мог ошибиться?
– Нет, Иван Егорович, я хочу сказать, что ошиблись вы намеренно.
Начальник станции вскочил, руки дрожали так, что он пролил чай не только на сюртук, но и на брюки.
– Это переходит всякие границы, – чашка с грохотом опустилась на стол. – Я вам помогаю, и я же становлюсь в чем-то виновным…
– Нет-нет, Иван Егорович, успокойтесь, просто я хочу для себя прояснить, почему два описания двух разных свидетелей так разнятся? Не скажете, почему?
– Этого я знать не могу.
– И самое странное, мы приходим арестовывать преступника, а нам достается холодный труп. Неужели злодеям мало доли в деле и они решили ее увеличить, ведь половина лучше трети?
– Конечно.
– Но есть еще одна странность, Петр Трофимович описал внешность человека, ну прямо копию, некоего Сеньки Хохла: прямой шрам под нижней губой, отсутствие передних зубов, серые глаза, нос с горбинкой, тонкие брови, словно прочерченные над глазами одной линией. Абсолютно точный портрет, – Иван Дмитриевич бил наугад, хотя описание и подходило под Семена Днепровского, прозванного Сенькой Хохлом, – и нам не составило труда привезти его сюда. Очень охоч Сенька до женской ласки, и после удачного дела где его можно найти, Миша?
– В публичном доме на Моховой.
– Губит Сеньку привычка, – Иван Дмитриевич показал глазами, мол, быстро на Моховую.
– Я не пойму… – начал Минц.
– Давайте договоримся, Иван Егорович, что о вашем участии в деле я знаю…
Начальник станции вскочил, размахивая руками.
– Я не позволю возводить на меня напраслину!
– Иван Егорович, вы сядьте, в ногах правды нет, и вы думаете, Сенька вас пожалеет? Он именно вас выставляет главным злодеем и именно на вас возлагает ответственность за пролитую кровь.
– Но ведь меня… – Минц прикусил язык, безвольно присел на краешек стула, плечи опали, и перед Путилиным теперь сидел маленький несчастный человек.
– Я знаю, что вас там не было. Но чтобы выгородить себя, Сенька во всем обвинит вас.
– Но ведь я был на станции, когда совершалось смертоубийство.
Иван Дмитриевич откинулся на спинку кресла.
– Зачем надо было проливать столько крови?
– Я не знал… Я все рассчитал до минуты, они должны были войти в дом и сразу до Федьки, связать, забрать деньги, золото, и пока Веселый освободился бы, эта троица уехала бы в столицу, а там их не найти. Притом Федька никогда бы не пошел в полицию, вы же знаете, что он скупал краденое. Но все пошло не так, как запланировано, это Сенька мне назвал приметы человека, на которого я должен был указать.
– Как же Петр Трофимович?
– Сенька упустил, а я не догадался.
– Почему Сенька хотел сделать Прохора козлом отпущения?
– Не знаю, спросите у него.
– Ради чего все затеяно?
– Деньги.
– Десять убитых.
– Это все Сенька.
– Но вы же его надоумили совершить налет?
– Но убивал-то он?
– Теперь Сеньке до конца дней не выйти с каторги, там и подохнет, как собака.
– А я?
– Это решит судья, согласно закону…
Глава первая
Иван Дмитриевич Путилин
ИВАН ДМИТРИЕВИЧ ПУТИЛИН, сын небогатого коллежского регистратора, волею судеб, а больше благодаря природной сметливости и железной хватке, недавно назначен был статским советником. Ныне он восседал за большим столом мореного дуба в кожаном кресле, отороченном полосками бархата, и писал срочную депешу всем полицейским частям и участкам Санкт-Петербурга о задержании некоего господина. На миг он задумался, скользнул взглядом по стене соседнего дома, которая смутно проступала за окном сквозь неплотно прикрытые шторы, и вписал в казенную бумагу фамилию злоумышленника. «Ежели будет тот обнаружен, то непременно схватить», – закончил он письмо.
По другую сторону стола на стуле с обивкой коричневого шелка и высокой резной спинкой застыл помощник начальника сыскной полиции Михаил Силантиевич Жуков, или просто Миша, молодой человек двадцати трех лет. Невзирая на молодость, были у него врожденное чутье, медвежья хватка и сообразительность, что должны быть присущи чиновникам, поставленным на страже закона, чтобы за каждое свершенное злодеяние преступник, кем бы он ни был, понес заслуженную кару.
Иван Дмитриевич протянул депешу. Миша уже был на ногах.
– Какие будут поручения?
– Сначала отправь, – указал рукой на дверь Путилин, иди, мол, и придвинул к себе новый лист с гербом в верхней части.
Когда Миша закрыл за собою дверь, Путилин сделал попытку скрыть раздражение и поднялся с кресла, с шумом оттолкнув его, так что оно чуть не упало на пол. Начальник сыска подошел к окну, сквозь щель между шторами залюбовался жизнью столицы. Вот там идет лоточник, выкрикивая хвалу своему незаменимому товару. Иван Дмитриевич был в этом уверен, хотя не слышал голос лоточника, да голова полицмейстера была занята иным… Вот, цокая железными подковами, проскакала лошадь, понукаемая извозчиком, спешащим доставить нетерпеливого седока… Вот идут по спешным или неспешным делам люди… Однако Ивану Дмитриевичу не было никакого дела до суетливого бытия городской жизни, он думал совсем о другом. Дело, что давно тревожило его, занимало все его время, вопреки сложившемуся правилу не оставлять без присмотра ни единого злодейского происшествия в столице…
В дверь раздался дробный стук. Путилин не отвечал, но спустя полминуты раздался повторный, но уже более настойчивый стук.
– Войдите, – повышая голос, чтобы услышали за дверью, наконец произнес он.
В кабинет, щелкая каблуками по дубовому паркету, вошел дежурный чиновник с военной выправкой – штабс-капитан Орлов, бывший командир роты в пехотном полку.
– Господин Путилин, – начал штабс-капитан с официального приветствия, – в дежурной комнате молодой человек хочет заявить о свершенном преступлении, но готов говорить только с вами.
– Что за человек?
– Мне кажется, он не в себе. На улице двадцатиградусный мороз, а он в легком пальто.
– Половина столицы одета не по погоде.
Дежурный чиновник на миг смутился.
– Что с ним еще не так?
