Хроники Арреды. Нити Данталли

Мальстену не нравилось лгать, но он не представлял себе, как расскажет Аэлин Дэвери о том, как на самом деле прошла та встреча.

– Мой отец? Вступить в труппу циркачей? – изумленно переспросила Аэлин. – Простите, но в это мне верится с трудом.

– Это всего лишь мои догадки, я вполне мог ошибаться, – поспешил добавить Мальстен. – К слову, артисты труппы предпочитают, когда их называют цирковыми, а не циркачами.

Замечание об артистах Аэлин пропустила мимо ушей. Она погрузилась в окутавшую ее досаду. Бессилие навалилось ей на плечи всей своей тяжестью, а мысль о потраченном зря времени тоской грызла в душу. Впервые за столько лет она понимала, что вот-вот расплачется от осознания собственной беспомощности.

– Леди Аэлин? – окликнул ее Мальстен.

– Простите, – вспомнив, что нужно дышать, прошептала она. – Просто… столько времени я ждала встречи с вами и почему-то верила, что вы сможете привести меня к отцу. А ведь это была глупая, ничем не подкрепленная уверенность. Вы не обязаны знать, где сейчас мой отец. Вы вообще ничего мне не должны, просто я почему-то подумала… – Она покачала головой и прикрыла рот рукой, плечи ее содрогнулись. – Простите меня.

Оба сердца Мальстена болезненно сжались.

Он не обязан был знать, где находится Грэг Дэвери. Но ведь он это знал. Он долгое время думал, что Грэгу удастся сбежать из Малагории, но, выходит, у него не получилось. Если он жив, то все еще находится в плену в Грате.

Мальстен вновь посмотрел на Аэлин. Назвать эту женщину беззащитной дамой, попавшей в беду, было сложно: она излучала внутреннюю силу и стойкость. Однако Мальстену непреодолимо захотелось помочь ей, смягчить боль ее потери и защитить ее. Возможно, в нем лишь говорила совесть, корящая его за сражения при дэ’Вере под знаменами Анкорды? Может, так богиня справедливости Ниласа давала ему шанс искупить вину перед всеми, кого он подвел? Или это проказник Крипп заманивал его в ловушку?

Богам нет до меня никакого дела. А помощь этой женщине не вернет ей все, что она утратила. Я лишь ввяжусь в новую опасную авантюру. Неужели мне их не хватило? – сокрушенно думал он. Затем смотрел на отрешенно молчащую Аэлин Дэвери и понимал, что уже принял решение.

– Леди Аэлин! – позвал он. Она удивленно подняла на него взгляд и встрепенулась от энергичности его голоса. – Мне мало известно о жизни вашего отца, но, я все-таки сумею вам кое-чем помочь. Для начала потребуется вещь Грэга. Она у нас есть: его дневник. А дальше… придется вам немного поступиться своими принципами и не набрасываться с парангом на иное существо.

Охотница ошеломленно уставилась на него, и Мальстен приподнял руки, понимая, как прозвучали его слова.

– Я имею в виду, что нам следует обратиться к тринтелл.

Черты лица Аэлин едва заметно расслабились, и от этого Мальстен ощутил неприятный укол. Разум напоминал: она благосклонна к тебе, пока думает, что ты человек, но отбрасывать эту мысль было проще, пока сама Аэлин не начинала выражать ее в своих действиях.

Тем временем охотница задумчиво поджала губы. Идея обратиться к лесной ведьме или колдуну явно не вызывала у нее восторга. Тринтелл были существами с весьма странными кровными отношениями. Как и в случае со спарэгами, их называли ведьмами или колдунами, с той лишь разницей, что «лесными», а не «болотными», хотя на деле ни те, ни другие не имели отношения к магии.

Тринтелл всегда рождались тройнями, и у каждого младенца присутствовал единственный, строго определенный изъян: слепота, глухота или немота. Чтобы продолжить род, тринтелл должны были обрести целостность, а для этого один из тройни должен был убить обоих своих братьев или сестер. Забирая их жизненную силу, победивший тринтелл приобретал недостающие качества, а также получал дар провидения, схожий с даром аггрефьеров. Однако если последние чувствуют лишь смерть, то тринтелл способны увидеть намного больше.

Лишенные суеверных страхов смельчаки не раз прибегали к услугам этих существ.

– Где это видано, чтобы лесная ведьма помогала охотнику? – нахмурилась Аэлин.

– Охотнику, может, и не поможет. Но я не охотник. Возможно, меня она послушает.

– Не понимаю, что вам за выгода? – недоверчиво спросила Аэлин.

– Виноват. Вероятно, мои взгляды устарели. Я полагал, что, чтобы помочь даме, не нужно искать личную выгоду.

Он улыбнулся. Едва заметно, лишь уголком рта, но этого хватило, чтобы глаза Аэлин засияли теплотой и надеждой.

– Спасибо вам, Мальстен… – сказала она, и голос ее предательски дрогнул.

– Я еще ничего не сделал.

Проклятье, я ведь пожалею об этом, – подумал он, но улыбка, наперекор мыслям, стала чуть шире. На левой щеке показалась одинокая ямочка.

Аэлин внимательно посмотрела на него и впервые нашла его обаятельным. Похоже, в его отстраненности и мрачности было много напускного. По крайней мере, больше, чем ей казалось.

– Вы предложили помощь, это уже немало.

Он не знал, что на это отвечать. Взгляд его неловко обвел место стоянки, не нашел, за что зацепиться, и вернулся к костру.

Мальстен поднялся. Его тело переживало последствия бессонной ночи, но воспоминания о Грэге Дэвери всколыхнули на обоих сердцах тяжелый мутный ил, который не позволит уснуть, пока не осядет.

– Предлагаю располагаться на ночлег, леди Аэлин. Я покараулю первым, если не возражаете. Обещаю быть внимательным.

– Что ж, если вы настаиваете, – улыбнулась она и достала из сумки покрывало, на котором спала во время ночевок в лесу. Мальстен собрался отойти, чтобы дать ей приготовиться, но она хохотнула. – Вам нет нужды отходить, в лесу ведь сменной одежды не предполагается.

Он смущенно улыбнулся, и она засмеялась.

– Доброй ночи, леди Аэлин, – сказал он.

– Мальстен! – Смех оборвался, и она окликнула отчего-то помрачневшего попутчика. – Правда, спасибо вам.

Он кивнул.

Видят боги, я пожалею об этом, – мысленно повторил он, но так и не сумел прогнать с лица улыбку.

Глава 13

Прит, Гинтара.

Пятнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Поутру, когда первые прожилки солнечного света пронзили темные облака, три человека в ярко-красных кожаных доспехах верхом на серых, похожих, как близнецы, кобылах, остановились у кузни в Прите. Один из всадников спешился, небрежно похлопав лошадь по боку.

– Ждите меня здесь, – скомандовал он спутникам, остававшимся в седлах. – Я поговорю с кузнецом. Будьте наготове.

Всадники одновременно кивнули. Серая кобыла, оставшаяся на время без седока, недовольно фыркнула.

Спешившийся мужчина скинул широкий капюшон плаща, расправил его по твердым красным плечевым накладкам и направился к дому кузнеца. У двери он наскоро потер ноющую после долгой скачки поясницу, пригладил начавшие седеть волнистые волосы цвета вороного крыла и настойчиво постучал в дверь.

Открыли быстро: кузнец не спал. При виде незваного гостя на заросшем густой бородой лице отразилось неприкрытое недовольство.

– Чем обязан? – пробасил он.

Гость медленно, нарочито учтиво кивнул вместо приветствия. Его глаза – один карий, другой голубой – внимательно изучили кузнеца. Вопрос он проигнорировал и вместо ответа задал свой:

– Грегор Шосс?

– Спрошу еще раз: чем обязан?

С каждым ударом сердца раздражение кузнеца крепло. Мужчина в красном видел это. Видел он и то, что за этим раздражением кроется страх, который будет испытывать любой здравомыслящий человек, когда в его дверь стучатся такие гости.

– Прошу простить за столь ранний визит, господин Шосс. Но обстоятельства вынудили меня и моих братьев приехать в Прит незамедлительно, и дело наше не терпит отлагательств. Вы позволите войти?

Грегор качнул головой. И не думая пускать незнакомца на порог, он демонстративно расправил плечи, заняв своей грузной фигурой почти весь дверной проем.

– Безотлагательное дело можно решить и здесь.

– Как вам будет угодно, – согласился человек в красном. Голос его оставался спокойным и ровным, однако взгляд выражал угрозу. Было ясно: если кузнец станет слишком долго испытывать его терпение, он применит силу. – Мы действительно можем поговорить здесь.

– Может, представитесь для начала? – напряженно предложил кузнец. – И объясните, какого беса Красному Культу понадобилось от меня, да еще и в такую рань?

Человек в красных доспехах улыбнулся лишь уголком рта.

– Вы правы, господин Шосс, – миролюбиво сказал он. – Воистину, представиться стоило. Мое имя Бенедикт Колер. И, как вы уже, думаю, догадались, сюда меня привел след одного демона.

Глаза жреца Культа нехорошо сверкнули. Грегору стоило огромных усилий не попятиться от человека, вот уже шесть лет обладавшего славой самого жестокого палача Арреды.

– В моем доме. Никаких демонов. Нет, – отчеканил Грегор. Про себя он молился богам, чтобы те не дали его голосу задрожать.

– У нас есть сведения, что прошлой ночью он здесь был. Повитуха из деревни Гофтен по соседству с Притом сообщила, что в процесс рождения вашей дочери, вероятнее всего, вмешался данталли. – В ответ Грегор собрался довольно грубо указать незваному гостю, куда тому следует отправляться со своими подозрениями, но Колер предостерег его жестом: – И, как вы понимаете, услышав его имя, я не мог не приехать. Явился бы из любого уголка Арреды, но, волею богов, оказался неподалеку. Видите ли, Зелинда Мейер назвала данталли, посетившего ваш дом, Мальстеном Ормонтом. А это невозможно, ведь демона по имени Мальстен Ормонт я казнил лично шесть лет тому назад. Мне необходимо выяснить все о демоне, который приходил в ваш дом и представлялся именем анкордского кукловода.

Грегору удалось сохранить внешнюю невозмутимость, хотя внутри все переворачивалось от волнения. Он знал, что палач ему лжет. какой-то причине Бенедикту Колеру не удалось отправить настоящего анкордского кукловода на костер. И теперь он пытается не дать правде, способной всколыхнуть международный скандал, всплыть.

– Тогда здесь, должно быть, какая-то ошибка, – сказал Грегор, покачав головой. – Мальстен Ормонт действительно приходил сюда прошлой ночью, чтобы помочь моей супруге. Он водил дружбу с местной повитухой и воспользовался знаниями, полученными от нее, не более того. Я готов поручиться, что этот Ормонт был человеком. – Последние слова Грегор выпалил с особым жаром.

Колер изучающе склонил голову.

– Готовы поручиться, господин Шосс? – вкрадчиво переспросил он. – Вы видели его кровь?

– Не понял, – нахмурился Грегор.

Колер пожал плечами, вид у него был почти скучающий.

– Кровь, господин Шосс. У данталли она синяя. Пустить подозреваемому кровь – самый верный способ определить его демоническую природу. Так как? Вы это сделали?

– Нет, – холодно ответил кузнец.

– Но ручаетесь, – скептически протянул Колер.

Грегор шумно втянул воздух и поджал губы, судорожно подбирая ответ.

– Данталли не видят красное, так? – скороговоркой спросил он. – Моя жена… ее сорочка была вся в крови. И Ормонт прекрасно ее видел. Он не мог быть данталли, раз…

Бенедикт вновь приподнял руку, призывая кузнеца замолчать.

– Хорошо, господин Шосс, я вас понял. И все же я намерен найти этого человека, – он с большой долей скепсиса произнес это слово, – и обстоятельно поговорить с ним. Надеюсь, я смогу это сделать с вашей помощью? Поверьте, для того есть немало поводов.

– Только его имя и домыслы какой-то старухи? – возмутился Грегор.

Колер не выказал гнева, но Грегор пожалел о своем словесном выпаде. Вокруг жреца Колера воздух будто отяжелел и загустел. Так он густеет рядом с людьми, которые решают чужие судьбы. А Бенедикт Колер решил немало судеб, и вердикты его были далеки от милосердия.

– Мы с братьями успели побывать в его спешно брошенном доме. Двор усеян телами, господин Шосс. Минувшей ночью Мальстен Ормонт, кем бы он ни был, лишил жизни шестерых человек. Было бы весьма кстати, если б вы все же вспомнили, что он говорил вам аккурат перед своим спешным отъездом. Потому что, как я полагаю, вы видели его последним.

Грегор плотно стиснул челюсти.

– Господин Колер… – процедил он, старательно скрывая нарастающее опасение за напускным раздражением.

– Жрец Колер, если позволите, – прервал палач, и уголки его губ тронула едва заметная улыбка. Руки кузнеца непроизвольно дернулись, желая сжаться в кулаки, но он удержался от этого.

– Так вот, жрец Колер. Мальстен Ормонт ничего мне не сообщал. Мне нечем помочь вам, сожалею. Он вообще слыл неразговорчивым человеком и о своих планах на всю округу не трубил. До вашего прихода я понятия не имел, кто он на самом деле такой, а после ваших слов прихожу к выводу, что не знаю до сих пор…

Позади кузнеца пробежал Ильдвин, бросив беглый взгляд на незваного гостя. Колер сосредоточил на нем все свое внимание, демонстративно забыв о собеседнике.

– Постой-ка, мальчик! – с нарочито миролюбивой полуулыбкой окликнул он. Ильдвин замер, как вкопанный, став за спиной Грегора, и во все глаза уставился на гостя.

– Ильдвин, беги по своим делам! – строго прикрикнул Грегор. Ильдвин не сдвинулся с места, не в силах оторвать взгляда от странного человека с глазами разного цвета.

– Это ваш сын? – последовал ожидаемый вопрос.

– При всем уважении, жрец Колер, это к делу не относится. Или вы ему тоже собрались кровь пустить для верности?

Ильдвин вздрогнул, и Бенедикт ободряюще улыбнулся ему, намереваясь успокоить. При этом о смотрел на мальчика очень внимательно, будто тот был важен для него не только как свидетель, но сам по себе. Это заставило Грегора напрячься каждым мускулом и приготовиться ударить жреца. Для кого это стало бы смертным приговором, можно было только гадать.

– Не стоит зря пугать ребенка, – нравоучительно обратился Колер к кузнецу, тут же переключившись на Ильдвина: – Не бойся, сынок. Я лишь хочу поговорить. Ты ведь не против, да?

– Ну… я… – неуверенно пролепетал мальчик, поднимая глаза на своего покровителя. Кузнец внушительно взглянул на Колера.

– По-вашему, ребенок расскажет вам больше, чем я уже рассказал?

– По-моему, – прищурился Бенедикт, – я пытаюсь разобраться с обстоятельствами запутанного дела и опросить свидетеля, а вы, господин Шосс, всячески стараетесь этому помешать. В ваших интересах, чтобы я прекратил так думать.

Грегор прерывисто вздохнул.

– Это угроза?

– Прямая, – ровным голосом отозвался Колер. – Сами знаете, что бывает за пособничество данталли. А теперь, если позволите, я поговорю с этим юношей. Тебя ведь зовут Ильдвин, верно?

Мальчик опасливо закусил губу, глаза сделались большими и испуганными. Ему было страшно схлопотать наказание: пусть он и не знал, какое и за что, но чувствовал, как оно нависает над ним.

– Д-да, господин…

– Хорошо, Ильдвин. Меня зовут Бенедикт. Я просто задам тебе пару вопросов о вашем вчерашнем госте, и ты снова побежишь по своим делам. Идет?

Ильдвин осторожно кивнул.

– Скажи, ты присутствовал в доме, когда человек по имени Мальстен Ормонт помогал госпоже Шосс? Видел, что именно он делал? – Ильдвин понадеялся, что Грегор подскажет ему, как отвечать этому пугающему человеку, но Бенедикт качнул головой. – Будь смелее, юноша, не ищи ответа у других. Я спрашиваю тебя.

Ильдвин неуютно поежился, глаза его испуганно забегали из стороны в сторону.

– Н-нет, я ничего не видел, господин. Мы все из комнаты вышли, мастер Ормонт так попросил.

– Хорошо, – улыбнулся Колер. – А больше мастер Ормонт ни о чем не просил? Может, ему было что-нибудь нужно? Какие-нибудь травы или предметы?

– Ну… только… – замялся Ильдвин, увидев, что Грегор напряженно задержал дыхание. Бенедикт мягким, но в то же время строгим голосом надавил:

– «Только» что? Отвечай, Ильдвин, будь так добр.

– Ничего, клянусь! – покачал головой мальчик. – Кроме одеяла ему ничего не было нужно!

– Одеяла? – Бенедикт приподнял бровь. – Он сказал, зачем оно ему?

Ильдвин вновь отвел глаза.

– Я не знаю.

– Хорошо. Скажи, когда пришла повитуха из соседней деревни, ты видел госпожу Беату?

– Да. Одним глазком…

– Это она была укрыта одеялом, или мастер Ормонт зачем-то накрылся им сам?

– Нет, не сам. Он положил его на ноги хозяйке. И на живот, – энергично ответил Ильдвин и осекся на полуслове, когда кузнец вздрогнул. – Но ничего плохого он не делал, клянусь богами, господин!

– Хорошо. – Колер произнес это, внушительно посмотрев в глаза Грегору, чье лицо сделалось белым, как известка. – Это все, что я хотел узнать. Благодарю за ваше время. Особенно за твое, Ильдвин.

Отвернувшись, Колер неспешно направился обратно к своим спутникам. Грегор громко захлопнул дверь.

***

Бенедикт вновь повернулся к дому, достал из-за пояса небольшую флягу и быстро разлил содержащуюся внутри масляную жидкость вдоль порога и стены.

***

Грегор Шосс прошел через сени, потянув Ильдвина за руку.

– Мастер, я что-то сделал не так? Я ведь сказал, что ничего плохого не случилось, как вы и велели…

Грегор тяжело вздохнул, взглянув на дверь.

– Ты ни в чем не виноват, Ильдвин, – сказал он. – Но теперь нам нужно скорее уходить. Возьми Элли на руки, она у тебя не плачет, и выходи на задний двор. Никаких вещей не бери, веди себя тихо, понял? Я пойду за Беатой.

Мальчик испуганно посмотрел на Грегора, несколько раз моргнув.

– Но почему, мастер?

– Думаю, что сейчас эти люди подожгут наш дом.

***

Бенедикт неспешно приблизился к двум другим всадникам и с прискорбием прикрыл глаза.

– Иммар, – обратился он к одному из них, – стреляй. Все эти люди – пособники данталли. Демон завладел их душами, им уже не помочь.

Второй всадник, услышав приказ, спешился и принялся рыться в дорожной сумке. Тот, кого назвали Иммаром, подготовил лук и стал ждать.

Бенедикт покачал головой и тяжело вздохнул.

– Целая семья. Подумать только! Этот демон никого не щадит.

– Не думаешь, что они могут успеть уйти? – нахмурился Иммар. – Может, лучше поймать их и допросить, как подобает?

– Назови меня сентиментальным, брат, но все-таки в этой семье ребенок, которого, возможно, воля демона не коснулась. Кузнец и его супруга порабощены, это ясно, а мальчик… он просто напуган и говорит то, что ему велели. Если на то воля богов, ему удастся спастись. Если же нет… в любом случае, сегодня в Прите будет полыхать.

Кивнув, Иммар поджег подготовленную стрелу и пустил ее в порог. За ней отправил вторую и третью. Бенедикт с искренней скорбью смотрел, как занимается пламя.

– Да будут боги милостивы к вашим душам, – прикрыв глаза, прошептал он, вновь забираясь в седло.

Глава 14

Вальсбургский лес, Гинтара.

Пятнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Аэлин проснулась от осторожного, но настойчивого прикосновения к своему плечу. Она тут же распахнула глаза, ее рука потянулась к парангу. В следующий миг Аэлин узнала Мальстена Ормонта, громко выдохнула и расслабилась.

– Прошу простить, что потревожил. Не знал, как следует вас будить, – сказал Мальстен, отходя от нее на несколько шагов.

Аэлин виновато усмехнулась в ответ и потерла глаза.

– Это я должна извиняться, я ведь на вас чуть не напала, – хрипло спросонья отозвалась она. – Моя смена?

– Боюсь, уже утро, – качнул головой Мальстен.

Вопреки его ожиданиям, Аэлин посуровела и недоверчиво огляделась вокруг. Убедившись, что в лесу действительно светает, она обожгла Мальстена взглядом.

– Вы не стали меня будить? – Увидев его искреннее недоумение, Аэлин, с трудом поборов зевок, пояснила: – Мальстен, ваша забота очень мила, но, к сожалению, неуместна. Как я могу быть уверена в вашей внимательности в пути, если вы не спали всю ночь и будете теперь клевать носом? – Она вздохнула. – Нам с вами стоит установить правило: раз уж мы идем вместе, то отдыхать должны оба. По очереди. И, если вам захочется сделать мне послабление, потому что я женщина, забудьте об этом. Здесь, в лесу, я в первую очередь охотница на иных. Не говоря уже о том, что я опытная путешественница.

Мальстен нервно усмехнулся: не это он надеялся услышать поутру. Впрочем, он и сам не знал, на что надеялся, когда решил не будить свою спутницу для караула.

Пока он размышлял над услышанным, Аэлин поднялась, стряхнув с одежды налипшие листья, и потянулась. Мальстен проводил взглядом каждое ее движение и лишний раз отметил, каким крепким было ее тело, закаленное в долгих странствиях и столкновениях с наемниками или иными существами. Одни дамы знатных кровей ее возраста падают в обморок от собственной хрупкости, другие ужимают себя в корсеты, чтобы быть похожими на первых, третьи берегут белые ручки за стенами надуманных хворей, четвертые воздвигают перед собой крепость важности и норова, за которой ничего нельзя разглядеть. Мальстену попадались и другие знатные дамы, однако такие – чаще всего. Аэлин не была похожа ни на кого из них.

– О том, что вы охотница, я не забываю ни на минуту, поверьте, – сказал Мальстен и тут же попытался придать голосу меньше сожаления. – Но о том, что вы женщина, я не смогу забыть тоже. Не так воспитан.

Аэлин повернулась к нему и внимательно заглянула ему в глаза. Она сама не знала, что хочет в них прочесть.

– Впечатляет, – улыбнулась она. – Но я вовсе не просила забывать о том, что я женщина. Я просила забыть о том, чтобы давать мне из-за этого послабления. Видимо, я не так выразилась.

Мальстен примирительно кивнул.

– Вероятно, это я неверно вас понял. Так или иначе, леди Алин, я не по этой причине не стал вас будить. – Он встретился с ней взглядом, кивнул и продолжил: – Всему виной бессонница. Боюсь, я не уснул бы, даже если б вы заступили в караул. Как итог: я не проспал бы и минуты, а вам досталось бы лишь полночи сна, и тогда днем внимание было бы рассеянным у обоих. Учитывая это, я дал вам выспаться, чтобы днем вы сумели быть внимательной за нас двоих. Так что, если вам так угодно, то да, сейчас ваша смена.

Несколько мгновений Аэлин, прищурившись, глядела на Мальстена. Она пыталась придать лицу строгое выражение, однако ей это не удавалось: на губы просилась улыбка, подпитанная давно забытым, почти детским задором. Сдержанные манеры Мальстена Ормонта не смущали ее. Она не отмечала в нем ту угрюмость, которую видели жители Прита. В ней его манера общения отчего-то будила игривое настроение – на редкость не напускное.

– Что ж, это меняет дело, – повела плечами Аэлин, поднимая с земли свои вещи.

Мальстен последовал ее примеру.

– Кстати, леди Аэлин, сегодня ночью вам предстоит караулить первой, – бросил он напоследок и, как ни старался, так и не сумел придать выражению лица должную серьезность.

Глава 15

Вальсбургский лес, окрестности деревни Гофтен, Гинтара

Пятнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

– Вижу эревальну! – крикнул капитан Николас Фалетт, заметив летящее к нему существо размером с крупного ворона с широкими перепончатыми черными крыльями.

Он заученным движением выставил руку вперед, немного согнул ее и подождал, пока существо приземлится ему на предплечье. Оно выглядело сонным, долго моргало и протяжно зевало, щедро обдавая Николаса неприятным запахом изо рта, однако тот даже не покривился.

– Ну, здравствуй, дорогая. Устала? Ничего, скоро поспишь вдоволь, это я тебе обещаю, – улыбнулся капитан Фалетт, ласково потрепав эревальну за оттопыренным острым ухом. Существо издало приятный мурлычущий звук и ненадолго прикрыло глаза. Разумеется, оно не поняло ни слова из того, что сказал Николас.

Эревальны были широко распространены на Арреде. Рождаясь в гнезде большим выводком, они на всю жизнь закрепляли связь со своими сородичами. Это качество сделало эревальн незаменимым инструментом связи между регионами и королевствами.

Внешностью и повадками эти крылатые создания больше всего напоминали летучих мышей, с той лишь разницей, что были раза в три крупнее и любили жить в тепле жилых домов, а не в лесах и пещерах. Для людей эревальны были совершенно безобидны, питались они мелкими грызунами.

Примечательным в них было то, что они обладали феноменальной памятью на человеческую речь и могли воспроизвести звуки в нужном порядке, чтобы передать сообщение. Эревальны за счет связи с гнездом умели улавливать и те сообщения, что слышат их сородичи, находящиеся вдали, что существенно ускоряло и упрощало обмен информацией между регионами. Им не доверяли лишь сведения особой секретности, которые стоило передавать через гонцов.

– Все сюда! Ракуша прилетела! Для нас есть сообщение! – подтолкнул Фалетт своих людей.

Услышав слово «сообщение», которым ее дрессировали, эревальна встрепенулась, но Николас успокоил ее, чтобы она не спешила передавать информацию раньше времени. Существо рассеянно взмахнуло крыльями и затихло.