Даль

Сиам сбежал в кухню.

Гай.

Тело извивалось на холодном полу. Как удав. На столе почти пустая бутылка.

– Что там? – крикнул сверху Джин.

– Гай напился.

Джин буркнул что-то нечленораздельное.

– Спустись сюда.

– Зачем?

– Нужна помощь. Просто так бы не просил.

Ленивые шаги по лестнице.

– Тянет же тебя к этой дряни.

Сиам развернул тело на спину. Лицо корчилось и ежесекундно меняло выражение.

– Дай воду.

Джин замер в проходе.

– Воду!

Он нехотя подал бутылку с водой. Сиам запрокинул ее. Вода полилась в иссохший рот. Тело извивалось и плевалось, но жидкость попадала внутрь. Вокруг разлилась лужица. Тело задыхалось под напором. Кашляло. Пауза, чтобы отдышалось. И по новой.

Кажется, немного пришел в себя.

– Надо отнести в кровать.

Джин взял злосчастную бутылку и демонстративно вылил в раковину.

– Спирт мог пригодиться.

– Чтоб не повторилось.

Они взяли тело под руки и потащили по скрипящим ступеням. Скинули в постель. Джин сразу же ушел досыпать.

– Погибнешь ты так.

Его было жалко. Вряд ли он хотел именно так проживать свою жизнь. Вряд ли хотел оказаться здесь. Вряд ли хотел быть насильником. А получил только боль. Много боли. Бессмысленной и тупой. Наверно, так человек и губит себя – когда жизнь причиняет больше боли, нежели смерть.

После второго срыва Сиам начал иногда заговаривать с Гаем. Понемногу. Тот почти не говорил о себе. Хотя и говорить было нечего, кроме бытовых вещей. Гай не помнил прошлого, спирт выбил все напрочь. Голос его сильно охрип. Эта дрянь еще и горло прожгла. Видно было, что он сломлен. Из глаз пропала искра. Их заполнила какая-то агоническая вялость. Лицо посерело, осунулось. Он все также сидел на стуле большую часть дня. Ему будто бы неловко стало жить среди людей.

Солнце тоже потеплела к Гаю. Немного, но это ощущалось. Огромной цены стоило человеку вернуть расположение остальных. Хотя бы призрачное.

Как-то раз Гай даже неуклюже напросился помочь Сиаму нарубить дров. Но тот остановил его прыть. Гай был слаб, чтобы долго бродить вне дома и заниматься трудом. Сиам проводил его до кресла и ушел один.

Солнце и Юнона копошились в кухне. С лестницы спустились Джин и Флейта и без слов прошли в гостиную.

– Это мое кресло, – рявкнул Джин.

Гай растерялся.

– Почему?

– Проваливай уже.

Жертва рыскала по сторонам в поисках помощи. Но ястребиные глаза пронзали сидящего насквозь.

– Проваливай!

– Проваливай, насильник! – вставила Флейта.

Выглянули девушки.

– Пусть сидит, есть же стулья.

– Заткнись, а. К тебе обращаюсь, что ли?

– Зачем так грубо?

– Надоели вы мне.

Он схватил руками Гая за плечи и скинул с кресла. Уселся сам. Гай затих на запыленном ковре.

– Не нужен нам тут насильник, – снова уколола Флейта.

– Какие же вы мрази, – бросила Юнона.

– Да пошла ты.

Гай на четвереньках отполз к дальней стене и присел.

Вскоре возвратился Сиам. Не окидывая взглядом гостиную, сбросил дрова. Картина была прежней.

– Ты чего там сидишь? – заметил он Гая.

Тот даже не поднял головы.

– Что случилось?

Джин не удостоил ответом. Молчала и девушка.

Сиам подошел к Гаю и поднял за локти.

– Идем.

Прошли в кухню. Гай сел на стул. Сиам расковырял жестянку и подал ему. Потом себе.

Вот и мерзкие же эти двое. Долбаные падальщики.

Он со злостью швырнул жестянку в сторону.

– Наверно, нужно зажечь огонь?

Повернулся к Гаю. Тот только смотрел на него.

– Пожалуй, ты прав.

Сиам вернулся в гостиную. Тихо оборвал кору. Сложил на почерневшее дно камина.

Раз полено. Два полено. Три. Четыре. Пять. Пирамидка.

Рука потянулась за шестым и наткнулась на что-то тонкое. Он глянул. Рукоять топора. Он забыл убрать топор в ящик. Наточенное лезвие уставилось на него, вызывая странные чувства. Внутренности клокотали. Накрыл легкий дурман. Рука не отстранялась от рукоятки. Чувство казалось знакомым, даже родным. Оно было в его ладони. Оно текло по венам вверх, к сердцу. От сердца – к голове. Мысли путались, но отчетливо проскакивала одна – убить. Одурманенный, Сиам обернулся на двоих сидевших. Флейта лениво подняла глаза и тут же нахмурилась. Что-то в этом лице напугало ее. Она стремительно перевела взгляд на руку. И обратно. Раскрыла рот, но слова не вышли из глотки. Испуг занял все ее лицо.

Это выражение. Где-то он уже видел такое. Он точно помнит, что видел.

Сиама отпустило так же внезапно, как и схватило. Он смутился, одернул руку и отвернулся к поленьям. Неряшливо кинул еще одно сверху. Потянулся за спичками. Зажег. Бросил вниз. Коричневый наконечник вмиг потух. Зажег еще одну. Бросил. Потух. Зажег. Поднес к кучке коры внизу. Пламя нехотя поползло по дереву.

Сиам резко встал и, не глядя на Флейту, в два шага дошел до кухни.

Как бы не я оказался настоящим насильником.

Взял бутылку с водой и жадно выпил всю. Глянул на сидящего.

– Да уж, мужик, да уж.

Гай поднял печальные глаза. В разы более печальные, чем раньше.

– Что же они натворили?

– Насильник я, – прохрипел ответ.

Сиам устал переубеждать.

– Наплевал бы уже на это.

Они помолчали. Только свет лампочки рассеивал тишину.

– Пойдем наверх.

– Позже.

– Уверен?

– Да.

– Я устал, пойду.

Гай кивнул и задержал взгляд. Сиаму показалось, что подобие улыбки проскочило по сухим губам.

Вскоре мимо прошли и Флейта с Джином. А Гай все сидел, уставившись в одну точку.

Наверху все стихло. Он повернулся и почти машинально начал рыскать по ящикам в поисках бутылки.

Нет. Нет. Нет.

Где-то должна заваляться еще.

Он обшарил каждую тумбу. Каждый уголок. Пусто.

Выпрямился во весь рост.

– Плевать. На все теперь плевать. Мне же не страшно.

Он сдержал кашель в груди.

– Не страшно.

Сиам проснулся первым.

Наверно, еще рано.

Он выпил воды. Умылся. Есть пока не хотелось. Прошел в гостиную и уселся в кресло. Первый раз. Он уже и забыл, какого это – сидеть в кресле. Очень мягко. В глаза бросился топор, лежащий у камина.

Вчера опять забыл отнести. Сейчас, еще минуту.

Закрыл глаза и попытался расслабиться. Не вышло.

А Джин в нем часами просиживает. Кресло как кресло.

Сиам выдохнул. Поднялся и подхватил топор.

Свежий воздух. Если его можно назвать свежим. Скорее, менее спертый. Да, менее спертый воздух.

По привычке он начал считать отвалившиеся плитки у подножия стены.

Раз. Два. Три. Четыре. Ящик.

Рука сама открыла деревянную крышку и сбросила топор к прочей утвари.

Вот и все. Топор прочь, мысли прочь. Бред всякий лезет в голову, когда под рукой орудие.

Ноздри нечаянно унюхали слабый аромат знакомого запаха. Сладковатого. Тело замерло.

Да чтоб тебя. Опять этот запах.

Сиам обернулся и чуть не вскрикнул. Он даже не понял, что это, но инстинкты сработали первее.

– Вот дерьмо!

Тело. Кровь. Много крови.

– Эй?

Ноги поднесли ближе.

Руки в крови. Голова запрокинута. Гай. Разрыта кучка стекла. Осколки валялись в луже крови.

– Гай? Гай!? Ты чего?

Он опустился на корточки и схватил безжизненное лицо ладонями.

– Гай? Черт, нет!

Пальцы в крови. Чуть выше. Вены.

– Да ты чертов маньяк! Просто истерзал свои вены. Зачем же? Твою ж мать.

Глаза открыты. Глядят вверх. Уже серые. Радужка почти бесцветная.

Сиам отвел свои и зажмурился.

Как же ты так сдался?

Зажмурил еще сильнее, так что веки закололо.

– Черт.

Все внутри забурлило.

– ЧЕРТ! Какого черта, Гай?! Какой же ты слабак!

В бездумном порыве он собрал ладонью стекло и швырнул в чащу. Затем еще. Что-то щекотало ладонь, но ему было все равно. Схватил мертвое тело за шиворот и потряс.

– Слабак! Чертов слабак!

Швырнул в землю. Сердце бешено колотилось. Энергия била ключом. Сиам сжал кулак и бездумно стукнул ребром по земле. Вторым. Кулаки принялись молотить кровавую жижу, попадая и по осколкам. Его кровь быстро смешалась с чужой. Лужа под телом умершего растеклась из-за крови живого.

Все, успокоился. Злоба прошла. Вроде бы подошел ком к горлу, но он его тут же сглотнул. Поднялся. Боль резала кисти. Из обеих торчали стеклышки. Он смахнул руки. Безрезультатно. Вернулся в дом.

Уже спустились Солнце и Юнона. Девушки сразу заметили бледность вошедшего.

– Что такое?

Потом увидели окровавленные руки.

– Что случилось?

– Гай мертв.

– Как?!

– Вены себе порезал, – и злорадно добавил, глядя на Солнце: – У него вышло.

Почему-то сердце вновь заполонила злоба. Девушка покраснела.

– Если хотите, можете взглянуть.

Но они не двинулись. Сиам прошел в кухню.

– Этот идиот еще и весь спирт вылил.

Открыл кран. Потекла ржавая вода. Он ждал. А чистая все не лилась.

– Да плевать.

Подставил руки. Стекающая вода окрасилась в бурый. Кровь смылась. Поднял руки на свет и попытался вытащить осколки. Никак.

– Где нож?

– На кухне.

Он злобно сверкнул на девушек, но смолчал. Окинул взором столешницу. Нож был рядом. Взял, намочил и острием стал выковыривать осколки.

– Грязный же.

– Все равно умрем.

Шок усмирял боль. Однако скулы все же инстинктивно вздрагивали. Крупные осколки летели в раковину. Затем чуть поменьше. Сиам ощупал правую кисть.

Вроде не колет.

Принялся за левую.

Все.

Сбросил нож и только сейчас увидел, сколько крови вытекло. Шок закончился. Голова вмиг помутнела. Он взглянул на свои истерзанные руки. Ниже мизинца все было в рваных алых бороздах. Казалось, нож причинил даже больший ущерб, чем стекла. Ноги подкосились. Он еле добрел до стула и свалился на него, пачкая кровью все вокруг.

Девушки спохватились только сейчас. Юнона резанула ножом по нижней части футболки и оторвала два куска ткани. Скрутила и туго перевязала руки Сиаму. Дала ему воды.

– Все нормально.

– Конечно.

Он пошевелил пальцами, наверно, проверяя моторику.

– Идите гляньте Гая.

– Мы тебе верим.

Он повернул корпус, но смотрел куда-то сквозь девушек.

– Как хотите.

Вытекающая из ран кровь уже намочила куски самодельных бинтов. На столе образовались красные пятна.

Просидев несколько минут без движения, Сиам кое-как поднялся, взял нож из раковины и начал неистово резать дверной проем. Полоса проявлялась очень медленно. Лезвие елозило и елозило.

– Может, я?

Ответа не последовало. Казалось, прошел час. Восьмая зарубка была готова. Лезвие поднялось выше и вычерчивало теперь что-то иное.

Маленькая горизонтальная и длинная вертикальная. Г.

Две диагональные и перегородка между ними. А.

Две горизонтальные, диагональная и одна вертикальная повыше. Й.

ГАЙ. Восьмая зарубка.

Сиам без сил бросил нож на пол и сел.

Кто-то из девушек шмыгнул носом. Может, пролились несколько слез.

Вскоре спустились Джин и Флейта. Без малейшего интереса они прошли к консервам. Расковыряли себе по одной, не оглядываясь по сторонам. Молча запрокинули. И только после всей процессии Джин заметил кровь в раковине.

– Что это?

Спросил чисто из вежливости.

– Гай порезал вены.

– И где он?

– Позади дома, около ящика.

– Почему же здесь кровь?

Ох этот умник, так и врезал бы ему.

Сиам разозлился и промолчал.

– Сиам порезал руки, когда осматривал Гая.

– Ясно.

Они уже почти вышли, как Сиам буркнул:

– Это же ваша вина.

– В каком это смысле?

– Вы в открытую называли его насильником.

– Думаю, лучше в открытую, чем тайно. И разве он им не был?

– Мы этого не знаем.

– Я склонен в это верить, – Джин повернулся. – Как и то, что она – порноактриса, она – учительница, а ты – хирург.

Все трое злобно глянули на говорившего.

– Вы сами в это верите, только в отношении Гая почему-то лицемерили. Так чья же это вина? Вы подавали ему ложную надежду, что он другой. А мы принимали его таким, какой он есть. Если б вы последовали нашему примеру, все бы обошлось.

– Подлости тебе не занимать.

– Сочту за комплимент. При данных обстоятельствах я вынужден думать лишь о себе.

Скройся уже.

Некоторое время трое еще просидели на кухне. Само собой решилось, что надо похоронить умершего. Джина и Флейту даже не спрашивали.

Сиам начал выкапывать яму неподалеку от разрытой кучки. На окраине поляны. Он вгонял лопату неглубоко в землю, аккуратно поддевал снизу и выкорчевывал предплечьями. Раз за разом. Руки ныли, но выхода не было. Девушки безмолвно наблюдали в сторонке, боясь предложить помощь.

Тело не стали омывать. Схватили за руки и за ноги и положили в прохладную землю. Постояли недолго, думая каждый о своем. Сиам загреб чуть земли лопатой и бросил на тело. Девушки сделали то же. Потом он стал неторопливо закапывать яму. Сырая земля заметно выделялась на фоне высохшей. Небольшой холмик навеки приютил человеческое тело.

Жизнь вернулась в обычное русло. Обычное – в рамках творившегося сумасшествия.

Сиам стал делать зарубки не каждый день, а через день. Иначе проема бы не хватило. Десятый день. Двенадцатый.

Джин и Флейта еще более обособились от остальных. Джин в день смерти Гая перебрался в его спальню, прихватив с собой и Флейту. Не было слышно, чтобы они сдвигали кровати.

Сиам теперь спал один и не мог понять, лучше ли так. Возможно, лучше. У человека должно быть время на себя одного.

Высокая стенка жестянок оскудела. Воды хватало, но консервов на пятерых было маловато.

Видимо, все же придется пройтись по чаще.

Девушки обрадовались затее и немного оживились. Они почти не выходили за пределы дома.

– Во что будем набирать?

– В ящике за домом ничего нет?

Сиам задумался.

– Ведро есть.

– Сейчас и тут найдем что-то.

– Мы ведь уже все перерыли.

– Проверю еще раз.

Юнона кропотливо осматривала каждую полку. Солнце и Сиам сидели за железным столом и наблюдали за безрезультатным поиском.

Ну и терпение у нее.

– Что ж, остается твое ведро.

– Не думаю, что мы наберем много.

Через пару минут трое уже спускались с обветшалого крыльца.

Раз. Два. Три. Четыре.

Сиам откинул крышку ящика и достал помятое железное ведро.

– Грязное же.

Они замерли, совсем не понимая, что делать теперь. Сиаму пришла гениальная мысль вернуться в дом и промыть ведро.

– Вряд ли ржавая вода сделала его чище, – сказал он, возвращаясь к девушкам.

– Хоть так.

Он пожал плечами и развернулся к чаще. Приторный запах ощущался уже сам по себе. И было непонятно: действительно ли он витает или просто чудится.

Сиам на миг застыл на месте.

– Идем?

– Да.

Он повернулся в сторону и пошел дальше от дома. Холмик Гая.

– Разве нам не туда?

– Зайдем чуть подальше.

Сиам шел впереди, девушки двигались по его следу.

Кажется, здесь можно.

Он ступил в чащу, пристально озираясь по сторонам. Сухая почва. Тонкие веточки изгибались и уступали дорогу человеку. Вперед. Глубже. Света становилось все меньше. Вглубь и вглубь. Кажется, теперь единственной целью стало продвигаться вперед. Окружала тишина. Нет звуков.

Где девушки?

Сзади прокричали.

– Что такое?

Сиам стремительно вернулся. Девушки стояли около кустика с красноватыми ягодами.

– Смотри-ка!

– Да ну вас.

Смородина? Клюква?

Все трое заглянули в пыльное ведро.

– Можно поесть так.

Он сорвал ягоду и положил на язык. Кисло. Поморщился.

– Есть можно.

Девушки последовали его примеру. Тоже поморщились. Но взяли еще по одной ягодке. И еще.

Кустик заметно оголел после их трапезы.

Трое направились дальше. Показалась кучка светлых грибов на тонких ножках. Сиам срезал один ножиком.

– Что за гриб?

– Вроде бы безопасный.

Лисички. Нет, те рыжие. А воздух тут свежее, чем в доме.

Он оперся спиной на морщинистый ствол дерева.

Запаха почти нет. Наверно, сильно ушли в сторону.

Девушки уставились на грибное семейство, что-то припоминая.

– Да, кажется, безопасный.

– Узнаем чуть позже.

Он бросил гриб в ведро. Срезал следующий. Бросил. Еще и еще, пока не остались одни грибные пеньки. Спина ныла. Пришлось разогнуться в обратную сторону.

– Стареешь? – усмехнулась Солнце.

– Застоялись просто.

Они рыскали между стволов, раздвигали кусты. Только на обратном пути случайно попалась парочка толстых грибов. В итоге ведро было наполнено чуть меньше чем наполовину.

– Не густо.

– Может, в следующий раз будет больше.

– Может.

Сиам вывалил добытое в грязную раковину. Юнона тщательно промыла под водой, оттирая прилипшую землю.

– Наверно, можно есть.

– Сырые?

– Кажется.

Но никто не дернулся. Она взяла один и откусила краешек шляпки. Прожевала и проглотила.

– Сойдет.

Откусила больше. Остальные тоже взяли по одному.

Вскоре принесенных грибов не осталось. Все трое были сыты.

Зарубка на четырнадцатый день. Шестнадцатый. Сон. Еда. Короткие бытовые диалоги. Бездумное хождение по дому и вокруг него. Снова еда. Сон. И по новой. Просыпаться ради того, чтобы заснуть.

Как-то Сиама разбудил пронзительный визг. Было сложно сообразить, который час. Он рефлекторно поднял голову и огляделся.

Комната. Пустая кровать. Он один.

Снова визг. Ругань и глухие стуки.

Флейта орет, что ли?

Сиам присел и протер глаза. Тихо.

Может, почудилось.

Поднялся и вышел. Вторая спальная пустая. Дверь в третью закрыта. Сдавленная тишина. Шорохи.

Он повернул ручку. Заперто. Толкнул плечом.

– Эй?

За дверью послышались шорохи. Отошел и со всей силы врезал ногой – раскрылась.

На одной из кроватей скакал Джин, а под ним ворочался комок одеяла. Голые ягодицы. Ерзающие ноги.

На соседней кровати подскочила Флейта. Солнце сидела на полу у окна, поджав колени. Все переглянулись.

– Что происходит?

Джин по-кошачьи резко подлетел к вошедшему и зарядил кулаком в висок. Сиам вмиг свалился. Голова точно разрывалась от жгучей боли. В глазах заискрились звездочки.

– Держи ее руки. Эта шлюха еще и брыкается! – слышалось сквозь дымную пелену. – Тише, тебе должно быть приятно!

Шорохи, глухие слезы.

– Вот так, хорошо. Держи руки!

Скрип кровати, явно не предназначенной для борьбы.

– Давай, шлюха, не препирайся. Ты же шлюха. Наша шлюшечка!

Картинка понемногу прояснялась.

Ублюдок. Надо стащить. Юнона!

Сиам медленно стал на четвереньки, сжимая голову ладонями. Все гудело.

– Тише, тише. Тебе такое нравится! Я знаю, что нравится.

Помочь. Стащить.

Звездочки рассеивались. Сиам накапливал силы. Сжал кулаки.

Все, ублюдок. Время вышло.

Подскочил, игнорируя боль в висках, и со всего маху врезал кулаком по лицу Джина. В момент удара он видел это лицо – охваченное полным ужасом лицо подлеца. Мерзостное тело слетело с кровати на пол, как груда ненужного хлама. Оно по-змеиному извивалось и стонало.

Сиам присел у кровати и, пытаясь сфокусировать зрение, поднял одеяло. Голая Юнона лежала на животе без сил и содрогалась.

– Успокойся, все кончено, – и погладил по голове.

Сиам поднялся. Флейта слезла с кровати и прижалась к стенке.

– Пошла прочь. Живо!

Испуганные глаза. Испуг всегда приходит, когда план рушится.

Флейта понимающе закивала и сбежала вниз по лестнице.

Сиам подошел к корчившемуся Джину.

– Значит, насильник – Гай? Паршивый ты ублюдок.

Одним движением он схватил его правую руку и с силой потянул вверх. Жуткий хруст. Мужской крик.

Сиам схватил тело за шиворот и поволок к лестнице.

– Только посмей потерять сознание!

И сбросил вниз. Даже ступени не скрипнули от покатившееся мерзости. Тело распласталось на кухонном полу. Джин не потерял сознание. Лишь стонал и хаотично шевелил ногами и здоровой рукой.

Сиам не спеша спустился следом.

– Чтобы я больше никогда тебя не видел, понял?

Молчание. Сиам пнул тело в бок.

– Да, – прошептал Джин.

За шиворот и по полу до двери. Как скотину. Выволок на крыльцо и бросил лицом в землю. Где-то рядом всхлипывала Флейта.

– Забирай эту свинью и проваливай. Как ты вообще можешь с ним возиться?

Джин еле двигался. Сиам подошел к нему и, резко тряхнув его, поставил на ноги. Тот обмяк, сгорбился.

– Стой.

Шатается.

– Стой!

Выпрямился, как от удара молнии.

– Убирайтесь.

Сиам поднялся на крыльцо и оглянулся. Последний раз он видел их обоих, но не чувствовал никакой горечи от расставания.

Кажется, теперь будет посвободнее.

Юнона так и лежала в постели, но уже не содрогалась. Солнце сидела у окна, уткнувшись в колени. Он присел рядом.

Она точно не будет говорить. Вот Джин мразь. Что же произошло?

Сиам оглядывал комнату. Солнце подняла голову. Они встретились глазами, но взор ее был отстраненным. Ее не было здесь.

– Это я.

Глупость.

Она не отреагировала.

– Посмотрю, как Юнона.

Лишь глупые фразы вылетали с языка.

Сиам присел на кровать. Девушка повернула голову. Лицо багрово-красное, глаза заплывшие. Его рука опустилась на ее спину, и женское тело невольно содрогнулось.

– Больно, – прохрипела она.

– Не двигайся.

Он спустился в кухню. В ящиках под столешницей нашел тряпки. Выбрал самую чистую и подставил под кран. Ржавая вода окрасила ткань. Едва выжав, он понес ее наверх и осторожно провел по изнемогшему телу. Скинул одеяло. На коже – сплошь алые пятна. Вокруг пояса и ног – расплывшиеся бордовые брызги.

Вот выродок.

Сиам протер ноги и снова накрыл одеялом.

И кто из нас в итоге насильник? Или мы все?

Выпрямившись, Сиам поглядел на Солнце. Та сидела и не сводила взгляда с окна. Он доковылял до нее и присел напротив. На ее щеках – высохшие ручейки слез.

– Не расскажешь, что произошло?

Девушка не повернулась. Сиам устало взглянул в окно.

Какие же мы все разные. И вранье эти бумажки. Мы другие. Наша сущность уже проявилась, показав, кто есть кто. И нужно ли больше? Эти бумажки бестолковы. Почему я до сих пор думаю о них? Теперь не важно, кто мы, как нас звали и что мы делали. Теперь мы живем втроем. В этой безлюдной глуши.

Юнона проспала очень долго. Проснувшись, попыталась встать с кровати, но тело ныло. Алые пятна превратились в фиолетовые кровоподтеки. Их было много, особенно на спине и пояснице.

Девушка твердила, что побаливает внутри, в животе. Но помочь никто не мог. Хирургические навыки не просыпались от летаргического сна.

Солнце молчала и почти не выходила из комнаты, боясь оставить Юнону. Какая-то ментальная связь сроднила их.

Сиаму так и не удалось выведать, что же произошло. Солнце каждый раз отворачивалась в сторону, а глаза поблескивали от скопившейся влаги.

Юноне становилось хуже. Внешне не было ничего болезненного, кроме синяков и бледноватого цвета кожи. Но она сгорала на глазах и походила уже больше на сомнамбулу. Почти не поднимала головы. Не было сил. Казалось, она уже и не осознавала толком, где находится. Начался бред. Тело пылало жаром. Сиам проклинал свою бумажку за то, что она не научила лечить.

На утро Юнона не проснулась. Солнце сидела на кровати возле умершей и тихо всхлипывала, когда зашел Сиам.

– Он ударил меня и изнасиловал ее. Жестоко изнасиловал! Много раз!

Побледневший Сиам застыл в дверях. Во рту пересохло.

Это сероватое тело. Недвижимое. Мертвое. Вчера бывшее Юноной.

Слезы не шли, но странное чувство наполнило грудь. Ужасно сдавливало сердце.

Мы вдвоем. Из шестерых двое. Где все остальные?

Он подошел к кровати и присел на краешек.

Долго они просидели так. Молчали. Солнце держала руку умершей.

– Хорошая была, – неловко бросил он.

– Да, – сипло ответила она.

Тело похоронили рядом с Гаем. Такой же темный холмик на окраине поляны. Двое постояли над ним. Без слов. Каждый снова думал о чем-то своем.

Весь оставшийся день прошел в безмолвии. Никто не изъявлял желания его нарушать. Разве что перед сном пожелали друг другу доброй ночи. По людской привычке.

На следующий день Сиам проснулся со странным чувством. Казалось, все это было сном. Позабытое ощущение. Оно ушло на второй или третий день. Но сейчас это опять было оно. Сиам боялся встать с кровати и осознать, что это не кошмар. Он лежал и слушал тишину. Отдаленный звон. Гул кровотока в ушах все усиливался.

Невыносимо.

Он медленно поднял голову и увидел знакомый туман, покрывающий кроны деревьев. Соседняя кровать пустовала.

Не сон.

Сиам присел на кровати и протер глаза. Почти сразу встал и спустился к раковине. Умылся. Солнца не было. Никого не было. Он покрутил головой, прислушиваясь. Ни малейшего звука.