Задание на лето. Книга первая

Я уже и бросать сам не могу – после минутной паузы добавил дед. – Рука совсем не слухается… Немеет, зараза…

– А как же ты ловить-то один собрался? – удивлённо спрашивает Мишка.

– Так наши-то все на десять дён на острова уплыли, там рыбалят, а ентот чёрт три дня как объявился… Вот и пошёл один, да Бога о помощи-то и попросил, вот он мне её и дал…

– Что дал-то, дед? – спросил Мишка, не совсем понимая о чём это дед ему сейчас говорит.

Дед справил самокрутку из полоски газетной бумаги и серебристо-серого крупного самосада. Послюнявил языком концы бумаги, почмокал их старчески серыми губами, сложил, завернул толстый конец, чтобы табак не просыпался. Тонкий согнул пополам. Взял большим и средним пальцем с толстыми неровными по краям ногтями, жёлтые пластины которых изъедены бороздками и выпуклостями. Вставил в беззубый рот, весело крутанул губами и языком самокрутку по оси, так, чтобы толстый конец снова глядел вверх, и ловко, с первого же раза, зажёг спичку о синий деревянный коробок с бледной этикеткой. Поднёс, пряча от ветра по привычке в ладошку, огонёк к самокрутке – та вспыхнула.

Дед, немного выждав, взял её также двумя пальцами, вытащил изо рта, резко дунул на пламя – цигарка закоптила, и только потом Мишка увидел, как дед выпускает дым, медленно, тягуче смакуя первую затяжку…

4.

– Что дал-то, дед, скажи?

– Да тебя и дал, – впервые со времени встречи дед смотрел на Мишку тёплыми, светящимися глазами, без хитринки, а губы вытянулись в широкую улыбку:

– Ты на лесу-то поглядывай!

– Да смотрю я, смотрю…. Тихо всё…

– Как увиш, что натянулась – чуток обожди, дай ей разок-другой опуститься и токма потом, как сильно потянет, беги… Тихо беги-то, не шуми… Лесу бери аккуратно, не рви сразу, пусть тянет, а ты стравливай помалёху…

– Как это – стравливай?

– Отпускай, значится, медленно, не сильно, в натяг держи. Пока резкого рывка не будет, не подсекай, губу порвёшь, упустим… Вот когда почувствоваш, что потянула сильно, и ты тяни на себя. Токма не рывком, а ровно-ровно, без надрыва выбирай лесу на себя. Да веди вон к той лужице, что я поутру у берега выкопал. Он листом ляжет на воду-то, коль рвать не будешь, хитрить начнёт, не сопротивляться до самого берега… А вот ближе к берегу подтянешь, сам-то отбегай, чтобы он тебя не увидел, и лесу тащи, да так, чтоб в лужицу-то его и вытащыть. Не шибко беги-то, чтоб не споткнуться, иначе он и енту лесу порвёт… Да и не удержишь ты его тогда… Хитростью брать будем. Лады, Мишаня?!

– Лады, дед.

Немного помолчали.

– А колчаковцы здесь были? – спрашивает любопытный Мишка.

– Ась?

– Ну, белые тут с нашими бились в лесу?

– С кем бились-то?

– Ну, с красными?

– А кто наши-то? – опять с хитринкой смотрит на Мишку дед. Видит, что тот заводится, и подначивает. – Энт друзья твои, с детских дач?

– Да нет, дед, с красными?

– А красные, значится, наши?

– А как же? – удивлён Мишка.

– Так и белые наши…

– Да ну?! – Мишка опять вскакивает.

– Ты не егози. Прыгать-то опосля рыбалки будешь, а таперь молчать будем, время ужо… – дед посмотрел на садящиеся солнце, затушил самокрутку о песок, прижав его старым штиблетом, одетым на босу ногу.

– А про красных? – не унимается Мишка.

– А про енто мы с тобой вдругорядь говорить будем, а сейчас замрём… Ждать будем…

5.

Как не ждал Мишка рыбину, но всё же она появилась для него внезапно, резанув высоким горбом зеркало замершей воды.

– Ух! – вырвалось у Мишки…

– Ц-с-с… – приложил дед корявый палец к губам. – И не шевелись… Замри, будто табя и нету. Это она берег разглядыват, а мы в тени сидим, нас не увидит, – одними губами шепчет дед…

Мишка не дышал, но сердце так сильно билось, что ему казалось не только дед, но и рыба может это услышать…

Рыбина ещё несколько раз разрезала воду своим горбом, потом сильно плюхнулась.

– Играется, – подумал Мишка.

– Мошку ловит над водой, балует, – тихо шепнул дед. – Ну таперь гляди в оба…

Лёгкий ветерок пробежался по воде, зыбь чешуёй покрыла пространство между торчащих из воды пней, и всё… Ни тебе всплесков, ни рыбины.

Мишка посмотрел на деда – дед закачал головой в разные стороны и ткнул пальцем в сторону рогатины:

– Туды смотри…

В этот момент леска мягко натянулась и замерла, чуть дрожа щепою… Мишка было вскочил, но твёрдая рука деда легла на колено:

– Рано… Жди…

В следующие мгновение леска столь же медленно, как натянулась, начала опускаться, а затем и вообще провисла…

– Ушла?!

– Терпи… Здеся она, приманку пробует, хитрит. Острожная…

И ещё раз, а потом и ещё раз леска медленно натягивалась и так же медленно опускалась…. А потом всё замерло. Вскоре подул лёгкий ветер. Солнце садилось и уже касалось макушек сосен. Мишка разочарованно посмотрел на деда:

– Всё? Ветер поднимается…

– Беги! – толкнул его дед.

В следующее мгновение Мишка увидел, как падает на бок палка, воткнутая в песок, а дальше он мало чего помнил…

Как добежал, как вытравливал леску до конца и её не хватило… Как рыбина рвала леску из рук, и он дважды падал в воду, но леску не выпускал… А потом, как закинув леску через плечо, отбегал в глубь песчаного пляжа, и рыбина послушно плыла листом по воде, совершенно не сопротивляясь… И как завёл её потом в эту ловушку, заранее приготовленную дедом… И как дед оказался рядом, перекрывая выход в море… И как рыбина сорвалась и подняла фонтаны песчано-водяной грязи, билась, высоко подпрыгивая… И как дед ногой оттолкнул её от кромки воды… И как он, Мишка, упал на неё, а она била его по лицу своим огромным хвостом… И как уже утихомирившуюся рыбину они с дедом продевали сквозь жабры на проволочный крюк, закреплённый на толстой палке, и несли по крутому берегу к домику старика… Это всё он вспомнит потом, уже подходя к дому деда…

Лещ висел на палке, положенной на Мишкино плечо, хвост его волочился по пыльной тропинке. Крупная чешуя прилипла к штанам, мокрой рубахе, лицу…

– О, какая крупная чешуя у деда на спине. Почему у деда на спине чешуя?!

– Всё, Мишаня, пришли, – дед остановился, тяжело дыша.

– Один донесёшь?

– А то, я сильный! Что тут осталось… Два шага…

– Енто мне два шага, а тебе без малого полтора километра…

– А рыба?!

– А рыба твоя, ты поймал, значится и твоя. Неси на кухню…. А я домой, устал трохи чегой-то… Ну, давай, не стой, вона как солнце-то ужо село. В лесу быстро темнет. Блукать начнёшь…

– Не, деда, я напрямки! – весело вскрикнул Мишка.

– Да ты не кричи. А напрямки не ходи, не доташыш по кустам-то, да по папоротнику. Ентой тропой ступай. Чуть длиннее будет, да сподручней. Зелёную дорогу знашь?!

– А то!

– Да не кричи ты! Вот на неё и выйдешь, а уж по ней и по темну доберёшься. Али у меня переночушь?

– Не, я мигом, – уже отбегая, крикнул Мишка, но тут же остановился, обернулся…

Дед медленно-медленно поднимался по скрипучим ступенькам старого крыльца…

– Спасибо, дед!

Дед, не оборачиваясь, махнул рукой, и отрыл незапертые двери…

6.

На дачу Мишка добрался поздним вечером. Группы уже поужинали, и в столовой прибирались нянечки. На кухне горел свет. Последнюю сотню метров рыбину тянул волоком, отбросив палку – тащить на плече не было сил. Рядом с кухней грузовичка, что возит продукты, не оказалось, а, значит, матери может и не быть. Она последние два дня ездит в город вместо болеющего завхоза.… Жаль, а как хотелось ему показать ей вот этот первый его настоящий улов.

К входу на кухню ведёт с десяток высоких ступенек, и Мишке кажется, что они сегодня выше обычного. А рыбина стала что-то ещё тяжелей. Она уже больше не блестела, была вся в пыли и песке, старых сосновых иголках и уже больше не казалось такой большой и красивой… Из кухни выскочил и быстро сбежал по ступенькам аккордеонист, высокомерный, низенький, толстый мужчина с пролысиной на голове. Он даже не остановился и не взглянул на рыбину. Суетливо засеменил в сторону хозяйственного двора, что-то насвистывая на ходу.

Мишка сел на последней ступеньке, втащил и положил рыбину рядом с собой и понял, что больше и шага сделать не может.

– А ещё этот музыкант, слепой очкарик, даже не заметил, даже не помог… Кому она нужна такая грязная, с облезшим хвостом?

Грязная рыбина сливалась в темноте с коричневой краской потёртых ступенек и теряла с каждым мгновением свои очертания и размеры.

– Никому она не нужна, – грустно подумал Мишка.

– А это кто у нас здесь сидит? Миша, ты что ли?! Опять в столовую не ходил? – последнее слово тётя Таня так и не договорила.

– Девки, гляньте, что Миша принёс. Вот это рыбина! Где ж ты её взял?!

– Где взял, где взял… Да поймал я её! – это Мишка выкрикнул уже сквозь слёзы.

– У-у, а чего плачешь-то? – утирала фартуком бегущие сами собой слёзы Михаила тётя Таня!

– Да тяжёлая она!

– Так, давай её сюда, сейчас будем жарить, а ты ступай, переоденься и умойся, вот ключ. Мама-то, видно, сегодня уж не приедет. Сам найдёшь во что переодеться, а потом уж зови друзей на угощение.

Поздно вечером на летнем столике перед кухней, на большом блюде, красовался прожаренный лещ, посыпанный зеленью… На пир Мишка пригласил всех своих друзей и тех ребят, что постарше. Сам же поднялся на второй этаж, где располагались помещения для персонала, прилёг на постель в комнате, отведённой им с матерью, и… уснул.

И снилось ему, что приехала мать, тихо входит в комнату и говорит:

– Намаялся, богатырь. Как ты рыбину-то дотащил?

И ещё кто- то:

– Да уж. И не разбудить его теперь….

А потом что-то очень тихонечко звякнуло, и запах жареной рыбы начал щекотать ноздри. Он хотел сказать, что не спит и всё слышит. Но куда-то всё проваливался и проваливался, а говорить было так лень, что даже язык не слушался…

Проснулся он рывком от того, что ему очень захотелось есть, и он вспомнил, что его ждут друзья.

Не одеваясь, выскочил из комнаты (оказалось, он её не закрыл) и босиком сбежал по крутым ступенькам. Одинокий фонарь освещал участок перед кухней, пустой участок. Он присел за столик, немного посидел. Было прохладно, и он начал мёрзнуть. Встал и медленно пошёл к себе в комнату. И только теперь он заметил, что в изголовье его кровати стоит стул, а на нём большая белая тарелка, накрытая чистым белым вафельным полотенцем.

Сидя на кровати, он уплетал большой кусок жареного леща с зеленью, куском белого хлеба и улыбался…

Луна заглядывала в окошко, плавно скользила по высокой черноте летнего неба и зажигала звёзды.

– Раз, звезда, – считал Мишка вслух. – Два, звезда, три…

А дальше он уже не считал. Дальше он уже спал богатырским сном.

ЗОЛОТАЯ МОНЕТА

глава 8

Жара…

Ни ветерка…

На небе ни облачка…

Трое мальчишек, накупавшись до одури, лежат на обжигающе горячем песке и смотрят в синее-синее небо. По небу медленно движется еле заметная серебристая точка. За ней, в небольшом отдалении, возникает ровный, как по линеечке проведённый, белый след, который там вдалеке уже растекается, как чернила на промокашке. Но над мальчишками след всё ещё безупречно ровный. Там, высоко-высоко, кто-то кроит необъятное небесное полотно маленькими серебряными ножницами…

1.

– А что там? – спросил неожиданно Жека.

Мишка тихонечко приоткрыл один глаз, но говорить ему было совсем неохота и он, вздохнув, так же тихонечко его закрыл.

Сашке было лень сделать и это.

Тёплый ветерок с воды хоть и обдувал тело, но жары не убавлял.

Не услышав ответа, Жека решил сам ответить на свой вопрос:

– А там Бог… И он сейчас смотрит на нас! – после этих слов Жека шумно перевернулся на живот, подставил солнцу свои круглые плечи, поставил локти на песок и обхватил мягкими пальцами круглый подбородок.

– Ну да, на твою попу Богу будет смотреть явно веселее, – пробует шутить Мишка, но и это ему делать лень.

Солнце немилосердно палит, и когда ветра нет, чувствуется, на сколько же горячим стал воздух.

– Тётка говорит: «Бог не Антошка – видит немножко».

– Ну и что твой Бог видит? – лениво спрашивает Сашка, так и не открывая глаз, но тоже переворачиваясь на живот.

– Тётка говорит, что он все наши грехи видит и потом нам по ним и воздаст!

– За них… – поправляет Сашка.

– А Жеке что «за», что «по» – всё едино, – лениво вступает в разговор Мишка и тоже переворачивается на живот, потом резко втыкает свои острые локти в песок, кладёт подбородок на расставленные в стороны ладошки, как Жека, и открывает глаза. Смотрит внимательно на Жеку.

Они лежат на песке трёхконечной звёздочкой, головами друг к другу. Ещё в начале лета Мишка предложил ложиться именно так, чтобы никому не было обидно – так ведь они все на равных, да и споров после этого больше не возникало – кому, где лежать.

– А потом она говорит, что Бог дал, Бог взял…

– Это как так? – спрашивает Мишка.

– А вот она говорит, Бог дал мне мамку, и он же у меня её забрал.

Мишка с Сашкой помнят, что Жека живёт с тёткой, а мать их всего лишь изредка навещает.

– А мамке моей он дал вино, и она забыла про сына, то есть про меня…

Сашка тоже переворачивается, кладёт голову на руки и открывает глаза.

– А ещё она говорит: «Бог разум даёт, он его же и забирает». И когда мамка к нам пьяная приходит, то это сразу видно… Она как дурная. И я совсем не пойму, что она говорит и почему плачет и ругается. И мне тоже тогда хочется плакать.

– А Бог твой видел, как ты у тётки своей вчера стащил три картофелины и потом жарил их вечером на костре, когда мы к тебе подошли? – спрашивает Сашка, посматривая прищуренными глазами на Жеку.

– Тётка говорит: «Он всё видит и за плохое обязательно накажет», – с каким-то сожалением в голосе тихо говорит Жека.

– И за те картофелины тоже накажет? – продолжает наступать Сашка.

– И за них тоже, – тихо отвечает Жека.

– И как? – Сашка неумолим, если уж зацепился, не отцепится. Мишка это знает, но вступаться за Жеку ему пока не хочется. Да и ответ ему тоже интересен, и он внимательно смотрит то на Сашку, то на Жеку.

– Я не знаю, и от этого мне ещё страшнее, – с выдохом отвечает Жека.

– А воровать, значит, было не страшно? – наступает Сашка.

– Страшно! Но вы же знаете, ребята, что мне всегда хочется есть, и я никогда не наедаюсь теми порциями, что нам дают в столовке.

– Да нет там никого, Жека. Мой отец на «МИГе» летает, и он говорит, что там чёрный космос. А ещё выше – звёзды. Может, на звёздах кто-то и есть, но этого пока никто не знает, – уверенно заканчивает Сашка, складывает руки на песке, как на парте – одна на другую, и, отворачиваясь от Жеки, кладёт на них голову, и снова закрывает глаза.

– Ну и хорошо, что никого нет, – облегчённо вздыхает Жека. Видно, что он в это не слишком верит, но сама мысль, что там пустота, и оттуда его никто не накажет, успокаивает Жеку.

– А я видел во сне, что нас на землю принесли инопланетяне… И посадили, как цветы на полянку… А потом вдохнули в нас что-то, и вокруг нас появились голубые маленькие облака. А потом они протянули от них серебряные ниточки высоко-высоко, прямо к звёздам… И ниточки стали переливаться и по ним, как по проводам, к нам стали приходить наши сны, наши мысли… А когда ниточки обрываются, цветы теряют свой цвет и быстро увядают… – медленно, нараспев рассказывает свой сон Мишка.

– И мы умрём? – тихо спрашивает Жека, и Мишка видит, как на больших круглых глазах Женьки появляются слёзы.

– Нет, Жека, мы сейчас побежим играть в водный футбол!

Мишка вскакивает первый, хватает резиновый мячик и бежит к воде:

– Сашка, тащи две палки, это будут ворота. Жека, ты будешь вратарём, а потом вратарём будет тот, кто забьёт гол.

2.

Здесь, в районе «Юбилейной» купалки, что вынесена в море на больших металлических понтонах метров на пятьдесят и к ней ведут деревянные мосточки с перилами, – большая отмель. Вода прогрета солнцем и кажется тёплой, как парное молоко. Купалку недавно сорвало штормом, и она частично затонула. Мостки местами разрушились, и из воды торчат металлические опоры с перекрытием. На этот большой естественный природный пляж отдыхающие ходят редко – он далеко от дач. Но для водного футбола лучше мелководья не найти.

Брызги, крики, азарт, радость – вот, что сейчас объединяет трёх мальчишек, таких разных по характеру, но всё равно дружных.

Досыта наигравшись, запыхавшись, они тут же придумывают новое занятие – собирать на отмели разноцветную гальку, и тот, кто больше гальки разных оттенков найдёт, тот и выиграл.

Для этого они отходят чуть дальше от пляжа, к обрыву, на место, где вода ещё незамутнённая и, становясь на четвереньки, ползают, почти касаясь лицом воды.

– У меня чёрный! – кричит Сашка.

– И у меня! – весело отзывается Жека.

– А у меня серый! – поднимает над водой руку Мишка.

– Серых здесь много, давайте серые играть не будут, – предлагает усложнить правила игры Сашка.

– Хорошо, серые не играют, – соглашается Мишка и бросает свой камень далеко в воду! Тут же это самое проделывает Сашка, а потом и Жека. Некоторое время они соревнуются, кто дальше закинет камушек, а потом вновь возвращаются к поиску.

Время от времени они выходят из воды и складывают свои находки в три разные кучки. Кучка у Жеки растёт быстрее всех.

– У-у, глазастый, – говорит Сашка. – Ещё пять минут и соревнования заканчиваем, – вводит он новое правило, и Мишка видит, как Жека засуетился, ему очень хочется быть сегодня победителем.

Мишке же явно не везёт – то ли место досталось глубже, чем остальным, то ли просто фортуна решила поиграть с ним сегодня в прятки. Он проигрывает не только Жеке, но и Сашке, но всё же пытается хотя бы приблизиться к ним. Нет, без боя он им первенства сегодня отдавать не намерен.

– Четыре минуты, – Сашку веселит, что Мишка им сегодня проигрывает, и он давит на нервы…

– Три…

В этот момент Мишка находит большую россыпь цветных камней, поднимает их один за другим, а потом роняет все сразу, и наклоняет лицо прямо в воду. На дне, посверкивая одним боком, лежит тёмный кругляк. Мишка осторожно поднимает его со дна и сжимает в ладошке, чтобы случайно не обронить, выныривает:

– Ребя! Глянь, что нашёл! – бежит Мишка на берег и только тут открывает крепко сжатую ладошку.

Мальчишки своих камней не выбрасывают (а вдруг Мишка хитрит), но всё же бегут к нему.

– Покаж? – на ходу выкрикивает Сашка и тут же роняет свои камушки.

– Вот это да!! – восклицает он: – Золотая?

У Мишки на ладошке лежит монета – пожалуй, и крупнее и толще пятака.

Сашка буквально выхватывает монету у Мишки, подносит ближе к глазам, потом смотрит её на свет, как будто хочет через неё что-то увидеть, подбрасывает на ладошке: – Тяжёлая. Точно золотая!

– Ребя, ребя, а мне посмотреть? – суетится рядом с ними Жека.

– Да на… Только не урони, – нехотя передаёт монету Сашка.

– Ух, ты!!! – у Жеки глаза округлились, и он с восторгом смотрит на диковинную находку.

– А где нашёл-то? – спрашивает Сашка.

– Да вон там, – показывает рукой Мишка и тут же понимает, что место он как раз и не запомнил. – О! Там ещё россыпь камней на дне.

Сашка и Жека бросаются на указанное Мишкой место и тоже с головой ныряют в воду.

Мишка кладёт бережно монету в свою кучку, потом снова достаёт её и закапывает рядом с собранными камешками в песок, и тоже бросается вслед за ребятами в воду.

3.

С синими губами они долго стоят под обрывом и трясутся.

Сколько они пробыли в воде, не вылезая – никто не знает, только дно они в том месте, где указал Мишка, перепахали не на один раз…

– А, может, ты, где в другом месте её нашёл? – с ускользающей надеждой в голосе трясущимися губами спрашивает Жека.

– Не, точно там. Там и камешков много… Сами видели… – оправдывается Мишка. – Правда, откуда там битые кирпичи – не пойму?..

– Сейчас пометим это место и завтра поищем, – предлагает Сашка.

Метку поставили не на воде (тут её может смыть волною), а воткнули толстый короткий обуглившийся топляк прямо в склон обрыва и замаскировали метку выброшенными на берег обрывками сухих водорослей. Ещё раз отмерили шагами, сколько же метров до того места, где была найдена монета, и решили, что на сегодня поисков достаточно.

Они возвращались на дачи молча – долгое пребывание в воде и бесконечные ныряния сильно утомили их. Первым, уже на подходе к бору, заговорил Сашка:

– Счастливчик ты, Мишка. И землянку ты нашёл, и вот сейчас… Дай монету понесу.

Не, землянку мы вместе нашли, – говорит Мишка, достаёт из кармана тяжёлый кругляк и передаёт его Сашке. Сашка старательно трёт монету пальцами.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.