Незаметная мисс Валент

Вместо ответа Годфри рассмеялся. Это был насмешливый, злой смех.

– О, я помню! Помню о том, как представлял Хелен подобной Афродите, но только с несколько смуглой кожей и темными волосами, – тихо сказал Годфри. Послышались приглушенные шаги. Он подошел к гардине, за которой пряталась Хелен. Девушка невольно подалась назад и с силой прижалась к окну. Теперь ее и Гофдри отделяла лишь эта гардина, которая чувствовалась, как бездонная, непреодолимая пропасть, развернутая перед ногами оскорбленной и униженной невесты. – Но вы обманули меня, матушка. Моей Афродитой оказалась эта толстая безобразная цыганка.

– Хелен обладает женственной фигурой, которая указывает на то, что ей будет легко вынашивать детей! – строго бросила на слова сына миссис Бранвелл.

– А ее бюст? – словно не слыша слова матери, продолжал Годфри.

«Мой бюст? Что не так с моим бюстом?» – непонимающе подумала Хелен, на миг позабыв о том, какая боль пронзала все ее существо. Она машинально опустила взгляд на свое декольте.

– Бюст, как у крестьянки, родившей дюжину грязных ртов, – уточнил Годфри. – Я желаю заполучить супругу с аккуратным элегантным бюстом, а не с этим огромным выменем, как у этой Хелен.

«Выменем? Он сравнил мою грудь с выменем, как у коровы?» – Удивлению Хелен не было предела. И не было предела ее чувству унижения и ничтожности. Ее грудь была пышной, но отнюдь не огромной, как заявил о том Годфри. Хелен знала, что вовсе не походила на мечту джентльмена, но никогда не думала, что ее назовут «толстой, безобразной, с огромным выменем цыганкой». Но вдруг в груди девушки зажглась ярость. Ее щеки и шея запылали.

Сейчас она с силой откинет от себя эту гардину и даст этому нахалу и наглецу пощечину. Такую сильную, какую только позволит ее женская рука. А затем она скажет ему все, что она о нем думает!

Но она не смогла. Смелость покинула ее в тот же миг, как и появилась. Ярость ушла. Грудь остыла. Осталась только пустота, наполненная горечью унижения. Но в этом унижении было и то, от чего так старательно пыталась избавиться Хелен: ненависть. К Богу. За то, что Он создал ее такой. Ненависть к себе. За то, что она посмела на что-то надеяться. За то, что не была похожа на свою мать и Луизу.

– Оксфорд дал тебе прекрасное образование, сын мой, но лишил тебя сердца и души, – ледяным тоном сказала миссис Бранвелл.

– Я честно попытался побороть в себе отвращение и рассмотреть достоинства мисс Хелен. Но я не нашел ни одного, – бросил на это Годфри, отходя от гардины.

– О, ты даже не пытался, мой дорогой! – с иронией в голосе воскликнула миссис Бранвелл. – Ты надумал себе что-то, а теперь обвиняешь Хелен в том, в чем совершенно нет ее вины!

– Вы можете говорить все, что угодно, матушка, но мне нужна супруга, к которой я буду рад возвращаться. Стройная, с молочно-белой кожей, красивая, с маленьким бюстом. Я слыхал, эта известная красавица миссис Уингтон стала вдовой. Я думаю посвататься к ней.

– Ты? Посватаешься к Вивиан? – спросила миссис Бранвелл, а затем нервно рассмеялась. – Да она даже не взглянет на тебя! Мой дорогой мальчик, ну, кем ты себя возомнил? Сыном графа? Герцогом? Бароном? Чем ты будешь ей интересен? Она красива и богата, как сам король, и ее ожидают просто блестящие перспективы на брак!

– Тогда я подожду, когда состоится дебют сестры Хелен. Она станет мне просто чудесной женой, которой я смогу гордиться и которую я буду рад выводить в свет, – решительным тоном заявил Годфри.

«Он желает ждать дебюта Луизы! Какой же он змей! Но не надейся заполучить моего ангела Луизу! Я предостерегу ее, и она не подарит тебе ни одного взгляда, ни одного танца! Ты будешь для нее ничтожеством, унизившим ее любимую старшую сестру до глубины души!» – пронеслось в разуме Хелен.

– Луиза! Годфри, тебе придется ждать не один год. Сколько лет этой девочке? Десять? Я точно не помню. – В голосе миссис Бранвелл скользило неприкрытое отвращение. – Но знай же: мисс Луиза станет новой звездой Лондона, и она тебе не достанется. Пусть она происходит от поместных дворян, но она имеет все шансы на брак с джентльменом, обладающим титулом и богатством. А что сможешь дать ей ты? По меркам Лондона ты не беден, но, поверь мне, тебе далеко до статуса желанного жениха!

– Тогда я женюсь на любой другой мисс, но уж точно не на этой Хелен! – стальным тоном сказал на это Годфри. Вновь послышались приглушенные шаги. – Я досижу до конца этого чертового ужина и буду любезен, но, как только я выйду из этого дома – никогда в него не вернусь! Пусть эта цыганка даже не мечтает стать моей женой! – Дверь библиотеки распахнулась и с силой захлопнулась.

– Боже, ну, какой же ты глупец! Как все это объяснить Валентам? Бедная Хелен… Надеюсь, она найдет в своем сердце прощение для своей матери и меня за то, что мы устроили эту помолвку! – тихо сказала миссис Бранвелл. Затем она всхлипнула и тоже покинула библиотеку.

Не смея выйти из своего укрытия, Хелен так и стояла, трясясь от молчаливых рыданий и закрывая рот ладонью. Ее не должно было быть здесь. Годфри даже не подозревал о том, что его злосчастная невеста узнала его истинное отношение к ней и его планы разорвать помолвку.

Все же, найдя в себе смелость и силы, Хелен подбежала к двери, закрыла ее на ключ, села в довольно потрепанное кресло у зажженного огня и дала волю своим чувствам. Она плакала. Слезы текли градом. Соленые. Горькие. Полные обиды. Но теперь она понимала. Теперь она знала: ни один джентльмен во всей Англии не захочет жениться на ней. Ни один из английских джентльменов не полюбит ее. Не увидит ее душу, ее разум, ее мысли и мечты. Потому что все, что видят и всегда будут видят окружающие – ее проклятая кожа, ее непохожесть на англичанку, ее уродливость.

Хелен было безумно жаль себя. Жаль миссис Бранвелл – эту достойную леди, которая находила ее красивой и женственной, которая желала выдать ее замуж за своего сына, которая защищала честь и достоинство Хелен, когда Годфри обливал ее грязью. И ей было жаль свою семью: родители так рады этой помолвке! Они так счастливы тому, что, как они думают, для Хелен нашелся благородный жених. А Луиза? Ее бедная сестра будет плакать при мысли о том, какую боль пережила ее дорогая Хелен! Когда ее родители услышат о том, что «достойный джентльмен» мистер Бранвелл говорил о Хелен гадости и унижал ее внешность, они будут опечалены. Разбиты. Они будут винить себя за то, что своими действиями подставили ее под такой жестокий удар.

«Но должны ли они знать об этом всем?» – вдруг подумала Хелен, и эта мысль заставила ее слезы иссохнуть. Она видела перед собой полные вины глаза отца, полные слез глаза матери, искаженное от обиды за сестру лицо Луизы, даже печаль и непонимание на лице маленького Эдмунда, и эти картины были ей глубоко неприятны. Она не желала принести им горечь.

– Пусть он унизил меня. Пусть не желает жениться на мне. Я приму это как должное. Приму с достоинством, – тихо сказала самой себе Хелен. Она вытерла слезы и выпрямила спину. Все-таки, она леди, и пусть ее только что едва не утопил яростный шторм – она пережила его. И она переживет все, что он принес и все, что он заставит ее сказать тем, кого она любит больше себя.

«Ты можешь планировать все, что желает твоя жалкая душа, Годфри Бранвелл, но я не позволю тебе разорвать помолвку первым. Ее разорву я. Прямо сейчас. Я скажу, что ты недостоин меня! Что будь ты последним мужчиной на земле – я не стала бы твоей супругой! – решила Хелен, направляясь обратно в столовую. Она должна была дать ему понять, что ему не удастся растоптать ее. Ведь он уже это сделал. Но она и виду не подаст. Она уйдет первой. Она уйдет достойно.

Когда Хелен зашла в столовую, ее сердце дрогнуло: за столом сидели ее отец и мать. Бранвеллы исчезли.

– Куда подевались наши гости? – недоуменно спросила Хелен. Ведь она сама слышала о том, что Годфри был полон решительности остаться до конца ужина!

– Ах, моя девочка! Ты здесь! – Миссис Валент поспешно поднялась со своего места и подошла к дочери. Она положила свои ладони на щеки дочери и заглянула в ее глаза. – Ты ни в чем не виновата! Мы ни в чем тебя не виним! Просто так случилось, что вы не подошли друг другу… Мистер Бранвелл…

«Они ушли? Нет, нет! Это я должна унизить его отказом!» – с ужасом подумала Хелен.

Ее план рухнул. Ее достоинство было разбито. Ее гордость покалечена.

– Мистер Бранвелл оказался трусом и подлецом! – громко, сердито заявил мистер Валент, тоже подойдя к дочери. В его глазах блестели слезы, которые он мужественно сдерживал. – Он не достоин тебя, моя родная…

Издав животный крик, полный тоски и ужаса, Хелен бросилась в объятия своего отца.

– Это я во всем виноват! Не разглядел его жалкой, презрительной личности! – простонал мистер Валент, крепко обнимая свою бедную дочь, свою девочку, свое сокровище. – Все моя вина… Моя вина!

Но Хелен не слышала его голоса: ее рыдания заглушали самоистязание отца и причитания матери.

Глава 10

Карета была куплена лишь прошлым летом, но колеса уже продолжительное время издавали едва слышимый, но все же заметный скрип. Этот скрип не слишком докучал на коротких дистанциях, но это был уже четвертый день поездки домой, в графство Ратланд, и этот скрип миссис и мистеру Валент с Хелен уже порядком поднадоел.

Как старшая дочь, мисс двадцати лет, Хелен была удостоена чести разделить карету своих отца и матери. Луиза и Эдмунд ехали в отдельной карете, сопровождаемые гувернанткой девочки и гувернером наследника рода. Путь из Лондона в Ратлэнд был неблизкий, к тому же, семейству необходимо было делать остановки для трапезы и ночевки, и в заведениях непременно приличного типа. Довольно часто дорога пролегала через лес, но оба кучера, а также мистер Валент были вооружены пистолетами, и семья чувствовала себя в безопасности. К счастью для путешественников, четыре дня в дороге прошли гладко, и им оставалось совсем недолго до их родного, любимого Брайстед-Манор, который, несомненно, уже был готов вновь принять под свои высокие потолки семейство Валент, покинувшее свое гнездо почти целый год назад.

Путешествовать в одной карете с родителями, знать, что они воспринимают ее как взрослую – все это радовало Хелен раньше, но сейчас, всю поездку домой она горько сожалела о том, что не могла пересесть в карету сестры и брата. Она не была обижена на родителей, и не держала на них зла за то, что они устроили для нее помолвку с мужчиной, который презирает ее. Хелен понимала, что их действия были обоснованными и ожидаемыми: она старшая дочь – и ее нужно сбыть с рук. Они старались для нее, надеялись на то, что она обретет счастье, устроится в своем собственном доме, станет матерью… Нет, родители не совершили ни единой ошибки. Они любили ее и беспокоились о ее будущем, только и всего.

– Все будет просто великолепно, моя птичка, – вдруг сказал мистер Валент. Он сидел напротив дочери, на одном сидении со своей супругой. – Нас всех ждет заслуженный отдых и дивная природа, которую не найти в больших городах, особенно в Лондоне.

– Так и сесть, отец. Так и есть, – тихо ответила Хелен, не взглянув на него. Она притворялась, что с интересом рассматривает плывущий за окном кареты пейзаж, так как не желала ни общения, ни поддержки, ни подбадривания.

– Ты еще молода. Твой рыцарь обязательно появится, – с мягкой улыбкой сказала миссис Валент. – Не всем девушкам удается встретить своего джентльмена так сразу, как это удалось мне. – Она с теплотой взглянула на своего супруга и сжала его ладонь в своей.

– Конечно, матушка. Вы правы. – Хелен готова была согласиться со всеми высказываниями и словами родителей, лишь бы они перестали обращаться к ней.

Увы, только это старшие Валенты и делали: мягко, но настойчиво пытались утешить дочь, а заодно заставить ее прийти к мысли, что ничего не потеряно, что кто-то да обязательно на ней женится. И Хелен ненавидела это. Ненавидела, но не могла прямо сказать родителям о том, что их жалость и постоянное напоминание о позоре, который она пережила, благодаря «недостойному мистеру Бранвеллу» лишь мучают ее сознание и душу, вновь и вновь возвращая ее в ту библиотеку, за ту гардину, в тесную спальню лондонского особняка, в которой она тихо рыдала в то время, как ее домочадцы спали, потрясенные и огорченные. В ту ночь Луиза прокралась в комнату сестры, чтобы разделить с ней ее горе, но Хелен решительно заявила ей, что сама справится со своими чувствами, и отослала ее спать. А через несколько дней Валенты уехали. Подальше от Лондона и его жестоких обитателей. К чему ждать, если молодое женское сердце нуждалось в исцелении родными стенами?

Сами того не осознавая, мистер и миссис Валент трогали уже понемногу начинающие заживать раны в душе Хелен. Но эти мучения должны были прекратиться совсем скоро. К счастью.

– Этот сезон прошел довольно скучно. Ни интересных занятий, ни достойных внимания, грандиозных событий, – вновь сказала миссис Валент.

– Разве помолвка мистера Найтингейла и мисс Бэкли, а также трагическая смерть бедного мистера Уингтона – не подходят под эту категорию? – иронично улыбнулся мистер Валент.

– А вы знаете, что герцога Найтингейла так и не отыскали? Он будто испарился в воздухе! – с запалом воскликнула миссис Валент, и она продолжала свой монолог до самого момента, когда Хелен мягко перебила ее словами: «А вот и наш дорогой Брайстед-Манор! Ах, здесь приветливо и чище все: воздух, природа, люди!».

Через высокую арку карета въехала в просторный каменный двор, и остановилась у парадного входа. Кучер поспешно спешился с козел и открыл дверцу, предлагая руку сидящим в ней благородным господам.

Первой из кареты спустилась Хелен. Голос матери, а также ее долгая пространная речь и сплетни о герцоге Найтингейл потрепали ей нервы, поэтому свежий холодный воздух и негромкое пение птиц, такое знакомое и родное, заставили ее вдохнуть полной грудью и на миг закрыть глаза. О, это было истинное наслаждение – вернуться домой.

«И все же, как прекрасно то, что мистер Бранвелл оказался такой подлой и неприятной личностью. Стань я его супругой – он увез бы меня в Лондон и держал бы меня там в плену!» – вдруг подумала Хелен, и эта неожиданная мысль заставила ее улыбнуться. Она открыла глаза, окинула элегантный, каменный фасад дома любящим взглядом, приподняла края платья и, словно птица, пролетела по короткой лестнице в дом.

«Я останусь здесь всю свою жизнь! Я больше не покину тебя, мое дорогое убежище!» – с радостным возбуждением мысленно пообещала Хелен, медленно прохаживаясь по комнатам, полным воспоминаний, и узким коридорам, полным детских проказ. Войдя в свою комнату – просторную, с элегантной новой мебелью, с широкой, удобной кроватью, она с довольным вздохом сняла с головы капор, аккуратно положила на прикроватный столик свои тонкие шерстяные перчатки и села в свое любимое, немного узкое кресло у камина, жарко затопленного ароматными поленьями.

– Моя дорогая, ты ни за что не поверишь! – Вдруг раздался в комнате громкий возглас миссис Валент. Она едва ли не подбежала к дочери и протянула ей белый конверт, который, как заметила Хелен, уже был вскрыт. – Тебя ожидало письмо от миссис Бранвелл! Я позволила себе прочитать его, ты же знаешь, что я беспокоюсь о тебе.

– Что ей от меня нужно? – удивленно спросила Хелен, беря конверт в руки, но не желая читать само письмо.

– Она приносит всем нам, и тебе особенно, свои искренние извинения и сожалеет обо всем случившемся в тот вечер. Она пишет, что мечтала стать тебе доброй свекровью… – начала миссис Валент.

– Достаточно, матушка. Ради Бога, этого достаточно, – холодно перебила ее Хелен. – Разве вы все еще не поняли, что в семействе Бранвелл я больше не нахожу ни интереса, ни желания общения с ними?

– Еще одно письмо! Письмо для Хелен! – послышался в коридоре высокий голос Луизы, и через миг она уже стояла рядом с сестрой – раскрасневшаяся и запыхавшаяся. – И еще вот этот сверток! Тоже для тебя!

– Подарок для Хелен? От кого? – приподняла брови миссис Валент. – Ну, же моя дорогая, прочти письмо! Мы будем рады услышать эти дружественные строчки!

– Нет, нет, сначала раскрой свой подарок! Так занятно взглянуть, что же там! – просияла Луиза.

Хелен не желала ни читать письмо, ни открывать вдруг откуда-то взявшийся подарок, но подчинилась капризу сестры и развернула плотную серую бумагу.

– О! Какая прелесть! – ахнула миссис Валент, прижав ладонь к сердцу.

– Ой, Хелен, как же я тебе завидую! – хлопнула в ладони широко улыбающаяся Луиза.

Неожиданным подарком, который ожидал Хелен дома, оказался невероятно красивый, элегантный белый зонтик от солнца. Но, если миссис Валент и Луиза были от него в восторге, Хелен задавала себе вопрос: от кого это подарок? И что он значит?

– Я не ожидаю никаких зонтов, – тихо сказала она и, вручив зонтик сестре, быстро раскрыла конверт, пробежала взглядом строчки и хмыкнула себе под нос.

– Что же там, моя дорогая? От кого такой восхитительный сюрприз? – заинтересованно спросила миссис Валент.

– Увы, матушка, никакого сюрприза не случилось, – ровным тоном ответила ей Хелен, складывая письмо в несколько раз и положив его в конверт. – Этот зонтик был заказан для меня отцом, на мой День рождения, но, по интересной случайности, был доставлен сюда лишь вчера.

– И сколько же твой отец на него потратил? – уточнила миссис Валент, тотчас подумав о семейном бюджете и возможном расточительстве своего супруга.

– Право, не помню, но не так много, – улыбнулась Хелен. – Я вижу, этот зонтик тебе по душе, Луиза? И он так идет твоей улыбке. Забирай его себе.

– Правда? Ах, моя Хелен, ты самая лучшая сестра в мире! – Луиза поспешно поцеловала сестру в щечку, а затем выбежала из комнаты, унося с собой свое новое сокровище.

– Тебе следует переодеться, моя дорогая, – сказала миссис Валент, направляясь к двери. – Я пошлю к тебе Сару. Она так рада твоему возвращению.

– Я так и сделаю, матушка, – коротко ответила Хелен.

Когда миссис Валент скрылась за дверью, Хелен вновь прочла письмо, сопровождающее зонтик, и в этот раз ее лицо потемнело, а брови нахмурились. Затем она в сердцах бросила в камин оба письма и, вновь чувствуя горечь и подступившие к глазам слезы, быстро вышла из комнаты, стремясь спрятаться ото всех во все еще ледяном и мертвом саду.

«Для защиты Вашей кожи, дорогая мисс. Это моя компенсация Вам за мой отказ жениться на Вас.

Годфри Бранвелл»

Это было единственным, что было написано на дорогой белоснежной бумаге, но через долю секунды эти слова уже поглотил огонь.

Но если огонь стер эти строчки, то рану, которую нанес Хелен мистер Бранвелл, не могло стереть и излечить ничто. Даже время.

Глава 11

Апрель пришел к графство Ратлэнд с дождями и ветром. Погода была такой хмурой и неприветливой, что семейство Валент проводило большинство своего времени в стенах дома. Нужно сказать, возвращению Валентов были рады не только слуги Брайстед-Манор, но и соседи, а также местное высшее общество. Тотчас же посыпались приглашения на званые ужины, чаепития, музыкальные вечера, – и на них Хелен вынуждена была выслушивать непрошенное сожаление и огорчение местных маменек тому, что ее дебютный сезон в Лондоне прошел без пользы, и тому, что она вернулась в Ратлэнд, не связанная помолвкой. Хелен была не единственной благородной мисс графства, которая имела честь дебютировать прошлым летом, но она была единственной, кого «не взяли замуж», как сказала пожилая, сухая, как жердь миссис Моунти – известная сплетница и особа, удачно выдавшая замуж четырех дочерей и женившая троих сыновей.

Зная о том, что ожидает ее на всех этих приемах и увеселениях, Хелен не желала покидать стен дома, но правила приличия заставляли ее каждый вечер проводить в обществе сплетниц, наблюдая за танцующими парами и одиноко прячась от тех, кто желал завести с ней беседу о ее лондонском сезоне, а таких, впрочем, находилось немало. Если в Лондоне мисс Хелен Валент была незаметной, здесь, в родном краю, она была «нашей милой девочкой». Здесь у Хелен даже имелись пара подруг, однако, к несчастью для нее и счастью для них, обе девушки удачно вышли замуж и уехали из Ратлэнда: одна – на самый юг, вторая – на северо-восток. В местном высшем обществе теперь не осталось девушек старше Хелен, или даже девушек ее возраста. Она осталась той самой «бедняжкой», незамужней и уже «не первой свежести» благородной крови мисс всего графства.

Находясь в родном доме, редко, но прогуливаясь по местным красотам, и упиваясь сельским спокойствием, Хелен думала о Годфри и его дурном поступке все меньше и меньше. Правда, теперь она сожалела о том, что просто-напросто не сломала тот прекрасный, полный насмешки зонтик, ведь Луиза носила его с собой повсюду, даже несмотря на то, что использовать его по назначению ей все еще не удалось из-за прихоти апрельской погоды.

Чтобы занять свое свободное время дома, Хелен попросила отца нанять для нее учительницу игры на фортепиано, и теперь усердно занималась музыкой по три часа в день. Увы, особого таланта у нее не имелось, но она получала наслаждение от пения клавиш и того, как она умело сочиняла романсы, которые, увы, она считала вздорными и никогда не записывала их на бумаге.