скачать книгу бесплатно
Глава 3. Страшные чувства
Артём как-то заметил, что в блокноте Анастасии была страничка с заголовком ОТОМСТИТЬ!!! Он не смог успеть прочитать, что было написано после него, но был уверен, на все сто, что там речь идёт о Сане и том случае в столовой. Своими мыслями он поделился с Максом.
– Да ну, брось! – сказал тот. – Она всем довольна, Саня тоже! Забудь!
Артём кивнул, но не забыл.
Безумному Максу, который был, по большому счёту, рубаха-парень, никак не мог прийти в голову такой изысканный план мести.
А месть была непростой.
Саня стремился не распространяться о той сделке, что заключил с новенькой. Та, понятное дело, тоже никак о ней не распространялась. Если бы Артём не рассказал Ирке, то ни она, ни большая часть школы так об этом бы и не узнала. Но в школе были люди, которые об этом не знали и которым никто про сделку между Анастасией и Саней никто не рассказал.
Учителя.
А теперь представьте: они каждый день наблюдают, как один мальчик покупает пиццу и чай для своей одноклассницы и ждёт её у окна условленного столика. Она приходит к нему, улыбается и садится есть. Он кивает, краснеет и уходит. Она смотрит ему вслед, а потом ест в гордом одиночестве.
На что это похоже?
Поэтому на осеннем родительском собрании Раиса Васильевна под конец сказала следующее:
– Уважаемые родители! Отдельно прошу обратить внимание на отношения мальчиков и девочек в нашем классе!
– А что с этим не так? – с улыбкой спросили родители.
– Всё в общем правильно, – ответила Раиса Васильевна, – но вот финансовый вопрос…
Было видно, что она теряется и не может правильно сформулировать то, что вертится у неё на языке.
– Раиса Васильевна, – обратился к ней папа Ани, большой весёлый толстячок с искрящимися глазами, – здесь все свои! Скажите как есть!
Остальные родители его поддержали одобрительным гулом.
– Мне не очень нравится, что один мальчик нашего класса покупает еду нравящейся ему девочке. Мне кажется, что ухаживать можно как-то иначе…
Все возмущённо зашумели. В классе не было богатых, почти все семьи относились к среднему рабочему классу, были откровенно бедные.
– А кто это? – начались выкрики.
– Раиса Васильевна, а это не мой?! А то у меня на прошлой неделе полтинник пропал…
Ещё минут пять все возмущённо галдели, пока отец Ани не взял инициативу в свои руки:
– Раиса Васильевна, ну не говорите с нами загадками! Скажите уж, как есть! Кто, что, почём!
Остальные присоединились к их требованиям.
– Ну хорошо! – сказала Раиса Васильевна, поправляя очки. – Саша Коломейцев у нас покупает завтрак для Насти Камневой!
Все замолчали.
– Мне кажется, – сказала Раиса Васильевна, – что это неправильно!
Надо сказать, что мать Сани и отец Насти – самые молчаливые родители на этом собрании. Они ничего не кричали и не требовали. Мать Сани – тихая, забитая, тощая женщина – сидела в платочке и когда упомянули сына, чуть не заплакала. Отец Насти – хмурый, тощий, весь в чёрном, совершенно неопределённого возраста, при упоминании дочери часто и мелко закивал, смотря в пол грустными, как у ослика, глазами.
На этом и закончили то собрание.
Мать Сани, оказавшись дома, накрыв стол для пришедшего в великолепном настроении мужа, рассказала ему эту историю. Громадный, как пивной бочонок, красный, сияющий Степан Михайлович, услышав, что его сын покупает завтраки однокласснице, громподобно расхохотался. После того, как стёкла в оконных рамах пришли в нормальное состояние, он стукнул кулачищем по столу и завопил так, что Саня услышал бы его не только в соседней комнате, где смотрел телевизор, а даже бы и в соседнем дворе, если бы его туда занесла нелёгкая в этот довольно поздний час. Требования такого отца игнорировать было опасно для здоровья, поэтому Саня явился почти мгновенно.
– А ну-ка, – велел Степан Михайлович. – Сядь-ка!
Саня нахмурился, ожидая, что сейчас за какие-нибудь двойки его ругать будут, скрестил руки на груди и сел на табуретку, свободно болтая ногами.
– А ну расскажи, в кого ты там втюрился? – загоготал отец.
Саня не понял вопроса даже тогда, когда отец повторил.
– Ты что, поскрёбыш? – завопил отец. – Да нам твоя классуха уже всё рассказала! Так что давай, выкладывай!
Сане нечего было выкладывать.
– Уже весь район знает, что ты за дочкой гробовщика бегаешь! Ну и как успехи?
Во-первых, Саня не сразу понял кто скрывается за кодовым названием «дочка гробовщика»; во-вторых, даже если бы он за кем-то там бегал, что отец называет словом «успехи»?
– Девка-то хоть нормальная? – взвыл Степан Михайлович. При этих словах жена его перекрестилась и начала что-то шептать.
– Мать! Налей по такому случаю! – потребовал отец Сани. Нужно ли говорить, что после этого на столе рядом с тарелкой борща оказалась рюмка с золотым ободком и бутылка водки.
– Ты мне лучше вот что скажи, – опрокинул рюмку отец Сани, – ты где деньги берёшь?
Вот с этого-то вопроса в голове Сани понемногу стала складываться общая картина происходящего. Сложилась она окончательно после третьей рюмки отца, когда тот уже задал матери вопрос, желая поближе узнать, с кем его Саня «собирается их породнить». Мать что-то стала рассказывать (и откуда она только знает отца Насти?), а Саня сидел пунцово-красный, боялся пошевелиться и лишний раз стараясь не дышать.
Оказалось, что отец Насти – Егор Ильич – кладбищенский сторож. Живёт здесь «испокон веков» (Саня не понял, что это значит), является «очень достойным человеком», не женат.
– А дочь как заимел? – громыхнул Степан Михайлович.
А вот это уже было неизвестно. Только сейчас не женат он, живёт одиноко.
– Ну, – хмыкнул отец Сани. – Бывает! Что делать?
И он налил себе четвёртую рюмку.
– Она хоть девка-то нормальная? – дыхнул он на Саню перегаром, от которого у того закружилась голова. Саня не ответил.
– Ты хоть серьёзно с ней? Или так, играешься? – отец принялся есть уже остывший борщ.
– Дело-то молодое, нехитрое! Раз-два и готово! – расхохотался он, умудряясь говорить и есть одновременно. – А если она понесёт? Ты об этом подумал?!
Мать начала усиленно креститься и что-то там бормотать. Потом упала на колени и с удвоенной энергией стала креститься и частить словосочетание «Отче наш».
Саня, который никогда в жизни до этого не испытывал такого унижения, уже сотню раз проклял сделку с «дочерью гробовщика».
– Люся! – вдруг грянул с утроенной силой Степан Михайлович. – Борщ-то ты мне подала холодный!
Степан Михайлович встал, замахнулся и бросил ложку. Целился в тарелку, но не попал. Ложка, с пустым звоном отскочила от поверхности стола и, перелетев Саню, скрылась из вида. Люся, хоть и успела встать, не имела ни единого шанса, чтобы увернуться от летящего в неё борща, а мгновением позже и тарелки. Она тоненько и высоко завизжала. Басом громыхнул Степан Михайлович. Пользуясь очередным семейным скандалом, Саня пулей вылетел из кухни, всунул ноги в первые попавшиеся башмаки, схватил какую-то куртку и вылетел за дверь.
Всю ночь он просидел в подъезде, кутаясь в мамину маленькую, но вполне подходящую ему курточку и пряча ноги в огромные, разношенные туфли отца. Так и заснул в этом, прислонившись к стенке у двери, которая могла вывести его на крышу дома.
Мама попросила Артёма купить хлеба после тренировки, поэтому пришлось идти через овраг. Когда-то давно этот овраг был не заброшенным, а каким-то общественным местом. Это узнавалось по особым, почти утраченным деталям. Вот идёшь-идёшь по тропинке, а потом понимаешь, что вот тут не ногами протаптывали, а камнем выложили. Или скамейка попадается вся ржавая, с завитушками. Сейчас таких не делают. Сколько же она тут стоит? Но это всё косвенные доказательства. А было одно явное.
Это доказательство – мост.
Сам по себе очень даже небольшой. Оба его берега скрыты старыми пышными деревьями да частым кустарником. Настолько всё плотно, что даже сбившая всю зелень поздняя осень не слишком-то открывала этот мост. И всё же, когда вы становитесь на этот мост, сразу чувствуется, что современные строительные технологии обошли его стороной.
Что такое мост в овраге в современном городе? Это бетонная плита с чёрными железными перилами. А этот нет. Этот был выгнутым белым камнем с массивными конструкциями из чугуна и каменных кирпичей разных размеров.
Артём знал про этот мост достаточно много. Облазил его довольно давно. Снизу он образовывал полукруглую арку, а по центру с одной стороны можно было заметить маленькую голову какого-то животного. Изображение почти стёрлось, но Артём был уверен, что этот зверь – лев.
Очень интересный мост. Артём был рад, что пройдёт по нему.
Время уже было позднее, горели несколько фонарей. Холодный ветер гулял по тропинкам, стучал тонкими ветками деревьев и кустов. Артём зашёл на этот мост и остановился.
До магазина надо было спуститься вниз, пройти через обломки старых, вросших в землю и покосившихся чугунных ворот, мимо палатки, через дорогу.
Зачем он здесь остановился?
Просто так. Захотелось.
Артём огляделся у вдруг увидел её.
Настя сидела на скамейке в своей осенней курточке, в синих джинсах и кроссовках. Одиноко, потому что вокруг вообще никого не было, с книгой в руках. Она читала. Артём знал, как она увлекается, когда чем-то занята. Его точно не видит. Но холод… Неужели не чувствует? В такую погоду, как говорят, хороший хозяин собаку на улицу не выпустит, а тут она с книгой…
Артём закинул сумку на плечо, спустился по мосту, прошёл через старые ворота и подошёл к палатке. Он выгреб монеты из кармана, внимательно их пересчитал и постучал в окошечко палатки.
– Да? – спросили из темноты.
– Кофе, пожалуйста, – попросил Артём и положил монеты.
– Сейчас сделаю, – ответил голос, забрал монеты и закрыл окошечко. За минуту ожидания Артёму самому стало холодно.
Сколько же она там сидит? Может, она уже ушла? Почему он думает, что она замёрзла и ей нужно кофе?
– Возьмите пожалуйста!
– Спасибо!
Артём взял за ободок пластиковый стаканчик, пышущий жаром и острым, насыщенным ароматом и аккуратно пошёл обратно. Миновал ворота, поднялся по тропинке, постоянно меняя руки, чтобы удержать горячий напиток. Поднялся на мост. Бросил взгляд на скамейку.
Даже с расстояния в тридцать метров он видел, как она дрожит. К тому моменту, как он оказался возле неё, кофе уже не был обжигающим. Горячий – да, но не обжигающий.
Она не обратила на него внимания. Даже не заметила.
Артём сел рядом и опустил спортивную сумку на землю. Настя вздрогнула и испуганно посмотрела на него.
Её большие голубые глаза дрожали, губы успели побелеть. Она закрыла книгу и уставилась на Артёма. Тот молча протянул ей кофе.
– Спасибо, – выдохнула она. Он кивнул.
Она аккуратно взяла стаканчик из его рук, греясь от того, что её пальцы касаются горячей ёмкости. Артём счёл за лучшее засунуть свои руки в карманы куртки. Настя сделала несколько глотков, а потом грела свой носик над ободком стаканчика.
– Большое спасибо! – сказала она.
– Не за что, – сказал Артём. – Уже холодно, надо уходить.
– Я зачиталась.
– Почему не дома?
Она пожала плечами и рассмеялась, чуть отдалившись от стаканчика. Почти сразу же сделала ещё один большой глоток.
– Будешь смеяться, но мне вон тот мост здесь нравится!
– Не буду. Видела на нём изображение льва?
– Льва? Ты уверен?
– Нет, но я почему-то думаю, что изображена львиная мордочка.
– Покажешь мне?
– Не сейчас. Темно. Я тебя провожу.
Она сделала ещё один глоток, улыбнулась.
– Нет надобности, – сказала она. – Я справлюсь.
– Я верю, но должен проводить.
Она внимательно посмотрела на него, чуть склонив голову влево.
– Почему должен?
– Если ты ещё где-нибудь присядешь почитать и замёрзнешь, то будешь сниться мне в ночных кошмарах, а я привык спокойно спать.
Настя допила кофе, взяла книгу, положила в рюкзак, который лежал на земле возле скамейки и посмотрела на Артёма.
– Веский аргумент! Ну провожай!
