Жестокое лето

– Это плохо? – спрашивает бармен.

Неожиданно. Я задумываюсь.

– Ну… да.

Бровь его ползет еще выше, будто он мне не верит, и я на мгновение замолкаю.

В самом ли деле плохо, что люди показывают мне улучшенную версию себя, а не ту, в которой есть недостатки?

– Позволь подытожить. Если бы новые знакомые показывали тебе свои базовые версии, ты бы с ними сближалась?

– Нет, – мгновенно выпаливаю я.

А он кивает, словно я подтвердила его мысль.

– А если бы они представляли тебе свои худшие версии, это бы тебя больше привлекло?

– Нет, конечно.

«Вот видишь?» – словно говорит он мне взглядом.

– Но разве не проще было бы знать самое худшее, на что способен человек, прежде чем решать, стоит ли тратить на него время? Тогда мы бы с самого начала понимали, способны ли вытерпеть новых знакомых в их худших проявлениях.

Он снова показывает ямочки и скрещивает руки на груди. Под кожей играют мускулы. Господи, помоги!

Не стоило мне это начинать!

Я приехала только на лето.

Приехала работать.

А работаю я в здании напротив.

– Хочешь сказать, ты готова тратить время только на тех, кого вытерпишь в их худших проявлениях?

– Ты все время повторяешь мои слова, как будто от этого поменяется смысл.

Однако он меняется, даже когда я сама их повторяю.

Получается, я лишь терплю своих любимых людей в их худших проявлениях?

Когда Эбби демонстрирует свои худшие проявления?

Когда ей плохо. Когда она не в лучшем настроении. Когда подавлена. Когда больше всего во мне нуждается.

А Кэт?

Когда сомневается в очередных отношениях. Когда поступает легкомысленно. Когда не может сосредоточиться на разговоре. Когда поддается тревоге.

Разве я просто их терплю?

Конечно нет!

Когда мои подруги так себя ведут, я всеми силами стараюсь им помочь.

А может, я и им устраиваю экзамены? Стараюсь оттолкнуть, чтобы проверить, насколько им дорога?

Господи!

Так проблема во мне?

Я облажалась?

Я ужасная подруга?

Тут в голове звучит голосок, который периодически зудел там с самого декабря.

Временами да.

– До чего додумалась? – спрашивает Ямочки.

– Хмм? – я так глубоко ушла в свои мысли и прозрения, что едва его слышу.

– Ты замолчала и задумалась. К какому выводу пришла?

Я смотрю на него, потом на свои ногти, хорошенькие розовые ногти, которые накрасила вчера, пока Эбби настраивала меня на новую работу.

– Думаю, что мои девочки куда лучшие подруги для меня, чем я для них.

Бармен подходит к кассе, вбивает в нее что-то, а потом возвращается ко мне.

– Это почему?

– Я в своих худших проявлениях куда хуже, чем они.

Просто удивительно, что я это произношу, хотя это чистая правда.

Он снова смотрит на меня странно, непонимающе, но не отвечает, и я продолжаю:

– Они ведут себя хуже всего, когда им нужна поддержка. Я же постоянно проявляю себя с худшей стороны, а они меня принимают и глазом не моргнув. Я их экзаменую, не делюсь своими проблемами. Отталкиваю их. Осуждаю. А они никогда меня не ругают.

– Кроме…

– Кроме тех случаев, когда за меня волнуются. – Он улыбается, кажется, ему нравится вывод, к которому я пришла. – Они хотят, чтобы я здесь завела друзей. Чтобы дала новым знакомым шанс. Сегодня утром они меня до печенок проработали, сказали, я занимаюсь самосаботажем, – я замолкаю, вспоминая, какие у них были лица. – Они переживают за меня. И думаю… Думаю, уже давно. Я просто ничего не хотела слушать.

– А теперь хочешь? Слушать?

Я снова задумываюсь над ответом.

– Не очень. Но я впервые за долгое время осталась совсем одна. Раньше мы всегда жили в пятнадцати минутах езды друг от друга. И вот теперь я прозрела и не знаю, что с этим делать. Все это довольно неприятно.

Кто-то подсаживается к стойке, бармен отходит принять заказ, наливает что-то новому посетителю. А я сижу, потягиваю вино и думаю о том, в чем призналась и что это для меня значит.

Этим утром у меня открылись глаза, но, как ни странно, благодаря этому разговору я раскопала в себе еще больше проблем.

– Так что ты собираешься делать?

– Я… я попытаюсь… Попробую давать людям шанс. Может быть.

– Может быть? – ямочки на его щеках так и сияют.

Вспоминаю Оливию. Она будет моей стажеркой, и на первый взгляд она вроде… ничего.

Наверное, стоит дать ей шанс.

И Сиси, та девушка за стойкой ресепшен, была ко мне очень добра.

Может, мне и с ней стоит слегка сблизиться.

А потом я вспоминаю про близнецов…

Судя по рассказам, они просто жуткие. Но стоит ли заранее списывать их со счетов на основании, возможно, предвзятых мнений всего пары человек?

Господи, я и не думала, что заводить друзей и давать людям шанс так сложно!

– Может быть. А ты считаешь, шанса заслуживает каждый?

Ямочки вздыхает.

– Думаю, одни в большей степени, другие в меньшей. Но, в целом, нет, не каждый. Однако ты вроде умная девушка. Спорю, что сможешь определить, кто стоит шанса, а кто нет.

Когда-то я думала, что разбираюсь в людях.

Что мама научила меня видеть их насквозь, сразу определять сильные и слабые стороны, подмечать, что они пытаются скрыть.

Это было до Джейсона. Только тогда я поняла, как ошибалась.

– У меня идея. Может, позволишь пригласить тебя на свидание? Отпразднуем новую главу твоей жизни. Я покажу тебе остров.

Целых тридцать секунд я таращусь на бармена, слегка сбитая с толку.

– Ты хочешь пригласить меня на свидание после того, как я тут перед тобой все кишки наружу вывернула? – я вскидываю бровь.

– Ага.

– Не стану врать, это не лучшим образом говорит о твоем психологическом состоянии.

– Значит, мы прекрасная пара, верно?

У меня челюсть отваливается от изумления.

– Тебе придется постараться получше.

Он улыбается – и боже, я уже готова сказать «да».

– Нет проблем. Терпения мне не занимать.

Звонит колокольчик, повар приглушенно кричит что-то из кухни, и бармен уходит, а потом ставит передо мной корзинку с картошкой фри и жареными креветками.

– Приятного аппетита!

Проболтав с ним еще час, в течение которого я улыбалась больше, чем готова признать, я расплачиваюсь.

– Спасибо. Мне это было очень нужно. И за совет спасибо.

– Придется тебе вскоре снова зайти, я хочу быть в курсе, как продвигаются дела.

Видимо, я совсем разомлела от еды, потому что отчего-то киваю.

– Договорились.

Отодвинув стул, направляюсь к двери.

– Эй, Ками!

Остановившись, я оборачиваюсь, гадая, откуда он знает мое имя.

– Твоя подруга-брюнетка вчера оплатила счет перед тем, как я пошел вас провожать.

Стою, открыв рот, а бармен хохочет. По дороге домой я думаю о том, как ненавижу своих подруг.

И как обожаю этих зараз.

7

18 мая, четверг

Ками

– Здравствуйте, Камила! Большое спасибо, что согласились с нами пообедать! – мило улыбаясь, говорит Джефферсон Кинкейд на следующий день, когда хостес ресторана подводит меня к столику, где он сидит с Оливией и двумя блондинками.

Это, видимо, близнецы.

Не могу понять, нравится ли мне этот человек. Вроде бы милый старик, но в то же время богатый старик, а это две большие разницы.

Но времени на раздумья нет, я сажусь между Джефферсоном и Оливией. Близнецы внимательно разглядывают меня – от прически и лака для ногтей до украшений, которые я сегодня надела.

А я сразу же понимаю, к какому типу они относятся.

Мой отец умер, когда я была совсем маленькой, и на небольшие деньги, полученные по страховке, мама сумела построить свою империю. Она все время повторяла, что он был главной любовью ее жизни, так зачем тратить время на поиски новой? В итоге все свое время и энергию она вложила в построение известного и уважаемого бизнеса, а также открыла благотворительный фонд, помогающий овдовевшим матерям встать на ноги.

Мама всегда была для меня примером.

Но именно она устроила меня в одну из лучших школ Восточного побережья, где я училась бок о бок с наследниками крупных американских компаний. Людьми, которые никогда в жизни ни в чем не нуждались и любили это демонстрировать.

Именно к этой категории, как я сразу определяю, относятся и близнецы.

– Оливию вы, конечно, помните, – Джефферсон сдержанно улыбается. – А это Стейси и Лейси, мои будущие внучатые падчерицы.

Улыбаюсь блондинкам, которые очень похожи между собой, но не точные копии друг друга. Красивые девушки и ровесницы Оливии (22 года, если верить интернету), но она-то сразу показалась мне практичным человеком, а вот про них такого не скажешь.

– Я Стейси, – протягивает мне руку одна из них.

Я пожимаю ее, надеясь, что мне удалось изобразить теплую улыбку.

– А я Лейси. Е-Й, – вторая блондинка почти в точности повторяет движения сестры.

Я растерянно оглядываюсь, а Оливия, вздохнув, поясняет:

– Она имеет в виду, что ее имя произносится «Леси», а пишется «Лейси».

– Оу, – выдыхаю я, стараясь не вытаращить глаза.

В общем, близнецы – сплошной стереотип: красивые богатые блондинки с чудными именами.

– С девочками вам тоже придется плотно общаться в процессе организации свадьбы Мелани. Думаю, вы отлично проведете время за всякими девчачьими забавами.

Моя девчачья забава сейчас – наблюдать, как близнецы растягивают губы в ангельские улыбочки.

– К сожалению, у меня не получится с вами пообедать. В последний момент наметилась важная встреча, – Джефферсон посылает мне извинительную улыбку. – Простите, Камила, что уже традиционно вас покидаю. В начале сезона тут всегда все вверх дном.

– Ну что вы, никаких проблем. Отлично понимаю, – внутренне я вздыхаю с облегчением.

Раз так, можно вернуться в кабинет и продолжить разгребать гору бумаг, которые оставил тот разгильдяй, что прежде занимался организацией мероприятий в «Приморском клубе». Где-то среди них лежит и нелепая папка Мелани.

– Но прошу, вы оставайтесь и пообедайте с девочками. Девочки, Камила в «Приморском клубе» новенькая, пока никого не знает. Пожалуйста, организуйте ей теплый прием.

– Конечно, мистер Кинкейд, – Стейси хлопает длинными наклеенными ресницами.

– Ну что же ты, Стейси, я ведь просил называть меня дедушкой.

Стейси вдруг морщится от злости и отвращения, но гримаса эта испаряется с ее лица так быстро, что, если не наблюдать за ней внимательно, ничего не заметишь.

– Да, дедушка. Мы все сделаем, чтобы Камила чувствовала себя в «Приморском клубе» как дома, – улыбается она.

– Ага, – Лейси, в отличие от сестры, еще не научилась так виртуозно изображать дружелюбную улыбку.

– Прекрасно, что ж, мне пора, – Джефферсон встает. – Камила, пожалуйста, не забывайте обращаться к Джин по любым вопросам.

– Замечательно, огромное спасибо, мистер Кинкейд.

– Вас я не буду заставлять называть себя дедушкой, – так и хочется вытаращить глаза на это заявление. – Но можете звать просто по имени.

– Конечно, Джефферсон.

– Ну ладно, дамы, поговорим позже.

Все хором прощаются, Джефферсон направляется к выходу, по дороге кивая и улыбаясь знакомым. Мне же теперь придется обедать с Оливией и близнецами из змеиного клубка.

Нет, Ками! Это несправедливо. Не надо называть их так только потому, что так о них отзывались Сиси и Глен.

Нужно дать им шанс.

С этой мыслью я расправляю плечи, натягиваю добрейшую, лишь слегка деланую улыбку и оборачиваюсь к соседкам по столу.

Однако стоило Джефферсону выйти из зала, как милая улыбочка Стейси мигом испаряется. Отпив «Мимозы» из бокала, она окидывает взглядом зал, а потом, закатив глаза, презрительно бросает:

– Фу, Кара здесь.

– Фу, – повторяет за ней близняшка.

Стейси, покачав головой, добавляет потише, чтобы слышали только мы:

– Боже, считает себя красавицей, потому что ходит к тому же парикмахеру, что и Рэйчел Макадамс, а на самом деле просто уродина.

Она с таким чувством это произносит, что я прямо пугаюсь, хотя и стараюсь не выдать эмоций.

Я тут не со своими подружками.

А с противными школьницами, не стоит забывать, что в таких местах существует иерархия. Одно неверное движение – и ты в конце пищевой цепочки.

Каждое лето они выбирают жертву и терроризируют ее, вспоминаю я слова Сиси.

– Жуткая уродина, – повторяет Лейси.

Интересно, она сама говорить умеет или просто как робот повторяет за сестрой? Тут женщина, о которой они говорят, с улыбкой машет им и направляется к нашему столику.

Не стоило бы мне так удивляться, как быстро меняются выражения лиц сестер, я ведь много общалась с такими девочками, однако на мгновение я теряюсь. Смотрю на Оливию, та глазами дает понять, что тоже, как минимум, чувствует себя неловко.

– Кара! – Стейси встает, чтобы расцеловать симпатичную брюнетку в обе щеки. – Как я рада тебя видеть!

– И я! Узнала, что вы снова приедете этим летом, и сказала папе, что нам тоже нужно обязательно сюда заглянуть.

Она так тепло улыбается, что мне становится искренне ее жаль. Даже не представляет, какие гадости они только что про нее говорили.

– Нужно непременно что-нибудь замутить. Может, выпьем завтра? – сладким голоском предлагает Стейси.

– Ой, я с радостью!

– Отлично! Позвони Ким, она все устроит, – Стейси подмигивает и тут же с улыбкой опускается на свое место. – Ну пока.

Она даже не машет рукой, а лишь слабо шевелит пальцами на прощание, и улыбка Кары меркнет от того, как демонстративно ее прогнали. Звезда школы устала от ее присутствия.

– Что ж, класс. Будет здорово.

– Угу. Пока, – Стейси, уже не улыбаясь, берет в тщательно отманикюренные пальчики трубочку и принимается пить свой холодный чай.

– Пока, – хлопает ресницами Лейси.

Кара, наконец, понимает намек, машет на прощание и уходит, явно расстроенная. Озадаченная и заинтригованная этой сценой, я недолго смотрю ей вслед, а потом снова включаюсь в разговор за столом.

– Боже, Ками, как ты красиво накрашена, – сладко улыбается Стейси.

Меня уже не забавляет, а тревожит скорость, с которой она переключается. Отчасти даже пугает. Ни один человек в здравом уме не способен так быстро перестраиваться.

– Ты просто красавица!

– Спасибо! Мне очень приятно. Моя подруга помешана на макияже и уходе за кожей, она помогает мне подобрать подходящие средства, – натянуто улыбаюсь я.

– То есть ты согласна? Считаешь себя хорошенькой? – уже не улыбаясь, спрашивает она, склонив голову к плечу.

И тут до меня доходит.

Мелани сучка.

Оливия загадка.

Но по-настоящему бояться стоит близнецов.

К счастью, я профессионал. Я в эту игру сто раз играла и никогда не проигрывала.

– Ага, считаю, – с усмешкой отвечаю я, вскинув бровь.

И вот она – крошечная трещина на фасаде.

Стейси сбита с толку и не знает, как ответить.

Все пошло не по привычному сценарию. Я не стушевалась и не растерялась. Ей не удалось смутить меня, как других.

Улыбаясь, терпеливо жду, как она выйдет из этой ситуации.

Но не дожидаюсь, впервые Лейси заговаривает первая.

– Он идет, – шепчет она. – И смотрит прямо на нас, Стейс!

Взглянув куда-то мне за спину, Стейси мгновенно превращается из придирчивой сучки в спокойную, рассудительную и даже… милую девушку.

– Всем заткнуться и делать вид, что мы его не заметили, – командует она, взбивая волосы.

Я снова изумленно смотрю на Оливию, и опять, к моему приятному удивлению, она отвечает мне тем же. Интересно.

Тщательно отманикюренные пальцы Стейси укладывают идеальные белокурые локоны в еще более совершенную прическу, потом она намазывает губы блеском, а ее сестра тем временем, глядя поверх моего плеча, шепотом сообщает, насколько близко к нам подошел загадочный мужчина.

Очень надеюсь, что он уже рядом, не терпится посмотреть, что это за красавчик, от которого у самой Стейси промокли трусики. Наверняка какой-нибудь светский богач с портфолио в четыре дюйма толщиной.

– Да кто там? – не удержавшись, спрашиваю я.

Оливия, пожав плечами, тоже смотрит поверх моего плеча, но то ли не знает, о ком идет речь, то ли просто его не видит.

А Стейси снова мгновенно переключается, превращаясь из милой и безмятежной девушки в готовую на убийство фурию.

– Рот закрой, – шипит она сквозь зубы. – Это очень важный для меня момент.

Можно подумать, я сплю и во сне вижу, как бы поскорее влезть в странные ритуалы богатых придурков.

– Поняла, – усмехаюсь я.

Оборачиваюсь посмотреть, как там мой заказ, и едва все не пропускаю. Я отметила, что Оливия едва заметно улыбается мне. Видимо, в этом хаосе у меня все же есть союзник, и от этой мысли так тепло на душе. Судя по тому, как с ней обращалась мать, вряд ли ей все это очень нравится.

Но тут я слышу три слова, и окружающий мир разлетается на куски.

– Ками, это ты?

8

Ками

Кровь застывает у меня в жилах, потому что я знаю этот голос.

Однажды он убедил меня, что любовь существует, а потом объявил, что все это чушь.

Он разрушил мою прекрасную картинку про «жили долго и счастливо».

И доказал, что моя мать была права.

Ками, не вздумай влюбляться. Это ничего тебе не даст, кроме разбитого сердца!

Всю жизнь я закатывала глаза, когда она так говорила. Ведь я же видела, что она так отдалась строительству империи, потому что скорбит по своей единственной любви. Закатывала глаза, потому что знала, что мама влюбилась раз и на всю жизнь. И так и не оправилась после смерти отца.

Но однажды и мне захотелось такого же.

Захотела всепоглощающей любви, потерю которой оплакиваешь всю жизнь. Мама предупреждала меня, что оно того не стоит, что с тобой на всю жизнь остается и боль от разбитого сердца.

Но я не слушала.

И десять лет оплакивала все, что отдала Джейсону Демартино.

Теперь же он смотрит на меня так, будто очень сожалеет, что мы так давно не виделись.

– Джейсон, – только и удается выговорить мне.

– Вау! Это ты! Господи, я думал, мне почудилось, – он улыбается, и вокруг его рта появляются морщинки, которых не было десять лет назад.

– Нет, это я.

Это какая-то шутка! Иначе и быть не может.

Дурацкая жестокая шутка.

Может, это Кэт и Эбби решили меня разыграть за то, что я была такой сучкой? Или просто показать мне, что он не стоил всех тех терзаний, которым я предавалась долгие годы.

Господи, да вы только посмотрите на него!

– Вау! Как я рад тебя видеть! – говорит он, окидывая меня взглядом.

На мне не до конца застегнутая белая рубашка, темные брюки с высокой талией и голубое ожерелье, добавляющее базовым вещам цветовой акцент. Когда я одеваюсь, голос Эбби у меня в голове всегда вот так комментирует мой выбор.

– Э-э, – не знаю, что ответить.

Я-то совсем не рада его видеть. Столько лет я гадала, каково было бы снова встретиться с Джейсоном Демартино, что бы я ему сказала, как бы посмотрела, какими словами обругала бы. Например, заметила бы, что член у него крошечный и весь тот короткий период, что мы трахались, я имитировала оргазмы.

Но сейчас я смотрю на него и не могу придумать, что сказать.

Выглядит он… ужасно.

Не ужасно, нет – он не покрылся бородавками, не потерял руку, ничего такого; но раньше-то он был для меня всем.

В юности я воображала себе, каким он станет с возрастом, как мы будем смотреться вместе.

Волосы у него поредели – не очень сильно, можно и не заметить, если не всматриваться или не знать, каким красавчиком он был в юности.

Не то чтобы это так уж ужасно – да блин, я уж точно не стану никого бодишеймить и загонять под немыслимые стандарты, к тому же многим мужчинам лысина только придает крутости, но он-то явно пытается ее спрятать, прикрыть волосами. Еще и постоянно их теребит, так что у него тут определенно больное место.

Раньше он был спортивным, в колледже бегом занимался, постоянно потягивал протеиновые коктейли и насмехался над мужчинами и женщинами с не настолько идеальными фигурами. Теперь же у него появилось брюшко, и рубашка на нем не сходится. Похоже, он еще не готов признать, что пора покупать одежду на размер больше.

Но самое главное, это то, что вид у него усталый и потасканный. Изможденный. Он выглядит как человек, который добрых десять лет верил, что его поступки – как по отношению к собственному телу, так и по отношению к психике других людей, никак на нем не скажутся, но, к несчастью, этого не случилось.

– Отлично выглядишь, – он заметил, что я окинула его взглядом, и смотрит на меня в ожидании ответного комплимента.

Но я не отвечаю.

Не хочу лгать и говорить, что он в прекрасной форме.

Откровенно говоря, мне очень хочется плюнуть ему в лицо, и вся моя энергия уходит на то, чтобы удержаться от этого поступка.

И тут мою борьбу с собой прерывает голос:

– Ками, познакомь нас!

Обернувшись, вижу, что Стейси ангельски улыбается нам. Будь мы в мультике, у нее бы в глазах сердечки загорелись, а с губ срывались сладкие вздохи.

С другой стороны, судя по тому, что я успела о ней узнать, а также по тому, как голодно блестят ее глаза, возможно, это были бы не сердечки, а значки доллара, как у мистера Крабса.

В растерянности оборачиваюсь к Джейсону, который по-прежнему не сводит с меня взгляда.

А, это он на грудь пялится.

И даже не скрывается, вот ведь свинья!

Господи, как он вообще мог мне нравиться?

– Джейсон, это Стейси, Лейси и Оливия. Леди, Джейсон Демартино.

Стейси, поднявшись, перекидывает через плечо идеальную копну золотых локонов, делает шаг к Джейсону и протягивает ему руку.

– Стейси Сент-Джордж, наследница «Сент-Джордж Файненшл Инкорпорейтед», – привычно бахвалится родословной она.

Джейсон еще несколько секунд пялится на меня – и ситуация выходит довольно неловкая, а потом, наконец, оборачивается к ней и пожимает руку. Стейси смущенно хихикает, подавшись вперед, тянется к нему второй рукой и снова хихикает, что выглядит довольно странно, ведь никто из нас не шутил.

Ее сестра тем временем тоже встает, подходит к Джейсону и протягивает ему руку.

– А я Лейси. Произносится «Леси», а пишется «Л-Е-Й-С-И», – с улыбкой представляется она.

Ее сестра так ядовито на нее смотрит, что даже мне нехорошо.

– Боже, Лейси, сядь и заткнись, – шипит она сквозь зубы.

Та переводит растерянный взгляд с Джейсона на сестру. Похоже, каждая из немногих молекул в ее мозгу сбита с толку.

– Ками, ты не занята, может, после встретимся, выпьем? Обменяемся новостями?

Близнецы тем временем, пошипев друг на друга, к сожалению, снова обращают внимание на меня.

Ну уж нет, черт тебя возьми, для тебя у меня больше никогда свободного времени не будет!

– К несчастью, у меня много дел, – я не добавляю, когда освобожусь, что стоило бы сделать из вежливости.

Дайте-ка подумать? Примерно никогда.

– О, я… – начинает он, но тут подходит какой-то пожилой мужчина и кладет руку ему на плечо.

– Джейсон! Я тебя всюду ищу. Наш стол вон там.

Он уводит моего бывшего к столику, за которым уже сидит еще более богатый старик. Смотрю ему в спину и прямо чувствую, как с его уходом воздух становится свежее, а тяжесть в моей груди если и не совсем испаряется, то точно становится заметно меньше.

А еще я замечаю, что Стейси тоже смотрит ему вслед.

– Откуда ты знаешь Джейсона? – с кислым видом спрашивает она наконец.

– Да-да, откуда? – вторит Лейси.

Стараюсь расшифровать подтекст их вопросов и решить, что ответить. Стейси явно запала на Джейсона, может, мне стоит ее предупредить?

Надо давать людям шанс!

Вспомнив слова Эбби, я решаюсь.

Если Стейси заинтересовалась Джейсоном, она имеет право знать, какой он говнюк.

Так будет правильно.

Я подаюсь вперед, как всегда делают подружки, когда шепчутся за чашкой чаю.

– Слушай… если тебя интересует Джейсон… – начинаю я, как только близнецы и Оливия наклоняются ко мне.

Лейси с сестрой переглядываются и усмехаются.

Все верно, ее интересует Джейсон.

Возможно, она не считает его симпатичным, интересным и подходящим кандидатом в мужья… Но его власть ее интересует точно. А также богатство, влияние и близкий к ее собственному статус. Вот что зацепило ее больше всего.

– Мы с ним встречались в колледже. Он учился на последнем курсе, я на первом. – Они молча смотрят на меня без всякого выражения. – Мы друг другу понравились, все было хорошо. Начали встречаться, он вел себя очень мило. Ну, понимаешь, идеальный бойфренд. Устраивал красивые свидания, покупал цветы, а потом вдруг…

Идеально подретушированные брови ползут на лоб. Господи, я что, правда собираюсь им все это рассказать?