скачать книгу бесплатно
– Закричала?
– Ты не помнишь? Ты кричала во сне. Мы с Картом испугались.
– Правда? Совсем не помню этого.
– А жрицы тебе не сказали?
– Нет. Не знаю. Может быть, и говорили, но я их не услышала.
– Понятно, – сказал Лем, которому ничего не было понятно.
Повисла неловкая пауза, никто не знал о чём говорить дальше. Молчание прервал мальчик:
– Я как раз шёл к Карту, чтобы позвать на обед. Иди пока в трапезную, а я загляну к нему.
– Прости, что задержала тебя. Тогда я буду ждать вас там.
К излишней вежливости Леи юноша уже давно привык, поэтому он просто вздохнул и пошёл дальше, иначе они бы извинялись друг перед другом до бесконечности.
Наконец все они собрались за столом и молча начали есть. Карту с Лемом очень хотелось спросить, что же произошло, но они предпочли дать девушке возможность самой решить, что она хочет им рассказать, в то время, как Лея слишком хотела есть, чтобы разговаривать с изнывавшими от любопытства и беспокойства друзьями.
Иона очень любила и Карта, и Лема, но, как и любой человек, она не всё могла им доверить. Особенно Лему. Она уже давно заметила, что он влюблён в неё, поэтому старалась некоторые темы не обсуждать с ним. Хотя в последнее время он всё меньше проявлял по отношению к ней подобные чувства, и её это радовало, потому что она к нему испытывала только дружескую любовь. Ученику Харима было всего лишь тринадцать лет, и он был прекрасным человеком, но он всё ещё был ребёнком. И все те беды, которые успели случиться за его недолгую жизнь, не сделали его более взрослым, они лишь лишили его детства и любви. Юный лекарь был заботливым, добрым, работящим и очень преданным. Он был замечательным другом и интересным собеседником, именно поэтому она не хотела рассказывать ему всё, что сегодня случилось, и расстраивать его, пока его влюблённость в неё ещё не до конца прошла. Лем не смог бы ей ничем помочь в данной ситуации, а переживать бы стал очень сильно. Когда речь шла о лечении, то он странным образом успокаивался и становился настойчивым, но, если девушка нечаянно рассказывала что-нибудь неприятное из своего прошлого или же сам Лем вспоминал о своём, дело иногда доходило до того, что он замыкался в себе, плохо спал и ел и ходил подавленным неделями. Карт, с другой стороны, скорее боялся незнания и неизвестности, поэтому если она ему расскажет всё, то он, скорее всего, успокоится, а может быть, и поможет советом.
Наконец все доели ячменную кашу с луком и морковью, и девушка отнесла тарелки на кухню, пользуясь мытьём посуды как предлогом для того, чтобы подумать о том, что она может рассказать обоим, а что лучше оставить для разговора наедине с Картом. Когда она вернулась в трапезную, то мужчины ждали её, явно желая обсудить произошедшее. Собравшись с духом, девушка сказала:
– Я хотела извиниться за то, что испугала вас сегодня утром.
– Главное, что с тобой всё в порядке, девочка, а наш испуг как пришёл, так и ушёл.
Лем согласно закивал.
– Всё равно извините меня. Вы оба слишком добры ко мне, чтобы злиться на меня, хотя в этой ситуации должны бы, спасибо вам за это. Я вижу, что вам хочется узнать, что это было. Спасибо, что подождали, когда я буду готова говорить об этом, – я ценю это. Можно сказать, что мне приснился кошмар, который на самом деле был моим прошлым.
– День перед тем, как ты получила раны? – спросил Карт, зная ответ заранее.
– Да. Теперь я знаю, что произошло. Не всё, конечно, только то, что я знала перед тем, как это случилось. В тот день произошло много непонятного.
– Кто это был? Кто вас покалечил? – спросил Лем, и в его голосе чувствовалось напряжение.
– В каком-то смысле я сама.
Юноша воззрился на неё, не понимая, как она сама с собой могла сотворить подобное.
– Давайте я расскажу всё по порядку. В тот день… В тот день, когда это произошло, точнее, за день до этого, мои мар организовали мне что-то вроде побега из дворца. Я всегда верила им, как верю и сейчас, поэтому даже и не подумала спросить, для чего они это делают. Но у меня были свои подозрения на этот счёт, которые я предпочитала игнорировать. Когда я рассказывала про церемонию посвящения, то говорила о том, что Император отложил её несколько раз, помните? Ещё в первый раз я начала сомневаться в его намерениях по отношению ко мне. Он всегда ненавидел меня, и я это прекрасно знала. Рин пытались меня убедить в обратном, но я чувствовала его неприязнь. Отец чрезвычайно редко общался со мной, а наши встречи ограничивались утренними приёмами, на которых я была обязана присутствовать, а на них ему даже не было необходимости смотреть на меня. Так было сколько я себя помню. Император не виделся со мной, но старался следить за тем, что я делаю, и я это ощущала, как чувствовала и то, что он меня презирает и считает низшим существом, не способным ни к чему. Как только он понял, что я не так глупа, как он думал, и проявляю рвение в учёбе, а она была единственным, чем я имела право заниматься, он возненавидел меня ещё больше, но я и не подозревала, что он хочет от меня избавиться, до того дня, как он перенёс посвящение. Я была нужна не как полноценная Верховная, но как символ, который оградит его от волнений, и он боялся, что я начну слишком многое понимать. А потом, прямо перед побегом, он устроил для меня ловушку. Или, может быть, проверку. Я оказалась более осведомлённой и менее глупой, чем ему хотелось бы, а потому он предпочёл от меня избавиться. Я видела это по его глазам, но верить не хотела. Я привыкла к тому, что мой мир подчинён правилам настолько, что я перестала их замечать. Они стали частью меня. Правила всегда были моим долгом. От их выполнения всегда зависело слишком многое. Я и один маро выехали из дворца, а затем из города. Сначала всё было нормально, мы остановились в лесу рядом с городом. Маро попытался снять с меня браслет, который я носила много лет, но я не дала. Затем появился Средний и немного поговорил со мной. Казалось, что всё в порядке, но внезапно всё пошло наперекосяк и мне сказали бежать. За мной гнались волки, видимо, Император заметил моё отсутствие и послал их по моим следам. Я очень испугалась и потому не заметила обрыв, с которого упала. Сознание я потеряла, когда ударилась о камень, торчавший из отвесной скалы. Внизу была река. Она меня и принесла сюда. По крайней мере, я так думаю. По пути было много порогов. Я помню, как просыпалась, когда меня било о камни. Но я плохо соображала, поэтому точнее сказать не могу. Как и почему я выжила, я тоже не знаю. Ещё я помню, что очнулась на берегу, увидела лею и позвала её, а потом увидела кого-то ещё. Думаю, что Лема, но, честно говоря, я до сих пор не знаю, приснилось ли мне это или нет.
Иона замолчала. Она рассказывала всё так бесстрастно и монотонно, что у слушателей побежали мурашки. Казалось, она описывает чужую жизнь, чужую «смерть» и чужие воспоминания. Такое равнодушие пробирало до костей, чувствовалось, что за ним скрывались пустота, тоска и страдания. Именно так себя чувствовал Лем, когда умерла его младшая сестра и у него не осталось никого. Мальчик посмотрел девушке прямо в глаза и увидел, что они были абсолютно пустыми.
После рассказа за столом воцарилась тишина. Через несколько минут Карт решился её нарушить и спросил принцессу:
– Можно задать несколько вопросов?
Иона повернулась к нему и посмотрела на него своими пустыми глазами, ещё не успев прийти в себя. Карт вздрогнул.
– Конечно, задавайте.
– Я знаю, что рин – это воспитательницы и охранницы принцессы, а кто такие маро и мар?
– Охранники Императора и Верховной. Маро – мужчины, мар – женщины. В основном. Но не обязательно. У мар и маро несколько разные функции, но если описывать их общие качества, то они – идеальные бойцы, убийцы, охранники, стражи. Они умеют скрываться от чужих глаз, и если они не захотят, то вы даже не заметите, что они есть вокруг меня и моего отца. У меня были мар и лишь один маро, которого должны были ко мне приставить после посвящения. Маро – это орден, а не только профессия.
– Спасибо за объяснения. А Марта, Средний и тот последний маро, кто они?
– Марта – моя главная мар, боюсь, что её уже нет среди живых. Я любила её. Я любила всех своих мар, они были теми, кто знал, как я выгляжу и чем я занимаюсь. Во дворце я всегда ходила либо с вуалью, либо со словом Потока, которое размывало мои черты лица. Большую часть времени даже я сама не знала, как я выгляжу. Средний – главный среди всех маро и мар. Последний – мой личный маро, я полагаю. Думаю, он тоже уже мёртв.
– А Средний?
– Он сможет выжить в любой ситуации, я уверена. И мне кажется, что Император не подозревал, что Средний замешан в чём-либо.
– Почему ты думаешь, что остальные мертвы?
– Их наверняка казнили за измену.
– Ты уверена?
– Я не могу знать, но сомневаюсь, что их простили. Единственная надежда лишь на то, что они спаслись бегством, но она очень мала. Особенно для маро. Марту могли и не раскрыть, но вряд ли, тем более, что невыполнение обязанностей мар тоже карается смертью, а моя смерть – это полный провал.
Видя, что ещё немного – и девушка впадёт в ступор, Карт прекратил спрашивать про близких ей людей и спросил про третьего из охранников, который, по-видимому был наименее ей близок.
– Ты говоришь, Средний выжил?
– Думаю, да. Его почти невозможно узнать, а тем более убить. Поэтому его именем и является «Средний».
– Это имя? Я думал, что это звание.
– Нет, это имя. Не его настоящее имя. Его дают лучшему среди маро. Ему его дали потому, что он никакой, отсутствующий. Его внешность невозможно запомнить, если он сам того не пожелает. У него невероятная мимика, и он умеет менять своё лицо с помощью неё, даже если не применяет свой дар. Всех маро сложно обнаружить, а его в особенности. Маро защищены от поиска, и их часто бывает сложно заметить, даже если они рядом с тобой.
– Значит, ты не сможешь описать мне его?
– Почему? Высокий, широкоплечий, тёмно-русые волосы, серые, почти бесцветные глаза. Но даст ли вам это хоть что-то? Он так искусно меняется, что его невероятно сложно узнать. Вы можете смотреть прямо на него, но не знать, что это он. Мне кажется, что он один из осенённых Светом, но я никогда даже не думала проверять это.
– Мне кажется, что я его видел…
– Вполне возможно.
Все снова замолчали, не зная, что сказать, но вдруг Иона опять посмотрела на Карта и произнесла:
– Я виделась с вашим братом во дворце. Вы чем-то похожи.
– Двоюродным братом, и я не думаю, что мы так уж похожи – я никогда не смогу быть таким идеальным, как он. Да, впрочем, и не хочу.
– Вы его не любите?
– Нет, почему же? Он всегда был милым и добрым ребёнком. Также он всегда был талантливым, красивым, но при этом очень разумным. Мириан очень похож на мать. Я баловал его, когда он бывал у нас, но всё же он младше меня на двадцать лет, было бы странно, если бы я хотел на него походить.
Девушка внезапно будто бы пришла в себя и сказала:
– Извините, из-за меня мы все потеряли много времени. Я бы хотела позаниматься сегодня, если вы не против, Карт.
– Конечно, но тебя никто не подгоняет. Если тебе нужно время, то оно у нас точно есть. Отдохни.
– Я бы предпочла позаниматься. Это отвлечёт меня.
– Если это тебе поможет, то, конечно, пошли в зал, – не стал спорить с принцессой чтец. – Ты приберёшься здесь, Лем?
– Конечно, идите занимайтесь, я всё сделаю.
– Спасибо, – почти одновременно поблагодарили его друзья и вышли из трапезной.
Глава 11. Прошлое. Разговор
По дороге в зал для занятий ни Карту, ни Ионе не хотелось говорить. Они оба были измотаны, поэтому девушка не была уверена, стоит ли продолжить разговор или лучше отложить его.
Погода в храме соответствовала погоде наверху, над ним, поэтому внутри стояла та же мягкая зима, что и снаружи. Исключением являлись лишь те комнаты, которые находились на верхнем ярусе: спальни, трапезная, комнаты для занятий и библиотека. В них температура была выше, что создавало ощущение, будто обитатели храма, спускавшиеся с жилых этажей, оказывались на улице.
Из-за этого все новоприбывшие ходили в зимней одежде.
Лея была в шерстяном платье, на которое накинула шаль, а Карт был в плаще. Они уже успели немного привыкнуть к чудесам этого храма, но не к его красоте.
Принцесса с Картом медленно шли по переходам и пещерам, и девушка размышляла о том, что ей уже давно стоило спросить у своего спутника. Она рассматривала барельефы и горельефы, что были на стенах, что позволяло идущим не чувствовать неловкости от молчания, которая неизбежно бы появилась, – им слишком многое нужно было друг другу сказать, но оба боялись начать разговор.
Иона присмотрелась к рельефам, некоторые из них были выполнены из свет-камня столь прозрачного, что они казались стеклянными. Она остановилась у одного из них, стараясь разглядеть каждую деталь.
Именно этот горельеф изображал работу гончарной мастерской храма. Иона насчитала тридцать человек, которые работали на гончарных кругах, и ещё десять, что расписывали уже готовые горшки. Тот храм был живым, дышащим, но в нынешнем не было никого, кроме жриц, живших в железных леях, и новоприбывших.
Карт остановился, ожидая её. Чтец чувствовал, что с девушкой что-то происходит, но сказать что – не мог.
Принцесса глубоко вздохнула, рассматривая красоту храма под землёй.
– Что-то не так, Лея? – наконец решился спросить её мужчина.
– Ничего. Просто задумалась кое о чём, – грустно произнесла принцесса.
– О чём?
– Ни о чём конкретном. Я подумала, что барельефы, изображающие жизнь в храме, вызывают у меня странное чувство тоски.
– Понимаю, о чём ты. Сейчас храм тих и, можно сказать, мёртв, поэтому неудивительно, что контраст вызывает у нас подобные чувства, – словно озвучил мысли девушки Карт.
– Наверное, вы правы.
– Но мастера, что работали над храмом, были талантливы – так передать движение в камне не каждому под силу. Кажется, словно это настоящие люди, и как только мы отвернёмся, гончарные круги и люди действительно придут в движение. Удивительное мастерство.
Девушка кивнула и провела рукой по одной из жриц, изображённой на стене. Фигура гончара начала светиться, переливаясь всеми цветами радуги. Лишь лицо и руки оставались нежного жёлтого цвета.
Принцесса задумчиво спросила:
– Интересно, почему один свет-камень светится лишь желтоватым светом, а другой изменяет цвета?
Мужчина пожал плечами:
– Не представляю. Свет-камень, что использован в Альхейре, почти не переливается, он просто прозрачен, как горный хрусталь, поэтому мне сложно даже предположить, от чего это зависит. Меня эта тема не интересовала.
– До того, как я попала в этот храм, она меня тоже не интересовала.
Снова воцарилось молчание, которое вновь прервал Карт:
– Пойдём, Лея, иначе мы проведём, разглядывая рельефы и фрески на стенах, всё время, что отвели на занятие.
– Конечно. Извините, – сказала Иона, убирая руку со стены.
Вскоре они дошли до комнаты, в которой проходили уроки, и Иона наконец-то решилась заговорить о том, что её волновало.
– Карт, я бы хотела поговорить с вами кое о чём. Наедине. Я не могу сказать всего при Леме, вы сами знаете, что он очень переживает, когда со мной хоть что-либо случается. Честно говоря, я боюсь его реакции на некоторые вопросы, которые я бы хотела вам задать. Потом… Потом я скажу ему, но это произойдёт позже, а сейчас мне нужно с кем-либо об этом поговорить. Можно?
Мужчина посмотрел на собеседницу: на первый взгляд она была спокойна и не показывала никаких эмоций, но Карт уже достаточно давно знал её, поэтому видел в глазах у девушки отчаяние.
– Конечно. Что случилось?
– Я… Вспомнила не только то, что рассказала вам и Лему.
Некоторое время девушка стояла и смотрела на старшего товарища не решаясь сказать, что хотела, но потом, немного помявшись, всё-таки произнесла:
– Я вспомнила вас. Вспомнила детство. Вспомнила зал, полный людей. Вспомнила того мальчика…
Карт побледнел: она всё вспомнила, а он не успел ей рассказать обо всём сам. Увидев, что мужчина изменился в лице, она быстро добавила:
– Я не держу на вас зла. Боюсь, если бы вы отказались, то Отец убил бы вас, как и остальных чтецов, посчитав отказ ему изменой. Я не виню никого из тех, кто принимал участие в ритуале. Мне не за что винить их. Вы должны были это сделать. Не знаю, смогла бы я сама отказать Отцу, если бы он попросил об этом. К тому же, браслет защитил меня.
Мужчина внезапно преклонил колени перед принцессой и начал каяться в том, что считал своим самым большим грехом:
– Мне нет оправдания, Верховная, что бы Вы ни говорили! Я не должен был участвовать в этом! То, чем я помог, – это преступление. Более того – ересь, которая противоречит как учению Диру, так и сути Потока. Никто не имеет права участвовать в этом!
Ионе хотелось подойти к мужчине и обнять его, но она понимала, что ему сейчас нужно прощение Верховной, а не девушки по имени Лея.
– Вы всё сделали правильно, – повторила она, и её голос был одновременно тёплым и немного грустным. – Без браслета он избавился бы от меня ещё тогда. Я, обладающая силой, ему была не нужна, более того – была опасна, поэтому он приказал бы меня убить. Сейчас… Нет, даже до побега я понимала, что Отец делал всё, чтобы я не могла выполнять свои обязанности Верховной. Браслет помог мне выжить.
– Но…
– Нет никаких «но», – твёрдо сказала Иона. – Он бы убил меня, если бы не смог найти другого способа запечатать мою силу.
