Парвус

– Пес, будь хорошим мальчиком. Слушайся старших.

Здоровяк остановился и вскинул голову к небу. Старик активно соглашался с Медеей, загораживая ее. Слушая просьбы старика, какое-то время здоровяк не двигался, а потом неожиданно из его маски донеслось механическое:

– Как знаешь, если к тебе придут, не жалуйся потом. – Мачете указало на Медею. – Хотя если придут, то сомневаюсь, что живым тебя оставят. Еще и пытать будут. До-о-олго.

Медея скривилась от его жалкой попытки надавить на Назира, хоть в этих словах и была доля правды. Если она расскажет о старике, то велика вероятность, что за ним придут приспешники Грязного. К ее удивлению, желтоглазый старик гордо распрямил спину и надменно произнес:

– Пусть приходят, ничего им не скажу

Для убедительности он топнул ногой. Медея улыбнулась от уверенности, прозвучавшей в старческом голосе. Ей сла́бо верилось в услышанное. Старик был невероятно разговорчивым. Казалось, он говорил все, что думал. Когда страсти немного поутихли, Медея сменила Назира. Внутри теплилось желание отблагодарить своего дряхлого спасителя.

Пока она нагнетала кислород в печь, ритмично наступая на кожаный мешок под ногой, все думала: «Чем я вообще занимаюсь? Нужно найти ту пластину и отнести Грязному!». Доводы разума не помогали увлеченно следившей за происходящим вернуться к основной цели, полученной от крысиного короля.

В голове крутился вопрос, не дающей покоя. Наблюдая за здоровяком, раскрошившим в пыль все зеленоватые камни, Медея спросила:

– Зачем ты делаешь проводку? Не проще купить готовую?

Пес промолчал. Собрав пыль в глиняную тару, он подошел к Медее. Отодвинув ее в сторону, стал сам нагнетать кислород в печь. Глаза Медеи округлились от огромного пламени, поднявшегося с печи. Пока она наступала на мешок, такого жара не было.

– Понятно, – произнесла Медея, подбоченившись и возвращая внимание здоровяку, – нищий, значит.

Она потрясла утвердительно головой, соглашаясь со своим предположением. Из маски здоровяка донеслось шипение:

– А ты у нас из богатеньких, значит.

Медея вздрогнула от того, что он случайно попал точно в цель. На секунду она засомневалась, мог ли тот как-то понять, кто она. Их лица скрыты под шлемами, а маски делали все голоса одинаково механическими. Узнать наверняка под защитным костюмом было сложно даже того, кого ты долго знаешь. Как-то Фейт пришел в обновках, Медея его чуть не пристрелила, думая, что в штаб пробрался чужак. Отец всего-навсего хотел сделать дочери сюрприз, раздобыв новые костюмы и броню.

Из тяжелых воспоминаний вывел голос Назира, сообщающий, что тот уходит по делам. Условно, это значило – в туалет. Медея мгновенно отскочила от здоровяка подальше. Ей с трудом верилось, что он не убьет ее, когда дряхлый защитник скроется за ближайшей скалой.

Пес равнодушно нажимал на кожаный мешок ногой. Медея же ждала возвращение Назира с направленным на здоровяка пистолетом. Только когда старик вернулся, она немного расслабилась.

Назир засыпал в жерло пыль, которая в прошлом была зеленоватыми камнями. Когда последняя горсть руды попала в печь, на небе уже поднялась луна. После того как все переплавилось, здоровяк ушел за новыми ветками, а Назир с Медеей, пробив небольшое отверстие у основания глиняной печи, палками доставали раскаленный металл.

Старик говорил, чтобы содержимое печи быстрее остыло, сто́ит использовать воду. Такую роскошь путники себе позволить не могли, поэтому рассыпали камни подальше друг от друга, дожидаясь, когда те сами отдадут тепло, остывающей по ночам пустыне.

Среди черных камней и угля поблескивали под фонариком Медеи розово-желтые кусочки меди.

– Потрясающе! – воскликнула она, доставая тот палкой из пекла. – Вот этот я себе заберу на память.

Медея в черной перчатке потянулась за остывшим куском металла. Назир вдруг с необыкновенной резвостью для старика выхватил тот из-под ее носа и проворчал деловито:

– Мы договаривались на скидку, а не на медь.

Медея с Назиром уставились друг на друга. Внутри поднималось раздражение. «Я же целый день ему помогала! А он зажал маленький кусочек металла!» – пролетело возмущенно в голове. Пес, вернувшийся с хворостом, застал, как Медея обзывает старика скупым жмотом. Из черной маски здоровяка послышалось механическое шипение, похожее на смех.

– Думала, Назир с тобой поделится? – Пес прошел к глиняной печи и сложил дерево на песок. – Что касается денег, Назир уже не такой добрый. Тут он и нож тебе в бок воткнуть может.

Старик вскинул руки примирительно и подошел к недовольной Медее. Опустив ладонь ей на плечо, он мягко усадил ее у огня, идущего с полуразрушенной печи, приговаривая:

– Украшения у меня самые лучшие! Они тебе понравятся гораздо больше, чем кривой кусок металла.

Глава 10. Пес и Лиса

Пока Назир нахваливал свое мастерство, с маски Пса то и дело доносились смешки. На это старик никак не реагировал, а Медея зачарованно наблюдала за слабыми языками огня, поднимающимися с узкого жерла печи в ночное небо. Генератор кислорода находился возле тонкой трубки печи, позволяя пламени гореть.

Здоровяк опустился в метре от несмолкающего Назира. Медея обдумывала, что делать дальше. Уставшей возвращаться в город по темноте, казалось плохой идеей. Но не ночевать же ей в компании двух малознакомых людей? Одного из них она, к тому же, должна ограбить.

От мысли об этом Медея поежилась. Днем она ходила проверить, откуда Пес вышел таким кровавым. Четыре трупа лежали в расщелине. Тела, искромсанные на части, вызвали даже у привыкшей к мертвым рвотный позыв. С трудом удалось обойти отрезанную руку и получше рассмотреть убитых.

На ботинках красовались серебряные нашивки. Видимо, Грязный не делал ставку на один план. Медея не знала, была она основным или запасным вариантом. Ее это не особо волновало. Она проверила содержимое карманов мертвых и забрала все самое ценное, удивляясь тому, что этого не сделал Пес.

Подобное не считалось осквернением, скорее это была обычная часть рутины в пустынях. Опередить падальщиков не зазорно.

Так называли тех, кто собирал трупы людей ради выгоды. Большинство жителей поверхности не занимались каннибализмом. Поэтому падальщики относили тела туда, где за это могли выручить хоть какие-то деньги. После смерти человек стоил невероятно дешево. Всю амуницию падальщики забирали себе, если до этого их не опережали обычные воришки.

Тараканы в домах Внешнего города почти не жили. Им нечем питаться в нищих комнатушках. Насекомых чаще всего покупали на рынках или разводили специально на фермах. Для самых крупных еду собирали по всей округе падальщики. Поэтому мертвецы, валяющиеся без дела, встречались не так часто.

Сидя у костра, способного привлечь нежелательных гостей, Медея достала из кармана спрессованную пластину из тараканов, протянула еду худосочному старику и спросила:

– Назир, а давно ты этим всем занимаешься? Украшениями своими.

Он принял еду, расплываясь в искренней улыбке. Старик говорил, пока жевал отсутствующими зубами:

– Всю жизнь, а мне восемьдесят почти.

Белые брови удивленно приподнялись. Медея не ожидала, что в таком возрасте кто-то способен спокойно разгуливать по пустыне. Она положила голову на руки и уточнила:

– И не боишься вот так шататься непонятно где в поисках меди?

Назир пожал тощими плечами, а потом бросил короткий взгляд на Пса, сидящего рядом. Чем сильнее темнело на улице, тем тише тот становился. На стекле черного шлема играли блики от огня.

– Нищий я и не́мощный, большинство мимо проходят. – Старик качнул головой в капюшоне, на его лице появилась улыбка, полная нежности. – Пес первый был, кто спросил, чем я занят. Остановился в паре метров и молча наблюдал за мной почти час. Я думал, убьет меня. Перепугался весь. Кто знает, что он задумал?! А Пес давай, говорит, помогу, прям как ты.

Желтые глаза направились на Медею, с интересом слушающую рассказ.

– Жаль тебя огорчать, старик, – со вздохом донеслось шипение из маски Медеи, – скорее всего, один из нас в ближайшее время умрет. Уж надеюсь, что это буду не я.

По тому, как активно главарь банды пытался получить пластину, что была у Пса при первой встрече, Медея решила: терпение Грязного рано или поздно подойдет к концу. И он отправит людей с четкой целью убить изобретателя. До этого момента Медея могла и не дожить, если не пошевелится с кражей. Назир запричитал, что все вопросы должны решаться мирно, на что она взяла с песка один из остывших камушков у глиняной печи и запустила в Пса.

Здоровяк не слушал, о чем разговаривают спутники, но машинально поймал летящий в него предмет. Он медленно повернулся и уставился на бросившую. Не подавая вида от удивления, насколько его реакция была молниеносной, Медея спросила:

– Где та штука большая, с которой ты гулял в прошлый раз?

Пес молча перевел взгляд на огонь, не собираясь отвечать преследовательнице. Та недовольно закатила глаза.

– Я все равно ее украду, – равнодушно произнесла она, прекрасно понимая свою участь в случае неудачи. «Или умру в попытке», – обреченно добавил внутренний голос. Она продолжила вслух: – Да ладно тебе. Отдашь ее, и тебя все оставят в покое. – Медея с сарказмом произнесла: – или, может, тебе нравится убивать людей? Тогда, конечно, оставь ту пластину себе.

Кровь с одежды Пса впиталась в черную ткань плаща. Видимых следов на нем не осталось. С других поверхностей она отпала, как только засохла. Кроме тел, лежащих неподалеку, в мирно сидящем перед костром ничего не выдавало и намека на жестокого убийцу.

Медея рассматривала черную фигуру с любопытством. Хоть она и не видела лица Пса, но поза, в которой он сидел, показалась ей грустной. Он сжимал в ладони камень, что должен был прилететь ему в голову, словно совершенно забыл про него, и вновь уставился на пламя.

Медея встала, собираясь уйти. Она сомневалась, что Пес приведет ее к своему изобретению, зная, что за ним хвост. Решив на следующей неделе последить за ним, Медея сделала шаг, когда Назир потянул ее обратно за плащ. Она по привычке чуть не залепила кулаком дедуле.

Медея боялась, что если не выполнит просьбу, то тощая рука, удерживающая край черной ткани, сломается.

– Назир, отпусти ее. Пусть идет, – донеслось механическое из маски Пса.

Он бросил вперед камушек, что сжимал в ладони, и мирно проводил его взглядом.

– Ночью и одна? Ну даешь, – проворчал старик, усаживая Медею обратно, – мы даже как следует еще не познакомились. Как зовут-то тебя?

Она пожала плечами, пытаясь сбросить резко возникшее внутри напряжение. Настоящее имя озвучивать нельзя, а прозвище «Звездочка», которым отец называл ее на поверхности, могло навести присутствующих на некоторые мысли. Рисковать не стоило.

Старик рассмеялся.

– Как это ж без имени-то? – Назир заговорщически произнес: – Буду называть тебя Лиса.

– Почему Лиса? – поинтересовалась Медея. Она никогда не видела этих животных.

– Есть у меня одна сказка. – Старик обратился к Псу: – Тебе бы тоже послушать. Хорошие истории не теряют своей полезности со временем.

Здоровяк не шелохнулся, но Назир выглядел уверенным, что его слушают.

– Давно, когда мир еще не переродился, – старик сопровождал рассказ эмоциональной сменой интонаций, – у людей жил Пес. Тот должен был сторожить огород хозяина. Лис же ради собственного пропитания постоянно пробирался на охраняемую территорию. Поначалу они дрались и кусали друг друга до крови! – Назир всплеснул руками и округлил глаза. – Но со временем оба поняли, что каждый из них поступает так не из ненависти к ближнему, а по нужде. С того дня они и начали дружить. Пес перед хозяином делал вид, что ловит Лиса. Лис старался питаться в другом месте и не создавать другу проблемы. И пронесли они свою дружбу до самой старости.

Медея скривилась. Ей эту сказку в детстве рассказывали по-другому. Здоровяк качнул головой и пробурчал:

– Не так там было. Они сначала подружились, а потом Пес пытался Лиса убить, потому что так хозяин приказал. И закончилось все так себе.

Назир возмущенно ответил:

– Разница-то какая?! Главное в истории, что разные стороны, на которых вы оказались, не делают вас врагами. Вы могли бы хоть попытаться понять, а может и помочь друг другу. – Он вздохнул. – Молодые вы еще. Глупые. Не понимаете простых истин. Нечего людям делить между собой. И уж тем более не за что убивать друг друга. Если Пес с Лисом подружились, то и вы найдете общий язык.

– Общий у нас только твой язык, Назир, – сообщила Медея.

Похлопав на прощание старика по тощему плечу, она вновь поднялась. Ночевать в компании Пса слишком опасно. К тому же дорога до скал заняла много времени, а еще нужно зарабатывать деньги на содержание штаба.

Уже у песчаной стены Медея обернулась. Красные глаза, скрытые шлемом, устремились на черный силуэт возле костра.

– Пес, в следующий раз прихвати с собой ту штуковину, что мне нужно у тебя украсть.

Из маски здоровяка послышалось шипение:

– Еще пожелания будут?

Медея, разворачиваясь в сторону Внешнего города, бросила через плечо:

– Заплати Назиру за мое украшение.

Удаляясь, она услышала довольный голос старика:

– Хитрая какая! Точно, Лиса.

(В этой главе отсылка на произведение The Fox and the Hound автора Daniel P. Mannix)

Глава 11. Высший свет

Следующие три недели Кларисса наблюдала за злющей Медеей, врывающейся в притон. Каждое возвращение она сопровождала увесистым кошельком, но в душе́ вместо радости за приближение к цели, бушевал ураган.

За все это время удалось всего один раз пересечься с Псом. Тот, как только ее увидел, проворчал, что она жутко надоедливая, и вырубил ее с другой ноги. К этому Медея готова не была, защищая подбородок от колена. С правой стороны в шлем прилетел увесистый ботинок. В этот раз очнулась Медея в пустыне, до города Пес ее не понес.

Ей оставалось лишь удивляться, что она до сих пор жива. Здоровяк, как Медея заметила, не гнушался убийствами, а на простое везение, что он трижды ее не прикончил, непохоже.

К счастью, основной синяк от последнего удара пришелся на затылок. Скрыть шишку под волосами не составило труда. На подходе к дому Медея распустила две косы, позволяя волосам свободно спадать до талии. Мешающие пряди убирать она не спешила.

В квартире с порога встретила Силия. Мать подозрительно улыбалась. На белом диване лежало светлое длинное платье.

– Дея, дорогая, я тут с одной швеей договорилась. И посмотри, что она смастерила. – Силия умиленно разглядывала праздничное пушистое платье. – Настоящее произведение искусства! Ты в нем будешь очаровательна.

Медея несколько секунд недоуменно пялилась на потратившую приличную сумму мать, не понимая, для чего та это сделала. Событие, к которому приурочена эта покупка, ознаменовало собой окончание учебного года и выпускной. Медею так захватили проблемы настоящего, что она совершенно забыла, для чего старается так много.

Выбранный Силией наряд был принят безоговорочно. Сомнительно, что ее вкус лучше, чем у матери. Та словно всегда знала, что надеть и как себя вести.

Всю следующую неделю велась бурная подготовка к предстоящему мероприятию.

Торжественный бал проходил в задании цитадели. Собирались не только выпускники с родителями, но и жители первого круга и привилегированная верхушка второго. А учитывая, что многие из присутствующих на празднике занимали руководящие должности, Медея надеялась завести полезные знакомства за вечер. Если не получится, то хотя бы произвести хорошее впечатление.

Обдумывая, как получить должность аппера раньше срока, Медея предположила, что единственным способом будет, чтобы за нее кто-то поручился. Не придумав ничего лучше, она придерживалась этого плана. «Если не подвернется возможность поудачнее», – крутилось в голове.

Открытые стеклянные ворота цитадели, приглашали пройти внутрь. Медея заметила, что везде находится полиция, одетая, как всегда, в синюю форму, ярко выделяющуюся на фоне белых стен.

До выпускного Медее не приходилось бывать в главном здании Парвуса. Самые верхние этажи служили личными покоями правящей семьи. На первых двух проводили торжественные мероприятия. Силия работала в этом здании. На конкретные вопросы, в каком отделе и чем именно она занимается, мать дочери не отвечала.

В просторном помещении, полном воздуха, собралось много народа. Почти все светловолосые в белой одежде. Изредка встречались русые волосы. Красных глаз осталось не так много. На пришедших Силию с Медеей сразу обратили внимание.

Мать посылала легкие приветственные улыбки знакомым. Медее пришлось отлепиться от идущей рядом родственницы, потому что ту останавливали каждую секунду. Сомнительно, что все из них важны для будущего, а разговаривать с малознакомыми людьми просто так не хотелось.

Медея с интересом рассматривала зал, где находилась. В прошлом году она еще не отошла от смерти отца, поэтому все мероприятия игнорировала. В этом у нее появилась цель, а для этого нужно привыкнуть к высшему обществу.

С центра потолка свисала, казалось, бесконечная хрустальная люстра. Яркий холодный свет слепил. Все, что могли изготовить из стекла, было из стекла. Так, богачи показывали, что хрупкость вещей для них не проблема. Всегда можно купить новые.

Медея же этим не интересовалась. Ее внимание привлек прозрачный стол в дальнем конце зала, куда она и поспешила. Обойдя полукруглую сцену, где сидели музыканты, Медея остановилась напротив миниатюрных порций еды.

Аккуратно выложенные на тесто сыр и помидор были размером с кончик большого пальца. Медея недовольно сложила руки на груди. В ее голове крутилась обреченная мысль: «Если попробую это, а выглядит эта штука вкусно, то не смогу больше никогда есть тараканов».

Она неловко переступила с ноги на ногу, вглядываясь в лица присутствующих на празднике. Силия обещала познакомить дочь с самыми полезными, по ее мнению, людьми, если представится случай.

Приятную легкую музыку нарушали веселые разговоры. Казалось, все были со всеми знакомы. Кроме Медеи. Она даже не знала, как выглядит правитель Велиор. К счастью, не узнать его было невозможно.

Все притихли, когда в зал по широкой прозрачной лестнице начал спускаться беловолосый мужчина. Его красные глаза пробежались по гостям, иногда останавливаясь на самых важных людях Парвуса. Те приветственно кивали в ответ, прикладывая ладонь к сердцу. Высший знак уважения.

Длинные прямые волосы и фигура Велиора напомнили Медее Грязного. А вот одежда отличалась кардинально. Светлые брюки. Идеально сидящий жилет, поверх полупрозрачной серебристой водолазки. Сверху украшения из белого золота. Рука, каждый палец которой был увешан перстнями, придерживала длинную накидку, волочащуюся по полу. Горделивая осанка и кожа, которой никогда не касались солнечные лучи, сильно молодили пятидесятипятилетнего мужчину.

Медея поморщилась от внезапно возникшей ассоциации с главарем банды и поискала в толпе Силию. Рядом с той стояла бабушка. Желания разговаривать с Изабеллой не было.

Когда Медею только вернули матери, то бабуля возникла в доме Силии мгновенно, причитая, как соскучилась. Хватило заботы Изабеллы на минуту. За внезапным порывом увидеть внучку скрывалось желание объяснить, пожившей в трущобах, Медее, как важно, чтобы она отреклась от всего, что натворил отец.

Медея еще при первой встрече заметила, что бабуля держит дистанцию, словно воздух рядом с внучкой заразный. Та высказала все, что думает по поводу грубых слов о Фейте, приправив свое мнение ругательствами, взятыми из лексикона Клариссы. Сейчас красные глаза Изабеллы сосредоточились на внучке. Тонкая рука призывала подойти.

Медея закинула в рот маленькую изящную закуску, которую не собиралась пробовать. Медленно пережевывая, она уставилась на бабушку, желая ту немного позлить. Помидор в сочетании с сыром были такими вкусными, что глаза Медеи прикрылись от удовольствия. Она подумала, что можно остаться у столика и поесть еще восхитительной еды, но взгляд Изабеллы становился все жестче и нетерпеливее.

Медея с трудом проглотила еду, вставшую поперек горла, и направилась к двум ближайшим родственницам. В конце концов, бабуля имела влияние в обществе, что могло пригодиться в продвижении по службе. Поэтому, запихнув обиды подальше, ради мечты, Медея приняла поцелуй Изабеллы в щеку. Та, не коснувшись кожи, отстранилась.

На морщинистом лице играла фальшивая улыбка, такая же, какую внучка посылала бабушке в ответ.

– Слышала, что ты собралась пойти по стопам отца, – сладко протянула Изабелла, – надеюсь, по той части его биографии, где он не позорит твою мать.

Медея отвернулась от Изабеллы, чтобы случайно не сказать, что считает ее двуличной крысой. От Силии было известно, что именно бабушка настаивала на браке с Фейтом. Потерявший рано родителей, он остался единственным наследником богатого рода, чего Изабелла не заметить не могла. Она сама сосватала его с Силией после того, как прознала, что Фейт получил должность аппера в столь юном возрасте.

– Любимая моя бабуля, давай ты не будешь сегодня плохо говорить про отца, а я буду вести себя, как паинька, – предложила Медея, высматривая в толпе правителя Парвуса.

Подбородок Изабеллы гордо приподнялся, и она надменно произнесла:

– Хорошо торгуешься, прямо как отец. Хоть что-то хорошее тебе от него досталось.

Силия выразила желание остаться, а бабушка с внучкой направились к Велиору. Две пары легких туфель на плоской подошве скользили по гладкому полу. Тонкие полупрозрачные ткани верхней юбки Медеи, упирались в жесткий корсет белого платья Изабеллы.

Бабушка держала внучку под руку, но было непонятно, кто кого ведет. Подходя к правителю, Медея передала всю инициативу Изабелле. В планах показать себя скромной и прилежной, чтобы налет жизни в трущобах не портил впечатление о ней перед будущим работодателем.

Апперы подчинялись капитанам, а уже они лично отвечали перед Велиором.

Стоя в метре от мужчины, единолично владеющим городом, Медея прониклась к бабуле долей уважения. Не все жители первого круга могли похвастаться тем, как легко охрана правителя пропускает их.

Люди в одинаковых белых костюмах, сливающихся с гостями, мгновенно расступились, завидев улыбающуюся Изабеллу. Медея почувствовала, как гости косятся на нее. Ее красные глаза и Изабелла, придерживающая за локоть, мгновенно выдавали, кто подошел к Велиору.

Во взгляде правителя проблеснуло удивление. Привести к нему знакомиться дочь предателя прямо перед всем жителями первого круга, было дерзко. В духе Изабеллы. Если Велиор не выкажет хоть какого-нибудь негатива в сторону Медеи, то общество ее примет.

Будет ненавидеть так же, как и всех, кто добивается хоть какого-то успеха, но все же последуют его примеру. Медея смотрела на него прямо, без тени страха или благоговения. Лишь с любопытством.

Велиору был знаком такой тип людей. Они либо становились преданными солдатами, либо вырастали сильными врагами. Рисковать он не хотел и принял простое решение: держать Медею на виду.

Правитель учтиво склонил голову в приветствии. Изабелла ответила тем же, затем едва заметно толкнула внучку в бок. Та быстро поняла, что от нее хочет бабуля, и кивнула.

Диалога никакого не состоялось. Медея послушно плелась за, тащащей ее прочь, Изабеллой и недоуменно хлопала глазами. Они остановились у Силии, дожидающейся их возвращения. Три пары красных глаз уставились на правителя. Тот поздравлял родителей с выпуском их детей.

Привилегии такой удостаивались не все, поэтому Медея запоминала тех, кому Велиор посылал самые широкие улыбки.

– Видела, какое Айна лицо недовольное сделала? – тихо поинтересовалась бабушка.

Медея на секунду подумала, что Изабелла обращается к ней, но Силия равнодушно ответила, хмыкнув:

– К счастью, она такая серая, что не думаю, что кто-то обратил на это внимание.

Медея удивленно приподняла белые брови. Айной звали жену правителя. Ту Медея не заметила в тени блеска Велиора. Он словно заполнил все пространство вокруг своим присутствием. Медея искала глазами того, кого обсуждали ее родственницы.

Миловидная светловолосая женщина лет пятидесяти стояла рядом с правителем. Ее спина словно не имела сил выпрямиться. Голубые глаза, почти не содержащие цвета, наблюдали за мужем. Из аккуратно собранной прически выпали несколько прядей. Те, как инородные объекты, приклеились ко лбу. Айна кивала в такт слов Велиора, он же не обращал на нее никакого внимания. Как и все окружающие.

Вечер постепенно набирал обороты. В руках гостей незаметно появлялись напитки. Голубая форма персонала явственно выделялась на фоне привилегированных гостей, словно разделяя своих и чужих. Большинство из персонала проживали в третьем секторе и получали пропуск выше уровнем по случаю крупных мероприятий.