скачать книгу бесплатно
– Виктор, – осторожно окликнул его мистер Хамфри. – Что ты имеешь в виду? – он пытается заставить себя дружелюбно улыбнуться, но губы непроизвольно дрожат и кривятся в cтрахе, нет и намёка на улыбку.
– То и имею, – дерзит парень, сокращая между ними расстояние.
Мужчина не пытается сделать ничего, он словно вошёл в ступор, не имея возможности что-либо предпринять.
Он бы потянул время ещё, поупивался чувством власти и полюбовался напуганным видком и изумлённой рожей старикана, но опасается, что тот начнёт звать на помощь, выйдя из ступора, и тогда план его кровавой мести накроется медным тазом. А Виктору этого бы край как не хотелось.
Через ничтожные секунды две-три, Виктор стоит почти вплотную к мистеру Хамфри, а потом, не дожидаясь того, когда ему помешают завершить начатое, он безжалостно наносит мужчине удар в выпуклый живот.
«Мне казалось, что если ему проткнуть живот, он лопнет. Ну, как лопаются воздушные шарики, так и этот должен был лопнуть. Странно, что он этого не сделал» – саркастично думает он, когда лезвие ножа легко выходит из плоти.
Мистер Хамфри раскрывает широко глаза, пытается звать на помощь, но из-за того, что он ещё не вышел из состояния ступора, получается у него это не очень громко и убедительно. Виктор так самозабвенно «делает то, что должен», что не слышит слов. Он, может, даже хочет их слышать, но у него не получается разобрать, что кряхтит мистер Хамфри, так что Виктор злится ещё больше и снова бьёт бывшего преподавателя ножом в живот, нанося ему ещё четыре удара.
Когда нож пятый раз бывает в животе у стремительно умирающего мужчины, Виктор прокручивает нож, размалывая желудок.
Вскоре он вытаскивает балисонг, наконец, удовлетворившись как физически, выпустив пар, так и эстетически, видя то, как страх, нежелание умирать и одновременно осознание своего бессилия в данной ситуации поражают разум мужчины, а после этого наблюдая, как живой блеск покидает взгляд будущего трупа.
Честно говоря, на пятом ударе Виктору уже нужно было придерживать тело, чтобы то не упало, и едва он перестал наносить удары, мистер Хамфри не упал, а именно свалился на землю, ещё и лицом вниз.
Виктор цинично хохотнул.
– Что ж, дорогой и уважаемый мистер Хамфри, теперь и у Ваших детей нет отца, как я Вам и обещал. Такова жизнь, мистер Хамфри, такова жизнь. Не всем семьям суждено быть цельными, увы и ах, – вздохнул он не без сарказма, ещё минуту полюбовался собственным деянием, а потом просто ушёл, словно сейчас и не совершил убийство, будто он обычный парень, а тут так, просто мимо проходил.
Остаток прогулки они проводят молчании, никто из них больше не говорит ни слова. Только когда рядом проносятся полицейские машины и много автомобилей скорой помощи, они обмениваются встревоженными взглядами, после пожимая друг другу плечами в качестве ответа.
Только у миссис Элфорд был по-настоящему встревоженный, а у её сына это было лишь притворство, но невероятно искусное.
Он не помнил, когда научился врать даже взглядом. Это умение вроде как было с ним всегда. Даже на словах он мог не столь хорошо лгать, сколько умел лгать глазами. У подавляющего большинства людей наоборот, а он – особенный. Ну, во всяком случае, он так себе в шутку говорил, потому что его забавляла эта мысль, хоть и факт остаётся фактом, как и его умение никуда не исчезло с годами, только крепло.
По приходу домой миссис Элфорд стала готовить им ужин из того, что было, а были у них только старые макароны и какие-то полуфабрикаты, которые даже непонятно из чего сделаны были. Виктор не ушёл в свою комнату, а нарочито включил телевизор. Это выглядело так, будто ему было нечем себя занять, но он-то знал, что просто хочет похвастаться, хоть и странным образом, да и нельзя было это по-настоящему назвать хвастовстом, ведь Виктор не признавался в том, что убийца – он.
«…обнаружено тело убитого мужчины, личность которого ещё не была установлена. По результатам судмедэкспертизы выяснилось, что мужчине было нанесено пять ударов ножом. Расследование убийства и поимка убийцы будут вестись в обязательном порядке…» – донеслось из телевизора. Ведущая, кстати, была та же, что и в прошлый раз.
В кухне загремели тарелки и послышались громкие шаги, стремительно приближающиеся к Виктору. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что его мама стоит прямо позади него.
Иногда Виктор был счастлив, что диван стоит в середине комнаты, а не у стены, как у большинства.
Он сделал взволнованное выражение лица и продолжил сидеть, не говоря ни слова.
– Я не верю, – поражённо пролепетала миссис Элфорд, опуская ещё мокрые и сморщенные после мытья посуды руки на плечи Виктора. – Уже второе убийство за эту неделю. Как так?
– Похоже, у нас в городе завёлся маньяк, – максимально небезразлично ответил Виктор в тон матери.
– Маньяк! – повторила она, заметно повышая голос. – Господи, маньяк?! Серийный убийца? Серийный убийца у нас в городе? В Брайтоне? – женщина буквально засыпала вопросами сына, её возгласы становились всё громче и громче с каждым произнесённым ею словом, и вскоре её сопрано стало почти невыносимым настолько, что хотелось зажать уши. Виктор едва сдержался, чтобы этого не сделать.
– Видимо, убийца, да, – задумчиво произнёс Виктор, немного поморщившись. – Но на серийного не тянет. Серия – это три человека и больше, а два убийства – это ещё не серия, – пояснил он и сделал звук на телевизоре потише, нажав для этого кнопку на пульте.
– Без разницы, – отмахнулась женщина. – Но теперь выходить на улицу страшно. Вдруг, того… – она боязливо поёжилась.
– Походу, он только мужиков убивает, – предположил Виктор. – Женщин и девушек он ещё не убивал. Может, и не станет убивать.
– Почему ты так думаешь? – насторожилась женщина. – Может, станет. Ты же не знаешь наверняка. А, может, убийца – это она, а не он.
– А ты почему так думаешь? – колко спросил её сын. Ты тоже не знаешь наверняка.
– Не знаю, – вздохнув, согласилась женщина. – Но по логике, мужчины убивают женщин, женщины – мужчин.
– Логика хорошая, – хмыкнул Виктор. – Вполне логичная логика, почему бы и нет. Женоненавистники убивают женщин, мужененавистницы мочат мужчин. Кто тогда расправляется с детьми? – поинтересовался он.
– Старики и взрослые? – пожала плечами женщина. – Это если по только что упомянутой логике судить.
– А старикам это, думаешь, надо? – фыркнул Виктор, вообще выключая уже начавший раздражать телевизор. Смазливая мордашка ведущей почти опротивела за те несколько минут, что ему пришлось вынужденно любоваться ею.
– А почему бы и нет?
– Старики на то и старики, что они старики. Старики нуждаются в уходе за ними, внуках, порядочных детях и неплохой пенсии, на которую живёшь и ни в чём себе не отказываешь. Старики по своей природе любят детей, им не нужно убивать их.
– А взрослым зачем убивать?
– Зачем-то. Всё делается зачем-то. У каждого убийцы своя цель, свой план мести, свой конкретный замысел, только если этот убийцы не абсолютный псих, съехавший с катушек настолько, что он не понимает, что творит.
– Ясно, – почти пропела женщина, но очень нервно. – В таком случае, если всё делается зачем-то, то зачем убивает этот? Тоже ведь зачем-то.
– Если он целенаправленно это делает, если он убивает не случайных людей, естественно, у него есть причина, – чуть помедлив, отвечает Виктор.
– А если это она?
– То же самое.
– Если она убивает только представителей мужского пола, то ты в зоне риска, – заметила миссис Элфорд. – Будь осторожен, – просит она с явным беспокойством во взгляде. Виктор не смотрит на неё, но он и так чувствует, что его мама с волнением сейчас смотрит на него. Он не оборачивается на неё, потому что не уверен сейчас в своём искусстве лгать глазами. Каждый раз он рискует в таких случаях, сейчас ему рисковать не хотелось.
«Хотя, она же не знает ни о чём. Я был с ней в это время. Можно и посмотреть на неё» – думает он и поворачивает голову к матери. Он улыбается своей самой утешительной улыбкой и произносит:
– Не беспокойся, мама, всё хорошо. Кстати, если убийца – полный псих, то пол неважен, потому что, как ты сказала, в «зоне риска» оказываются все.
Миссис Элфорд мрачнеет.
– Очень позитивно, спасибо. А ты почему такой спокойный? Иногда мне кажется, что убийца ты, – съязвила она, скрестив руки на груди.
– Может, и я, – подмигивает Виктор. – Ты же не знаешь наверняка.
– Тоже мне, шутник нашёлся, – закатывает глаза женщина. – Ты постоянно со мной, дурень, – грубит она. Ей страшно, но она пытается сделать вид, что это не так, в ход идёт любая маскировка.
– Да знаю я, что плохой из меня клоун, и шутки у меня дурацкие, согласен, – нелепо оправдывается он, разводя руки в стороны.
Только знала бы миссис Элфорд, что сейчас её сын не шутил.
Глава III
В дверь постучали. Сначала немного нерешительно и тихо, потом громче и настойчивее.
– Да кого там принесло, – ворчит миссис Элфорд, отрываясь от стирки. Она наскоро вытирает руки о дырявое полотенце и, поправив на себе халат, идёт в коридор. Женщина не удосуживается заглянуть в глазок и сразу открывает дверь, в которую до сих пор продолжали стучать, да ещё и с каждым ударом всё тяжелее и чаще, будто молотком.
Дверь распахивается, и перед миссис Элфорд предстаёт молодой человек в форме. Он кажется немногим старше Виктора, всё равно что сравнить первокурсника с уже выпускником университета.
– Здравствуйте, – громко приветствует он, быстро поклонившись.
– Здрав… – опешив, мямлит миссис Элфорд. – …ствуйте. Здравствуйте, – повторяет она более уверенно, стараясь заглушить в себе волнение. У неё начинает дёргаться глаз, но она не пропускает человека внутрь, так и застывает на пороге.
– Национальный отдел по борьбе с преступностью, – отчеканивает он достаточно резко, но в его голосе нет негативных ноток.
Человек протягивает своё удостоверение хозяйке дома, дабы она могла убедиться в подлинности сказанного им.
Миссис Элфорд читает всю информацию, написанную на удостоверении, кивая головой в такт своим мыслям. Прочитав, она хмыкает и отстраняется, её взор затуманен.
– Это дом Виолы Элфорд, я пришёл по адресу? – спрашивает он больше для порядка, нежели с целью получить ответ.
– Да, – сухо отвечает она, не проявляя никаких эмоций.
– Хорошо, очень хорошо, – он улыбается краешком губ, но тут же улыбка пропадает, к нему возвращается прежнее выражение лица. – Вы знаете, для чего я здесь?
– Как раз это я и хотела у Вас спросить, но, кажется, Вы прочитали мои мысли, – саркастично откликается она, оперевшись о косяк, который чуть скрипнул, когда женщина облокотилась на него.
– Ваш сын Виктор сейчас дома?
– Он дома, в своей комнате, – дрогнувшим голосом ответила Виола.
– Можете позвать его? – попросил сотрудник полиции.
– Конечно, – не без раздражения отозвалась она, явно не понимая, в чём тут дело. – Виктор! – сразу кричит она, не размениваясь на долгие уговоры и просьбы выйти из комнаты. – Виктор! – снова зовёт она, не дожидаясь ответа, потому что происходящее ужасно её нервирует, а она только оправилась от неудачной поездки в Лондон, сразу после которой последовали кошмарнейшие новости по телевизору. – Виктор, чёрт возьми, иди сюда, да поживее! – не выдерживает она, сжимая руки в кулаки.
Человек в форме почти с жалостью наблюдает за её попытками позвать сына из комнаты. Он отводит глаза и делает вид, что ему интересен его значок на груди, пытаясь заставить Виолу не нервничать или хотя бы переживать не так сильно.
– Сейчас он придёт, подождите, пожалуйста, – просит она. – Он просто так много времени проводит в своей комнате, даже не знаю, что он там делает, – вздыхает она, пожимая плечами.
– Не волнуйтесь, миссис Элфорд, я никуда не тороплюсь, – заверяет полицейский совершенно искренне.
Виола понимающе кивает головой, в её глазах сияет благодарность, но волнение никуда не исчезло, только усилилось.
– Виктор! – вопит она, срываясь на истеричный визг, но даже не успевает полностью произнести его имя, как Виктор, растрёпанный, выбегает из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь.
– Да, мама, – мгновенно откликается он, в два прыжка оказываясь рядом с матерью. Его даже почти не удивило и не смутило присутствие ещё одного человека, а даже если смутило, он этого не показал. – Ты звала? – невинно спрашивает он ровным голосом. Его дыхание не участилось, а лоб не покрылся испариной при виде человека в полицейской форме.
Виола молчит, исподлобья посмотрев на возвышающегося над ней сына.
Виктор мельком смотрит на полицейского, а потом вновь переводит взгляд на мать.
– Здравствуйте, – вежливо говорит их гость. Он неторопливо показывает удостоверение, уже для Виктора, и Элфорд быстро пробегается взглядом по документу.
– Добрый день, сэр Клоуз, – приветственно кивает головой Виктор, дружелюбно уставившись на полицейского. Снова эта маска безразличия, прячущая за собой совершенно другие эмоции, снова этот полный спокойствия взгляд, фальшь в котором распознать невозможно.
Клоуз кивает, чуть касаясь своего головного убора.
– А ты хоть бы расчесался и привёл себя в порядок! Совсем совести у тебя нет, – гневно шипит Виола, обращаясь к сыну.
Полицейский пропускает это мимо ушей, а Виктор отмахивается, мол, не до этого сейчас.
– Вы к нам по какому делу? – любопытствует Элфорд, приглаживая взлохмаченные волосы и отряхивая на себе одежду. – Всё же, полицейские просто так не приходят к людям домой, – шутит он, стараясь разрядить обстановку: всеобщее напряжение, в том числе и своё ему на руку не сыграют.
Клоуз улыбается не совсем потому, что ему смешно, а больше потому, что так надо.
– Да, конечно, – не отрицает он, и уже одно это подтверждение заставляет Виктора похолодеть и покрыться мурашками, но виду он не подаёт. Когда его тело чуть вздрагивает, он искусственно чихает в руку, и из-за этого действия ни Виола, ни полицейский не увидели то, как Виктор вздрогнул.
Женщина враждебно смотрит на сына, стиснув зубы.
– Увы, Вас, мистер Элфорд, подозревают в убийстве, – печально произносит Клоуз, стараясь как можно мягче сообщить эту новость, но как бы его голос не звучал тихо, Виола едва ли не падает в обморок от только что сказанного, а добивает её обращение к Виктору – «мистер Элфорд», потому что она первый раз слышит то, что её сына называют так, как называли её бывшего мужа. У Виолы даже уже темнеет в глазах и перехватывает дыхание от всего вместе, но она вовремя хватается за косяк.
Виктор незаметно сглатывает, ещё несколько секунд переваривая в себе полученную информацию. Затем он криво улыбается, за что тут же ругает себя, но парень решительно берёт себя в руки.
– Что ж… – начинает он, почесав нос. – Я думаю, нам нужно это обсудить. Можете пройти в дом, если хотите, – приглашает он, отойдя от двери и осторожными, нерезкими движениями убрав обмякшую и висящую на косяке маму.
– Да, конечно, – снова говорит Клоуз как заведённый. – Думаю, это правда нужно обсудить.
Он твёрдым шагом заходит в дом, оставляя за собой грязные следы и пачкая чистый пол в доме своей мокрой после уличных луж толстой подошвой армейских ботинок, но Виоле сейчас не до того, а Виктору откровенно плевать, потому что не его это забота – дом надраивать.
Виктор придерживает маму за плечи, которая в состоянии шока озиралась по сторонам, будто видит этот дом первый раз в жизни.
– В гостиную, пожалуйста, – сообщил Виктор, кивая в сторону крохотной комнатки, в которой было много старой мебели и мало места: толком негде развернуться.
– Благодарю, – ответствует полицейский и встаёт рядом с маленьким диваном прямо перед телевизором.
Виктор заводит в комнату маму и подталкивает её к дивану, та послушно садится, но всё ещё не говорит ни слова.
– Садитесь, пожалуйста, – предлагает Виктор полицейскому, но Клоуз решительно качает головой.
– Спасибо, я постою, – сухо говорит он уже без прежних доброты и понимания в голосе, потому что ему надоела прелюдия. Он не любил резко начинать разговоры с людьми, ему нравилось потихоньку, постепенно подводить людей к главной теме их разговора, дабы не сильно их шокировать, но то, что происходило сейчас – уже переходило все границы.
– Хорошо, – соглашается Виктор. Он тоже остаётся стоять, на диване сидит только Виола, бездумно вперившись взглядом в чёрный экран выключенного телевизора.
– Вас подозревают в убийстве, – повторяет Клоуз, будто напоминая о причине своего нахождения здесь.
– Я понял, – задумчиво произносит Виктор, кое-как сдерживаясь, чтобы не спросить, в каком убийстве именно.
– Должно быть, Вы уже слышали об убийстве недалеко от Уиндмил-стрит?
«Да, слышал» – хочется сказать Виктору первые мгновения, но у него несколько другие намерения.
– Как не слышал, – тяжело вздыхает Виктор, скрестив руки на груди. – Слышал, конечно, – продолжает он чуть погодя. – Это мой бывший одногруппник тогда умер. Мы учились вместе в Лондонской школе экономики и политических наук.
