Ожидание жизни

И друг Федора стал специализироваться на медицинском оборудовании.

Он зарегистрировал благотворительное общество в Москве, и туда шли поставки из Швейцарии.

А работа Федора заключалась в том, чтобы договариваться с областными и городскими представителями о благотворительных поставках этого оборудования уже из Московских фирм.

Благотворительность, конечно, была только из Швейцарии. Наша же благотворительная московская фирма брала за поставки деньги. Деньги эти откатывались кому надо, но на руках поставщиков все равно оставалось.

Маша ушла с рынка. Перед этим тревожно спросила Федора:

– Ты уверен, что твой бизнес надолго? Мне ведь на рынок уже не дадут вернуться!

– Это я тебе не дам вернуться! – пообещал Федор.

Впервые за долгое время Маша обняла и прижалась к нему.

– Давай сегодня отправим дочку к родителям. И побудем с тобой вдвоем. Я ведь уже забыла, когда занимались с тобой сексом!

Бизнес развивался. Офис был в Москве. Федор мотался то в столицу, то в разные города и потому о бандитских наездах знал только понаслышке.

Но однажды, сидя у компаньона в Московском офисе, он увидел, как дела делаются.

Дверь офиса открылась от удара ноги и в кабинет, где они сидели, вошли трое. Все на подбор спортивного вида, коротко стриженые. Не здороваясь, сели в кресло у стола, закинув ногу на ногу.

– Ну, как дела? – спросил один из них.

– А поздороваться? – спросил друг Федора, ничуть не удивляясь.

– Вить, поздоровайся! – ответил, видимо, главный.

– Тот, кто был Витя, встал и не слова не говоря, двинул компаньона в скулу так, что тот завалился вместе с офисным креслом.

– Ну,– компаньон, отряхиваясь, поднялся с пола, – а чего надо?

– Вот это разговор! – похвалил главный и протянул свою визитку,– знаешь меня?

– Да, много вас таких, – неопределенно ответил друг.

– Много, не много, а платить будешь нам!

– Это не я решаю. Есть хозяин,– ответил друг.

– Давай хозяина, мы подождем, – невозмутимо ответил главный, поудобнее располагаясь в кресле.

Компаньон кому-то позвонил.

Ждали.

Минут через двадцать дверь открылась, и вошел невзрачного вида человек.

– Хозяин? – спросил главный.

– Он, – подтвердил компаньон.

Главный повторил требование и назвал сумму.

– А я все думал, сколько же с тебя взять, если не захочешь сидеть, – ласковыми словами проговорил невзрачный и показал удостоверение.

– ФСБ – вяло прочитал главный,– я таких ксив, знаешь сколько понаделаю!

–Это вряд ли, – этим временем невзрачный вынул из кармана какой-то прибор и нажал кнопку. В дверь вошли четыре омоновца в полной экипировке.

– Этих в камеру, а главаря ко мне в кабинет,– распорядился невзрачный.

Опешившие бандиты, было, рванули к двери, но были быстро успокоены дубинками.

– Спасибо, Михалыч, – поблагодарил друг.

– Спасибом не отделаешься! – улыбнулся невзрачный.

– Кто это? – спросил компаньона Федор, когда дверь за ними закрылась.

– Раньше было КГБ, – пожал плечами друг,– сейчас это моя крыша. Самая главная из крыш. Потому и самая дорогая.

– Ну, ничего, – друг усмехнулся,– он еще и на этом козле заработает, – я имею ввиду бандита, сказал друг.

«Маш, я, конечно, жду, когда настанет пять часов и ты, как обычно, придешь ко мне – надо же навещать больного, тем более мужа! И мы будем говорить об обыденном: о том, что сказал врач; о том, как я себя чувствую; о доме; о нашей дочке…

А вот сейчас, когда тебя нет, и за окном крупными хлопьями идет снег, и я в этой тиши хочу сказать тебе что-то главное, то, о чем мы не говорили вдвоем: например, о том, что я не помню, когда мы в последний раз просто смотрели, как падает снег. А может быть и никогда. Все куда-то спешили, чем-то были заняты…

Чем мы были заняты? Да просто жизнью! Извини, это я сейчас жизнью не занят, просто лежу в больнице, и в лирику пустился! А ты по-прежнему занята жизнью, в основном моей. Бегаешь по палатам, готовишь мне еду, чтобы не ел больничного, стираешь мое белье, которое меняешь на мне.

Ладно, буду вспоминать за двоих.

Помнишь, когда у меня еще был большой бизнес, к нам для проверки приехали швейцарцы, это были три молодые симпатичные женщины из благотворительного фонда.

Отелей хороших в нашем городе тогда не было – это ж самое начало девяностых! И я их поселил в своей квартире, которую к тому времени легко купили из заработанных мною денег. Сами, конечно, ушли к родителям.

Как-то дня через два, когда они были в больницах, проверяя свое оборудование, мы пришли прибраться.

Неряхи они были, конечно, отменные. На постелях были разбросаны пачки мальборо, кента и других иностранных сигарет, лежали пачки в кухне, лежали пачки каких-то цветных макарон, невиданных нами в то время.

Мы, стесняясь и стыдясь, украли из пачки две сигареты, и стали курить, смакуя каждую затяжку.

Тут услышали поворот ключа и вошли наши гости. Мы, конечно, сигареты быстро загасили и сделали вид что прибираемся.

Потом ты, стесняясь, подозвала одну из швейцарок, и неловко спросила, что это за такие бумажные салфетки лежат на постели?

Та сначала онемела, а потом в ужасе спросила:

– А вы чем гигиену интимных мест делаете?

Это, оказывается, были женские прокладки на каждый день!

Помню, что мы только что вышли из социализма. Но не настолько же!

Потом, когда они уехали, мы получили от них посылку.

В ней лежали одни прокладки. У нас, их тогда не было.

… Да, у нас появились деньги. Причем, большие. Конечно, сравнительно с прошлой жизнью. Мы, как я тебе напомнил, недавно легко купили квартиру в новом только что построенном доме.

Помнишь, как это было? Мы едем все трое по городу на машине, на новой уже, недавно купленной машине и проезжали мимо этой новостройки. Таких домов тогда было всего несколько. И ты говоришь, что-то вроде:

– Надо же какие счастливые люди здесь живут! – и тут дочь поддела:

– Эх ты, бизнесмен, хренов!

Это было большое унижение! Я рассвирепел:

– Ах, так! Поехали выбирать!

Повисло молчание. А я, нарушая от злости все правила движения, мчался по адресу, указанному на рекламном баннере на стене этого дома.

Приехали вовремя. К этому дню в доме остались всего две непроданные квартиры.

Цена, конечно, была выше того, что у нас имелось! Но в разгоряченной моей голове я быстро просчитал, что хватит, если продать нашу однушку и взять небольшой кредит. А на жизнь заработаю. Бизнес ведь идет!

– Федь! поехали домой, – сказала ты мне тихо, – что ты разгорячился?

Но, хренового бизнесмена было уже не остановить!

– Пошли смотреть! – скомандовал я.

Знаешь, такие деньги не сами по себе нужны! Это мое мужское достоинство, в том числе перед тобой! Нет, я не о том, что, красивая умная женщина не работает теперь на рынке, и не о том случае со смотрящим, позор и вину за который я унесу с собой в могилу!

Я о том, что женщина и моя семья, может, придя в магазин, не смотреть, особенно на ценники, выбирая товар, что вы с дочкой можете позволить себе больше чем необходимое. Что дочь наша учится на платном отделении института и носит красивую одежду…

Нет, Маш, ты не думай, я не горжусь этим, не подвиг это, конечно, что я выбрался из нищеты, что стал более или менее успешным. Это всего лишь долг каждого мужчины, чтобы он сам себя уважал.

Но ведь я таким не был! И сколько лет ты, наверное, с горечью думала, что не того мужчину ты выбрала в жизни. Этот мужчина пусть содрогаясь, но вынужден был пережить, что тебя трахают чужие мужики и ничего не мог с этим сделать. И еще. Время от времени я встречаю бывших приятелей, сокурсников, коллег по заводу, каких-то жалких и бедно одетых, которые при встрече рассказывают, что они работают охранниками, сторожами и в конце встречи обязанностью просят тысчонку до зарплаты.

У них тоже есть семьи, и они тоже из той страны. Помнишь, где-то, год назад, мы встретили случайно в магазине друзей юности – Епифанова Андрея и Лену. Раньше мы до утра просиживали на кухне, выпивали, спорили, в общем, было интересно!

Вот и позвали их на дачу. Интересные же ребята!

– А какие к вам ходят автобусы? – спросил Андрей, и мы поняли: поставили ребят в неловкое положение – видимо, у них не было машины. Да, у многих нет машин, но мы как-то забыли, что такое бывает.

Мы сжалились, сказали, что за ними заедем. Но дальше было то же самое. Тебя чего-то понесло, и ты стала рассказывать, как мы месяц назад отдыхали в Турции, и показала видео.

Ребята почему-то поскучнели, и разговор стал не клеиться.

– Ну, мы тоже два года назад были на Азовском море, – неуверенно сказала Лена.

Андрей прервал неловкость.

– А давайте посмотрим вашу дачу!

Походили по даче.

–А где у вас теплица?– спросила Лена.

– А зачем она? У нас только цветы.

– А овощи?

– Ну, мы их на рынке покупаем, – опять некстати брякнула ты.

Андрей был военруком в школе. Лена – завучем там же.

Больше мы не встречались».

***

Страна менялась. Куда-то исчезли бандиты, по крайней мере, такого беспредела больше не было.

Все стало спокойно.

Наверное, это поняли и в Европе и перестали давать подачки. И бизнес Федора и его компаньона стал таять на глазах.

Федор быстро перестроился и стал прицеливаться к незанятым еще рынкам в бизнесе. И вложил часть заработанных денег в строительство автомойки. Процесс занял почти год. Десятки согласований – с водоканалом, с санэпидстанцией бумажная волокита.

Через год мойка заработала. Еще через полгода стало понятно, что бизнес этот всегда востребованный и в среднем доход приносит приемлемый. По крайней мере, хватало для того уровня к которому они с Машей привыкли.

Так появилась вторая мойка, потом третья и потом Маша сказала:

– Все! Давай теперь просто жить.

– А мы разве не живем? – удивился Федор.

– Нет. Мы работаем. Куда-то и зачем-то гонимся. Нет. Не живем.

Сама Маша к тому времени тоже начала свое дело – окончила курсы массажистов и открыла массажный кабинет. Работа нужна была ей не для денег. Просто, чтобы не превратиться в кухарку у плиты.

Работа без расписания. Прием заказов по телефону, вход по звонку в домофон. Комфортная и приятная для женщин работа.

После того разговора решили – все, последний год еще поработают, а дальше передадут дело менеджерам и заживут свободной жизнью – путешествия, просто не пропадают днями на работе, живут на даче, зимой ездят на курорты!

Без фанатизма конечно, но в пределах допустимого.

Впереди замаячило счастливое будущее, правда, никто из них серьезно не верил, что так оно и будет.

Ну, конечно, так оно и не было!

Прошел год, появились новые проблемы. А моек в городе появилось так много, что бизнес здорово упал.

Значит, надо было, что-нибудь придумывать.

Придумала Маша.

– Понимаешь, – утешала она Федора, – всего на свете становится когда-нибудь много! Значит, надо из этого ряда чем-то отличаться!

Решили мойку сделать комплексной. Пристроили пару дополнительных боксов – шиномонтаж и мелкий ремонт, сделали зал ожидания – с кофейной стойкой, телевизором, удобными диванами.

Дело пошло.

***

…Был май. В воскресенье решили поехать на дачу и провести там неделю. Родители теперь на дачу ездили редко – частенько болели, да и тяжело им было уже самим там хозяйствовать.

Загрузившись продуктами, Федор вышел из дверей рынка и направился к своей машине.

Стихийный уличный базар вокруг рынка благоухал цветами. Желтые и красные тюльпаны с дачных участков, торчавшие из корзин продавцов, перемешивались с ветками махровой сирени. Словом, весна цвела и на этих городских закованных в асфальт улочках.

Внезапно из рядов уличных торговцев вырвался и пересек Федору дорогу представительный, хорошо одетый мужчина с небольшой корзинкой ландышей, весьма запретных в этих рядах цветов и быстрым шагом направился, видимо, к своему автомобилю, стоявшему у обочины.

Федор даже позавидовал, надо же, как придумал, – положить все букеты купленных ландышей в одну корзину!

Мужчина открыл дверь автомобиля и, видимо, протянул корзину цветов своей спутнице, чей женский силуэт угадывался на переднем пассажирском сиденье.

Федор включил зажигание и тронулся. Внезапно автомобиль, стоящий на обочине, в который сел мужчина, резко взял с места!

– Черт! – выругался про себя Федор, пропуская наглеца, чтобы не врезаться.

И когда этот автомобиль, проехал мимо давшего по тормозам Федора, ему вдруг показалось, что женщина на переднем сиденье – это Маша! Настолько показалось, что, не отдавая себе отчета, Федор помчался за лихачом!

Но тот внезапно резко свернул в переулок, и Федор проскочил мимо.

Ну, мало ли что померещилось? И к вечеру Федор уже забыл об увиденном.

Маша, как всегда встречала его в прихожей, дежурно поцеловала, забрала пакет, и ушла на кухню.

Душистый запах ландышей, идущий из спальни, заставил Федора вернуться к дневному видению.

Два небольших букетика ландышей стояли на прикроватной тумбочке.

– Сама себе цветы покупаешь? – настороженно спросил Федор, входя в кухню.

– Ну, если муж не покупает…

– А где корзина? – еще не очень веря в то, что произойдет дальше, спросил Федор.

– Какая корзина?! – Маша уронила нож в раковину.

И Федор вдруг вспомнил.

Пару недель назад ему срочно понадобилась папка с документами, которую он оставил в массажном кабинете. Он подъехал к Машиному офису и позвонил на кнопку вызова в домофон.

Никто не отвечал. Федор позвонил еще раз.

– Кто? – ответил голос Маши.

– Маш, открой, мне дверь!

Повисло молчание. Потом дверь открылась и в маленькой прихожей, где обычно ожидали клиенты и, закрыв за собой дверь массажной, появилась Маша.

Федор почему-то обратил внимание, что лицо ее было красное, а медицинский халат, который массажисты обычно надевают на голое тело, застегнут не на те пуговицы.

– Я на минутку, возьму свою папку с документами, – шагнул он к двери.

– Там женщина! – закрыла собой дверь Маша.

– Ну, сама принеси.

В приоткрывшуюся щелку двери Федор увидел ровно лежащее на массажном столе, закрытое простыней тело.

И только сейчас вспомнил то, что тогда отразилось в сознании, под столом стоящие мужские ботинки и на стуле возле стола висела мужская рубашка.

… Поговорим? – глухим голосом спросил Федор.

– Нет, – тихо ответил Маша, выпуская из рук кухонное полотенце.

Повисло молчание.

Федор не знал, как начать разговор.

– Ну, и как это …?– начал, наконец, Федор

– Никак! – резко оборвала Маша, – Если б я знала – что это, я бы тебе сама сказала…. Но это не то, что ты думаешь!

– Понятно, значит любовь!

– Не знаю, – тихо ответила Маша,– ты бы не спрашивал, а? Дай мне самой разобраться.

И Федор вдруг интуитивно понял, что нужно сейчас сделать.

– Знаешь, я поживу пока в деревне, – сказал он, вскипая, и полез в шкаф за рюкзаком, – а ты решай.

– Я тебя не гоню, – так же тихо сказала Маша.

– Ну, сама, понимаешь, – не умолкал Федор, – не могу же я ложиться в постель с женой, от которой пахнет чужим мужчиной!

– А пахнет?

– Воняет!

– Он в душе моется… – невпопад пробормотала Маша.

– А! Ты и это знаешь!

Федор распахнул дверь и вышел.

… Через неделю Маша позвонила.

– Возвращайся.

– Ты решила?

– Да, тебе не нужно уже уезжать на дачу.

– А как же ты?

– Я выдержу!

***

Пришла осень. И кленовые листья засыпали аллеи парка, по которому гуляли Федор и Маша и как засыпали они все, что произошло этой весной, что пережили за лето.

Было. И прошло.

И впереди была долгая и счастливая жизнь.

– Что-то мне плохо, Маш, – и Федор упал.

«Снег за окном, Маш, все идет. И я тебя жду. В пять часов начинают пускать. Так жду, как не ждал никогда.

Что-то я развспоминался сегодня. Обо всей нашей жизни. И вот я думаю: а когда же мы жили?! Нет, не той жизнью, в которой только готовились жить, зарабатывали на нее, устраивали жизнь, а просто жили.

Странно, но, по-настоящему жили для себя, только в то короткое десятилетие в Советском Союзе. И хотелось жить потом.

А потом был инсульт!

Конечно, мы будем жить. Но совсем не так как хотели. Да и жизнь ли это будет. В инвалидной коляске, немой, опять такой же никчемный и ненужный, каким был в тот молодой период, когда обвалилась страна. И опять стыдясь перед тобой. Если, конечно, еще буду жить. Для этого нас и держат здесь в больнице – выживет, не выживет!

Лучше бы не выжил! И мне спокойней, и ты свободней.

… Письмо это, Маша, ты прочитай, только в том случае, если не выживу.

Тогда знай, я об этом не жалею. И люблю тебя».