скачать книгу бесплатно
Внезапно Ратибор, не переставая рубить мечом, крикнул что-то своим воинам. Многие уже потеряли коней, сражаются пешие в заляпанных кровью доспехах.
Быстро расправившись с противником, они ринулись к огромному длинному камню. С высоты птичьего полета он выглядит, как тело поверженного гиганта. Совсем рядом – каменная гряда, что отделяет сражающихся от обрыва. Яфету видно, что прямо внизу с неистовым рокотом плещутся волны, обрушиваются на берег, разлетаясь на множество сверкающих брызг.
Внезапно он рассмотрел, что это действительно труп – обглоданное птицами тело того самого велета, которого они убил вместе с Громострелом и волхвом.
Тцар изумленно смотрел, как воины с побагровевшими от натуги лицами перевалили труп великана через гряду камней. Он тяжело рухнул вниз.
Тьма снова накрыла Яфета. Когда же вновь вернулся, созерцая все через глаза новой птицы, то понял, что смотрит теперь со стороны моря.
Здесь отчетливо узрел, как над рухнувшим с огромной высоты телом склонились великаны в звериных шкурах. С такой высоты они тоже выглядят муравьями, но все же крупнее, чем Ратибор и сарготы. Да и Яфет помнил, что на самом деле эти воины громадного роста и с непомерно широкими плечами, одно слово – исполины!
Ходившие поодаль на берегу чайки взмыли в небо от грянувшего скорбного рева. Но затем в нем проступили нотки ярости! В теле птицы Яфет ощутил их мысли – от них идут настолько сильные вибрации, желание отомстить, растоптать убийц сородича, что тцар почувствовал, как по телу прокатываются ледяные волны.
Один из другим великаны принялись карабкаться по практически отвесной стене, находя щели и выступы в скальной породе, используя их как ступени.
Даром, что могучие и тяжелые, они быстро взбираются, ухитряясь тащить с собой огромные дубины из цельных деревьев.
Внезапно сверху рухнуло тело воина в иссеченных доспехах, но не задело никого.
В самый неподходящий момент, когда велеты уже начали перелезать через каменную гряду к сражающимся, картинка битвы перед глазами задрожала, принялась расплываться. Наконец, исчезла в клочьях налетевшего черно-серого тумана.
Яфет ощутил, как по телу прокатилась холодная, пробирающая до костей волна. Он стал задыхаться, на горло будто легли огромные пальцы и стали душить.
Тцар в панике вздрогнул и открыл глаза.
Его на миг ослепил зеленоватый от закрывающей небо кроны солнечный свет. Дышит Яфет тяжело, надсадно, словно не сидел все это время на месте, а пробежал несколько верст с конем на плечах.
В занемевшие конечности вновь начала поступать кровь. Тцар ощутил сильное покалывание в каждом уголке тела, словно туда впились тысячи крохотных игл.
Он увидел, что от костра ничего не осталось. Под толстым слоем пепла слабо светятся вишневые угли.
Вокруг стоит несколько воинов. Среди них возвышается Громострел. Старый, но крепкий, широкий воевода смотрит внимательно, с беспокойством.
– Что это вы тут затеяли? – спросил он, глядя на сидящего рядом с Яфетом волхва. – Соколиный Клюв, не сбивай нашего тцара с пути истинного. Мало того, что ты сам – волхв, и занимаешься непонятно чем, пьешь разные отвары из грибочков, так еще и Яфета вот решил в свои ряды переманить! Тебя наедине с тцаром и на минуту оставить нельзя!
Соколиный Клюв проигнорировал насмешливую тираду, за которой скрывалась явная тревога, и повернулся к Яфету.
Молодой тцар увидел бледное и изможденное лицо волхва. Морщины и жилы на лбу проступили резче обычного. На бровях дрожат капли пота размером с горошины.
– Прости, Яфет, – молвил он, с трудом шевеля губами. – Это забрало слишком много сил…
Тцар сидит мрачный, как грозовая туча. Провел пальцами по заросшему щетиной подбородку, хмуро обронил:
– Что с ними стало? Ратибор…
– Это война, Яфет, – сказал волхв невесело и развел руками. – Гибнут лучшие. Самые храбрые и сильные.
Громострел поднес сначала Яфету, а затем и волхву по широкой медной чаше с вином. На лице тень сожаления, мол, лучшее вавилонское, бережем для пира, но ради друзей ничего не жалко.
Волхв, запрокинув голову, принялся жадно пить, проливая на грудь, пачкая украшенную блестящими фигурками хламиду.
Яфет отставил чашу, даже не пригубив. Он тяжело поднялся. Лучи солнца упали на осунувшееся лицо. Щеки запали, скулы заострились. Взгляд сделался еще более хмурым, в глазах мечутся злые искры, как у человека, что готов свернуть горы, но бессилен, и это люто гложет его изнутри.
– Останемся ровно на день, – произнес твердо, не глядя ни на кого. – Справим тризну по павшим. На рассвете – в путь!
– Мне надо поспать, – проворчал Громострел, – а потом и поесть. Да и Соколиный Клюв если не отдохнет хоть малость, копыта отбросит. Про тебя, Яфет, я вообще молчу. Ты себя совсем не жалеешь.
Тцар ожег воеводу злым и угрюмым взором, смотрит с высоты чудовищного роста:
– В могиле отосплюсь. А вы, конечно же, отдохните.
Глава 6
Сон не шел. От выпитого отвара из рагура до сих пор едкая горечь во рту, как и после созерцания гибели Ратибора с отрядом. В висках тяжело шумит кровь, мощно пульсирует, словно изнутри в черепе бьется птица и отчаянно пытается вырваться.
Подойдя к повозкам с шатрами жен, Яфет миновал первый шатер из яркой бордовой ткани, прошел мимо второго. Остановился у третьей повозки. Шатер Златокоры самый высокий из всех, поскольку тцар уже давно ночует именно здесь, с его ростом в других шатрах он упирается головой в потолок.
Рывком откинув полог, тцар шагнул внутрь. Весте с ним в шатер ворвался яркий солнечный свет, охватывая его неимоверно высокую фигуру со спины и делая его похожим на спустившегося с небес бога.
Свет выхватил из полумрака маленький столик, на нем пузатый кувшин и широкая ваза с крупными спелыми яблоками.
Сквозь прорези в плотной оранжевой ткани проникают солнечные лучи, режут полумрак, высвечивают медленный танец пылинок.
Сначала Яфету показалось, что в центре шатра по подушке струятся и переливаются в лучах дневного света нити расплавленного золота. Затем шевельнулась завернутая в шкуру гепарда женская фигура. Она подняла голову, и немыслимой красоты золотистые волосы водопадом хлынули на хрупкие плечи проснувшейся девушки.
На Златокоре ночная рубашка из лучшего шелка, который только можно было отыскать в богатом и изнеженном Вавилоне. Купцы привозят его издалека, дерут непомерно высокую цену. Но тцар для своих жен не скупился ни на шелка, ни на самоцветы. Особенно для Златокоры.
Девушка машинально поправила сползшую с худого плеча рубаху, целомудренно скрыла на миг оголившуюся грудь, и сонно улыбнулась.
– А, это ты, мой повелитель, – произнесла мягко. – Нам уже пора ехать дальше?
Яфет устало поправил обруч, что перехватывает волосы на лбу, покачал головой.
– Отдыхай, Златокора. И людям, и животным надо набраться сил.
Он снял сапоги, ноздрей коснулся сладковатый аромат роз – на подошвах грязь, там видны остатки огромных стоптанных лепестков. Яфет медленно подошел к жене и опустился на выстланный коврами пол.
Девушка сладко зевнула, прикрыв ладошкой рот. На миг блеснули белые, как жемчуг, зубы.
– Ратибор еще не вернулся? – спросила она. – Мне снился тревожный сон. Будто в небе почернело от налетевших ворон. Они летают кругами и всё каркают, каркают…
Она посмотрела в ожидании ответа.
Яфет обнял, поцеловал в щеку, с наслаждением вдыхая дивный запах ее волос, которые не знают благовоний. Правда о ее брате вертится на языке, не дает покоя, разрывает грудь. Скорбь заставляет сердце сжиматься в тугой пульсирующий комок. Горло словно перехватила железная рука.
– Ратибор сражается храбро, Златокора, – произнес он хрипло. – Его воины – самые отважные из тех, с кем мне доводилось биться бок о бок.
Он положил голову младшей жене на колени, чувствуя, как ледяная глыба внутри тает, плавится и вот уже в груди полыхает пожар. Сердце стучит громко и гулко, а пальцы судорожно сжались в кулаки.
– Я всегда чувствую, когда ты говоришь неправду, – произнесла девушка негромко. – Но я знаю, что ты бы мне ни за что не солгал. Ты просто боишься меня ранить, мой тцар.
Яфет поднял голову и сел. Коснулся ее крохотного и тонкого плеча своим, могучим, похожим на отполированный приливом морской валун. Даже сидя с ней рядом, Яфет все равно много выше, и голова Златокоры доходит ему до плеча. Она посмотрела на тцара, их взгляды встретились.
Златокора вовсе не выглядит напуганной. Наоборот, в минуту опасности или в предчувствии дурных вестей всегда собирается в кулак и выглядит крепче, сильнее, чем на самом деле.
– Златокора… – начал было Яфет, подыскивая слова.
Но жена не дала закончить, мягко перебив.
– Мне снился тревожный сон не просто так, верно?
Глаза ее предательски заблестели. От милого, почти детского лица с тонкими алыми губами отхлынула кровь. Яфету показалось, что она уже все поняла.
– Скажи, что за весть ты принес, но боишься рассказать? – молвила девушка. – Черные вороны заполонили все небо. Они кричат и летают кругами. Их карканье жалит так больно, врезается в уши, точно ножи!
Она подняла ладони и с силой прижала к вискам, словно надеясь помешать крови отчаянно стучать в жилах.
– Ратибор пал, – проговорил Яфет. Слова сорвались с губ, будто рухнувшие в пропасть тяжелые камни. – Погиб весь отряд. Как и сарготы. В живых не осталось никого.
Прорвав запруду, у девушки по щекам потекли тонкие ручейки. Она спрятала лицо в ладошках. Узкие хрупкие плечи содрогались в такт рыданиям. Яфет стал молча гладить ее по волосам, по спине.
Наконец, Златокора взяла себя в руки, как делала всегда, сперва дав волю чувствам на короткое время.
– Яфет, – сказала она. – Ты – мой тцар, супруг и повелитель. Ты силен, и в твоей мудрости я никогда не сомневаюсь. Но скажи – не начни ты с братьями строить Башню, нам бы не пришлось уходить из Вавилона? Уходя на север, мы дрались со многими племенами. Все они были мелкие. Сарготы – единственные, кого мы пока что не разбили.
Она не отрывает от Яфета взгляд, выражение лица сделалось серьезным и скорбным.
– Ты с братьями ее строил, но потом мы ушли, не окончив строительство. Что такого в той Башне? Ради чего вы с Симом и Хамом ее возводили? Это ведь из-за нее мы бежим в Гиперборею. Из-за этой Башни, считай, погиб Ратибор. Я хочу понять, чем ты руководствовался!
Яфет молчал, взгляд сделался отстраненным. Златокора заговорила вновь.
– При воспоминании о неоконченном строительстве у тебя загораются глаза. В них я вижу тоску и ярость! Эти чувства сжигают тебя изнутри! Они разъедают твою душу, я это чувствую!
Яфет вновь положил голову ей на колени, позволив тонким пальцам гладить его по волосам, забираться под черные космы, даже почесывать за ушами, как жаждущего ласки пса.
– Сим, Хам и я, – сказал он медленно, словно наяву узрел братьев и недостроенную, брошенную на полпути к небу Башню. – Мы с отцом и матерью пережили Потоп. Но мы с братьями видели, что Бог, тот самый Незримый, не имеющий ни лика, ни тела, жесток и несправедлив к своим детям.
Яфет смотрел перед собой, в груди поднималась ярость. Перед ним в солнечных лучах кружились пылинки, тцар невидяще смотрел сквозь них.
– Бог устроил Потоп, высвободил подземный огонь, который уничтожил всех людей на земле. Да, многие были рождены от ангелов, что спускались с небес. Погибли и нефилимы, которых действительно надо было смести. Но с ними умерло столько людей, что я сомневаюсь, будто Потоп был так уж сильно нужен. Единый Бог хотел показать нам свою силу и власть, заставил выживших покориться!
Златокора склонилась над ним, слушает со всем вниманием. Нежной улыбкой поощрила его продолжать.
– Мы с братьями живем долго, Златокора, намного дольше обычных людей, уже не одну сотню лет. Мы из Первых. За долгую жизнь мы видели множество раз, что дела Единого бога несправедливы. Он словно ребенок, которому перепала безграничная сила и власть, а он пользуется в эгоистических целях! Бог не должен быть столь жесток к своим детям и к миру, который сам же сотворил!
– Башня, – напомнила Златокора, не сводя с него лучистых карих глаз, – ради чего вы начали строить Башню?
В ее искреннем взгляде Яфет прочел лишь бесконечную любовь и тихую грусть.
– Мы решили возвести Башню до самого Неба, – сказал он мрачно. – Чтобы подняться туда. Доказать самим себе, что тоже чего-то стоим. А еще надеялись, что, добравшись до Неба, сразимся с Ним.
Тцар с горькой усмешкой покачал головой.
– А в итоге Он просто посмеялся над нами. Смешал языки…Многих поразила проказа, и они умерли в страшных муках…ты сама это зрела. Люди перестали понимать друг друга всего за одну ночь.
Яфет с силой стукнул кулаком по ладони.
– Клянусь, я найду способ закончить начатое! Сумею возвести новую Башню! Сумею найти путь, чтобы сразиться и с Ним!
Яфет вскочил на ноги. В глазах фанатичный огонь, он сжал кулаки, потряс, глядя в высокий потолок шатра, словно в очередной раз бросая вызов Небу.
– Я это сделаю, ибо я – человек! ЧЕЛОВЕК!!
Златокора мягко улыбнулась, но в глазах девушки затаилась печаль.
Яфет повернулся и вышел, опустив за собой полог. Снаружи уже ждал Громострел.
– Пойдем, тцар, – пригласил он со своей мрачно-веселой улыбкой. – Есть хорошие новости. Хотя в целом все, конечно, хуже некуда.
Глава 7
Рыбы выглядели просто огромными. Прямо перед Яфетом на мокром песке распласталась толстая и длинная рыбина, каких он никогда в жизни не зрел. Чешуйки величиной с детскую ладонь поблескивают на солнце, переливаются бликами.
Яфет насчитал больше двух десятков диковинных рыб, выброшенных на берег.
– Мать честная, – пробормотал Лев. Парень славится доблестью, но сейчас на лице изумленное и озадаченное выражение. Во все глаза рассматривает лежащую перед ним рыбу. По лицу видно, что уже прикидывает, как разрубить, разделать, счистить эти крупные блестящие чешуйки, что размером с большой палец каждая.
– Вы только гляньте, какая длинная эта тварь! – хохотнул Громострел. Дующий с воды ветер легонько треплет черные, посеребренные сединой волосы. – Как мне от пяток до груди.
Шатур озадаченно крякнул, почесал затылок. При этом надетая на нем кольчуга поверх кожаного панциря негромко звакнула. Вокруг еще с десяток воинов, все рассматривают этих толстых длинных рыбин.
– Мне одному кажется или…? – начал было Лев, но тут же изумленно замолк.
Яфет вгляделся, охнул.
– У них же человеческие хари, – выдохнул Громострел. Он потрясенно умолк.
– Как такое может быть? – выдохнул Лев, глядя на тцара, Шатура и Громострела с искренним непониманием. – Неужто их заколдовали? Или – оборотни? Я слышал, что в Гиперборее многие умеют оборачиваться зверьем!
Громострел тяжело кивнул, взгляд не может оторвать от рыбы с лицом, похожим сразу и на мужское с резкими чертами, и на уродливое женское.
– В этих диких землях каких только диковин не насмотришься, – произнес старший воевода и смачно сплюнул под ноги на песок. На всякий случай принялся делать пальцами знаки, отгоняющие злых духов.
Хлынувшая к его сапогам мелкая волна тут же смыла плевок и откатилась обратно, оставив песок идеально чистым.
– Соколиный Клюв что-то рассказывал про таких вот рыб, – добавил Громострел, припоминая. – Дело было во время пьянки. Правда наш волхв был тверез, этот гад видите ли не пьет, а я был пьян, как последний…словом, ну очень пьян. Мне в тот момент были понятны все мировые загадки, я видел и понимал истину, и даже Истину, ту самую, да… знал смысл жизни… А когда протрезвел на утро, все позабылось. Но вот про этих рыб с человечьими харями запомнил крепко.
– Надо будет как-нибудь снова напиться, – добавил он, потирая с азартом ладони, – и устроить с Соколиным Клювом теологический диспут…Наверняка уем его мудростью и глубокими познаниями, которые мне откроются. Будет потом мне неделю портянки стирать, хе-хе.
