Дорога к славе

Сожалел ли он о распаде группы? Отчасти. Впрочем, Джек никогда и не рассчитывал всерьёз, что будет с «Воротничками» вечно: до тех пор, пока они не обретут славу или пока рок-н-ролл, как музыкальное и культурное течение, не изживёт себя.

2.

– Здравствуй, Джеки. Давно тебя не было видно, – миссис Миллс приветливо улыбнулась. – С ума сойти, как ты вырос!

Честно говоря, это было преувеличением. В свои семнадцать лет Джек оставался не очень высоким и очень худым, но выглядел и правда более взрослым.

Джек смущённо и виновато улыбнулся в ответ. С тех пор, как он начал играть с «Воротничками», он и впрямь почти перестал видеться с Флетчером вне школы – на что-то помимо учёбы и репетиций у него попросту не хватало времени. Зато теперь времени было хоть отбавляй.

– Приветище, – Флетчер похлопал Джека по плечу. – Я уж сам забыл, когда ты последний раз приходил, мерзавец!

– Да ну брось ты, – Джек опустил взгляд. Если честно, он скучал по тем беззаботным дням, когда они с Флетчером просто дурачились, слушали пластинки и не думали о будущем. Этот школьный год был выпускным, и если Флетчер точно знал, что будет поступать в Лондонский Колледж Музыки и был вполне этим доволен, то Джеку приходилось скрывать от родителей, что заниматься медициной он не хотел ни за что на свете.

– Мне жаль, что с «Воротничками» не сложилось, – сказал Флетчер.

– Не сложилось с ними – сложится с кем-нибудь ещё.

Джек пока плохо представлял себе, где и как он будет искать новую группу. Но последние несколько недель ему не давала покоя одна мысль. Собственно говоря, именно поэтому он и был в гостях у Флетчера. Но он не торопился делиться с другом своей идеей. Не хватало смелости. Слишком уж сильно он боялся услышать отказ.

– Ух ты! – Джек оглядывался по сторонам и рассматривал новые плакаты на стенах комнаты Флетчера. Помимо Элвиса, Клиффа Ричарда и, разумеется, «Beatles», здесь теперь были и «Rolling Stones», и «The Who», и «The Kinks»… Вкусы у Джека и Флетчера всегда в основном совпадали. И, в отличие от многих своих сверстников, они предпочитали не делить музыку на поджанры, с удовольствием слушали и рок-н-ролл, и блюз, и кантри, и новые зарождающиеся направления.

– Чего поставить? Может, «Who»? – спросил Флетчер.

– В самый раз подойдут, – Джек по старой привычке забрался с ногами на кровать Флетчера и задумчиво уставился на фотографию музыкантов. Сколько лет им тут было? Никак не больше двадцати. А их хиты уже штурмовали чарты Великобритании.

Джек не завидовал. Он собирался сделать всё, чтобы добиться таких же, а может быть и лучших результатов.

– Джеки! Земля вызывает Джеки!

Джек вздрогнул. Флетчер с усмешкой махал перед его лицом пятернёй. Судя по всему, он задал Джеку какой-то вопрос и тщетно пытался получить ответ.

– Что? Прости, – виновато сказал Джек.

– Прости, – передразнил его Флетчер, кривляясь. – Я вообще хотел спросить, как тебе кавер на Джеймса Брауна. Но теперь меня куда больше интересует ответ на другой вопрос. Что с тобой стряслось?

Джек нервно теребил пальцами штанины своих джинсов.

– Ну? Выкладывай! А то ведёшь себя как первокурсница института благородных девиц в портовом пабе!

Джек нервно хихикнул, глубоко вдохнул, открыл рот и так и не решился с головой броситься в омут. Вместо этого он начал волновавший его разговор с осторожностью прощупывающего почву сапёра.

– Ты ведь будешь поступать в Лондонский Колледж Музыки? – спросил он, хотя ответ на этот вопрос знал и так.

– Ну да, а что?

– Я просто подумал… Раз уж ты всё равно собираешься стать профессиональным музыкантом, может быть ты согласишься хотя бы попробовать поиграть в группе? Со мной? – робко спросил Джек, каждое последующее слово звучало тише предыдущего.

Флетчер некоторое время молчал, задумчиво потирая указательным пальцем бровь. Он и правда собирался стать профессиональным музыкантом. Не сомневался в этом. Другое дело, что Флетчер всегда полагал, что будет преподавателем, а не практикующим инструменталистом.

Возможность играть в группе, хотя он и был бесконечно увлечён рок-н-роллом, Флетчер никогда не рассматривал всерьёз. И мысль собрать команду вместе с Джеком никогда не приходила ему в голову. А сейчас, похоже, пришла пора задуматься – почему? Ответа на этот вопрос Флетчер не знал. Ведь, казалось бы, это было самым очевидным решением!

– Если не хочешь, скажи прямо, не обязательно придумывать вежливые и правдоподобные отговорки, – Джек обречённо вздохнул.

– Джеки, честное слово, как будто первый день меня знаешь! Когда это я боялся прямо послать кого-то на фиг? Я просто… Думаю.

– Можешь не давать ответ сегодня. И вообще, моё предложение ни к чему не обязывает. Мы можем попробовать и бросить в любой момент, если поймём, что из этой затеи ничего не выходит, – Джек почувствовал призрачную надежду и с новым энтузиазмом нервно затеребил штанины.

– Да ты не понял, идиот! – рассмеялся вдруг Флетчер. – Я не над тем думаю! Я думаю, какого чёрта ты не предложил мне это раньше, дурень! Что, зазнался? Связался со старшеклассниками, а как только они тебя бросили – вспомнил про забытого друга детства?

– Флетч, но ты же сам настаивал на том, чтобы я прослушался в «Воротнички», – растерянно сказал Джек.

– Господи, Джеки, ты меня сума сведёшь когда–нибудь, – вздохнул Флетчер. – Так. Во-первых, я был чертовски рад за тебя, пока ты играл в «Воротничках». Во-вторых, я действительно не понимаю, почему мысль собрать группу вместе не пришла ни тебе, ни мне раньше! И, наконец, в-третьих, я думаю, что нам действительно стоит попробовать.

– Сейчас ты это серьёзно? – неуверенно уточнил Джек.

Флетчер устало фыркнул. Сколько лет они знали друг друга? Без малого всю жизнь. И Джек до сих пор умудрялся вестись на любые розыгрыши Флетчера и не разбирал, когда тот шутил, а когда говорил правду.

– Серьёзнее некуда, балбес!

3.

– Извини, но ты нам не подходишь, – сухо сказал Флетчер.

Долговязый подросток, учившийся в классе на год младше, нахмурился.

– Что не так?

– Ну… Для начала ты совершенно не можешь держать темп, – Флетчер развёл руки в стороны.

Паренёк сердито передёрнул плечами.

– Можно подумать, вы оба такие крутые музыканты!

Джек отвёл взгляд в сторону. В такие моменты он всегда чувствовал себя очень неловко, хотя всю ответственность за принятые решения брал на себя Флетчер, который не стеснялся прямым текстом высказывать прослушивающимся, что именно в их игре не удовлетворяло высокие запросы Стюарта и Миллса.

– Майк, без обид, приятель. Мы с Джеком, разумеется, далеко не самые лучшие музыканты Лондона. Полагаю даже, что мы не лучшие музыканты этой школы. Но это не значит, что мы будем брать кого-то хуже нас. А к барабанщику у нас не такие уж большие требования. Держать ритм – вот и всё, что от тебя нужно. А ты плаваешь, как дерьмо в проруби. Я говорю тебе всё это не для того, чтобы задеть. Но если ты хочешь чего-то добиться, надо работать над своими ошибками.

Майк дослушал слова Флетчера молча, но с каждой секундой он становился всё мрачнее.

– Да идите вы! – сказал он в конце концов и, оттолкнув в сторону стойку хай-хэта, нервно удалился со сцены школьного зрительного зала.

– Что, я переборщил? – Флетчер повернулся к Джеку.

– Да нет, по сути, – вздохнул Джек.

Как и Флетчер, он уже устал от бесконечных поисков барабанщика. Майк был за сегодня четвёртым и далеко не худшим. До этого они почти месяц пытались репетировать с Риком из другой школы. Играл тот неплохо, но через раз пропускал запланированные репетиции, а на остальные приходил в лучшем случае с получасовым опозданием.

– Что будем делать? – Флетчер подошёл к установке и поставил стойку хай-хэта на место, потом уселся на табурет.

– Не знаю, – вздохнул Джек. – Пройдёмся по школам, развесим там объявления?

– Как вариант, – Флетчер надавил правой ногой на педаль бас-барабана, заставляя колотушку ударить по мембране. Глухой «бум» раздался по залу.

– Хочешь попробовать сам? Но тогда нам придётся искать басиста, – сказал Джек.

– Не-не-не! – помотал головой Флетчер. – Барабаны – это, конечно, круто. Но это не моё.

– Значит, будем искать дальше, – невесело усмехнулся Джек.

– Думаешь, стоило взять этого Майка? – спросил Флетчер.

– Нет, – ответил Джек. – Судя по тому, как он воспринимает критику, вряд ли от него стоит ждать улучшений… Ладно, будем надеяться, нам подвернётся кто-то стоящий.

– Ну или придётся всё-таки снизить планку, – со смехом встряхнул головой Флетчер.

4.

– Ну что, Джеки, по-прежнему не можете подыскать никого подходящего? – спросила миссис Миллс и поставила на стол блюдо с печеньем, аромат которого Джек почувствовал ещё в тот момент, когда переступил порог дома своего друга.

– Нет, миссис Миллс… Луиза, – Джек вздохнул.

– Не переживай. Вы непременно кого-нибудь найдёте, – она подмигнула ребятам. – Флетчер, справишься сам с чаем? Нам с папой пора собираться.

– Мам, а тебе не кажется, что ты недооцениваешь мои умственные способности? – усмехнулся Флетчер. – Представь себе, я давно в состоянии заварить чай и даже разлить его по чашкам!

– Умница, тогда я спокойна. Ведите себя хорошо и не засиживайтесь совсем уж допоздна. Завтра, конечно, воскресенье…

– А почему бы им не пойти с нами? – спросил мистер Миллс, появившись на пороге кухни. Коренастый, лысеющий, полноватый и добродушный, он, как и Флетчер, не был красавцем, но всегда излучал хорошее настроение.

– Не знаю, – его супруга пожала плечами и повернулась к сыну и его другу. – Мальчики, пойдёте с нами?

Джек посмотрел на родителей Флетчера, потом на него самого и словно бы ждал, что тот скажет. Во взгляде Джека читались сомнения и надежда.

Флетчер неоднократно выбирался на концерты молодых рок-групп – как с родителями, так и сам. Мистер и миссис Миллс порой брали его в довольно сомнительные места, если знали, что там будет выступать какая-нибудь интересная и перспективная с их точки зрения группа. Джек же довольствовался телевизионными записями и пластинками, да и то не слишком-то часто. В его доме рок-н-ролл был по-прежнему под запретом.

– Ну решайте уже, – миссис Миллс нетерпеливо побарабанила костяшками пальцев по дверному косяку.

– Пошли, – Флетчер взял на себя ответственность. Глаза Джека озарились радостным блеском.

– Только моим родителям не говорите, – попросил он.

– Договорились, мы тебя не сдадим, – мистер Миллс подмигнул Джеку.

– Ещё бы вы его сдали! – ухмыльнулся Флетчер. – Вы же сами подстрекатели и главные организаторы этого противоправного акта!

5.

Джек с любопытством оглядывался по сторонам. Очередь из молодых людей выстроилась рядом с невзрачной дверью, по одну сторону которой висело несколько чёрно-белых постеров с программой музыкальных мероприятий. Сегодня должны были выступать некие «N’ Betweens» – это название Джеку ничего не говорило. Над дверью располагался квадратный козырёк, крышу которого венчал куб со светящейся вывеской.

– Нам сюда, – миссис Миллс подмигнула ребятам, и они вчетвером выстроились в конце очереди.

Молодёжь галдела и смеялась, неспешно шаг за шагом приближаясь ко входу. Они кутались в пальто и куртки, но даже верхняя одежда говорила об их принадлежности к какой-то совершенно другой субкультуре. О «свингующем» Лондоне Джек пока только слышал, да и то краем уха и в основном от Флетчера, но не очень-то представлял, что это было такое на самом деле. Единственное, что Джек знал наверняка, так это то, что сам он был не прочь приобщиться к этому течению.

– Прощу прощения, вам есть шестнадцать? – очередь постепенно дошла и до Джека, и стоявший у двери мужчина в бирюзовом замшевом костюме преградил ему путь.

– Есть, – испуганно пробормотал Джек.

– В любом случае, они с нами, – сказал мистер Миллс и подтолкнул Джека и Флетчера вперёд.

За дверью их ждала лестница, которая вела, как казалось, куда-то очень глубоко вниз. Вслед за многочисленными посетителями Джек начал спускаться. Медленно, но не из осторожности, а потому что непрерывно вертел головой во все стороны.

– Джек, ещё чуть-чуть и мы начнём двигаться в обратную сторону, – шикнул на него Флетчер.

– Извини, – отозвался Джек и зашагал быстрее.

Всё здесь было ему в новинку. Впрочем, как могло быть иначе, если он ни разу до этого не бывал в клубах?

Зал уже был полон зрителей, но за ними всё же можно было разглядеть высокую сцену, на которой свободно бы поместились пять-шесть музыкантов, не считая клавишника и барабанщика. Размеры помещения поражали. В голове у Джека никак не укладывалось, что за невзрачной дверью мог располагаться целый мир – помимо зрительного зала с баром здесь было ещё и несколько магазинчиков с модной одеждой и аксессуарами. Мимо них Джек проходил в изумлении распахнув рот. Немыслимых цветов галстуки, броские украшения, лакированные ботинки… Джек никогда не был модником, но всё это настолько выходило за рамки привычных ему товаров, что просто не могло не произвести впечатление.

– Потом полюбуешься на шмотки, дорогая, – ухмыльнулся Флетчер. – Пошли в зал, хочется встать поближе к сцене!

Джек бросил последний короткий взгляд на дверь со строгой вывеской «Только для девушек» (туда только что проскользнула шатенка лет двадцати, и он успел заметить манекены и вешалки с нижним бельём), отвернулся в сторону и поспешил за другом и его родителями.

6.

Группа только что отыграла свой сет, и музыканты потихоньку собирали инструменты, чтобы уступить место ди-джею – дискотека должна была продолжиться до самого утра.

– Не хотите выпить пива? – спросил мистер Миллс.

– Я бы не отказался! – ответил Флетчер.

Джек рассеянно кивнул. Всё выступление «N’ Betweens» он, в отличие от зрителей, не танцевал, а заворожённо наблюдал за тем, как вели себя музыканты. Джек не хотел быть среди обывателей, тех, кто тряс головами и переступал ногами в такт музыке у подмостков. Джек хотел быть на сцене. Мысленно он словно перенёсся в те дни, когда и сам выступал для других – пусть всего лишь в школьном зале, совсем не для ценителей такой музыки… И он хотел быть на месте ребят, которые сейчас уходили в гримёрку.

– Джек, ты меня пугаешь! – Флетчер отвесил Джеку подзатыльник. – У тебя взгляд, как будто ты тут накурился чего-нибудь! Если бы я тебя не знал, то точно бы решил, что ты успел раздобыть тут какой–нибудь наркоты… Ты ведь нет? – на секунду Флетчер с сомнением посмотрел на Джека.

– Нет, – тот покачал головой. – А что, тут такое дают?

– Понятия не имею, – пожал плечами Флетчер. – Но скорее да, чем нет. Так что, пиво будешь?

– Так… мне же нельзя, – промямлил Джек. Родители, если узнают про пиво, его точно убьют!

– Ну тогда пей колу, – фыркнул Флетчер.

Он взял со стойки свою кружку пива и отодвинулся в сторону, чтобы Джек мог сделать заказ. В этот момент кто-то толкнул его в плечо, и кружка, выскользнув из рук, со звоном упала на пол. Осколки разлетелись в стороны, оставляя на полу тёмное мокрое пятно.

– Прошу прощения, чёрт! Скачи всё конём, я не специально! – рядом с Флетчером стоял молодой человек, чуть выше самого Флетчера и примерно его возраста. Светлая чёлка спадала на лоб, и он улыбался до самых ушей, как будто разлить чьё-то пиво было главной мечтой всей его жизни. Впрочем, в этой улыбке не было и тени злорадства, зато присутствовала изрядная доля обаяния.

– Чес, твоих рук дело? – окликнул подростка бармен.

Часть

II

Глава 1.

1.

Мужчина, высокий, статный, с аккуратно уложенными светлыми волосами и одетый в дорогой пошитый на заказ костюм, зашёл в конюшню и окинул помещение суровым взглядом. Не по годам высокий и рослый мальчик-конюх, который чистил лошадь, отвлёкся от своего занятия и замер на месте – рука с щёткой так и осталась лежать на гнедом крупе.

– Ты не видел Чарльза? – властно спросил мужчина.

– Видел, Ваша Светлость, – кивнул головой мальчик. Чуть вьющиеся каштановые волосы дрогнули, выбиваясь прядями из-за ушей.

Лорд брезгливо поморщился. Конечно, это всего лишь прислуга, но неужели нельзя выглядеть опрятнее?!

– И где он?

– Я не знаю, Ваша Светлость, – с искренним недоумением ответил мальчик.

– Ты же сказал, что его видел!

– Видел. Но не сегодня. Ваша Светлость.

Мужчина недобро прищурился, но не стал больше ничего говорить. Он развернулся и вышел на улицу.

За стогом сена всё это время прятался ещё один мальчик. Светловолосый, с озорным прищуром серых глаз, он покраснел до самых кончиков ушей и изо всех сил сдерживал рвущийся наружу смех.

– Он ушёл, Честер, можешь выходить, – сказал ему конюх, улыбаясь.

– Спасибо, Фредди, – Честер, а вообще-то Чарльз Мэтью Честерфилд, единственный сын и наследник лорда Честерфилда, вылез из-за стога сена и всё-таки рассмеялся.

– Думаешь, он больше не будет тебя искать?

– Будет, наверное, – отмахнулся Честер, подошёл к гнедой красавице и ласково погладил её по бархатистому носу.

Он безумно любил лошадей и поэтому всегда с нетерпением ждал лета, когда они переезжали в загородное поместье неподалёку от Рединга, где в конюшнях содержалось больше дюжины охотничьих лошадей. Но даже на каникулах, когда ему не нужно было ходить в школу, весь день Честера был расписан по минутам: французский, немецкий, история, фортепиано… Впрочем, он нередко сбегал с домашних уроков, чтобы помочь Фредди в его работе или поехать на скачки вместе с кузеном Фредди, Джереми, который работал старшим конюхом у тренера скаковых лошадей Алистера Стайлза. Честер лелеял мечту однажды стать жокеем и надеялся, что Джереми поможет ему устроиться на конюшню Стайлза, разумеется, в тайне от отца.

Сейчас Чарльзу было десять, и в целом он не нуждался ни в чём, кроме свободы. Лорд Честерфилд хотел следить за каждым шагом своего сына и требовал беспрекословного повиновения. Чем больше Честер чувствовал отцовское давление, тем сильнее жаждал от него освободиться. Он не боялся получить наказание – хотя лорд был безжалостен и не щадил мальчика: синяки у Чарли почти не проходили. Впрочем, причиной тому были не только воспитательные удары тростью, но и природная неуклюжесть Честера. Не проходило и дня, чтобы он что-нибудь не уронил, откуда-нибудь не упал или обо что-нибудь не стукнулся. Ещё одной дурной привычкой Честера был его громкий и заразительный смех. Если смешинка попадала ему в рот, остановиться он не мог. Даже когда точно знал, что это усугубляло его и без того не слишком выгодное положение.

2.

– Я так и знал, что ты здесь! – голос лорда Честерфилда раздался ещё до того, как он сам снова появился на пороге конюшни.

Честер оглянулся по сторонам, но прятаться на этот раз было бессмысленно. Он прикусил язык, но всё-таки не смог сдержать смех – смеялся он над тем, как нелепо попался.

– Фредди, ты предпочитаешь, чтобы я сам тебя наказал или рассказал твоему отцу о твоём поведении? – спросил лорд Честерфилд.

– Лучше отцу, Ваша Светлость, – пробормотал Фредди. Он переводил растерянный взгляд с Честера на лорда и не знал, то ли оправдываться, то ли заступаться за друга, то ли вернуться к чистке лошади.

– Хорошо, – удовлетворённо кивнул головой лорд Честерфилд и посмотрел на сына. – Пойдём, Чарльз, расскажешь мне и мистеру Эндрюсу, почему ты не на его уроке… И прекрати смеяться!

Честер изо всех сил сжал губы, но всё равно прыснул от смеха.

– Иногда мне кажется, что моего сына подменили в роддоме, – процедил сквозь зубы лорд и жестом указал Чарльзу, чтобы тот шёл в дом.

То и дело посмеиваясь, хотя и прекрасно знал, что его ждёт наказание, Честер повиновался.

– По-твоему, это весело – чистить навоз вместо уроков французского? – спросил лорд Честерфилд, подталкивая Чарльза к двери внушительного здания в грегорианском стиле.

– По-моему, да, – вырвалось у Честера. Держать язык за зубами он тоже не умел и частенько отвечал до того, как успевал сообразить, что лучше бы было промолчать.

Лорд ничего не сказал, только кивнул учителю, который ждал их в холле.

– Мистер Эндрюс, можете забрать его. После урока пусть получит десять ударов, если будет вести себя хорошо. Если плохо – то пятнадцать. А потом пусть отправляется в свою комнату, без обеда и ужина, и сидит там до завтрашнего утра. А завтра, Чарльз, к нам приезжает лорд Блэквуд со своим сыном. И я очень рассчитываю, что ты не опозоришь меня. В противном случае отправишься в свою комнату на неделю. И, будь уверен, мистер Эндрюс проследит, чтобы ты оттуда не выходил… Мистер Эндрюс, можете пороть его всякий раз, когда будете считать, что он это заслужил.

Миниатюрный джентльмен в старомодных очках и не менее старомодном сюртуке, как будто попал в 1960-е годы из прошлого столетия, кивнул головой и тростью указал юному Чарльзу в сторону библиотеки. Его хищная ухмылка и недобрый прищур не оставляли сомнений: он найдёт, к чему придраться в поведении своего ученика.

Честера такая перспектива как будто бы и не испугала. Он был готов терпеть наказания ради возможности промчаться галопом в одиночестве по трассе для тренировки скаковых лошадей; сбежать на скачки и выиграть несколько шиллингов, если уговорить Джереми сделать за тебя ставку; на спор забраться в чужой сад, чтобы украсть яблок, а потом устроить ими войну – лучше всего для снарядов годились перезревшие, а то и вовсе подгнившие плоды, которые можно было набрать прямо на земле; переодеться нищим и просить милостыню возле церкви; прыгать с тарзанки в Темзу или даже первый раз в жизни попробовать курить в закоулке за пабом. Его почти всегда ловили, а он искренне признавался во всех своих грехах, не умея да и не желая врать. Если же он был в чём-то невиновен, то говорил об этом с такой широченной улыбкой, что правдивость его слов моментально подвергалась сомнениям.

3.

На следующее утро Честер проснулся с болью в отбитых частях тела – мистер Эндрюс не гнушался воспользоваться случаем и выпороть своего воспитанника за малейшую провинность. Не то, чтобы Честер совсем не давал поводов. Одна только его смешливость могла вывести из себя любого взрослого. Не говоря уж о его упрямстве.

– Лорд Блэквуд будет здесь с минуты на минуту, будь любезен вести себя подобающим образом, – этими словами поприветствовал Честера отец. Его мать со скучающим видом сидела в кресле. В воспитание сына леди Честерфилд не вмешивалась и вообще вела себя отстранённо. Вот и Честер ничего к ней не чувствовал.

– Да, Ваша Милость, – Честер отвесил шутовской поклон, вызвав гневный взгляд лорда в свой адрес.

– У меня есть определённые сомнения в том, что я действительно являюсь твоим отцом, – сказал он, в его голосе звучали смесь иронии и негодования.

– Я ничего не буду иметь против, если ты от меня откажешься, – сказал Честер, сверкнув на отца так похожим на него самого упрямым яростным взглядом.

– Прибыл Лорд Блэквуд, Ваша Милость, – церемонно сообщил заглянувший в гостиную дворецкий.

– Можешь не сомневаться, что ты получишь за каждое своё слово. После того, как наши гости уедут домой, – сказал лорд Честеру и повернулся к дворецкому. – Замечательно, проводи его сюда.

Дворецкий поклонился и поспешил выполнить указания, а в гостиной воцарилось напряжённое молчание, однако стоило на пороге появиться лорду Блэквуду, и родители Честера расплылись в приторных улыбках.

Лорд Блэквуд, по мнению Честера, был ещё хуже, чем все прочие аристократы, которые бывали в их доме. Он держался высокомерно и всячески старался подчеркнуть своё происхождение, хотя, Честер знал это от отца, в Англию совсем недавно переехал из Америки, получив наследство после смерти какого-то титулованного родственника. Но даже это было ничто в сравнении с сыном лорда Блэквуда. Томас Блэквуд, будучи ровесником Чарльза, явно привык получать всё, чего желал.

Для Честера это было в диковинку. Вообще-то аристократы воспитывали своих детей в строгости – или может быть только Честеру так не повезло? Он с нескрываемым удивлением взирал на Томаса – избалованного нахала, который только и умел, что чего-то требовать и ябедничать!

– Я хочу покататься верхом, папа! Ты обещал, что здесь тоже будут лошади! – Томас капризно кривил тонкие губы и обиженно задирал не менее тонкий, почти как у истинного англичанина, нос. На своего отца он походил как две капли воды.

– Гарри, – лорд Блэквуд улыбнулся и посмотрел на хозяина дома. – Можно как-нибудь организовать конную прогулку? Возможно, Чарли составит моему сыну компанию?

Отец Чарльза с трудом сдержал брезгливую гримасу. Однако непринято было отказывать гостям в развлечениях.

– Я распоряжусь, – сказал он и хмуро посмотрел на Честера. – Я рассчитываю, что ты не подведёшь меня.