Дорога к славе

В конце концов он остановил выбор на своей самой первой попытке что-то сочинить. Она звучала у него в ушах, громко и беспощадно, как гимн протеста сродни песням любимых «the Who». Только как передать другим те эмоции, которые испытывал он сам и которые он вкладывал в эту песню?

– Ну и? – Флетчер зевнул и начал тихонько перебирать струны своей бас-гитары – надо же было чем-то себя занять, пока эти горе-композиторы обсуждали свои творения.

– Можно? – Честер попросил у Джека гитару. Вопрос прозвучал почти робко. Во-первых, Честер знал, с каким трепетом музыканты как правило относились к своим инструментам. Во-вторых, он всё ещё чувствовал некоторое напряжение в их с Джеком отношениях.

– Держи, – Джек, тем не менее, без лишних слов снял гитару с шеи и протянул её Честеру.

Честер взял несколько неуверенных аккордов. Он и раньше-то на гитаре играл не слишком хорошо, а после нескольких месяцев, в течение которых не держал её в руках, едва не позабыл всё то немногое, что когда-то умел. Наконец он освоился с непривычным ему инструментом и, подыгрывая себе, нерешительно запел. Ему нравилась эта песня. А от этого он ещё сильнее боялся показывать её Флетчеру и Джеку, опасаясь возможного неодобрения.

Когда Честер закончил, то молча вернул гитару Джеку, прекрасно понимая, что в его неуверенном исполнении песня точно не прозвучала дерзко и мощно, как в его воображении.

– Ну прям… Бунт, – хмыкнул Флетчер, нарушая тишину.

– Именно, – отозвался Честер и улыбнулся. Он подозревал, что Флетчер мог вкладывать в свои слова иронию, но предпочёл расценить их как похвалу.

– Давайте тогда попробуем, – сказал Джек, не распыляясь на комплименты.

Честер кивнул и вернулся за установку. Он подставил себе микрофон, чтобы можно было одновременно играть и петь. Флетчер было подумал подойти к фортепиано, но вспомнил, насколько фальшиво звучали на нём расстроенные клавиши, и отказался от этой затеи.

– Давай для начала зациклим только один куплет. Поиграем по кругу, пока не начнёт получаться что-то приличное, – сказал Флетчер. Ему в голову быстро приходили идеи, как следовало организовать рабочий процесс, и он был уверен, что товарищи по группе не будут возражать. – Только сначала спой несколько раз один, чтобы я запомнил мелодию. Тебе же будет удобнее, если петь будет кто-то другой, чтобы ты придумал барабанную партию?

– Принято, – отозвался Честер со своей привычной широченной улыбкой на лице, но беспокойством во взгляде. – А барабанную партию я давно придумал.

Он ещё несколько раз спел первый куплет – с каждым следующим повторением его голос звучал всё увереннее. После четвёртой или пятой попытки Флетчер кивнул и подошёл к микрофону. У него был приятный высокий голос, пожалуй, чересчур мягкий не только для этой конкретной песни, но и для рок-музыки в целом. И Честер подумал, что если они когда-нибудь доведут эту вещь до ума, то её должен будет петь кто угодно, но только не Флетчер.

– Тебе не хватает ярости, – сказал Джек, словно бы вторя мыслям Честера.

– Что? – переспросил Флетчер. Он схватил в руки микрофонную стойку и замахнулся в сторону Джека. – Так лучше?

– Намного, – рассмеялся Честер.

– Не очень, – покачал головой Джек. На всякий случай он инстинктивно отошёл на пару шагов назад. – Пой чуть резче… Вообще она тебе не очень подходит. Думаю, пока мы не найдём вокалиста, будет лучше, если её будет петь сам Честер. Но пока что, как я понимаю, ему надо сосредоточиться на барабанах.

– Ишь ты, какой критик выискался! – усмехнулся Флетчер. Он говорил без обиды. С детства он привык прислушиваться к чужим советам – даже если эти советы не касались его напрямую. И не раз он становился свидетелем того, как музыкант с задетым самолюбием портил весь процесс репетиции или записи.

– Давайте ещё раз! – сказал Джек.

В его глазах начал блестеть какой-то особенный огонь. Он постепенно погружался в атмосферу настоящего творчества. Пока что – лишь кончиками пальцев. Он словно касался какой-то таинственной завесы, приоткрыв которую можно было оказаться в удивительном мире – мире, где сочинялась музыка. В этот момент он особенно остро чувствовал всё – запах этого большого и почти всегда пустующего помещения, чуть спёртый, пропитанный деревянным привкусом старой мебели и отголосками лака, которым покрывали пол во время последнего ремонта. Как никогда ясно его глаза выхватывали обитые тёмно-бордовой тканью сиденья и массивные шторы по бокам сцены. Как никогда чётко он слышал каждый звук – скрип табуретки под Честером, хруст пальцами Флетчера – он всегда щёлкал ими прежде чем начать играть. Как никогда живо он чувствовал гитару у себя в руках. Он наслаждался этим мгновением и старался навсегда и до мельчайшей детали сохранить его в памяти.

5.

Ребята были увлечены процессом. Куплет уже казался им достаточно отработанным, тем более для песни, которую они начали сочинять полтора часа назад, и они перешли к припеву. Они не замечали времени. Они практически не разговаривали друг с другом. Всё общение им заменяла музыка. Они действительно удивительным образом друг друга чувствовали. И Честер не переставал поражаться, насколько хорошо Джек и Флетчер уловили характер и настроение его песни, так что ему ничего не приходилось им объяснять. Рифы Джека звучали дерзко и агрессивно. Что касается Флетчера – Честер не мог поверить, насколько точно тот подстраивал свою партию под рисунок барабанов, обыгрывая нужные гармонии.

– Мальчики? Школа закрывается, – наставнику пришлось несколько раз постучать тростью по деревянному помосту сцены, прежде чем ребята перестали играть и обратили на него внимание.

Магия была нарушена. Они оторопело переглянулись, и выражения лиц каждого из них в этот момент напоминали вид только что очнувшихся от лёгкой дрёмы.

– Мистер Салливан? – наконец нарушил молчание Джек. – Простите, мы немного увлеклись.

– Я это заметил, – кивнул мистер Салливан. – Школа закрывается. Сейчас начало восьмого. И вы давно должны были разойтись по домам.

– Да, конечно, – сказал Джек. К нему вновь вернулись привычные виноватые интонации. Флетчер терпеть не мог такие моменты. Джек порой бывал невыносимым занудой. Но хуже всего был этот забитый взгляд запуганного ребёнка.

– Но мы же не нарушили никаких правил, – Флетчер поспешил встрять в разговор.

Мистер Салливан окинул его пренебрежительным взглядом. Так он смотрел на большинство учеников. Особенно на тех, кто решался ему возражать.

– Если это повторится, я поставлю перед директором вопрос о том, чтобы запретить вам пользоваться залом. И, кстати, вы, – он кивнул на Честера, который тихонько сидел за установкой, стараясь не привлекать к себе внимания, – вы же вообще не являетесь учеником нашей школы. А значит, не имеете права здесь находиться.

– Это мой двоюродный брат, – заступился за Честера Флетчер.

– И что? Родственникам позволено посещать школу только во время специальных мероприятий, – сухо сказал мистер Салливан. – Я не уверен, что ваши жалкие попытки музицировать можно отнести к таковым.

Никто из ребят не нашёлся, что на это возразить. Флетчер смотрел на мистера Салливана с вызовом и неприязнью, но, к сожалению, он ничем не мог подкрепить этот взгляд. Джек понуро и виновато смотрел в пол. До сегодняшнего дня единственными взрослыми, кому он попытался дать отпор, были его собственные родители – да и это давалось ему с большим трудом. Честер продолжал тихо сидеть за установкой, но вовсе не от скромности. Его раздражали такие люди, как Салливан – высокомерный, заносчивый и наслаждающийся своей властью над теми, кто по умолчанию был слабее. Но Честер не считал себя в праве вмешиваться, хотя, может быть, именно ему и стоило это сделать.

– Собирайтесь, и чтобы через минуту вас здесь не было, – холодно приказал мистер Салливан. Напоследок он пристально посмотрел на Честера, словно бы старался запомнить или пытался вспомнить, где мог видеть его лицо, после чего развернулся и вышел из зала, чеканя тростью каждый свой шаг.

– Чёрт! Вот ведь козёл! – сказал Флетчер с искренним возмущением. Честер посмотрел на него и вдруг рассмеялся. Спустя несколько секунд к его смеху присоединились и его новые друзья.

Глава 3.

1.

– Как тут холодно! – Честер поёжился. Даже в подвале клуба в декабре было теплее, чем в крохотной квартире, куда они с Флетчером только что переехали.

– Привыкай! – усмехнулся в ответ Флетчер.

У него, в отличие от Джека и Честера, не было никаких проблем во взаимоотношениях с родителями, и, тем не менее, Флетчер был рад и горд обзавестись собственным жильём. Это казалось ему шагом в настоящую взрослую самостоятельную жизнь. И подумаешь, что на захолустной Гроув-стрит. И подумаешь, что спальня всего одна, а гостиная совмещена с кухней. И подумаешь, что без центрального отопления, а электричество работает только если бросить в счётчик монетку. Окна здесь, кажется, не мыли с тех самых пор, когда дом был построен, и выходили на мусорные баки в закоулке. Через щели в рамах сквозил холодный осенний воздух, так что температура внутри примерно соответствовала таковой снаружи. Зато здесь была собственная ванная – почти непозволительная роскошь! В спальне вместо кровати стоял раскладной диван, который, впрочем, уже не складывался и был перекошен на одну сторону. Ещё один диван, только меньше, но вполне рабочий, стоял на кухне, занимая большую часть пространства.

– Ты предпочитаешь спать здесь или там? – спросил Флетчер.

– Без разницы, – пожал плечами Честер. После нескольких месяцев жизни в гримёрке клуба ему действительно было всё равно. Есть крыша над головой – и на том спасибо!

У Миллсов ему нравилось. Но он тоже был рад съехать. Сколько можно было пользоваться чужим гостеприимством?

– Тогда я на кухне, – решил Флетчер. – Мне с утра на учёбу. Буду тут ходить, посудой греметь…

– Греметь посудой? – расхохотался Честер. – То есть ты хочешь сказать, что будешь готовить?

– Ну… Жрать-то нам что-то надо…

– Какой ты оптимист! По моим подсчётам, вся моя зарплата будет уходить на аренду и новые палки. Какая к чёрту еда?

– А палки ты свои разве не грызёшь? – спросил Флетчер. Невозможно было поверить, что такой вопрос задавался на полном серьёзе, но Флетчер умел быть убедительным.

– Грызу, конечно! Только занозы в горле застревают.

– Придурок! – со смехом покачал головой Флетчер. – Как насчёт того, чтобы устроить новоселье?

– Ты про просто напиться или прям солидно? С гостями и всё такое прочее?

– С гостями, естественно! Просто напиться мы с тобой можем теперь каждый день.

Честер скептически хмыкнул – с финансовой точки зрения вряд ли они могли позволить себе «напиваться каждый день». Но против вечеринки с гостями он ничего не имел.

– И когда отмечаем? – спросил он.

– Сегодня! Мы же сегодня въехали в эту дыру. Так что надо добраться до телефона и всем позвонить.

2.

– С новосельем! – Бекки была первой из гостей.

Честер по-прежнему не знал её фамилии. И не знал, где она живёт. Свой номер телефона она тоже ему не оставила. Но он держал с ней связь через больницу. Если у неё был выходной, то кто-нибудь из других медсестёр непременно передавал ей сообщение, но ни одна из них не поддалась на уговоры Честера и не выдала ему никакой информации.

– Привет, Бекки, – Честер чмокнул её в губы и принял у неё из рук завёрнутый в полотенце поднос, на котором лежало что-то тёплое и ароматное.

– Я подумала, что у вас тут в лучшем случае будет только выпивка, так что лишняя еда не помешает, – она подмигнула и прошла вслед за ребятами на тесную кухню.

С пирогом Бекки определённо угадала. Вся закуска была представлена дюжиной неаккуратно нарезанных бутербродов да несколькими пакетиками с орешками. На последние деньги Честер и Флетчер закупились пивом и колой – Джек смущённо пробубнил в телефон, что Джилл вместе со своей одноклассницей тоже очень хотели пойти на настоящую взрослую вечеринку рок-музыкантов, а значит, нужно было купить что-то безалкогольное, потому что иначе родители его убьют.

– А вы неплохо устроились! – Бекки иронично изогнула одну бровь и рассмеялась.

– Издеваешься? – рассмеялся в ответ Честер.

– Вовсе нет, – Бекки покачала головой. – Думаю, что для двух нищих обормотов вы и впрямь неплохо устроились.

– Нищих обормотов? – с наигранным возмущением переспросил Флетчер.

– Хочешь сказать, что мы не обормоты и не нищие? – Честер достал из холодильника банку пива и протянул её Бекки. – Предлагаю начать отмечать!

– А мы больше никого не ждём?

– Мы никого не ждём. Те, кто опаздывает, сами виноваты, – сказал Флетчер.

– Джек с сестрой должны прийти. Ещё Эл и Колин, но они будут чуть позже.

– Разве они работают не по очереди? – удивилась Бекки.

– Работали, – сказал Честер. – Колин уволился. Нашёл себе местечко получше. Ходят слухи, что наш клуб хотят закрыть.

– Да? Почему это? – спросила Бекки, как всегда она живо реагировала на всё, что касалось жизни Честера, но ему всё чаще казалось, что их отношения двигались в сторону «давай останемся друзьями». Правда, он не сомневался, что в их случае они действительно имели все шансы остаться настоящими друзьями.

– Ну… – Честер пожал плечами. – Скажем так, я – не единственный человек, кого там полоснули ножом. И последний раз без скорой и полиции не обошлось. Хотя кто его знает. Может, дело вовсе не в этом. Может, магазины просто больше не окупаются. И Мотаун уже не так популярен…

– Ясно, – Бекки кивнула и улыбнулась. – Ну, чтобы мыши не сильно шуршали в подполе и тараканы не заползали ночью в уши! – в знак тоста она подняла свою банку с пивом и подмигнула ребятам, не без ехидства.

Флетчер и Честер несколько опешили и уставились на неё, пытаясь понять, насколько серьёзными были её слова – особенно та часть, которая касалась заползающих в уши тараканов.

Глядя на их вытянувшиеся лица Бекки не выдержала и рассмеялась.

– Может, музыку? – предложил Флетчер.

Проигрыватель вместе со всей коллекцией пластинок он забрал на новую квартиру, как и многочисленные плакаты с любимыми группами. Часть из них они с Честером уже успели развесить по стенам, что несомненно добавляло ветхому жилищу уюта, не только за счёт самих фотографий, но и тем, что они загораживали дыры в обоях.

– Давай, – согласилась Бекки.

Флетчер поставил дебютный альбом «The Doors», гордость его коллекции: пластинку он заказал из Америки и получил только на прошлой неделе. Они слушали внимательно, почти не отвлекаясь на разговоры, пока кто-то не постучал в дверь.

На пороге стоял мрачный Джек. Из-за его спины выглядывала Джилл, о её существовании Честер знал, но никогда ещё не видел лично. Рядом с Джилл, скромно потупив взгляд в пол, стояла симпатичная, хотя и невзрачная блондинка.

3.

– Джеки, заходи, – Честер обнял Джека за плечи и завёл в квартиру. – Девочки, привет, вы тоже проходите!

– Это Джилл и её подруга Энни, – представил своих спутниц Джек.

– Ты чего такой хмурый? Держи пиво! – Флетчер бросил Джеку банку, и тот поймал её, весьма ловко для такого щуплого парнишки.

– Ты только Честеру так не кидай, – сказал Джек без тени юмора.

Честер, впрочем, всё равно рассмеялся.

– Да ты чего? – удивлённо спросил Флетчер.

Джек, конечно, был склонен к периодам уныния. И в последнее время они случались с ним всё чаще. Но не на вечеринке же!

Причин для плохого настроения у Джека было достаточно. Во-первых, их группа по-прежнему топталась на уровне «детских утренников», как называл их концерты Флетчер. И они по-прежнему не могли найти себе вокалиста. Пока на музыкальном небосклоне светили и вовсю купались в заслуженной славе музыканты, которые были ненамного старше Джека и его друзей, сами они перебивались короткими сетами в кофе-шопах да исполнением каверов на днях рождения девочек-подростков. К тому же, Джек и Флетчер закончили школу и теперь не могли пользоваться школьным залом для репетиций.

Джек чувствовал, как время и возможности уплывали сквозь пальцы. И с досадой понимал, как много сил уходит у него на учёбу – а ведь он даже не хотел становиться врачом! Он завидовал Флетчеру, который учился в музыкальном колледже. И Честеру, у которого хватило смелости и решимости вырваться из-под отцовского влияния.

Вот и сейчас, глядя на весёлых друзей, Джек не столько радовался за них, сколько хотел жить так же – без родителей, без их бесконечных упрёков и контроля… Он вдруг с ужасом представил себе, как может сложиться его будущее, если он оставит всё как есть. Если не осуществит свою мечту. Он увидел себя с седеющими волосами и бороздами морщин на уставшем лице, на нелюбимой работе, которая не приносит удовлетворения; с располневшей и непременно склочной женой и двумя-тремя непослушными детишками. Он увидел, как однажды они собираются вечером в гостиной перед телевизором, по которому показывают выступление какой-нибудь популярной группы. И Джек узнаёт в барабанщике Честера: он такой же взъерошенный, весёлый и беспечный, словно ему по-прежнему не исполнилось ещё и двадцати… И Джек с тоской вспоминает, как когда-то у него тоже была группа. Возможно, расскажет об этом детям, а они, конечно, не поверят, что их скучный папа мог быть знаком с ныне знаменитым рок-музыкантом, и спросят, почему же он бросил заниматься музыкой…

«Потому что родители мне запрещали», – подумал Джек и содрогнулся, как никогда остро осознавая, что больше всего на свете он боялся для себя такого будущего. Именно в этот момент к нему пришла решимость наконец открыто пойти наперекор родителям.

4.

– Джек? – Честер взъерошил его чёрные волосы. – Мы тут новоселье отмечаем, а не похороны!

Джек вяло улыбнулся и покачал головой.

– Извините, ребят. Просто…

– Просто ты завидуешь, – хмыкнул Флетчер и показал Джеку язык.

Джек побледнел сильнее обычного и испуганно уставился на друзей.

– Нет, ребят! Я рад за вас и…

– Да брось ты извиняться! – перебил его Флетчер. – Пей своё пиво. И забудь о своих родителях хоть на один вечер!

Джек вздохнул. Легко было сказать «забудь», когда твои собственные родители не пытались каждую минуту твоей жизни навязывать тебе своё мнение по любому вопросу.

– А можно мне тоже пива? – спросила Джилл.

– Ты хочешь, чтобы родители меня убили? – покачал головой Джек.

– Да брось, от одной банки ничего не будет, – вступился за Джилл Честер. В конце концов, им самим тоже когда-то было по шестнадцать лет. И что такого, если девушка немного выпьет?

Джек неодобрительно покачал головой, но возражать больше не стал.

Пока Честер ходил за пивом для Джилл и колой для Энни, Флетчер поменял пластинку. Пожалуй, настало время повеселиться, и он поставил Элвиса. Сам же, впрочем, вместо того, чтобы веселиться, вдруг молча уселся в углу на сломанном диване.

– Она тебе нравится что ли? – Честер толкнул Флетчера плечом. Даже с его рассеянностью невозможно было не заметить, как Флетчер во все глаза таращился на младшую сестру Джека.

– Кто? Энни? – Флетчер нервно вздрогнул.

– При чём тут Энни? Я про сестричку Джеки.

– С чего ты это взял? – Флетчер ощетинился.

Честер никогда ещё не видел его в таком состоянии.

– Ты глаз с неё не сводишь весь вечер, – усмехнулся Честер.

– Это так заметно?

– Не знаю. Может, и не очень. Может, мне просто показалось.

– Чёрт!

Если бы Флетчер стал всё отрицать, Честер, вполне вероятно, поверил бы ему. Но своей реакцией Флетчер выдал свои чувства с потрохами.

Джилл он знал примерно столько же, сколько знал Джека. И никогда не воспринимал её всерьёз. Просто младшая сестра лучшего друга. Они с ней и не общались почти. А теперь вдруг выяснилось, что Джилл – не просто маленькая девочка, за которой надо было следить, когда дома не было родителей Джека. Джилл выросла в настоящую красавицу.

– Не хочешь с ней поговорить? – спросил Честер.

– Ты что, смеёшься?

– А почему нет?

– Ты думаешь, это будет нормально? Если я вот так вот запросто подойду к девчонке на два года меня младше, ещё и сестре…

– А что в этом такого?

Флетчер неуверенно передёрнул плечами и промолчал.

– Флетч, слушай, извини за нескромный вопрос… Но у тебя же была девушка?

Флетчер поднял на Честера растерянный взгляд. Это выражение лица было так для него нехарактерно, что Честер только в удивлении покачал головой.

– Секс был. Девушки не было, – пробормотал себе под нос Флетчер, уставившись на банку пива.

– Эм… Тогда я вообще не понимаю, в чём проблема! По-моему, пригласить девушку выпить кофе проще, чем затащить её в постель! – рассмеялся Честер.

– На собственном опыте это знаешь? – спросила Бекки. За разговором Честер и Флетчер не заметили, как она тихонько подошла и присела на краешек дивана, а теперь хитро щурилась и лукаво улыбалась.

– А разве я не прав? – Честер снова рассмеялся и обнял её за талию.

– Зависит от девушки, – пожала плечами Бекки. – И от того, как она к тебе относится.

– Так, ладно, идите к чёрту, я не готов с вами это обсуждать! – Флетчер допил своё пиво и пошёл открывать дверь, воспользовавшись прозвеневшим звонком как прекрасным поводом прервать разговор.

5.

– Честер? – Джилл, хлопая ресницами и глядя на него своими большими карими глазами, перехватила Честера, когда тот возвращался из туалета.

Честер отпрянул и посмотрел через плечо Джилл, на Флетчера, который сидел на подоконнике с сигаретой в зубах.

– Что? – спросил он осторожно. Джилл и впрямь была красавицей. Но, даже если бы она нравилась Честеру и даже если бы он сам не продолжал встречаться с Бекки, он не стал бы ничего предпринимать, зная о чувствах друга.

– Не хочешь потанцевать? – Джилл опять похлопала ресницами. Она, судя по всему, прекрасно знала, как пользоваться своей красотой.

– Эм… – Честер снова посмотрел через её плечо. Флетчер наблюдал за сценой молча и без видимого раздражения. Бекки же о чём-то болтала с Энни, но Честера куда больше заботила реакция друга, чем подружки.

– М? Песня такая красивая… Моя любимая, – Джилл смотрела на него снизу-вверх, заискивающе и определённо обворожительно.

– Ну… ладно, – согласился наконец Честер. Разве можно было сказать девушке «нет, извини, иди потанцуй с кем-нибудь другим»?!». Тем не менее, он чувствовал себя очень неловко по отношению к Флетчеру, который продолжал молча следить за происходящим.

– Здорово! – Джилл сцапала Честера за руку, а он только виновато развёл второй рукой и передёрнул плечами, без слов шевеля губами в сторону Флетчера «Я НЕ ВИНОВАТ! ОНА САМА!!!».

– Что-то не так? – Джилл нахмурилась.

– Да нет, всё… нормально. Песня и впрямь отличная, – ответил Честер, всё ещё бросая на Флетчера виноватый взгляд.

Джилл улыбнулась и без стеснения обвила Честера за шею руками. От её дыхания едва уловимо пахло пивом, и Честер подумал, что, возможно, было не такой уж хорошей идеей разрешать ей пить. Он снова беспомощно развёл руки в стороны, сигнализируя тем самым Флетчеру, что у него нет другого выбора, и обнял Джилл за талию.

Танцор из него был никудышный и несколько раз Честер наступил Джилл на ногу, но она, похоже, совсем не сердилась. Однако ещё ни разу в жизни Честеру танец не казался таким невыносимо долгим. И дело было даже не в том, что он в принципе не слишком любил и не слишком умел танцевать. Медленно перетаптываться с ноги на ногу в обнимку с красивой девушкой – тут не надо быть Фредом Астером. Но Честер чувствовал на себе взгляд Флетчера. И он ощущал себя настоящим предателем…

6.

Джек сидел на кровати в своей комнате, подтянув к себе согнутые в коленях ноги и подперев ладонью подбородок. Учебники по биологии и химии, неопрятно раскрытые на случайных страницах, лежали на полу рядом с кроватью. Джек сбросил их не столько потому, что они занимали место на постели и мешали сидеть, сколько от раздражения и чувства протеста. Он не хотел их читать. Он не хотел становиться врачом. Картинка из возможного будущего, которую он сам вообразил себе вчера вечером, снова всплыла перед его глазами. И снова Джек мысленно содрогнулся от того, что всё это могло стать правдой.

Джек завидовал Флетчеру и Джеку. Их возможности заниматься любимым делом. Их независимости от родителей. Их отдельной, пусть холодной и грязной квартире.

Он знал, что ему надо было сделать. Но смелости на этот шаг пока что не хватало.

«Джеки, это твоя жизнь. Не их. Ты не должен делать что-то только потому, что твои родители считают, что так надо!» – кричал его внутренний голос, надрывно и в отчаянии.

«Они думают, что так лучше. Лучше для меня», – отвечал первому второй голос – голос забитого и затравленного маленького мальчика.