Сердце русалки. Благословение Кай'Ши

– Дядя! Это мой кусок! Я первый взял!

– Гун, не тыкай в него вилкой!

– Мама, он первый начал, ай!

– Такой момент испортили, – пробурчала Соня и подняла глаза на Стивена.

– У меня создалось стойкое ощущение, что вместе с тобой в мою жизнь ворвалась толпа твоих шумных родственников с латино-американскими корнями, – признался маг, прислушиваясь к звяканью приборов за стеной. – И похоже, они собрались разнести мой дом и уничтожить нервную систему.

***

Лисы ушли поздно. Вернее так… Они бы ушли вообще под утро, но ребенок укатался настолько, что просто начал засыпать, сидя между мной и мамой. Его клонило то в одну, то в другую сторону.

Я так увлеченно слушала об особенностях взросления лис, которые мне взялись рассказывать оборотни, что даже не сразу заметила уснувшего Гуна, ткнувшегося мне лбом в колени.

– Спасибо, рыбка, что не отказалась от моего мальчика. Теперь ты в его жизни так же важна как и я.

– Вас это не беспокоит? – тихо уточнила я, наблюдая за Юном, который замолчал и начал, к моему удивлению, перетаскивать остатки пиршества на кухню.

– Нет, я бы в детстве много отдала, чтобы близких и любящих людей вокруг меня было больше…чем ничего.

Я сдержалась вновь появившийся, этот нетипичный порыв погладить девушку по плечу, но та привела меня в еще большее замешательство, сама ухватив мою руку и потеревшись о нее щекой.

– Спасибо, лаилине кровная, но принятая в род и семью. Почти приемная сестра или дочь.. Мы не дадим тебя в обиду.

Всей кожей ощутив непонятную тоску и грусть от одинокой лисицы, все же коснулась черных волос и несмело погладила. Она ластилась, как маленький ребенок и меня затопило осознанием, что как бы в дальнейшем не сложились мои отношения со Стивеном, одна я больше не останусь. Ми Гун и Юр Мин приняли меня в свою маленькую стаю и допустили непозволительно близко для чужого человека.

– Сделали из меня гужевого лиса уборщика, – плаксиво пожаловался Мин, прерывая нашу душещипательную беседу. Он приблизился и подхватил на руки спящего мальчика, чмокнул в макушку довольно улыбнувшуюся сестру, которая перехватила у него принесенный контейнер с едой. Видимо, для старшенькой собрал. Да мне и не жалко. Хоть с лекаркой достаточно тяжело общаться, зла я ей не желаю.

– Мы пойдем, Сонечка, до встречи. Спасибо за еду и кров, – мурлыкнула Юри. Проведя пальцами по щеке своего спящего ребенка и помахав мне рукой, оборотни исчезли в портале.

Я прибралась окончательно и, помаявшись, не в силах заставить себя лечь спать в такой непривычной тишине, сдалась собственным чувствам и сжала в кулаке колечко.

По Камар-Таджу двигалась быстро и, по мере сил, незаметно. Скользнув в двери Санктума мышкой, чуть не померла от страха, когда на лестнице столкнулась с Леви.

Тот непонятно чему обрадовался и, подхватив меня на манер ковра-самолета, рванул вверх почти под потолком.

Ругалась я исключительно мысленно, когда этот несносный артефакт вытряхнул меня на пол в кабинете Стивена, как завалявшийся в кармане сникерс.

–…мать, – все же не сдержалась я и с шипением выплюнула ругательство, поразившись тишине и ответному приглушенному «хихиканью» артефакта.

Пригладив вставшие дыбом волосы, расправила сбившуюся футболку. Оглядевшись, обратила внимание на единственный слабый источник света на знакомом столе.

Стивен спал, растекшись по креслу, и, при этом, с зажатым в руке паркером. Красивая серебряная ручка с демонстративно золотым чернильным наконечником отлично бликовала в свете настольной лампы и отвлекала на себя внимание от своего без сил уснувшего хозяина.

Погрозив кулаком кружащему под потолком плащу, я подошла ближе и со смешанными чувствами осмотрела, погрузившегося в глубокий сон, мужчину.

У меня будто пелена с глаз спала, мутная и в розовых тонах.

Я влюблялась в тебя дважды Стивен Стрэндж!

Блуждая по обители несколько месяцев, наблюдая лишь издалека, влюбилась второй раз и снова лишь в образ, желанный и недоступный, как не тяни руки.

Все испортил Зов. Он вынудил нас стать ближе, дотронуться, вынужденно существовать на расстоянии общего вздоха, ломать себя, пытаться сломить друг друга, подстраиваться и подстраивать.

Как тяжело двигаться в темноте наощупь, не зная как нужно. Не понимая, чего хочешь, оттолкнуть его, или залезть под кожу и там раствориться. Все эти бешеные ночи, заставляющие меня жить одним днем. Как ребенка, дорвавшегося до сладостей, хватать все, сгрести побольше и утащить, и не важно, как плохо будет потом, как скажется переедание на фигуре и здоровье. Ужасно долгая неделя в бешеном ритме, в экстремальном сближении.

Так какой же ты?

Вот в ночном полумраке Нью-Йорка спит уставший мужчина, в очередной раз проигнорировавший признаки усталости, или не успевший их распознать.

Темная чернильная клякса расползается по документу, пропитав стопку бумаг и уже добравшись до деревянной полированной поверхности.

Если бы не попытка проверить меня, он бы и не поужинал. А обедал ли?

Влияние русалки напитало его, скинуло почти десять лет жизни, если не больше. Но долго ли такими темпами набрать их обратно, еще и с запасом? Вон, и виски снова белые и морщинки снова наметились.

Судьбы мира на широких, гнущихся от нагрузки, плечах. И пусть в этой реальности он не один, есть Совет и куча могущественных созданий… он все-равно никогда не признается в усталости, потому что это слабость. Не позволит себя разгрузить от бремени.

Что он чувствует каждый раз вставая лицом к лицу с новыми могущественными тварями? Боится ли? Или им ведет адреналиновый заряд и жажда битва?

Ищет ли он каждый раз смерти, как в петле с Дормамму или истово стремится жить?

Ради чего он встает по утрам? Чего хочет в жизни?

Какие книги читает и передачи смотрит? Ходит ли он в театр или любит эту нудную заунывную оперу?

Как мало, как непозволительно мало я знаю о мужчине, которому так смело признавалась раз за разом в любви.

Грудь его размеренно двигалась под наглухо закрытым кимоно, тихий вздох вырвался из приоткрытых губ и брови недовольно сошлись на переносице.

Какой из кошмаров прошлого терзает тебя на этот раз?

Осторожно подойдя ближе, я кончиком пальцев убрала с лица темную прядь, росчерком легшую поперек высокого лба.

Я люблю тебя, Стивен? Я хочу обладать тобой как ценным призом?

Но ты не вещь. Ты добрый и ответственный. Строгий и справедливый. Человек дела, не любящий слова и погрязший в вымораживающем тебя одиночестве.

Мне почему-то вспомнились русалочьи беседы с Николасом на берегу. Мы смеялись, он интересовался моей жизнью искренне. У нас всегда были темы для разговора, я тянулась к нему, купалась во внимании и… любви?

Высокий смуглый парень с лучащимися добром и каким-то болезненным обожанием глазами…

Какой десерт Ник предпочитает? Сколько ложек сахара кладет в кофе или вовсе любит чай?

Опустила взгляд на пустую чашку с остатками кофе… американо. Стивен преданно обожает эту мерзкую темную жижу без сахара и заедает все это горьким шоколадом. От одной мысли сердце уже бьется в ритме ча-ча-ча, какой тут сон после такой убойной дозы?

Прости меня, Ник.

Начав узнавать взрослого мага, который так неумело, но настойчиво оберегает меня даже от меня самой, я не смогу от него отказаться ни сейчас, ни в дальнейшем.

Хочу понять его всего, хочу ответственно выполнять свой долг перед вверенной мне силой, чтобы Он мной гордился.

Меня не закрыть в банке, мне не нужна больше каменная стена посреди поля, но… даже если я сама стала башней, одной слишком одиноко среди огня и пшеничных стогов.

Я выбрала, русалка выбрала….оказывается иногда инстинкты умнее чувств.

Удивленно стерла с щеки собственную слезу и остервенело вытерла лицо, а потом улыбнулась и аккуратно заползла к Стивену на колени. Он дернулся, поморщился, но не проснулся.

Прижавшись щекой к теплому плечу, вдохнула запах его тела. Такой родной и приятный.

– Стивен…

Сон сидя все же не лучшая идея.

– Пошли домой, ты так отсидишь себе все на свете, numolla moero"мое сердце" с русалочьего . А я кровать перестелила.

Глаза, затянутые мутной пеленой сна приоткрылись и, увидев сидящую меня, Стивен вздрогнул внезапно зло и возмущенно накрыв нас щитами.

– Что?! Снова?!

Я так ошалела, что схватилась за его шею и повисла обезьянкой, пока он пытался встать со мной на руках.

– Ты чего кричишь? Что снова? Почему сегодня все на меня орут?

– Соня? – он проморгался и, свете бликующих рыжих щитов, вперил в меня уже вполне осмысленный взгляд.

– Конечно я, а у тебя много вариантов? – почему-то обиделась, а потом поняла, что он, видимо из-за обращения, решил отбиваться от нового покушения русалки-нимфоманки.

Поэтому мне стало смешно, и я, не выдержав накала страстей, рассмеялась, поболтав свисающими ногами в воздухе.

– Я передумала, это не я. Это русалка пришла тебя обесчестивать в очередной раз. В кабинете будет впервые.

Вся такая смелая я на последней фразе все-равно смутилась и покраснела под осуждающим взглядом Верховного, севшего обратно в кресло и снявшего купол.

– Почему ты не спишь? – он передернул плечами и вытянул ноги. Ага, все же все затекло от сна в неудобной позе.

Усевшись поудобнее, уложила голову ему на плечо и поняла. Если скажу правду, что переживала за него и хотела утащить спать, фишка не прокатит, поэтому задумчиво покусав губу, смирилась с позором и принялась жаловаться.

И одной спать страшно, потому что привыкла в океане рядом или Ди Лун или сам этот огромный разум воды. И на дне давление на тело, а тут все легкое, продувается. И, вообще, холодно мне бедненькой несчастной!

Теплая рука закрыла мой рот, прерывая поток словоблудия. Я приподнялась и отодрала импровизированную затычку от лица.

Он был серьезен, но голубые глаза улыбались, а уголок губ нет-нет, да дергался в намеке на веселье.

– И кровать жесткая?

Ха, меня раскусили, но не признаваться же, поэтому кивнула.

– Поменять? – иронично уточнил он.

– Что, как диван? – ехидно отозвалась я.

Стивен расхохотался. Громко и не сдерживаясь. Я скромно моргала, наслаждаясь его весельем.

– Так и быть, я согласен удовлетворить твой каприз и составить компанию, по принудительному засыпанию в не предназначенных для этого условиях. Может еще и сказку на ночь?

– Если очень попросишь, расскажу. Только одну!

Он фыркнул и взглядом попытался устыдить. А я что? Улыбаемся и машем парни, улыбаемся и машем…

***

Беда пришла откуда не ждали. Скорее даже беды в так-о-ом лице не мог предугадать никто.

Мы с Ми Гуном ползали по дну залива и ответственно пересаживали актинии, сталкивая их из огромного пузыря, послушно ползшего за моей спиной. Гун находил мертвые островки и подзывал меня, а дальше все как на грядках, только подводных.

Ди Лун сперва носился рядом, но потом устал и проголодался, отправившись гонять перепуганные стаи рыбок, которые ему на один зубок. Вообще, питался он в основном хищниками, поэтому какой-то медлительной акуле сегодня очень не повезет.

С малышом мы общались мысленно, он был в одних плавках и обволакивающей его со всех сторон магической пленке, которая позволяла выделять необходимый для дыхания воздух, обогревала его и снижала влияние давления. Сначала я очень переживала о ее надежности, но со временем поняла ценность артефакта на крови и смело таскала мелкого куда только можно. Эх, видел бы его дядька, как мы внутри айсберга пол дня катались по затопленным туннелям – мне бы больше ничего умнее краба не доверили.

«Ты чего остановилась? В туалет хочешь?»

Я действительно зависла в воде почти вертикально, при этом головой вниз и прислушивалась к странному гулу внутри головы.

«Не пойму, что-то происходит, но это не каргалы и не другая дрянь. Будто кто-то лезет».

Ребенок почесал макушку и цыкнул на мельтешащу перед глазами настырную рыбешку.

«Похоже как в прошлый раз, когда вы нас сюда везли. Так тоннель свистел».

«Точно! А я смотрю звук знакомый… Только вот как узнать, гости идут, или гады какие-нибудь?»

Перевела взгляд на Гуна и показала ему пальцем вверх, намекая на внеплановую эвакуацию. Он надулся и скорчил рожу, но послушно сдавил собственное запястье пальцами, и мигнувший тремя цветами магическая татуировка выдернула его порталом в родные теперь Гонконгские пенаты.

«Соня. Папа стучать.»

Пояснять больше не надо. Водный дракон открывает проход под водой и, судя по ощущениям, на приличной глубине. Странно…

Закрепив «сачок» с растениями возле ближайшей скалы, перенеслась к другу через ближайший водоворот и замерла возле его рогатой башки, ухватившись за колышущуюся мягкую гриву.

«Ты звал кого-то в гости?»

«Ди Лун не глупее прочих. Без русалки дракон плохо тут. Зачем звать?»

Вода дрожала, закручивалась вихрями и, в целом, почти стонала от избытка нагрузки по ту сторону.

Голова друга двигалась довольно ритмично и я поняла, что он жует. Даже смешно, тут такой напряг, а он перекусывает.

Наконец, плоский кругляш отделился от основной темной массы и застыл вздувшимся кругом, чтобы, вопреки нашим ожиданиям, выстрелить не огромным драконьим телом, а черным маленьким сгустком. Ну, относительно маленьким, на таком-то расстоянии.

Мы переглянулись.

«Это кто там? Тебе не видно?»

«Рогатый. Сдыхает»

Мне понадобилась почти минута, чтобы переварить информацию. Рогатых я загнала двух, а вот жил в Та Ло только один.

«Это Мастер Гертмунд? Что за дела? Он хоть в защите?… в смысле сдыхает?!»

Ракетной установкой ломанулась вперед, чтобы подхватить, чуть не крякнув от натуги, это гибридное тело слабым подобием защиты Ми Гуна. От избытка глубинного давления, воздушный пузырь смяло и деформировало.

У меня чуть глаза не лопнули от нагрузки, зато Лун сориентировался быстро и хватанув меня поперек туловища, на пятой скорости ввинтился в водную массу, стремясь на поверхность.

Минотавр в своей полной трансформации болтался как шарик на веревочке и не подавал вообще никаких признаков жизни.

Пробкой от шампанского нас выстрелило над водой. Здесь был день и мои глаза моргнули перестраиваясь от глубинного зрения к яркому наводному.

«Совсем плохой. Помирать.»

Я хлебнула воздуха заработавшими легкими и со страхом взглянула на всплывшего мага. Тот не дышал!

Ди Лун вытащил лапу и сдавил бедного мужика за ребра. Только я хотела возмутиться, как фонтаном из бычьей морды вырвался поток воды и дикий кашель согнул Гертмунда.

«Лун – помогатор!»

– Ты вообще просто прелесть, – призналась я, устраивая судорожно сжавшееся тело мага на поверхности, не давая утонуть. – Посмотри за ним, я позову Верховного. Так безопаснее будет, чем по поверхности волочь.

Дракон кивнул, приняв фразу за чистую монету и, вынырнув на треть, навис над вновь потерявшим сознание магом, вперив в него свои огромные, с журнальный столик глазюки.

Нервно усмехнувшись, вернула себе ноги и призвала уже привычное «полотно», выпустившее меня прямо посреди кабинета в Санктуме. Вообще, условно говоря, я не телепортируюсь так, как маги.

Мое тело просто распадается на водные потоки и собирается в конечной цели из той воды, которая присутствует по ту сторону. Как это происходит с точки зрения энергообменов, даже не спрашивайте, я этому научилась будучи не совсем в себе и, чтобы не трепать собственные нервы, просто не зацикливалась на самоанализе.

– Стивен, там такая проблема, что без тебя не справимся. Мы боимся навредить своим усердием. Быстрее, ему и так плохо…

Наткнувшись на две пары очень круглых и пару веселящихся глаз, я осеклась и обратила внимание на окружающую обстановку.

Стрэндж сидел за столом, откинувшись на спинку кресла и сверкал сдерживаемым весельем во взгляде, явно забавляясь неожиданным развлечением. Двое взрослых, смутно знакомых мне магов сидели напротив Верховного в креслах и, видимо, или отчитывались до моего прихода, или просто за жизнь перетирали.

Закусив губу, мигом пожалела об потерянной длине волос, потому что перенеслась…голой и прикрыться было нечем. На умоляющий взгляд и красные уши первым среагировал Леви, прикрыв меня от чужого внимания.

– Спасибо, ты настоящий мужчина, – сообщила я артефакту, намекнув на избыточное любопытство посторонних магов, которые поняли подтекст и, не менее смущенно, чем я, отвели взгляды. Я же посмотрела на Стивена и одними губами проговорила, – там правда ужасная проблема! Пожалуйста!

Улыбка на лице Верховного испарилась, как не было, он встал и быстро приблизившись, протянул руку. Я послушно вложила свои пальцы и передала картинку задыхающегося Гертмунда, вывалившегося из портала под водой. Стивен окаменел и, извинившись перед посетителями, открыл портал, в который мы шагнули почти одновременно.

Лун все так же сверлил Мастера взглядом, не отвлекаясь на наше прибытие.

– Отомри, охранник, – позвала я и, попросив плащик отпустить, быстро ушла в воду по шею, Стивен остался стоять на щите сканируя бессознательного минотавра.

Дракон моргнул и шумно нырнул, заставил колыхаться подвижную опору под магами.

– Мы проход почувствовали, я отправила Гуна домой и перенеслась к месту открытия. Лун сказал, что идет его отец, но вместо дракона вывалился он и уже без сознания. Мы его вытащили и освободили легкие от воды, но он вообще не приходит в себя. Тащить сама не стала, мало ли. Он в порядке?

Стрэндж молча подхватил мужчину на щиты и распахнул переход.

– Идем, нужна будет помощь.

– Иди, я сейчас сама приду. А куда?

– В квартиру.

Кивнув, я нырнула и приготовилась забрать дракона с собой, ибо этот трусишка после ночи полной томительного ожидания, пока мне возвращали человеческий облик, напугался так, что оставаться на неоговоренный срок один категорически отказывался.

«Лун не трус. Лун осторожнить. Если Соня ругать, я ходить с Гун».

Усмехнувшись, протянула руку для слияния, но странная мысль уколола под сердцем до паники.

«Что ты имеешь в виду? Куда ты ходил с Муном?»

Дракон закатил глаза и боднул ладонь, привычной болью втягиваясь в мое тело.

«Ходить с мальчиком по берег, мы играть и бегать. Я смог выходить не целиковый на воздух!»

Меня прошиб пот.

«Но разве ты не только с русалками можешь сливаться и покидать океан?»

«Конечно. Соня задавать глупый вопрос.»

Услышала я, уже выходя в ванной в квартире Стивена. От подобной информации, аж в глазах потемнело. Нужно… нужно обговорить это со Стивеном и Учителем и…боже… Как же это? Как он смог вытащить дракона? Неужели он настолько смог влиться в мою магию, что меняет полярность своей сущности? Это ведь не опасно для него? Куда ж моя башка тупая полезла с этими экспериментами?!

Быстро сполоснувшись, натянула футболку, висящую на крюке и выбежала в зал, где на уже разобранном диване лежал без сознания громадный минотавр. Черные копыта свисали с подлокотника, а длинный хвост с кисточкой змеился вдоль покрытых темной лоснящейся шерстью странно изогнутых ног.

Из звероподобной головы с мокрым носом вырывалось прерывистое редкое дыхание, сопровождаемое судорожным подергиванием массивной грудной клетки.

Стивен оторвал меня от созерцания невиданного ранее зрелище и приказал очень холодным, явно от волнения, голосом.

– Приведи Юр Мин, у меня нет к ней печатей зова.

Боже, что же такого случилось?

Глава 5. И связи и ловцы

Дорога помощь вовремя.

Поговорка

Николас находился в большой, похожей на кружевной фарфоровый чайник, резиденции Мастера Юй Мин, куда его после ночного сражения с Верховным не мудрствую лукаво притащила Ен Сук, здраво рассудив, что в обители мага-лекаря парень точно не помрет.

Глаза он открыл в незнакомо обставленной палате. Темный паркет, белые стены без всяких украшения и дополнений, такой же, кажется даже белёный, потолок с деревянными балками под цвет пола. В ряд стояло около трех кроватей с одной стороны, и столько же с другой. Койки разделялись тканными, практически накрахмаленными белоснежными стойками, похожими на те, что использовались в полевых военных госпиталях сороковых.

Сейчас в комнате никого кроме него не было и все перегородки были сдвинуты в изголовье. Еще только прийдя в себя, Ник понял, что снова произошло что-то нехорошее. Ведь, засыпая дома после нелегкого разговора с мамой, в лазарете не просыпаются.

Позднее утро без преград прорывалось внутрь светлого помещения и без зазрения совести дразнило неожиданно пением птиц и тонким запахом цветов.

Николас откинул хрустящее чистое одеяло и уставился на свое расписанное незнакомыми символами с ног до головы тело, одетое лишь в длинную одноразовую больничную ночнушку.

Парень без сил рухнул обратно и дрожащими руками подтянул одеяло. Веки сомкнулись, разум даже не желал анализировать увиденное или вспоминать что-то. Настолько Банерджи младший оказался истощен морально, что почти выгорел.

Не так давно он вернулся с этих экстремальных каникул домой, где ласковые руки и теплые глаза матери растопили осколок льда засевший в груди и изможденный постоянными фэнтезийными встрясками организм просто прорвало. Они проговорили весь вечер и почти всю ночь. Мама сочувствовала искренне, иногда вытирая мокрые от слез щеки руками, когда захлебываясь от эмоций ее мальчик с восхищением, болезненным и нездоровым рассказывал о девушке Соне, к которой был магически привязан и которой, оказался не нужен.

Он же не дурак, он видел и чувствовал все странности ее поведения, когда она ушла под воду, говорил об этом с дедом и в тайне радовался отсутствию Верховного на горизонте. Но постепенно подоплеки ее резко сменившихся интересов как мусор в шторм, выплыли на поверхность. Навин подтвердил опасения, и с грустью пояснил, что ничем они не могут помочь девочке сопротивляться отеческим объятьям стихии.

Ник тормошил ее раз за разом, даже после отъезда из Камар-Таджа, когда вечерами дед открывал порталы на берег. Но Соня в такие дни реагировала очень негативно и быстро уплывала, поэтому табу темы выхода на берег они со временем установили достаточно жесткое.

Мама молча оплакивала судьбу и очевидное несчастье чувств своего ребенка, но не отговаривала от встречь, не советовала как поступить лучше, чтобы добиться благосклонности, просто слушала и давала выплеснуть накопившееся.

Она была мудрой женщиной, и понимала, что сердцу приказать не может никто, ни Ник, ни соперник – Верховный, ни вынуждено взвалившая на свои плечи непосильный груз – девочка София. Расставить на свои места все сможет только время, ее же задача, не доставлять ребенку поводов для волнения своим самочувствием, заботиться как и раньше и предложить невзначай пригласить русалочку в гости к ним на ужин, вдруг это соблазнит ее выйти на сушу.

Из мыслей и воспоминаний парня выдернуло в реальность аккуратное поглаживание по предплечью. Николас вздрогнул и распахнул глаза, даже поморгав для достоверности. Но нет, рядом с его постелью стоял мальчик восточной внешности с ровной гладкой челкой и пучком густых темных волос. Глаза его были вытянуты к висками, нос маленький и смешно вздернутый, а губы чуть пухловаты и недовольно поджаты. Одет ребенок вполне типично и современно.

Уловив внимание к себе, малыш улыбнулся, демонстрируя щель между передними зубами.

– Привет, а у меня зуб вот выпал, – Нику гордо продемонстрировали главного героя драмы и снова зажали в свободном кулаке. – Но не переживай, мне не больно было, я его давно языком шатал, а потом пока чистил он «бац!» и выпал. Здорово, да?

– Привет, – невольно улыбнулся Ник. – Согласен, просто восторг. А ты откуда здесь взялся?

Мальчик поковырял засохший рунный рисунок на коже нового друга и сконфужено отвернул руку, потому что нельзя так делать, наверно, просто палец сам по себе.

– Да я хотел зуб Юйи отдать, она его в коробку положит. И кровь течет немного, может намазать можно чем. Я, конечно, мужчина и должен терпеть, но не приятно же. А тетя ругать не будет, она жалостливая и вообще очень добрая, просто лицо у нее серьезное. Мы еще маму привели, ее на тренажер повели садить. Ее отравили недавно и она долго спала, теперь нужно приходить в форму, только я не понял в какую. В овал или квадрат? И зачем туда приводить маму? А ты чего лежишь, очень больно? Тоже с каргалами сражался?

Ник повнимательней всмотрелся в малыша и, обдумав услышанное про тетю и каргалов, пришел к выводу, что этот ребенок уж точно не обычный. Если он племянник Юй Мин, то еще и существо какое-нибудь магическое. Стоило бы догадаться, куда его запихнули лечиться от нового и непонятного.

– Я не знаю, почему тут, – признался он жалостливо надувшему губу мальчику. – Спать лег дома, а проснулся тут. Наверное, что-то случилось, а я как всегда все проспал.