Фуга. Кто бы мог подумать

– Совершенное безобразие произошло со мной вчера, мальчики. – по тому, как отец начал этот разговор, Андрей понял, что тот рассержен сильнее, чем казалось на первый взгляд. А, ну и пусть! Отец тем временем продолжал: – Со странным разговором дозвонилась до меня ваш классный руководитель и утверждает, будто ты, Андрей, намеренно утопил телефон своего товарища и тут же затеял драку! И ты, Богдан, тоже принимал в ней участие! Вы учинили такую сечу на этаже младших школьников, что аж клочки во все стороны летели! Да и ребятишки оказались перепуганы! И уж что-то вовсе несусветное – я не совсем понял – было с порезанным языком! Ни в коем случае не ожидал я такого от сыновей! Теперь меня, с вами вместе, приглашают побеседовать в кабинет директора сегодня после уроков. Как все это понимать? Конечно, нет дыма без огня, но что из сказанного правда? И что еще я должен знать?

– Отец, этой драке предшествовало много событий… – начал Богдан, но Андрей прервал его.

– Все правда!

– Зачем ты это устроил? – нахмурился отец.

– Мы с Никиткой не поладили, я хотел его проучить. – Андрей сжал руки на груди и говорил жестко. Никогда раньше он не позволял себе предстать перед отцом не почистив зубы, и уж тем более говорить в таком тоне! Отец тоже заметил это:

– Я не узнаю тебя, Андрей!

– Но это я! – Андрей с вызовом взглянул на него.

– Довольно! – прогрохотал отец и повел рукой в сторону. – Ступайте!

Андрей развернулся и ушел, но Богдан не двинулся с места:

– Ты судишь поверхностно, отец! Да, мы подрались с Никиткой и с Аникиным, но дальше терпеть было нельзя! Курицын измывался над Андреем все это время!

– Никита Курицын? – переспросил отец. – Не тот ли мальчик, что так дружил с Андреем и работал у нас в Бесплатной трапезе прошлым летом?

– Он самый, только…

– Хочешь сказать, Андрей не нашел слов, чтобы уладить размолвку с лучшим другом?

– Именно так! Курицын не понимает слов, он совсем измучил Андрея!

– Возлюби ближнего своего, сын! Ты знаешь, о чем эти слова!?

– Отец, Андрей и так еле дышит, а Курицын провоцировал приступы астмы! Однажды Андрей чуть не задохнулся по его милости!

Отец подался вперед и пробасил:

– Но удушье не помешало ему убежать с краденым телефоном и подраться! Так ли сильно Андрей задыхается!?

– Отец..

– Хватит пустых слов! Поступки говорят за человека!

Отец совсем не хотел слушать! У Богдан внутри защемило от несправедливости! Он хотел закричать – на ум пришло множество слов – чтобы достучаться до отца, но мальчик выскочил из флигеля и только в сердцах пнул камень на дорожке!

Богдан не способен долго злиться, так что в свою комнату он вошел уже спокойным. Страсти осели, оставив легкий налет беспомощности и утомления. Андрей уже умылся и теперь разглядывал себя в зеркало. Под глазами расплылись густые лиловые синяки, нос распух, на лбу ссадина как раз у кромки волос и короста над губой.

– Я как шелудивая свинья! – простонал Андрей. – Но и ты не лучше! – довольным голосом объявил он брату. Андрей снова поскреб грудь, но от этого только сильнее чесалось! Мальчик поторопился расстегнуть рубаху, чтоб посмотреть, что там.

– Ох! – Андрей выпучил глаза. – Шестакову нужно гнать из художественной школы!

Богдан подошел к брату и вгляделся в зеркало из-за его спины. С красной кожи на ребят взирал пучеглазый толстый голубь! Андрей прикоснулся к татуировке кончиками пальцев – воспаленное место горело и жглось!

– Андрей, кожа выглядит очень плохо! Как бы не было заражения! – взволновался Богдан.

– Мммм… – Андрей недовольно сморщился. Он снял рубашку, поправил крестик на груди и снова уставился в зеркало. – С этим ничего не поделать! Не пойду же я к врачу!

– Может, обратишься к Любе? Волонтеров учат оказывать первую помощь!

– С тем же успехом можно отправиться сразу к отцу на исповедь! Ладно. – Андрей достал свежую рубашку из шкафа, – Быть может, первое время она и должна так выглядеть!

Богдан отошел от зеркала и присел на край кровати.

– Странное дело, – медленно проговорил он, – за вчерашний день, да и сегодня тоже, я что-то не припомню, чтоб ты заикался.

Андрей оторвался от созерцания птицы и медленно повернулся к брату:

– Да я все время спотыкаюсь на словах!

Богдан не стал отвечать, просто смотрел брату в глаза, и наблюдал, как тот медленно меняется в лице:

– Точно! – заулыбался Андрей.

– А ингалятор?

– Вот он. Но я уже несколько дней… – Андрей округлил глаза. – Богдан, я бежал! Я бежал по коридору, а потом подрался! Я свободно дышал! – Богдан поймал взгляд Андрея и мальчики рассмеялись от радости. – Я даже танцевал! Это значит, что моей астме конец?

– Не знаю. Разве такое может быть?

– Это значит, я наконец-то смогу исполнить свою мечту! – возликовал Андрей.

– Какую мечту?

– Я хочу научиться танцевать казачок!

22

Разве Андрей мог когда-нибудь подумать, что станет списывать домашнюю работу у Мишки Герасимова!? Ересь, бред, несусветная чушь! Однако… Никогда не стоит зарекаться, и вот сейчас мальчик лихорадочно переписывал в тетрадь примеры по математике, впрочем, стараясь не изменять своим завиткам.

– Я удивлен, что ты сделал домашку! – сказал он Герасимову. – На моей памяти – это впервые!

– Да. – Мишка почесал затылок. – Когда я вчера пришел домой, дед меня уже ждал! Ему позвонили из школы и рассказали про драку. Фашисты! Еще он обнаружил, что настойка пропала. В общем, мне влетело!

– Он тебя бил!? – вскинул голову Андрей.

Мишка только махнул рукой:

– Ерунда! Конечно, вкатил люлей – отвесил десять горячих! Но, я сам виноват! Нужно было тащить самогон – его полно! А я, дурак, попер первое, что под руку попалось – настойку! Дед сразу заметил, что оранжевой бутылки нет! Ох, какой был скандал! Бабушка рыдала до приступа головокружения! Разумеется, мне пришлось сделать уроки. Уф! – Герасимов тяжело вздохнул.– Еще и сегодняшнее разбирательство. Дед точно меня насадит на кукан!

Андрей подумал, что их с Богданом тоже ожидает выволочка! Отец, конечно, не бьет их, но анафеме придаст, не поскупится! Мальчик отложил математику и принялся за следующий предмет. Тут в класс вошла Дашка Шестакова, вошла и тихо опустилась на свое место. Андрей взглянул на нее, но она тут же отвернулась. Мальчик подумал, что ей тоже стоит позаботиться о домашней работе, но решил не соваться – Дашка его теперь на дух не переносит! Интересно, кто-нибудь из ребят знает, что Шестакову собирались искать? Андрей тайком всмотрелся в лица одноклассников, но не увидел в них ничего особенного – может быть, никто и не знает об этом!

Мишка прервал его наблюдения :

– Я вот оглядываюсь на вчерашний день и, кажется, не так уж умно и здорово было сжигать чучело. – Андрей повернулся к нему и мальчики обменялись понимающими взглядами. – Дааа, – кивнул сам себе Герасимов, – опосля всегда так!

Андрей не ответил. Честно говоря, он и сам дивился, как смог вычудить такое! Да, конечно, он сжег чучело и сподобился на татуировку в хмельной горячке, это не снимает вину, но хотя бы немного оправдывает придурь! Но жевал лезвие и украл одежду Магдалины он в трезвом уме! Никогда бы Андрей не подумал, что способен на такое. И что еще ему от себя ожидать?

Все оставшееся время до окончания уроков Андрей был не разговорчив. Саднило язык и небо, беспрестанно хотелось пить, да и просто не было настроения. Грудь свербило все время! Андрей старался не расчесывать воспаленную кожу, только тихонько поглаживал ее ладонью, чтобы унять зуд, но за день пару раз забывался и сильно скреб ногтями – от этого только пуще жгло ! Мальчик пообещал себе раздобыть какую-нибудь мазь, чтобы сладить с воспалением. Неприятно довлела мысль о предстоящем суда в кабинете директора. Андрей не знал, что его ждет, но понимал – встреча не сулит ничего хорошего. По рассказам Герасимова, эти мероприятия происходят так: собирается орда учителей, высказывают свое недовольство, учеников никто особо не слушает, только выливают на тебя ушат грязи, придумывают наказание, потом – по домам! Хотя, Андрей поймал себя на том, что не так уж и страшит его этот суд. Даже немного интересно! Но в целом тяжело и тревожно. Однако, эти чувства сопровождают его вот уже несколько дней, так что, может быть, суд и не при чем. И волнение какое-то новое, не то, что мальчик привык ощущать прежде! Раньше он тревожился об оценках, о том, как пройдет день, одобрит ли отец его поступки, что подумают о нем дома и в школе, опрятно ли он выглядит, в порядке ли волосы и не пора ли подстричься, в каком настроении будут Курицын или Юлия Борисовна, возьмут ли на выставку его работы в художественной школе, не кончается ли лекарство в ингаляторе и множество других, ненужных мелочей. Теперь они не имеют значения. Все эти безделицы не трогают ни сердца, ни мыслей, они забыты, как старые игрушки, словно Андрей их уже перерос! Сейчас беспокойство иное! Это даже не беспокойство или волнение, а что-то свербящее, грызущее, грубое, новое, горячее, смешное и страшное, певучее, пылкое, мятежное, сладострастное… Это именно то, что толкнуло его на бредни… Неповиновение! Бунт!

Впрочем, все эти чувства были сумбурны, смяты, неоформлены и Андрей лишь маялся от их неповоротливый игры. Настроение стало мрачнее, когда ребята прибыли к кабинету директора. Богдан заметил, что глаза брата странно поблескивают, но на вопросы Андрей не отвечал, буркнул лишь:

– Осточертело это постылое место! – сложил руки на груди, оперся на стену и уставился в пол.

Пожаловал Курицын с родней. Его папа был крупным расслабленным мужчиной, всегда с полуприкрытыми веками и ленным выражением лица. Зато мама была милейшей женщиной! Завидев ее, Андрей потупил взор и отвернулся, чтобы не здороваться. Впервые за эти несколько дней его неприятно кольнул стыд, хотя этот укол быстро растворился в грудной чесотке и исчез после легкого поглаживания. Размеренной поступью прибыл отец. Он беседовал с классным руководителем и пока не проявлял признаков сердитости. Вслед за Татьяной Михайловной семенил Аникин, он выглядел запуганным, но все же обменялся нахальной ухмылкой с Курицыным. Последними пришли дед и бабушка Герасимова. Мишка встретил их у школьного крыльца и проводил к кабинету. Дед что-то отрывисто сказал Мишке, тот сглотнул и затравлено заозирался. Наконец, всех пригласили войти.

Кабинет директора был просторным, но тусклым. Всюду царил коричневый цвет: деревянные панели, шкафчики, столы, ковер, рамки для картин, даже настольная лампа! Более унылой обстановки, представить трудно, хотя, она подходила для суда как нельзя лучше. Из учителей были Татьяна Михайловна, Могила и Елена Сергеевна – в зеленом платье , как в первый день, и легкой кофточке поверх – Богдан поспешил спрятать взгляд. В углу кабинета Юлия Борисовна и школьный охранник что-то сосредоточенно высматривали на экране компьютера. Во главе длинного стола восседал Олег Дмитриевич – директор – толстый дядечка с залысиной, подслеповатый, медлительный простофиля. Он встал, приветствуя вошедших, и жестом предложил всем рассаживаться. Андрей, Богдан и Мишка уселись по одну сторону стола, Курицын со свитой – по другую.

– Благодарю всех за то, что пришли! Итак, на повестке дня драка. – без промедления начал Олег Дмитриевич. – Я немного осведомлен о ситуации и, если не ошибаюсь, дело было так: на уроке Магдалины Лаврентьевны Андрей плюнул кровью в Никиту Курицына, после чего убежал в туалет младших классов, смыл в унитаз телефон Курицына, что привело к драке. Так?

– Нет! – заявил Андрей. Все уставились на него. – Это было после урока Магдалины Лаврентьевны.

Директор вопросительно глянул на Могилу, та промолчала, тогда он сказал:

– Хорошо, после урока. Против остального возражений нет? Нет. Тогда давайте выслушаем стороны, пусть мальчики выскажутся!

– Да о чем тут болтать! – возмутился Курицын. – Этот псих порезал себе язык, угробил мой телефон, потом втянул меня в драку! Меня вообще не нужно было вызывать к директору, я ни в чем не виноват!

– Я тоже! – встрепенулся Аникин. – Я хотел вступиться за друга, потому что втроем на одного нельзя! Это Богдан накинулся на меня и вынудил драться! – Татьяна Михайловна бросила на сына негодующий взгляд и тот замолк.

– Но я вижу, что Богдану сильно досталось, а у тебя лишь царапины, – продолжал директор.

– Потому что он доходяга!

– Но если ты, Максим, хотел только вступиться за друга, зачем же побил Богдана? Тем более если понимал, что он слабее?

– Это не значит, что он прав!

– Подождите! – отчеканил Олег Дмитриевич. – Давайте разберем все по порядку. Андрей, ты был зачинщиком потасовки?

Андрей кивнул.

– Откуда у тебя взялся телефон Никиты?

– Я вытащил его у Никитки из кармана на перемене, – открыто заявил Андрей. Курицын подпрыгнул на месте и начал тыкать пальцем в Андрея:

– Ну вот! Ну вот!

– Спокойно! – призвал Олег Дмитриевич. – Андрей, зачем ты утопил телефон?

Андрей пожал плечами:

– Курицын слишком сильно хвастался им. Слишком сильно задавался!

– Церковная мышь, да тебя жаба задушила! Он завидовал мне, потому что сам только хлебом питался!

Отец Иоанн посуровел от этого заявления, но не высказался.

– Никита, успокойся! – повысил голос директор. – Андрей, что ты можешь еще добавить?

Андрей откинулся на стуле, на его лице заиграла довольная улыбка заправского сутяги, он посмотрел на директора и произнес:

– Курицын дал вполне исчерпывающий ответ! – Андрей подался вперед. – Я гнусный дрянной человек, в моей природе поступать именно так!

– Хм. – Олег Дмитриевич слегка смутился от нахальства ученика. – То есть ты не отрицаешь? Ты взял телефон из зависти?

– Да бог с ним с телефоном, Олег Дмитриевич! Вы посмотрите, как мы живем: сплошь мелкая возня и непонимание! Люди находят общий язык, только если дело касается низших потребностей! Мы впадаем в экстаз, если рядом кто-то ловко владеет мячом; зовем себя духовными созданиями, но орем, как обезьяны, при виде футбольного мяча! Забывается культура, искусство, нравственность, царит технократия и упадок личности! Прогресс ушел далеко вперед, а душа от начала времен топчется на месте…

Богдан ткнул брата локтем:

– Замолчи! – шепнул он Андрею.

Директор удивленно похлопал глазами:

– Ты утопил телефон в знак протеста технократии?

– Да нет же! Я хотел поддеть Никитку, поставить его на место!

– А зачем порезал язык?

– Чтобы напугать его!

– Вот видите, он сумасшедший! – выкрикнул Курицын, но его толстый отец одернул сына:

– Не лезь к нему, он правда того! – и добавил уже глядя на батюшку Иоанна. – Вы понимаете, что должны возместить нам ущерб? – Отец кивнул.

Олег Дмитриевич продолжал:

– Андрей, я совсем не понимаю твой поступок!

– Я об этом и говорю!

– Андрей, прекрати паясничать! – громыхнул отец и на мгновение замолкли все.

– Хорошо. – директор еще раз глянул на Андрея и перевел тему: – Михаил Герасимов. Ты у нас новый ученик, к тому же находишься под особым наблюдением и принял участие в драке!

– Я только…

– Пришибу! – рыкнул дед. Мишка тут же стушевался, бабушка зарыдала в голос и громко всхлипнула.

– Я не знаю что делать, Миша! – устало выдохнул директор. – Когда ты перешел в нашу школу, тебе дали последний шанс. Мы, как педагоги, были на твоей стороне, мы верили, что ты хочешь исправиться. Мы пошли тебе навстречу! Миша, порча имущества и драка – это серьезный проступок! Я, как учитель со стажем знаю, иногда мягкие меры только вредят ребенку, расхолаживают, мешают ему понять важность поступков и последствий! Боюсь, мне придется исполнить обещанное и оповестить полицию. – с сожалением произнес директор. Мишка вскинул голову и уставился на него с тревогой во взгляде.

– Постойте! – вклинился Богдан. Он встал с места и обвел взглядом учителей. – Я хочу сказать, как все было! – мгновенно все взгляды устремились на него. Андрей потянул брата за руку, но тот лишь отмахнулся и продолжил: – Андрей не хотел драться! Никто из нас не хотел, потому что в наших мыслях нет насилия, но Курицын с первого дня стал издеваться над Андреем! Он поджидал на перемене, в коридоре, на улице, вместе с Аникиным они колотили Андрея, обливали водой, унижали! Они вели себя совершенно безнаказанно, делали что хотели. Вскоре их шуточки стали опасными, Курицын душил Андрея! Вызывал астму, кашель! Из-за этого никто не устраивал собраний! А когда Андрей не выдержал и дал отпор, тогда учителя переполошились! А Герасимов, – Богдан прямо посмотрел директору в глаза, – Герасимов не при чем. Дрались мы с Андреем, а Мишка пытался всех разнять!

– Ты не дрался, а разнимал, что ли!? – дед сурово глянул на Мишку.

– Да!

– Так что же молчишь!?

– Да ты же пришибешь!

Олег Дмитриевич подался вперед:

– Если то, что ты говоришь, правда, Богдан, то почему сам Андрей не рассказал об этом?

– Андрей не рассказал об этом, потому что ему неприятно!

Директор перевел взгляд на Андрея:

– Андрей, ты подтверждаешь это?

Но мальчик сцепил руки на груди и промолчал.

– Постой! – Олег Дмитриевич вскинул брови, словно его осенила мысль. – Помню, тебе вызывали скорую, что-то приключилось на физкультуре, тут тоже замешен Никита Курицын?

Никитка побледнел и откинулся на стуле.

– Я не стану отвечать! – твердо сказал Андрей и зыркнул на брата. – И Богдан тоже!

– Что ж, весьма красноречиво! Никита, правда то, что ты все это время цеплялся к Андрею?

– я, эээ.... Не так уж я…– начал мямлить Курицын.

– Ясно! – директор сложил ладони в замок. – Теперь, если рассматривать драку, как самозащиту, то можно обойтись беседой и выговором! Мальчики, Никита и Максим, ваше поведение совершенно недопустимо! Школа не место для побоев и издевательств! Одно маленькое замечание в вашу сторону и вы будете наказаны по всей строгости! Это понятно?

Никитка и Прихвостень закивали.

– А вам я скажу, – директор перевел взгляд с Андрея на Богдана и , наконец, на Мишку, – если возникают проблемы, у вас есть учителя! Классный руководитель, с которым можно поговорить и обсудить трудности! Самосуд – это не выход! Андрей, телефон ты все равно не должен был топить. – директор посмотрел мальчику в глаза и тот вынужден был кивнуть. – Замечательно! Пожалуй, на этом все. Все могут быть свободны!

Все облегченно выдохнули и задвигали стульями, собираясь домой, но…

– Кхе-кхе, Олег Дмитриевич, – подала голос Юлия Борисовна. Она стояла за его спиной, рядом с монитором компьютера, на котором застыло изображение. – У нас тут еще кое-что…

– Что еще такое! – недовольно отозвался директор – ему тоже хотелось домой.

– Взгляните сюда, – когда все уселись обратно по местам, учительница повернула экран, так, чтобы собравшимся было видно и щелкнула по кнопке. Ожила серая шуршащая запись. Изображение было рябым и нечетким, но на нем легко угадывались фигуры людей – в частности, было прекрасно видно, как Андрей облачает корягу в пиджак. А с ним Герасимов и Дашка Шестакова! Где-то в углу темным пятном Богдан приютился на шине. Вот ребята сложили костер. Вот Мишкино незабываемое: "Нужно шибче огонь, а то не займется! ". Дашка прыгает и что-то лопочет – слов не разобрать. Пляска. Wе are the champions. Дождь… Финита! Юлия Борисовна остановила запись. Повисло молчание. Все таращились в застывший монитор, не в силах вымолвить ни слова! Первым ожил Богдан, он взглянул на брата – тот был бледен, как полотно – спеси явно поубавилось! Лицо Герасимова вытянулось в маску жертвенного идола:

– Кто бы мог подумать! – сухими губами пробормотал он.

Аникин стал расползаться в довольной улыбке! Он глянул на Курицына, ожидая ответного ликования, но Никитка сверлил Андрея неподвижным взглядом, полным ненависти и обиды. На лицах учителей в разной степени отражалось удивление и неверие. Но на отца Богдан боялся даже взглянуть! Языческий костер, устроенный младшим сыном православного батюшки…

– Так! – Олег Дмитриевич повернулся к столу, но в растерянности замолчал: – Минуточку… – он снял очки и принялся тереть виски кончиками пальцев. Зашевелилась Могила. Андрей взглянул на нее, ожидая негодующей брани, но она выпалила только:

– Мой жакет… – на чем окончательно потеряла дар речи!

– И Даша с вами!? – севшим голосом спросила Татьяна Михайловна

– Нет! – подскочил Андрей. – Я ее заставил! И Герасимова тоже! Они не причем, я насильно их втравил!

– Как можно заставить… – начал директор.

– Я могу, умею! У меня талант!

– Все! – крикнул Олег Дмитриевич. Он снова снял очки, сжал переносицу и стал натирать виски. С минуту директор молчал, пытаясь взять себя в руки и осознать ситуацию, чтобы что-то решить, разобраться, назначить наказание, но здравомыслие отказывало! Тем временем все собравшиеся взирали на него в ожидании слов. – Хорошо, все могут быть свободны! – отчеканил директор. – Я подумаю о мерах воздействия и сообщу о решении позже! Герасимовы, задержитесь.

Остальные неуверенно задвигали стульями, стали расходиться. Взрослые перешептывались и бросали на Андрея косые взгляды, но мальчик намеренно не замечал их. Богдан смог вздохнуть спокойно, только когда покинул кабинет директора и оказался в коридоре.

– Аж живот свело от страха! – шепнул он брату, но Андрей негодующей выкрикнул:

– Ну ты и трепло! Зачем ты это все рассказал? Кто дал тебе право? Я не хотел, чтоб об этом знали! Какая разница, с чего все началось, драка так и есть на своем месте, а нас накажут именно за нее! Так что мог бы и помолчать!

– Неужели!? – взорвался Богдан. – А ты почему молчал, не вступился за Мишку? Все пострадали – Герасимов, Дашка, я, ты сам – все из-за твоего уязвленного эго! А к чему привели бредовые пьяные затеи!? Да тебя теперь все считают помешанным психом!

– Лучше быть психом, чем жертвой! К тому же, – Андрей лукаво улыбнулся, – помню, брат, это ты мне крикнул "швыряй"! – Андрей резко развернулся и отошел, давая понять, что разговор окончен. У Богдана внутри все клокотало. Сколько он уже натерпелся по милости Андрея – с него хватит! Пусть Андрей больше не ждет от него дружбы! Пусть любезничает со своим ненаглядным Герасимовым! Пусть дальше поддерживают идиотские выходки друг друга – посмотрим, к чему это приведет! А потом пусть таскают передачки друг другу в тюрьму! А у Богдана есть и своя жизнь, свои интересы…

– Богдан, я совсем не ожидала от тебя такого! Ты всегда такой спокойный, рассудительный, а тут вдруг драка! – Богдана словно прострелило от звуков этого голоса! Он вздрогнул и поднял глаза – упиваясь своим гневом, он совсем не заметил, как подошла Елена Сергеевна. – Ты хотел постоять за брата? Иначе, я совсем не понимаю, почему ты подрался с Максимом! Зачем тебе это было нужно? – Елена Сергеевна смотрела на него сверху вниз выжидательно и мягко. Но что же ответить!? Богдан стал теребить уголок рубашки, неожиданно собственные руки показались ему лишними, громоздкими, их некуда было деть! А она правда ждет ответа! Богдан сжал руки на груди и опустил взгляд. Надо сказать хоть что-то!

– Он плохо о вас говорил. – выпалил он. Учительница поджала губы, но Богдан снова опустил взгляд и замолк. Наверное, Елена Сергеевна ожидала, что он скажет еще что-то, поэтому выжидательно смотрела на Богдана. А он только сжался и старался не шевелиться. Она ушла. Как можно было такое ляпнуть! Провалиться ему на этом месте!

Дверь кабинета директора отворилась и оттуда вышел Мишка.

– Ну как? – спросил Богдан. – Что тебе будет?

– Из школы не попрут! – довольно улыбнулся Герасимов. – Спасибо, что выставил меня в хорошем свете, теперь я чист, как банный лист!

– А как быть с костром?

Тут Мишка пожал плечами:

– По идее – наказание. Но бабушка так стенает, что директор боится что-то против меня решить!

Отец все это время стоял чуть поодаль вместе с Могилой и родителями Курицына. Они решали вопрос о возмещении ущерба, но сейчас, видимо, договорились, пожали руки и отец направился к мальчикам.

– Идемте домой, – на ходу бросил он сыновьям, и они посеменили следом.

23

По дороге Богдан даже не смотрел на брата. Он старательно отводил взгляд и пялился куда угодно, лишь бы не на Андрея. А тому дела нет! Что ж, раз так, то и Богдану не очень-то и нужно примирение! В конце концов, он духовно развитый человек, целостная личность, и, в отличии от многих, ему незачем искать самоутверждение в обществе. Теперь он больше слова не скажет Андрею, так даже лучше – не придется бесконечно болтать и обсуждать его трудности. Почему люди так любят выносить на показ свои проблемы – это же стыдно! Вот Андрей враждует с Курицыным: раньше они дружили, теперь Курицын его тиранит – кто виноват? Конечно, сам Андрей! Ведь Курицын не в мгновение ока превратился в злобного аспида, он был таким, был вредным гадом и раньше. Андрей водил с ним дружбу, и не мог не знать о гнусных чертах своего товарища. Вот и получается, что Андрей сам вкрячился и терпит бедствие, так зачем выставлять на обозрение свои ошибки и просить жалобливую милостыню за них!? Хм… Вообще-то, Андрей и не выставлял ничего, напротив, молчал, как рыба! Обсуждал все только с самыми близкими. Ну вот пусть теперь не лезет к Богдану за советом! Все равно не слушает. Нет, он не пойдет на мировую! Пусть Андрей с Мишкой обмусоливает свои дела – интересно, что из этого выйдет! А Богдан будет сам по себе, жаль только, комната одна на двоих. Решено, ни слова больше!