скачать книгу бесплатно
А купец Николай Варенцов вспоминал: «Весь путь в Лавру шел красивыми лесами, наполненными ягодами и грибами, с видами на дальние деревни и помещичьи усадьбы. Мы, богомольцы, углублялись с дороги в леса, собирали грибы, ягоды… На остановках пили чай с густыми сливками, ели жареные грибы в сметане».
Мытищи вошли в третий том «Войны и мира». Именно отсюда семейство Ростовых наблюдало знаменитый московский пожар: «Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1-го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ».
Мытищи из последних сил справлялись с нахлынувшим потоком вынужденных путешественников.
Для москвичей на протяжении долгого времени слово «Мытищи» было синонимом слова «водопровод». Здешняя вода, бьющая из подземных ключей, считалась очень чистой и вкусной. Особым вкусом обладала вода Громового ключа, якобы, появившегося вследствие удара молнии. В честь этого события даже возвели часовню со стихами Н. Языкова:
Отобедав сытной пищей,
Град Москва, водою нищий,
Знойной жаждой был томим,
Боги сжалились над ним:
Над долиной, где Мытищи,
Смеркла неба синева,
Вдруг удар громовой тучи
Грянул в дол, – и ключ кипучий
Покатился… Пей, Москва!
Еще во времена Екатерины было принято решение вести отсюда в Москву воду. Царица-матушка подписала указ: «Генерал-поручику Бауру произвесть в действо работы в пользу столичного града нашего Москвы».
Что и было со временем реализовано. На территории Москвы, в бывшем селе Ростокине сохранился уникальный инженерный памятник – Ростокинский акведук. Матушка Екатерина восхищалась им: «Он с виду легок, как перо… к тому же весьма прочен». И считала его лучшей постройкой Москвы вообще.
На протяжении долгого времени чистая мытищинская вода, заменившая мутную и неприятную из Москвы, Яузы и Неглинки, была своего рода брендом. В частности, в Отрадном находилось заведение некого Брехунова под названием «Трактир „Отрада“ с мытищинской водой и сад». Рекламный слоган гласил:
Брехунов зовет в «Отраду»
Всех – хошь стар, хошь молодой.
Получайте все в награду
Чай с мытищинской водой!
«Отрада» пользовалась популярностью, особенно среди паломников, благо Отрадное также располагалось на пути к Сергиеву Посаду.
В наши дни в состав Мытищ входит старый дачный поселок Перловка, основанный купцом Первой гильдии, известным чаеторговцем Василием Перловым. Путеводитель 1897 года сообщал: «Это новое подмосковное дачное место. Возле платформы на небольшой полянке стоит летний театр, красивое деревянное здание, в Мавританском стиле; за театром в лесу расположено много красивых дач».
Один же из гостей поселка писал в 1897 году: «Вот и он, этот уголок, этот подмосковный эдем!..
А жизнь в этих нарядных дачках… Ах, что это за жизнь!.. Перловцы составляют одну дружную семью; пьют только перловский чай, слушают только перловский оркестр и если позволяют в своем театре петь опереточной труппе «Пушкина», то потому лишь, что не желают отстать от «Пушкина» и конкурируют с ним изо всех сил. Перловцы гостеприимны, но в гостях разборчивы. Если вы не обладаете доходом тысяч в двадцать в год или если у вас нет какого-нибудь выдающегося таланта, вы никогда не попадете в гости к перловцу».
Что поделаешь – снобизм был свойственен многим дачным поселкам невдалеке от Москвы. Чего стоит одно только меню торжественного обеда по поводу освящения здешнего храма: «Суп-пюре из сморчков и жардиньер, пирожки: пети-буше, рисоли, волованы, крокеты, цыплята а Л'англез, соус провансаль; рябчики, перепела, куропатки; салат ромен и малосольные огурцы; спаржа-соусы: голландский и сабайон; парфе земляничное и буше; фрукты, кофе».
У здешних обитателей не редкость были и автомобили. Правда, иной раз они приносили несчастья. В 1911 году «Московский листок» сообщал: «9 июля, в 8 часов вечера, близ платформы „Перловская“, на переезде 14 версты Ярославской железной дороги, незадолго до прохода следовавшего в Москву дачного поезда №61, переездная сторожиха, крестьянка Клинского уезда Прасковья Михайловна Осипова, желая пропустить подъехавший автомобиль, открыла одну сторону барьера и перешла с той же целью на другую сторону. В этот момент автомобилист, заметив приближение поезда, дал быстрый ход и налетел на сторожиху, которая попала под автомобиль и получила ушибы руки, ног и спины. Пострадавшую оправили в железнодорожную больницу при ст. „Сергиево“. Автомобиль №724 был на месте происшествия задержан».
В состав Мытищ частично входит и Лосиный остров – в прошлом, также одно из популярных дачных мест. В начале двадцатого века здесь высились дачи, работали театр, библиотека, всяческие магазины, чайные, трактиры и даже выходило местное издание – «Лосиноостровский вестник».
Разве что вопросы безопасности в том маленьком оазисе природы несколько прихрамывали. Так называемая Вольная пожарная дружина все таки существовала, а с охраной от лихих людей дела обстояли значительно хуже. Вот, например, что сообщал путеводитель 1913 года: «Жители Лосиноостровской, расселившиеся по левой стороне, не принадлежали ни к городу, ни к деревне, среди окружающих их густых лесов, предоставленные всецело самим себе, уезжая на занятия в город, оставляли свои семьи исключительно под охраной собак, а в неприглядные осенние вечера предпочитали отсиживаться по своим домам, имея под рукой заряженное ружье».
Среди достопримечательностей, заслуживающих внимание туриста – железнодорожный вокзал (памятник архитектуры 1911 года), церковь Благовещения в Тайнинском, также вошедшем в состав города (памятник 1677 года), комплекс зданий Мытищинского вагоностроительного завода рубежа XIX – XX столетий, комплекс Мытищинской насосной станции на территории Лосиного острова. Для особых ценителей – памятник археологии XV – XVII веков, селище «Мытищи-1». Есть и любопытный современный памятник Мытищинскому водопроводу, состоящий из трех гигантских труб, увенчанных жизнерадостными разноцветными вентилями.
В городе имеются историко-художественный музей, Мытищинский музей охраны природы, Минералогический музей, а также картинная галерея. Словом, занятие для туриста найдется.
Королев
Юрий Визбор пел в шестидесятые годы:
За Звенигород тучи тянутся,
Под Подлипками льют дожди,
В проливных дождях тонут станции,
Ожидая нас впереди.
Собственно говоря, Подлипок в то время уже не существовало – на базе этого поселка в 1938 году образовался город Калининград, впоследствии переименованный в Королев. Но станция Подлипки-Дачные свое название сохранила, а значит, всем было понятно, о чем в той песне идет речь. О дачном поселке на севере ближнего Подмосковья. Поселке обжитом, благоустроенном, известном еще с дореволюционных времен. Кстати, в ту стародавнюю эпоху здесь издавались специальные буклеты, где, среди прочего, сообщалось, что «для удобства публики к каждому поезду высылаются „Проводники“ в особой форме и с №, обязанные бесплатно показывать участки в поселках».
Дачный, сервис, в наше время немыслимый.
Город же Королев назван так в честь академика Сергея Павловича Королева, признанного основателя практической космонавтики. Не удивительно, ведь этот город, в свою очередь, признан космической столицей страны. Промышленная история места началась в 1918 году, когда сюда из Петрограда был переведен Орудийный завод. Затем здесь стали размещать закрытые предприятия, специализирующиеся на летательных аппаратах. Именно на здешнем аэродроме в 1940 году состоялся первый в СССР запуск аппарата с жидкостным реактивным двигателем. Впоследствии так называемые «почтовые ящики» (то есть закрытые исследовательские институты, у которых вместо адреса указывался лишь «п/я» – «почтовый ящик») развивались, появлялись новые. И со временем в городе образовался уникальный ракетно-космический комплекс, а сам он в 2001 году по праву приобрел статус наукограда.
Именно здесь, в Калининграде состоялся последний концерт Владимира Высоцкого. Это было днем 18 июля 1980 года. Он чувствовал себя прескверно, петь уже не мог. Спросил: «Можно я выйду без гитары?» Его встретили долгими аплодисментами, и Владимир Семенович, превозмогая себя, полтора часа говорил о театре, о своем отношении к авторской песни, о прочих серьезных вещах.
Через неделю он скончался.
Спустя три года выступала здесь другая знаменитость, писатель Юрий Маркович Нагибин. Он отмечал в дневнике: «В Калининграде все обычно: смесь убожества, трогательности, энтузиазма. И ужасно много некрасивых людей, особенно женщин».
Немало известных людей видели здешние улицы.
В состав современного Королева входит поселок Болшево, прославившийся так называемой Болшевской трудовой коммуной №1. Она была образована в 1924 году, и поначалу состояла из 33 подростков – бывших беспризорников – и 8 взрослых сотрудников. В задачи воспитателей входило обучение своих подопечных рабочим профессиям, а главное, воспитание их в коммунистическом духе.
Первое время здесь было всего-навсего две мастерские – столярная (в ней делали табуретки) и сапожная (там производили спортивную обувь). В 1930 году в коммуне заложили обувную фабрику, а спустя еще год – спортдеревообделочную, на которой наладили производство лыж и теннисных ракеток. Ассортимент стремительно расширялся – коньки, спортивная одежда и так далее.
Здоровый образ жизни был одним из здешних приоритетов даже в номенклатуре производимых изделий. Неспроста – здешний контингент привык к физической активности, жизнь беспризорника к тому обязывала. Надо было направить неуемную энергию в цивилизованные русла.
Коммунары и коммунарки взрослели, здесь же создавали семьи – это поощрялось. Болшевский эксперимент приобретал мировую известность – сюда приезжал Бернард Шоу, а немецкая писательница Елена Кербер выпустила объемный очерк под названием «Как советская Россия борется с преступностью» (с предисловием наркома юстиции РСФСР Николая Крыленко). В нем Болшевской коммуне была посвящена отдельная глава: «Болшево – большой поселок. Там расположена коммуна, в которой живет и работает молодежь с тяжелым преступным прошлым, строящая себе новую жизнь… Я обхожу обширные цеха, в которых производятся различные спортивные принадлежности: лыжи, коньки, теннисные ракетки, спортивная обувь. Первоклассная работа составляет гордость коммуны. Имеются также текстильная фабрика и металлическое производство…
Мы проходим по широким улицам колонии, всюду нам встречаются коммунары, которые приветливо здороваются с воспитателем. Красивые обширные строения, широкие аллеи, большая теннисная площадка – все выглядит великолепно. Но действительно ли так велики достижения, или быть может успехи работы преувеличиваются? Я вхожу в дом с квартирами для семейных… У входа, на лавочках сидят матери со своими детьми… В комнате средних размеров стоит широкая кровать, сбоку – белая детская кроватка, у окна – небольшой рояль».
Немецкий товарищ-писательница была от коммуны в восторге.
Специальная газета информировала о «достижениях» людей нового типа. Вот, к примеру, одна из заметок: «Под дружный хохот коммунаров, были сброшены в 1931 году купола Костинской церкви. В облаке пыли, в грохоте падающих от ударов ломами кирпичей умирало еще одно из средств эксплуатации, еще одно из наследий капитализма.
А внутри здания лихорадочно кипела работа. Нужно было к 14-й годовщине Октябрьской революции установить и произвести монтаж радиоузла трудовой коммуны».
Увы, с той церковью не обошлось без происшествия: «В 1932 году, к дню 8-летия коммуны, решено было изменить архитектурные очертания бывшей церкви. Снова закипела работа, но в самом разгаре центральный купол, тяжестью в несколько сот тысяч килограмм, провалился внутрь здания, снес мастерскую второго этажа вниз, в студию, превратив радиоузел в груду развалин.
Но сердце радиоузла (аппаратная) осталась невредимой и снова, под руководством энтузиаста Андрианова, те же члены коммуны упорно как муравьи, камень за камнем стали растаскивать нагромождение».
Жизнь кипела, и газета соответствовала градусу того кипения.
Со временем число так называемых коммунаров превысило 4 000 человек. А в 1939 году коммуна была закрыта, и многие ее участники – как среди руководителей, так и среди воспитанников – репрессированы.
В том же 1939 году в Болшево поселилась только что возвратившаяся из длительной эмиграции поэтесса Марина Цветаева с сыном. Она писала в дневнике: «Постепенное щемление сердца. Мытарства по телефонам… Живу без бумаг, никому не показываюсь… Мое одиночество. Посудная вода и слезы. Обертон – унтертон всего – жуть. Обещают перегородку – дни идут. Мурину (так Марина Ивановна звала своего сына Георгия – АМ.) школу – дни идут. И отвычный деревянный пейзаж, отсутствие камня: устоя. Болезнь С. (мужа Цветаевой Сергея – АМ.). Страх его сердечного страха. Обрывки его жизни без меня, – не успеваю слушать: полны руки дела, слушаю на пружине. Погреб: 100 раз в день. Когда – писать??».
Ситуация усугубилась тем, что здесь, в Болшеве арестовали дочь поэтессы Ариадну и мужа Сергея. Цветаева писала: «Мы… остались совершенно одни, доживали, топили хворостом, который собирали в саду… На даче стало всячески нестерпимо, мы просто замерзали, и 10 ноября, заперев дачу на ключ… мы с сыном уехали в Москву к родственнице, где месяц ночевали в передней без окна на сундуках, а днем бродили, потому что наша родственница давала уроки дикции и мы ей мешали».
До самоубийства поэтессы оставались считанные месяцы.
В черте города Королева находится также и бывшая деревня Костино. Ей посчастливилось войти в историю как «ленинское место». Надежда Крупская, ленинская жена, писала: «Зимой 1921 – 1922 года Владимир Ильич чувствовал себя уже плоховато: плохо спал, уставал. Устроили его в Костино, в бывшем имении…
Владимир Ильич поселился в небольшом деревянном доме. Распорядок дня у него был очень уплотненным. Вставал он рано, завтракал, шел на прогулку. Если бывали большие снегопады, то Владимир Ильич брал лопату и расчищал дорожки, иногда он ходил на охоту в окрестный лес, интересовался, как ведется хозяйство совхоза. Встречаясь с местными жителями, он расспрашивал их о жизни, отвечал на вопросы».
Кстати, Владимир Ильич прибыл сюда на романтичном виде транспорта – на аэросанях. Впрочем, тогда это было оправдано. Старший конюх здешнего совхоза Ф. Ефремов привозил из Клязьмы воду – колодец на зиму замерзал. Он же снабжал семейство Ленина продуктами и топил печи. Была, естественно, и домработница.
Но, тем не менее, по дореволюционным меркам ленинский быт был скромен. Больше того – глава семейства собственнолично чистил дорожки от снега. Надежда Константиновна нисколько не лукавила – Ленин действительно придерживался так называемого демократического стиля.
Из достопримечательностей – как не трудно догадаться, музей Ленина, а также исторический музей и музеи живших здесь Марины Цветаевой, Сергея Дурылина и писателя Олега Куваева. Частично сохранилась и усадьба Костино, некогда принадлежавшая предпринимателю Александру Николаевичу Крафту. В ней сейчас тоже музей.
Скульптурные памятники Сергею Павловичу Королеву на одноименном проспекте, монумент в честь запуска первого искусственного спутника Земли на проспекте Космонавтов. Приятна сама атмосфера зеленого, вольно раскинувшегося наукограда. И самое, пожалуй, ценное – комплекс конструктивистских корпусов Болшевской трудовой коммуны. Они, по большей части, расположены на улице Дзержинского (что, в общем-то, неудивительно). Фабрика-кухня, стадион, учебный комбинат, больница, общежития, жилые дома, магазин – сохранилось, к счастью, многое. Это уникальнейшие архитектурные памятники – над зданиями Болшевской коммуны трудились архитекторы первейшего разбора – А. Лангман и Л. Чериковер.
Черкизово
Поселок Черкизово не имеет ничего общего со знаменитым московским Черкизовским рынком. Это древнее славянское поселение на севере Московской области. Предметом исследования археологов Черкизово стало еще до революции, в 1865 году. Их самые ранние находки относятся к VI столетию до нашей эры. Самый известный здешний археологический памятник – Черкизовское селище. Название же произошло от ордынского царевича Серкиза (он же Черкиз), владевшего здешними землями.
Но не только древностями славится этот поселок. Здесь, к примеру, зимой 1908 года студент Борис Илиодорович Россинский совершил один из первых в стране полет на управляемом планере собственной конструкции. Кстати, создавался этот аппарат здесь же, в Черкизове. В качестве материала использовался бамбук, выпрошенный молодым человеком на ляминской мебельной фабрики.
В качестве стартовой точки выбран был высокий берег реки Клязьмы. Для начала залили покатую, гладкую горку, с которой спустили сани с планером и летчиком. Какое-то время планер ехал на санях, после чего оторвался от них и полетел самостоятельно.
Россинский вспоминал о кульминации этого исторического события: «Посреди склона я почувствовал, что меня тянет в небо. Изо всех сил я оттолкнулся ногами от саней, встречный ветер подхватил меня, бросил вверх и я полетел. Полетел!»
Продолжался полет три минуты, испытатель, к счастью, остался цел и невредим, и в 1910 году именно он установил в Москве на Ходынском поле первый сарай для своего самолета. И после этого знаменитый ходынский аэродром начал стремительно разрастаться и совершенствоваться.
Борис Илиодорович прожил 92 года, имел значок летчика №1, также неофициальный статус дедушки русской авиации, а также звание «почетный пионер города-курорта Сочи» – во время показательных полетов над горой Ахун он продемонстрировал несколько петель Нестерова.
В доме по адресу Черкизовский парк, 5, в 1918—1920 годы находилась народная консерватория. Ее принято считать первым подобным учреждением в стране. Консерватория – детище местного интеллигента-энтузиаста В. Г. Чирикова.
В доме №7 по улице Новикова-Прибоя с 1934 по 1944 годы жил на даче, собственно, писатель Алексей Силыч Новиков-Прибой. Именно здесь он работал над известным романом «Цусима». Жил открытым домом, принимал гостей. У него бывали Александр Фадеев, Алексей Толстой, Леонид Леонов, Ольга Форш, Михаил Пришвин, Иван Козловский и многие другие знаменитости той сравнительно недавней эпохи.
Эта дача досталась писателю благодаря случаю. Как-то раз Алексей Силыч пожаловался своему приятелю, дипломату и писателю Петру Парфенову, что не может найти себе место, где бы спокойно работалось. Тот пригласил Новикова-Прибоя к себе в гости, в соседнюю Тарасовку. Всей компанией вышли побродить по окрестностям, и тут писатель понял: место найдено. «Здесь, только здесь будем строить дачу, – сказал он. – Ну, Парфеновы, уважили вы мое русское сердце и морскую душу».
По инициативе дочери Ирины (а писатель, кстати говоря, хотел назвать ее Цусимой) здесь в 1969 году открыт музей Новикова-Прибоя.
В доме 5 по улице Кедрина, а также по нескольким другим черкизовским адресам с 1931 по 1945 годы жил поэт Д. Б. Кедрин. Именно тут появилось на свет знаменитое стихотворение «Зодчие».
Кедрин поселился в Черкизове несколько раньше. Еще будучи литсотрудником Мытищинского вагоностроительного завода, он здесь жил в заводском общежитии. Общежитие нравилось Кедрину. Его дочь вспоминала: «Это был красивый деревянный особняк в два этажа с террасами, балкончиками, широкими лестницами. Отец мог выбрать любую комнату, так как они с мамой оказались чуть ли не первыми поселенцами, но Кедрина покорила маленькая, почти квадратная комнатка на втором этаже. Здесь с трех сторон открывался удивительный вид на реку Клязьму, на высокую церковь… Эта комната-фонарик оказалась террасой и к зиме ее пришлось утеплять, но отец очень полюбил эту комнату, из окон которой он, южанин, начинал постигать красоту центральной России, постоянно всматривался в высокие звезды, спокойную реку с поросшими ивой берегами, в подернутые голубой дымкой дали с деревянной мельницей и старым погостом».
Но затем Кедрин перешел в издательство «Молодая гвардия», и общежитие пришлось покинуть.
Поэт, однако, полюбил Черкизово, поэтому решил остаться здесь. Та же мемуаристка вспоминала: «Иногда, устав от работы, отец говорил маме: „Я пойду поброжу“. И часами ходил по Черкизову, подолгу стоял возле церкви, подняв голову и рассматривая голубые купола и высокую звонницу. Любил он подойти к быстрой Клязьме, заросшей высокими, свисающими к воде ивами, и наблюдать, как колышется у берега трава, как проплывают по реке отраженные в ней облака».
В этих же местах тридцативосьмилетний поэт погиб при неизвестных обстоятельствах. Его тело нашли рядом с платформой Вешняки, с переломанными ребрами и костями. Известно, что в день своего исчезновения он отправился в Союз писателей за гонораром, но обратно так и не вернулся.
Все три мемориальных дома сохранились.
Ивантеевка
Ивантеевка – своего рода текстильная столица северного Подмосковья. Еще до революции здесь открывались во множестве полотняные, бумажные, суконные, обойные и прочие фабрики сходного профиля.
Название этого города (этот почетный статус Ивантеевка приобрела в 1937 году) происходит от располагавшейся здесь ранее деревни Вантеево, якобы, названной так в честь ее основателя, Василия Вантея, сына легендарного боярина Андрея Кобылы. Однако самым ярким здешним жителем считается не Вантей (факт существования которого до сих пор подвергается сомнению), а известный русский писатель и актер Иван Федорович Горбунов. Здесь он родился и здесь же прошло его детство. Горбунов особенно прославился своими «Сценами из народного быта» и «Сценами из купеческого быта», которые сам же со сцены зачитывал. Разумеется, на них во многом повлияли детские, ивантеевские впечатления.
А. Ф. Кони писал о Горбунове: «Став в естественную, непринужденную позу, он, если это было в частном собрании, брался за спинку стула, откидывал со лба нависавшую прядь волос и глядел перед собою в пространство слегка прищуренными, живыми глазами, взор которых по ходу и смыслу рассказа ставился с удивительною легкостью то посоловелым, то комически-томным, то лукавым, то испуганным. Живая, непередаваемая игра физиономии Горбунова, – выражение его губ, то оттопыренных, то растянувшихся в сладкую или ехидную улыбку, то старчески отвислых, то презрительно сжатых, – его, редкий вообще, жест с растопыренными пальцами или выразительный удар могучего кулака в грудь, – наконец, удивительно-тонкие оттенки его, небогатого самого по себе, голоса, его шепот, всхлипыванья, взволнованная скороговорка, выразительные паузы – все это населяло его рассказы массою лиц, обрисованных яркими типичными чертами, различных по темпераменту, развитию, настроению и одинаковых по своей реальности, по своей тесной связи с своеобразными сторонами русской жизни и натуры».
В Ивантеевке есть памятник Ивану Федоровичу.
А в Великую Отечественную судьба забросила сюда еще одного видного сценического деятеля, Алексея Ивановича Фатьянова. Он был призван в армию в звании рядового, носил военную форму (которая, кстати, ему удивительно шла), но занимался, тем не менее, своим делом – выступал со сцены. Там же, на сцене местного театра, он и жил – в закутке, отгороженном ширмочкой.
Памятника Алексию Фатьянову в Ивантеевке нет.
Туристов сюда привлекает гостиница, расположенная фактически посреди леса. Из предприятий культуры – ДК «Юбилейный», историко-краеведческий музей, театр, выставочный зал, а также ресторан при упомянутой гостиницы. Среди архитектурных достопримечательностей – Георгиевский и Смоленский храмы.
Кстати, в Ивантеевке снимались культовые фильмы «Место встречи изменить нельзя» и «Визит к минотавру». Для любителей кинематографа – дополнительный повод побывать в этом провинциальном городке.
Пушкино
На Пушкино в девять идет электричка.
Послушайте, вы отказаться не вправе,
Кукушка снесла в нашей роще яичко,
Чтоб вас с наступающим счастьем поздравить! —
писал Дмитрий Кедрин, проживавший в соседнем Черкизове.
Своим названием Пушкино обязано одному из предков поэта Александра Сергеевича Пушкина. В XIV веке этой местностью владел Григорий Александрович Морохин, по прозвищу Пушка, от которого, собственно, и пошел известный российский род. Впрочем, это всего-навсего одна из версий, хотя и признанная на сегодня основной.
Пушкино развивалось сначала как промышленный центр с преобладанием ткацких ремесел, а затем и как дачная местность. В результате вышел очень даже комфортабельный поселок, на территории которого силами здешних предпринимателей создавалась инфраструктура – библиотека, больница, аптека, потребительская лавка, летний театр (он был истинным архитектурным шедевром, но, к сожалению, в 1993 году сгорел), земское училище, почтово-телеграфная контора, трактиры. Была даже своя пожарная дружина, чем мог похвастаться далеко не каждый поселок. Пушкинские улицы пестрели вывесками «Универсальный московский магазин», «Галантерейные товары», «Починка зонтов и обуви», «Чай Т-ва Караван».
Справочник «Россия. Полное географическое описание нашего отечества – настольная и дорожная книга для русских людей», вышедший в 1899 году, сообщал: «На 28-й версте Ярославского жел. пути находится станция Пушкино на р. Уче, окруженная еловым лесом и прекрасными дачами, которых около Пушкина и находящейся в 2 вер., не доезжая до него, Мамонтовской платформы, считается до 700. Местность около Пушкина очень привлекательна: здесь есть маленькое озеро, общественные парки и летний театр».
А годом раньше «Дачный вестник» сообщал: «Из года в год Пушкино принимает все лучший и лучший вид и становится излюбленным местом всего Московского beau monde’a. Конечно, своим теперешним благоустройством и благосостоянием Пушкино обязано исключительно видному местному дачевладельцу Н. П. Пастухову, создавшему то, что теперь называется Пушкино. По части развлечений Пушкинский театр почти всегда идет во главе всех дачных театров… Следовало бы только упразднить „мещанскую“ танцевалку. Последняя совсем не гармонирует с таким „бонтонным“ уголком и является крайне темным пятном на светлом фоне скромных и семейных развлечений. Уже раз дело поставлено на „высшую“ ногу – надо его довести до конца, если только в „танцульке“ не кроется какая-нибудь „haute politgue“».
Здешний летний театр почитался первейшей достопримечательностью. Композитор Василенко вспоминал: «Я помню один замечательный спектакль в Пушкино под Москвой. Летом 1896 года, будучи на даче у Архипова, я отправился с ним к Пастухову, где был крохотный театрик. Опера „Паяцы“ шла под рояль. Выступали Мутин, Оленин, Собинов в роли Арлекино. Была чудесная лунная ночь. Театрик помещался в зарослях сосен и берез, голос Собинова звучал превосходно, и со стороны шоссе раздавались по его адресу бешеные аплодисменты дачников, не попавших на этот спектакль».
Среди особенно изысканных пушкинских развлечений были конкурсы красоты.
Городом же Пушкино стало в 1925 году.
Самым знаменитым здешним жителем считается Владимир Маяковский. Его пушкинский адрес известен любому начитанному россиянину – он идет эпиграфом к стихотворению Владимира Владимировича «Необычайное приключение»: «Пушкино, Акулова гора, дача Румянцева, 27 верст по Ярославской железной дороге».
В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла —
на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил
Акуловой горою,
а низ горы —
деревней был,
