скачать книгу бесплатно
– Обязательно… – кивнула она и глаза, немножко грустные и усталые, вдруг вспыхнули таинственным светом.
– Вот, чуть не забыла… Это тебе… – сказала она, что-то достала из кармана и вложила в мою руку.
– Что это?
– Так, безделушка на память…
Она быстро чмокнула меня и исчезла за дверями отеля.
Я проводила ее долгим прощальным взглядом, потом раскрыла ладонь. На ней лежал смешной игрушечный котенок.
Домой не хотелось. Мелкий озноб от прохлады осеннего утра загнал меня в первый попавшийся по дороге бар. Заказав чашечку кофе, я присела за свободный столик и, поставив перед собой игрушечного котенка, стала бездумно вертеть его в руках. Внизу, у него на брюшке я заметила какую-то надпись. Я присмотрелась. Мелкими неровными буквами был выведен… мой старый ник!..
Кофе уже остыло, а я все растерянно смотрела на надпись, на улыбающегося котенка, и машинально поглаживая его искусственную шерстку, грустно улыбалась ему в ответ…
Прямо с порога меня перехватил звонок телефона.
– Кира, как ты? Как доехала?
– Все нормально, ма… Я только что вошла.
– А я звоню, звоню… уж и на вокзал позвонила… думала, может поезд задержали… а тебя все нет и нет, – взволнованно щебетала мама.
– Мам, ну все… все хорошо.
– Ладно… Ты зайдешь сегодня к нам?
– Не знаю… Я позвоню попозже.
– Ну, тогда давай отдыхай, детка.
– Мам, ну ты опять за свое… – Я жутко не любила, когда она меня так называла.
– Не ворчи… Да… Тут тебя на днях какая-то девушка спрашивала.
– Кто?
– Не знаю… Раза три звонила… Я ей сказала, что ты в Питере… В пятницу утром будешь.
Сердце у меня замерло.
– Она сказала, как ее зовут?
– Я не разобрала точно… то ли Тина, то ли Дина.
Я в изнеможении опустила трубку, потом вновь поднесла ее к уху.
– Кира, Кирочка, что ты молчишь?
– Извини, Ма, у меня ключи выпали…
– Ну ладно, целую тебя… Звони… – и короткие гудки в трубке.
Вечером, так никуда и не выбравшись из дома, я сидела в углу на своем любимом диване. Рядом на только что распечатанных листах, лениво устраивался кот. Накормленный свежим мясом, он уже не с таким ужасом вспоминал «Вискас», который несколько дней в него впихивала соседка.
Резкий звук телефонного звонка спас бедолагу от трепки.
– Алло, Москва?
– Да.
– Минуточку, сейчас будете говорить с Петербургом…
– Алло?..
Шорох в трубке и до боли знакомый голос.
– Это ты?.. – выдохнула я.
– Я… Как ты там?..
Иногда они ошибаются…
Я сидела в углу, в кресле. Вокруг царил полумрак. Свет от камина падал на книгу, а за окном шуршал дождь из талого снега. Глаза в очередной раз непроизвольно заплутали между строк, и я потерялась среди ледяных и туманных драконов. Я потрясла головой, сбрасывая остатки чешуи и повернувшись, с усталой нежностью посмотрела на свое чудо, мирно сопящее во сне, на любимом месте в моем кабинете – небольшом, уютном диване. Засыпая, она смешно натягивала одеяло на уши и все бормотала, чтобы я не оставляла ее здесь одну. Ночью. В темноте. Среди призраков, которые порой посещают мой замок.
Очнулась я от холода. Похоже, немного задремала. Я посмотрела на стенные часы. Так и есть – третий час ночи. Потирая затекшие руки, я потянулась и… замерла от неожиданности. Рядом, у изголовья моей возлюбленной, на маленькой шифоньерке сидела маленькая ночная фея и играла золотистыми звездочками. Они взлетали с одной крохотной ладошки и с тихим переливчатым звоном опускались на другую. Маленькие искрящиеся блестки ложились на сомкнутые веки спящей, на ямочки у губ, заливая все мягким туманным светом а-ля Висконти… Она улыбалась во сне. Тихо так. Нежно.
Фея заметила, что я проснулась, и хрустальный звон прекратился. Мерцающие звезды послушно вернулись к хозяйке. Она прижала маленький пальчик к губам, и в моей голове прозвучали слова:
– Тихо… только не шуми…
Я машинально кивнула головой и тут же спросила:
– Послушай… – жалобно так, вопросила, почти без надежды. – Ты мне снишься или как?
– Снишься – не снишься… какая разница… – чуть капризно ответила ночная фея и досадливо поморщилась на мою непонятливость. – Я здесь не для того, чтобы с тобой препираться…
– А для чего? – Нервы мои были на пределе – меня начинало колотить от несуразности ситуации, и я мысленно дала себе зарок не пить джек-к-к ближайшие три недели. Как раз – до дня рождения. И перестать вызывать драконов. До весны. Больше мне не выдержать…
– Эй!… – Фея теряла терпенье. – Ты слышала, что я сказала?… Оставь ее… На время…
Я прекратила раскачивать головой и уставилась на нее с плохо скрытой издевкой.
– Ну, уж это – дудки… Это еще почему?
– Посмотри на себя… Ну, нельзя же себя так изводить.
Я глянула в зеркало – темные круги под глазами, кожа бледная – ни кровинки на лице, тень – тенью… Да, уж… Еще тот видок.
– Ты не волнуйся… все будет хорошо… – с детской непосредственностью пропела фея, словно речь шла о песочном замке, который поправить – раз плюнуть… – Она поймет…
– Чего поймет? – Я пыталась осмыслить услышанное.
– Ты должна уйти, оставить ее на некоторое время или… она потеряет тебя, – осторожно произнесла фея, с тревогой наблюдая за моей реакцией.
И правильно. Только чудом мне удалось не поджечь ее миленькое платьице…
Еще в детстве я узнала, что феи – такие же сказочные существа, как и мы… Но мне всегда было не по себе в их присутствии. И лишь много позже, изучая историю в школе магов, я узнала – почему… Оказалось, что феи – это умершие девочки, так и не ставшие взрослыми. Для них не существует ни ада ни рая. Их мир – наши сны. Вернее – некоторые из них. Невинные, искренние и нежные. В книгах говорилось, что они приносят свет в наш печальный мир и пытаются предостеречь от опасностей и неразумных поступков… Они уходят каждое утро, чтобы вернуться поздним вечером к изголовьям тех, кто им понравился. Своенравные, порой капризные, дети ведь, но всегда – преданные до остатка тем, кого полюбили, кого сделали своей избранницей, отдавая все и ничего не требуя взамен…
Я печально смотрела на свою любовь, и слезы капали на мраморный пол.
Я знала, что у меня нет выбора. И я знала, что маленькая фея права. Что я смертельно устала, что силы мои на исходе, и что держусь я только на заклинаниях.
Я улетела той ночью к морю, к Светящимся холмам, доверив свою любовь маленькой фее. Хотя кто знает, может, она ошиблась, эта маленькая ночная феечка… Кто знает… И задрав голову к луне, я тоскливо завыла, отгоняя придуманных мною призраков.
И в раю есть смерть
Мне сопутствовала удача. Последние выставки в Хэвенбосхе прошли с большим успехом. Они собрали всю столичную богему и получили самые восторженные отзывы в прессе. Рики, мой агент, была завалена предложениями от известных меценатов, музеев и простых любителей живописи, желающих приобрести столь необычные полотна. В тот вечер она сидела среди вороха бумаг на краешке стола, болтала ногами как маленькая девочка и шутила, что теперь наша любовь, искупавшись в лучах славы, станет бессмертной. А я смотрела на легкое яркое платье, на губы сладкие, как вино и понимала, что ничего бы в моей жизни не свершилось без нее.
Однако я не торопилась расставаться со своими творениями и настаивала на продолжении турне. Мне хотелось, чтобы как можно больше людей увидели своими глазами то, что некоторые называли восьмым чудом света. Мои картины. Вы не видели их? Жаль. В них мне удалось изобразить – к чему инстинктивно влечет нашу духовную сущность, те места, куда она стремится попасть. На холстах, среди ярких, захватывающих миров, сюжетов и образов отражалась каждая душа, и каждая душа находила в них что-то свое. Неудивительно, что они вызывали такой живой отклик в сердцах людей, черпающих в них истоки будущего пути.
А что же я? Что двигало мной? Желание славы, поклонения, альтруистические мотивы? Трудно сказать. Быть проповедником, промыслом воли божьей мне не очень-то и хотелось. Но как спорить с радостью светящейся в их глазах…
Была, правда, одна странность. Церковь хранила молчание. Шло ли это от сложности определения моего творчества в рамках канонов или были какие-то иные, скрытые причины – кто его знает, но будучи искренне верующей, я не находила ничего зазорного в порывах своего гения…
Завтра мы улетали. Оставалось получить подтверждение.
Светлая тихая ночь.
Еле слышный стук в дверь.
– Рики? Ты?
Молчание.
Я подошла к двери.
В воздухе зазвенел незнакомый мелодичный звук.
Что-то удержало меня на месте.
– Кто там? – спросила я.
Меня спасло предчувствие и хорошая реакция. Дверь словно перышко слетела с петель, и огненный шар пролетел в дюйме над головой. Комната мгновенно заполнилась странным резким запахом, а в образовавшееся отверстие повалил мерцающий туман, пожирая все на своем пути.
Я ринулась на балкон, с размаху перелетела на другой, и, что есть сил, забарабанила по стеклу, пытаясь попасть в комнату Рики. Никто не открывал.
– Рик-и-и! – в отчаянии кричала я, пытаясь достучаться. Непонятное чувство неизбежной утраты душило меня, темной болью сжимая сердце.
Неожиданно для себя я размахнулась и ударила кулаком по стеклу. Оно разлетелось на мелкие осколки, нисколько не поранив руку, и я проникла в помещение.
Тот же самый запах висел в воздухе. В углу на кровати лежала Рики. Я подбежала.
Она еще дышала. Маленькое тело сводили судороги. Я присела рядом с ней и поцеловала милые черточки у ее губ.
– Картины… – это все что я смогла разобрать в ее шепоте.
– Ну, что ты… что ты… – я обняла, прижала к себе, и, укачивая, стала поправлять ее светлые волосы, прилипшие к лицу. – Это не важно. Все – не важно. Ты, главное – не уходи… Не уходи…
Из моих глаз потекли капельки. Я попробовала их на язык. Соленые.
Немыслимо. Кто-то или что-то, проделывал невероятные, невозможные вещи. Зачем? Почему?
Через минуту Рики затихла навсегда.
Я машинально встала и вышла на балкон. Туман, свесив молочно-серый язык из моего окна, нерешительно покачивался, как бы принюхивался – где я?..
Когда я выбежала в коридор, было уже поздно – существа в раздвоенных остроконечных шляпах с колокольчиками спешили ко мне, поднимаясь по лестнице. Свободным оставался только один путь. И я помчалась наверх.
Выбравшись на крышу, я, тяжело дыша, прислонилась к сетке из железных прутьев. Город тысячи гигантских небоскребов-цветов, подсвеченный ровным красноватым цветом, покачивался словно океан. Откуда-то выплыла большая рыбина и, не мигая, уставилась огромным глазом на мое трепещущее от холода тело. Затем безмолвно шлепнула хвостом и у меня перед глазами заплясали круги – белый, черный, золотой… Белый, черный, золотой… В конце – они превратились в тоннель, в затягивающий серебристый водоворот. Я нащупала плохо закрепленный прут, выдернула его и вонзила в самый центр огромного равнодушного зрачка. Потом сложила руки и прыгнула. Вниз. В бездну. Туда, где меня ждала тьма, смерть и… новая жизнь.
Очнулась я в грязном, пропитанном запахом пота и нечистот, полуподвале, служившем прибежищем нищих в долгие морозные ночи. Мое тело было худым, костлявым, одетым в лохмотья и главное – я стала… мужчиной. Я почти все забыла. Тепло, божественный свет, нежный запах цветов, духовную призрачную легкость… Но крупицы того, что еще помнила моя душа, зернышки моих воспоминаний порой всплывали в моей памяти. Тогда я брала кисть и начинала рисовать…
Многие в Босхе смеются над моими фантасмагорическими полотнами, иные же находят аллегории с неким философским подтекстом. Часто я вижу, как некоторые осеняют себя крестом при виде меня, полагая, что моя фантазия не что иное, как порождение дьявола, а что касается собратьев по кисти – те вообще принимают меня за шута.
Недавно я закончила триптих.
Вглядись, любовь моя…. В нем я смешала бред сумасшедшего с нежностью влюбленного… Ты смотришь из прозрачной чашечки цветка, ты множишься в кругу своих отражений с ибисом на голове, ты танцуешь в воде, нежишься на травке и четырехпалые руки жадно обнимают тебя…
Я аккуратно положила на холст последний мазок и вывела внизу: 1504 год от Рождества Христова.
Пройдет еще пять столетий, прежде чем я встречу Тебя.
Мотель
Мотель со странным названием «Кружева» был старым, зашарпанным, двухэтажным зданием с черепичной крышей, с большой грязной лужайкой, парой заброшенной клумб и несколькими коттеджами, разбросанными вокруг маленького озера. Когда-то он был известен в здешней округе своей роскошью и комфортом. Но времена меняются, и теперь он стал похожим на местных шлюх, которых снимают на ночь, когда уже некуда податься.
– Стоп. Приехали.
Серебристый «Форд» остановился перед железными воротами. Стильные, узорчатые – они были, пожалуй, единственное, что сохранилось с прежних времен.
За рулем сидела женщина, в темных очках и длинными русыми волосами. Рядом – дитя неопределенного возраста, с короткой стрижкой. Оно с ужасом взирало на покосившееся здание и капризным тоном вопросило:
– Лия, какого дьявола мы здесь? Тут даже приличное привидение не остановится.
– Не глупи, Тинка. Идем… Хоть нормально выспимся.
– Знаешь, лучше я в машине переночую, – ныло чудо в клешеных джинсах и огромном кольце в левом ухе.
