Полная версия:
Скрижаль Исет. Последний суд
«Но почему я хочу этого? – не мог понять бог. – Почему я собираюсь сам нарушить законы мироздания ради тебя?»
Насущные вопросы, к сожалению, отнимали тот самый миг, который оставался у Ифе. И Анубису предстояло не просто подумать, но и начать действовать.
– Прошу тебя, Инпу, – тихо сказал Сет, всё-таки делая шаг к алтарю.
Каратель не ответил ему. Он лишь молча простёр руки над телом девушки, вливая в него зелёные потоки силы Дуата.
Останавливая на грани.
Услышав шорох у входа в комнату, Ифе поспешно вытерла остатки слёз, от которых стянуло щёки, и села на кровати.
Шани вошла нарочито широким шагом, словно не стояла только что за стеной и не слышала ничего из безумия аментет.
– Мало кому погребальные рясы бывают к лицу, – улыбнулась она.
– И редко кто может услышать такой комплимент, – Ифе была даже рада ехидно приподнять бровь.
– Надо же, аментет, которая умеет шутить!
– Мне было у кого учиться.
Услышав ответ девушки, Шани мгновенно стала серьёзной.
– Кстати, об этом. Ты знала моего брата.
Аментет непонимающе нахмурилась.
– Да, я же всё рассказала…
– Верно. Такое сложно просто выдумать. Особенно детали про Атсу. Он именно так и должен был вести себя в тех ситуациях, что ты описала.
– Значит, ты веришь мне? – уточнила Ифе.
– Верю. И поэтому сама доверюсь тебе, – Шани закрыла вещной сундук и села прямо на него. – Всего я рассказать не смогу. Это не только моё решение. О тебе стоит узнать остальным.
– О ком ты?
– О нескольких других маа-херу, до одури уставших тратить посмертие на блаженство.
Ифе с удивлением и интересом слушала Шани, предчувствуя открытие очередной небывалой тайны.
– Как я уже сказала, мы занимаемся своего рода контрабандой душ от первых врат Дуата на Поля Иалу. Договор прост – душа отдаёт нам всё ценное, что было с ней при захоронении, а мы помогаем ей пройти этот непростой путь.
– Но зачем вам ценности, если аментет и так могут создать всё, что угодно? – настороженно спросила Ифе.
Шани ухмыльнулась, проводя рукой по своей одежде.
– То, что создаётся на Полях Иалу, неразрывно связано с Дуатом. Оно не может существовать в мире смертных.
– Но… – понимание пришло к аментет, и она оборвала свой вопрос почти криком. – Постой! Вы возвращаете вещи душ обратно в мир смертных?!
На губах маа-херу расплылась гордая улыбка, сделавшая её лицо ещё прелестнее.
– Да! – рассмеялась она. – Согласись, они там нужнее, чем здесь.
– Но как?
– А вот это я пока не могу рассказать. Мы не сами нашли путь. Нам открыли его. Эта тайна может нас всех отправить в небытие. И решение о том, рассказывать ли её, я сама не приму.
«Это невозможно! Неужели Осирис настолько слеп даже в Дуате?» – Ифе испугалась греховности этой мысли и тут же постаралась выкинуть её из головы.
– Кстати, вещи мы возвращаем в мир смертных не бездумно, – невольно помогла ей отвлечься Шани. – Переход в Та-Кемет как раз настроен на трущобы нескольких сепатов. То, что не нужно богачам после смерти, помогает тем живым, у которых ничего нет.
– Вы… Нашли способ помогать… Даже отсюда!
– Ну… Не совсем мы нашли. Но да. Наше существование снова имеет смысл.
Одна мысль по-прежнему не давала Ифе покоя:
– А что с теми, у кого после смерти ничего с собой нет?
В этот раз Шани ответила не сразу. Её лицо приняло задумчиво-грустное выражение, и только спустя пару мгновений она вновь заговорила:
– Мы стараемся помочь всем, кому можем. Не важно, есть ли у душ богатство или нет. Мы отводим их сюда, говорим. Как правило, смерть лишает желания лгать, – девушка немного беспомощно пожала плечами. – Тех, кто сознаётся в убийствах, насилии, жестокости, мы возвращаем наверх и даём принять свою судьбу.
– Но откуда вы знаете, что другие действительно ни в чём не виновны? – недоверчиво спросила Ифе.
Шани прикрыла глаза. Её губы были плотно сжаты, словно девушка сама не раз задавалась этим вопросом.
– Мы не знаем. Но принимаем решение сообща. Слушаем, задаём вопросы, пытаемся дойти до правды и потом голосуем.
– Небытие или вечность?
– Да.
Ифе не знала, что сказать.
«Быть может, так и должно быть? Смертные судят смертных… Не выносят приговор, взвешивая сердце, а слушают, вникают. Пытаются понять».
Время для осознания того, что лучше или хуже, ещё не пришло. Устоявшийся порядок вещей в мире, где боги были так близко к людям, нельзя было сменить за мгновение. Как и отношение к нему Ифе.
Но она точно не собиралась слепо осуждать или восхвалять деяния предприимчивых маа-херу.
– Меня тоже ждёт ваш суд? – спросила аментет, пытаясь уложить всё узнанное в тревожном разуме.
– За тобой ведут охоту стражи, – ответила Шани. – Медлить и ждать, пока сюда придут другие маа-херу, не стоит. Даже в скрытом храме… Нельзя рисковать и позволять его найти.
Ифе кивнула, принимая объяснения. У неё оставался ещё один важный вопрос:
– Но как же вы проводите души на Поля?
– А вот это ты и сама сейчас узнаешь, – маа-херу поднялась, жестом показывая Ифе следовать за ней.
«Хоть раз в жи… – девушка мысленно осеклась. – В посмертии или в жизни – неважно. Но хоть раз кто-то может просто рассказать мне всю правду? Хоть о чём-то».
Следуя за Шани, Ифе очень надеялась, что когда-нибудь это действительно произойдёт.
– Спасибо, Инпу, – Сет склонил голову, почти заставляя Анубиса поверить в то, что это было искреннее проявление покорности.
– Я сделал это не ради тебя, Сетх, – Каратель убрал руку ото лба Ифе, и зелёное свечение пропало.
На лицо грешного бога вернулся слабый отголосок прежней ухмылки.
– О, я помню наш последний разговор до смерти Царя. Ты и тогда всё делал ради него…
Договорить Сет не успел. Волной зелёной силы его отшвырнуло в стену, и бог даже не попытался замедлить полёт или предотвратить удар. Откашливаясь, он снова поднялся на ноги, спокойно смотря на племянника.
– Я могу убить смертную мгновенно. Только дай мне повод, – прошипел Анубис.
«Не можешь. Не станешь», – думал Сет. Но вслух снова доводить разгневанного бога не стал, вместо этого обернувшись к всё ещё скованным его алой силой Кейфлу и Атсу.
– Сейчас вы меня ненавидите. Хотите уничтожить. Я понимаю. Ифе была вам обоим дорога.
Не в силах ответить, смертные просто смотрели перед собой.
– Что бы я ни сказал, вы мне не поверите. И будете в своём праве. Однако я раскрою вам правду. По крайне мере, её часть, – Сет обернулся к Анубису. – Если ты всё-таки поговорил с Царицей, то наверняка тоже кое-что знаешь.
Каратель промолчал, привычно хмуро глядя на дядю.
– Понятно, – ухмыльнулся тот. – Что ж… Храни свои секреты, Инпу.
Сет вновь сосредоточил внимание на Кейфле и Атсу.
– Я убил Ифе в тот миг, когда её душу собирались забрать. Те самые силы, от которых Исида жаждет защитить Царя. Думаю, вам знакомо имя богини Селкет, – он замолчал, ожидая ответа.
И тут же поморщился, понимая, что его не последует.
– Сейчас я вас освобожу, и вы зададите вопросы. Я же скажу всё, что смогу, – Сет отвёл взгляд, и его следующие слова прозвучали куда тише. – Но прежде всего, мне важно, чтобы вы поняли: я собираюсь вернуть Ифе в мир живых.
Бог поднял руки, и его сила, что сдерживала Кейфла и Атсу, развеялась. Сет не пытался увернуться, когда кулак вора достиг его лица. Не пытался отвести удар под рёбра и ногой в колено. Он даже не вздрагивал. Лишь кулаки Атсу покрывались кровью, словно он бил каменную стену.
– Я. ТЕБЯ. УБЬЮ, – кричал вор, выплескивая всю ярость, что бурлила в нём с того момента, как он увидел свой кинжал в теле Ифе.
Поток ударов прервал взмах руки Анубиса. Атсу откинуло от Сета, и он повалился на пол, тяжело дыша.
– Убийца! – шипел вор.
Вот только Сет смотрел не на него, а на Кейфла, который после освобождения от оков даже не пошевелился. Лицо принца не выражало ничего. Но глаза…
В тот миг Сет с удивлением осознал то, что обычно не заботило ни одного бога: «Если моему бессмертию и суждено закончиться, то я паду от руки хекау». Он видел это обещание в глазах Кейфла. Оно было спокойным, способным ждать.
– Говори, – тихо приказал принц.
– Хорошо, – кивнул Сет.
Ифе сидела в тёмной ладье, обхватив себя руками за плечи. Ещё совсем недавно ей казалось, что страшнее, чем пустошь Дуата у первых врат, места не найти. Но когда Шани провела её туннелями под храмом Сета к подземному притоку Хапи, аментет поняла, как ошибалась.
Холод смерти здесь был особенно сильным. Вода священной реки медленно текла между чёрными камнями. Тьма потолка давила, как и невозможность увидеть то, что ждало впереди. Тьма, тьма и снова тьма – таков был тайный путь, который должны были пройти маа-херу и грешная аментет.
Ифе прежде никогда не задумывалась о мироустройстве. И о том, что может находиться под Дуатом или за пределами мира смертных. Впервые подобный вопрос родился в её мыслях именно здесь.
«Что, если мы все – часть небытия? Что, если Дуат, ТаКемет и Та-Дешрет – это только отголоски жизни в бесконечном ничего?»
– Знаю, место не самое приятное. Но оно защищено так же, как храм, – Шани вырвала аментет из непривычно философских и тяжёлых мыслей. – Это единственный путь до Иалу, если не хочешь попасть на Суд.
– Но это река Хапи… Как об этом месте могут не знать стражи?
Маа-херу немного нервно передёрнула плечами.
– Ты тоже не знаешь? – с беспокойством спросила Ифе.
– Если что-то получается само собой, иногда лучше не спрашивать, как именно это происходит.
Шани правила ладьёй при помощи длинного весла. И то и другое было сделано из странного тёмного материала. Чем дальше души плыли, тем темнее становилось всё вокруг, начиная от воды и заканчивая потолком. По бокам угрожающе высились обломки колонн и камней, но определить, на чём они лежали или стояли, было невозможно.
– Что тебя больше всего поразило, когда ты попала в Город Столбов? – голос маа-херу звучал наигранно легко.
«Пытается отвлечь, – поняла Ифе. – Ей тоже страшно».
Решив подыграть своей новой спутнице, девушка тихо ответила:
– Запах. Меня поразил запах.
– И как тебе наши столичные ароматы?
– Они… Хм… Интересные, – Ифе вспомнила безумную смесь кислых, горьких и сладких запахов. – На Полях я таких не слышала.
– Ну ещё бы! – ухмыльнулась Шани. – В посмертии нет гнили, которую выдают за «самый свежий улов»!
Ифе тихо рассмеялась. Уж больно хорошо Шани удалось подражать торговке на базаре.
– А запах в Городе Столбов и правда интересный. Даже уникальный. Иногда он мне и на Полях мерещится, – уже серьёзнее добавила маа-херу. – И почему о доме остаются именно такие воспоминания?
Заметив, что при словах о воспоминаниях Ифе отвела взгляд, Шани поспешила извиниться.
– Прости… Не хотела давить на рану.
– Ничего. У меня теперь тоже есть воспоминания. Не так уж много, но каждое ценное.
Шани дёрнулась, цепляясь веслом за камни и замедляя ладью. Ифе едва успела ухватиться за борт, чтобы не упасть лицом на доски.
Проследив за взглядом маа-херу, она поняла, что стало причиной остановки – впереди показался мертвенно-синий свет.
– Что это? – прошептала она.
– Первые врата. Вид снизу, – напряжённо ответила Шани. – Это единственное место, где Змей представляет угрозу.
– Что нужно делать, чтобы он нас не увидел?
– Молчать. Не издавать ни звука. Мы уже много раз преодолевали этот путь, – маа-херу слабо улыбнулась. – Всё будет хорошо.
Ифе кивнула, собираясь точно следовать указаниям. Правда, беспокойство, которое не удалось скрыть Шани, передалось и без того тревожной аментет.
– Да поможет нам Исет, – пробормотала девушка. – С этого момента – ни звука, пока я не скажу.
Аментет скривилась от краткой вспышки боли в голове. «Исет – сакральное имя Исиды. Это было написано в свитке… Я учила…»
Поймать воспоминание Ифе не успела.
Шани подняла весло, укладывая его на дно ладьи и позволяя ей самой плыть вперёд по медленному течению. Девушки замерли. Казалось, что свет, сиявший вдалеке, не приближался, но аментет чувствовала давление со всех сторон. Воздух стал плотнее, как будто тоже защищал проход от грешных душ.
Шани не двигалась. Не дышала. Душам этого не нужно было делать. Ифе тоже притворялась статуей, задержав дыхание, боясь даже моргнуть.
Задержав дыхание.
Душам не нужно дышать.
Вместе с пониманием к разуму Ифе подобрался дикий страх. Течение подземной Хапи действительно было медленным, и Шани спокойно переносила эту скорость, оставаясь недвижимой. Аментет вспомнила её слова: «Мы уже много раз преодолевали этот путь».
«С душами, – поняла Ифе. – С душами, которым не нужно дышать! Почему нужно мне?!» Из-за нарастающей паники лёгкие девушки сжимались всё сильнее. «Мне. Нужно. Вдохнуть! Может ли страж услышать вздох?..»
Ответ на этот вопрос мог обратиться небытием.
«Пожалуйста, пожалуйста, Шани, скажи, что мы уже вне опасности…» Но как бы Ифе ни молилась, ладья плыла всё так же медленно, а тягучий воздух вокруг не становился легче. Девушку трясло. «Не выдержу! – понимала она. – Если не вдохну – упаду, и всё равно выдам нас. А дыхание страж может и не услышать…»
Ифе вспомнила гигантское существо со змеиной головой, которое встречало души у первых врат. Это тоже был бог, пусть и один из младших. Надеяться на то, что он не услышит вздох, было глупо. Она решила, что выдержит. Справится. Но ещё никогда время не текло для неё так медленно, а перед глазами уже плясали чёрные пятна – предшественники обморока.
«Нет… Нет-нет-нет!»
Всё произошло за мгновение. Ифе поняла, что дно ладьи приближалось к её лицу. Или это она падала на него? Удар. Спереди послышался шорох – Шани вздрогнула от звука падения тела.
Щека аментет взорвалась болью от соприкосновения с холодным материалом, из которого была построена ладья, и с хрипящим стоном воздух проник в её ноющие лёгкие.
– Нет… – шёпот маа-херу прозвучал намного тише, чем звуки, которые издавала аментет.
Он уже не имел значения, ведь темнеющий потолок с грохотом разлетелся на обломки.
– Что с-с-скрывалось под моими вратами-с-с-с? – Страж Змей спрыгнул из разлома в воду, занимая собой всё пространство, отрезая любые пути к отступлению.
– Лучше неизвестность, чем это! – сквозь боль и страх Ифе услышала крик Шани. – Прыгай!
Маа-херу перемахнула через борт ладьи, но вместо того, чтобы упасть на обломки камней и острые остатки колонн, она просто исчезла во тьме.
Взгляд стража остановился на аментет.
– Не уйти от с-с-судьбы.
– Это не моя судьба! – глупо-смелые и отчаянные слова были тем, что дало Ифе сил на прыжок.
Ладья осталась позади. Аментет приготовилась к удару о камни на берегу, но взамен новой боли её обняла холодная тьма, в которой прозвучали последние слова стража:
– Там тоже небытие. Более жестокое.
Открыв глаза, Ифе увидела небо – затянутое тучами, неестественное. Небо Дуата.
Но оно было тусклее, чем прежде.
– Ты в порядке?! – голос Шани дрожал.
Медленно сев, аментет увидела её стоящей рядом на коленях и посмотрела ей за спину.
Насколько хватало взгляда, вокруг простирался бесцветный песок.
– Снова пустыня, – прошептала Ифе.
Внезапно земля сдвинулась. Из-под бархана показалось необъятное каменное лицо. С другой стороны из песка тянулись к небу скрюченные пальцы, каждый из которых был больше любой из колонн дворца фараона. Разрушенные храмы, корабли, исполинские статуи… Казалось, что в этой пустыне под песком был похоронен целый мир.
Ифе помнила многое из рассказов маа-херу на Полях Иалу и знала, где оказалась. Знала, что оттуда не возвращаются. Последние слова Стража Змея обрели смысл.
Там тоже небытие. Более жестокое.
– Долина Забытого… – задыхаясь, прошептала Шани, подтверждая худшие опасения аментет.
Глава III
Долина Забытого
Поделился бы кто-нибудь раньше знанием,
Что вера в забвении не нужна.
Что гаснет надежда вместе с дыханием.
Но и спасти нас может только она.
Дуат мог быть милостив для тех душ, что были к нему готовы. Но умершие внезапно, не читавшие священных текстов и не думавшие при жизни о том, что ждало их после неё, были обречены на страдания.
Души могли потеряться в Дуате и прийти в Долину Забытого. Ифе помнила, что маа-херу рассказывали, будто из этого чистилища можно выбраться, дойти обратно до врат, достигнуть Зала Судилища. Вот только девушка не знала ни одной души, которой бы это удалось. На Полях Иалу таких точно не было. В том и заключался весь ужас Долины. Если небытие отбирало всё, то она дарила надежду, которой нельзя было достигнуть.
– Нет… – шёпот Шани был полон надрыва, она яростно пнула бесцветный песок, но тот не поднял пыли, а лишь безжизненно осыпался с её ноги. – Это конец!
– Я слышала, что из Долины можно выбраться… Души говорили…
Губы Шани искривились в ухмылке, но Ифе прекрасно видела, что в ней не было ни капли веселья.
– Не все легенды правдивы, – с горечью ответила она.
– Боги создали одно небытие. И это не Долина. Должен быть выход!
– Подземная Хапи. Вот, что было нашим выходом! – Шани резко взмахнула рукой, указывая вдаль. – Даже если мы каким-то чудом дойдём до реки, даже если отсюда к ней есть выход, в чём смысл? Страж первых врат уже знает о тайном притоке. Скорее всего, он передаст знание дальше… Путь будет закрыт!
– Это моя вина. Прости, Шани, я и подумать не могла, что мне надо дышать…
– Что?
– Ты сказала, что нельзя издавать ни звука. Я пыталась, – вспомнив боль в лёгких, что почти разрывала её изнутри в миг путешествия на ладье, Ифе вздрогнула. – Но мы так медленно плыли, и я думала, что задохнусь.
– Ты мертва. Душам не нужно дышать!
– Думаю, со мной что-то не так.
Аментет сжалась под гневным взглядом Шани. Увидев это, маа-херу тут же глубоко вздохнула, успокаиваясь.
– Прости. Мне тоже страшно, и сложно себя контролировать, – пояснила она, примирительно беря Ифе за руку. – Может, желание дышать – это привычка?
Ифе задержала дыхание, отсчитывая в голове мгновения. Её хватило на сорок пропущенных вздохов, после чего пришлось втянуть воздух полной грудью.
– Нет. Дольше не могу. Правда не могу.
– Сейчас я задам странный вопрос, – Шани осмотрела её с ног до головы. – Ты уверена, что умерла? Не перенеслась сюда каким-то хековским способом, не проводила жреческие ритуалы?
– Меня пронзили кинжалом на улице захваченного чудищами города. Я почти полностью уверена, что мертва.
– Что ещё ты чувствуешь? Может быть, голод?
Стоило маа-херу заговорить о еде, как из живота Ифе раздалось очевидное урчание.
Девушки с одинаковым выражением удивления и тревоги посмотрели друг на друга.
– Может быть, дело в том, что ты была аментет? Я просто… – Шани недоверчиво покачала головой. – Не знала, что тут такое вообще возможно.
Ифе пыталась разобраться в потребностях собственного тела. Снова. И эти простые для смертных явления в очередной раз вызывали у неё удивление, граничащее со страхом. «Можно ли умереть здесь, если я дышу и хочу есть? В третий раз?!» Сомнений в том, что при такой погибели её непременно ждало небытие, у Ифе не оставалось.
От полного погружения в ужас девушку спасли решительные слова Шани.
– Пойдём. Стоять на месте точно не выход. Будем решать проблемы в пути.
Маа-херу двинулась вперёд, то и дело оглядываясь на Ифе. Её лицо ярко выражало эмоции – от недоверия и непонимания до страха и сочувствия. Аментет была ей благодарна за то, что та была рядом. За то, что не стала винить в произошедшем на ладье.
«Если я дышу и хочу есть. Если я устаю… Могу ли я быть не совсем мертва?» Тонкий, сладостный и одновременно с этим болезненный укол надежды вновь коснулся сердца Ифе. Он уже не раз причинял ей боль, но она всё равно ждала этого снова и снова.
– Вот и всё, что я могу сказать, – Сет развёл руками, отдавая себя и свой рассказ на суд всех, кто был в зале мумификации.
Комната погрузилась в тишину. Анубис по-прежнему стоял у тела Ифе, лежавшего на алтаре. Зелёное сияние его силы схлынуло, и бог просто не двигался с места, слушая рассказ дяди. Кейфл тоже молчал. Бледность лица и отсутствие эмоций делало его похожим на мертвеца.
Лишь Атсу издавал звуки. Он тяжело дышал через плотно сжатые зубы и скрипел заскорузлыми сандалиями по полу, готовый кинуться на Сета в любой момент.
– Ты убил Ифе, чтобы её душа не досталась богине, что дала клятву защищать Та-Кемет от чудищ из разломов?! – прошипел вор. – Ты хочешь, чтобы мы поверили?!
Он кинулся на Сета, но Кейфл крепко сжал его за локоть, усиливая свою руку лёгкой хека.
– Не спеши.
– А ты что стоишь? – не унимался Атсу. – Используй свою силу!
Принц встряхнул рукой, избавляясь от остатков лилового свечения.
– Уж ты-то способен понять, хекау. Услышь меня, – тихо произнёс Сет.
– Ты сказал, что это Селкет наслала чудовищ на Бат. Что она угроза для Царя Богов, и она же была близ Ифе, пытаясь забрать её душу, поэтому тебе пришлось пойти на убийство. Это всё?
– Всё, что я могу сказать, – подтвердил Сет.
Глаза хекау засветились неконтролируемой силой.
– Этого недостаточно. Или ты думаешь, что мы поверим, будто Осирис не видит врага у себя под носом после того, как его родной брат убил его? – голос Кейфла дрожал от едва сдерживаемой ненависти.
Он долго держал маску, скрывавшую истинные чувства. И теперь она шла трещинами отчаяния.
– Ты сказал, что хочешь вернуть Ифе в мир живых. Разве можно тебе верить?
– Нет, нельзя, – легко ответил грешный бог.
Принца окутало лиловое сияние. Хека с его пальцев готова была устремиться к Сету, и пусть без мощных артефактов он не мог ничего сделать с богом, его ярость туманила разум, делала невозможность неважной.
– Теперь её действительно можно вернуть, – внезапно вступивший в разговор Каратель вернул Кейфлу ясность мысли.
Принц взял хека под контроль и обернулся к нему.
– Вы остановили её на грани?
– Да.
– Объясните же, наконец, что это значит! – взмолился Атсу.
Ответил ему Сет:
– Ифе не умерла. Она умирала. Я пронзил её так, чтобы жизнь покидала тело медленно…
Сет замолчал, нахмурившись. Реакция на его слова была разной. Кейфл отвернулся, резко закрывая глаза.
Он не плакал уже очень много лет, – воспитание принца не позволяло, – но в тот миг резь под веками становилась нестерпимой. «Что, если бы я остался на Полях Иалу? – думал он. – Что, если бы я не был глупым гордецом, возомнившим себя богом?» В груди юноши прочно и болезненно обосновалась мысль: «Без меня Ифе не пришлось бы страдать».
Атсу отшатнулся к ближайшей колонне, упираясь в неё ладонями. Разбитые до мяса костяшки саднило, но эта боль была абсолютно ничем, в сравнении с той агонией, что пожирала вора изнутри. Он не видел смерти сестры – тогда всё было иначе. Но когда произошло то, что описал Сет – смерть Ифе, Атсу был рядом. А она была его другом. Она была так близка. «Мог ли я что-то сделать? – терзался вор. – Должен был».
Анубис опустил взгляд. Он и не заметил, что его ладонь лежала рядом с рукой Ифе на столе для мумификации. От тела девушки не исходило тепла жизни, хоть бог и был уверен в том, что ему удалось провести ритуал связывания души. «Никогда не встречал смертного, так любящего жизнь». В тот миг Каратель не вспоминал о грехах и долге. Он чувствовал лишь… Горечь. Ему хотелось, чтобы аментет открыла глаза и всё вернулось на круги своя. Он назвал бы её грешницей. Она нахмурилась бы в ответ. И Анубису не пришлось бы признаваться себе в том, какое именно чувство он испытал в тот миг, когда увидел Ифе с кинжалом под рёбрами.
Каждый переживал слова Сета по-своему.
Сам же грешный бог знал, что всё сделал правильно. Нет, не правильно. А так, как должен был. «Я сам избрал свою роль», – понимал он. И всё же, говоря о своём деянии, вспоминая, как легко кинжал вошёл в тело аментет, Сет чувствовал… Боль? Вину? Он не мог найти название тому вкусу, что ощутил на языке.
