МирЭМ

– Смотри, смотри… Я слежу за тобой! Женщинам нельзя доверять полностью, особенно тебе! А лучше побольше занимайся мною и детьми! – порекомендовал ей Влад, скверно перекривившись в лице. – Работаю как проклятый в этом такси без продыху, а ты мне совсем перестала уделять внимания!

– Кстати о детях. У Сони болит зуб, отвези ее завтра в Липецкую зубную поликлинику, – попросила она мужа и подойдя к Владу, предусмотрительно забрала у него свою тетрадь. Где-то на последних страницах затаились стихотворные наброски, посвященный ее любви. Строчки так и лезли ей сами в голову. Душа пела и желала писать…

– Я подумаю над этим, – уклончиво ответил Владислав, собираясь закурить сигарету. – Ты снова забыла про свои супружеские обязанности. Если обрадуешь сегодня, то отвезу!

Маруся измерила его непроницаемым блеском своих глаз, речь идет о его дочери, а не о супружеском долге. «Супружеский долг!» Как его теперь исполнять, если душа принадлежит другому?

– Не надо курить в избе, иди на улицу! – импульсивно выдворяла мужа за дверь.

Ему позвонили:

– Еду, – ответил он и в заключении напомнил Марусе. – ты сегодня в любом случае спишь со мною! – и выйдя, защелкал на улице зажигалкой.

15

После обеда, в приподнятом настроении, к Марусе наведалась Марта в теплом кардигане, она принесла с собой вкус яблочного мусса и корицы, спросила заговорческим голосом:

– Ты чего не заходишь к нам, дорогу забыла? – Видела, как твой Влад только что отъехал. Не хочу с ним сталкиваться лишний раз…

«Маруся и сама не хотела с ним сталкиваться с недавних пор, но он ее муж…» – баламутила ее изо дня в день об этом засевшая тоскливая мысль. Умолчал об этом, Маруся, натянув на свои малиновые губы улыбку, спросила:

– Как смотришь если завтра мы зайдем к тебе с Соней, вечерком?

– Положительно. Буду рада вас видеть, испеку яблочный пирог на домашних яйцах, что несут мои несушки, – радости Марты, казалось, не было предела.

– Соне устроишь экскурсию в свой курятник? Она мечтает увидеть твоих курочек.

– Обязательно навестим их! – А какой яблочный урожай в этом году! – засмеялись глаза подруги.

– Да, яблок много, но я мало собрала. Как-то не до них мне было… – вернулась она к скорбным воспоминаниям.

– Представляю, – вздохнула Марта, прокручивая похороны Паулины, и неунывающим голосом продолжила: – знаешь, чего хотела сказать, тут к Денису снова заходил его друг Женька, перед тем как уехать в Москву, доучиваться.

– Так он учится? – уточнила Маруся, стараясь, не выдавать своего минутного волнения.

– Последний курс. На режиссера. Рассказывал, что ему предстоит выпускная работа будущей весной.

– Что ж, ясно… – где-то у нее потянуло в ребрах, при упоминании «о нем».

– Со своей девушкой квартиру снимает, – вдалась Марта в несложные подробности, бесхитростно докладывая.

Растревоженная Маруся незаметно проглотила эту информация, замечая, как за окном резво играет ветер с невыразительными листьями. «Значит он не один…Да и она…» – Правильно, конечно, не одному же ему жить…, – обозначила она вслух, незаметно оттянув черную бровь.

– У тебя все хорошо? – спросила Марта.

– Нормально вроде…

– Ты какая-то скучная, апатичная.

– Не знаю, Мартушка. Нужно на работу устраиваться. С моим Владом, который сегодня работает, а завтра нет, приходится рассчитывать только на себя! – не унывала сильная Маруська.

– Где же найти работу? В город далековато мотаться.

– Ничего, утром Влад подвезет меня, а вечером на маршрутке или пешком за час ворочусь.

– Я спрошу сегодня у Дениса про работу, у него много знакомых, сама знаешь…, отозвалась Марта, проявляя отзывчивость, перестав улыбаться.

– Отличная мысль, спроси, пожалуйста!

– Непременно Марусенька. Пойду я тогда домой, а то Денис сегодня смену сдает, пораньше обещал приехать, – загадочно кивнула она, собираясь на выход.

– Передавай ему привет и до завтра тогда!

– Передам! До завтра! – попрощалась Марта направляясь к себе через пожелтевшие насаждения.

Солнце засело над волнистыми крышами, скатываясь лучами к подножию земли, слабо обогревая поверхность. А Маруся, собрав свои волосы в хвост, уложив челочку, оделась и поторопилась за Соней, думая о Жени. «Все, что она просила у судьбы, – увидеть его!» Алмаз, навострив черный нос, проводил свою любимую хозяйку за калитку, слабо веляя хвостом, оставаясь за главного.

16

Никого не спрашивая, в их края пожаловала хвалебная осень. По ночам земля промерзала, а днем разогревалось солнышко, и так хорошело на улице, что работать не хотелось…

Через каждые два дня, владелец цветочного магазина, где работала Маша, привозил свежие цветы и давал текущие поручения. Слава богу позади, предпраздничный день – «первое сентября», когда у ее магазина стояла очередь за букетами «от дорогих» до «по карману». Скупалось все: гладиолусы, розы, лилии, тюльпаны, хризантемы, гвоздики, герберы и т.д. Еле управились тогда, сделав недельную выручку. А завтра у Маши должен быть выходной, который она уже распланировала, но владелец сообщил ей срочную новость: – заболела ее сменщица, Елена.

– Машенька, ты должна поработать за нее. Других вариантов нет. Накину тебе за это деньжат! – мотивировал ее работодатель, толстенький, среднего роста мужчина, с умоляющим выражением лица.

– Юрий Степанович, я не могу. Если бы заранее мне об этом сказала сама Лена, я бы не отказалась! А так не могу! – давила она на принцип.

– Маша, ну пойми, нельзя заранее предугадать болезнь! Я же сам слышал, как она мне кашляла в трубку! Она и тебя, и меня заразит! Пожалуйста, Машенька! – уговаривал ее цветочный хозяин, с мольбой в голосе.

– Хорошо, выйду…, – смягчилась Мария, спасая ситуацию, беря на себе излишнюю нагрузку. «Отработать два дня за сменщицу, а после свои два дня…» – Юрий Степанович, но, если в субботу не выйдет Лена, я тоже не выйду! Мне наплевать будет! – зароптала Маша, забегая вперед.

– В субботу она железно пообещала вернуться в строй, обязательно! Спасибо Машенька! С меня причитается, – пообещал владелец магазина, человек чести и слова, и уехал восвояси, оставив Машу работать.

Так пролетели дни, до самой пятницы. Проснувшись утром и быстро собравшись на работу, она открыла входную дверь собираясь покинуть квартиру, как на пороге предстал обескураженный Майкл со впалыми щеками, напугав ее. Трясущейся рукой он подал ей пустую бутылку из пластика.

– Маша, налейте мне воды! – колотило его, прилично.

– Зайдите, – пригласила она его в квартиру, за водоворотом бутылок. Вернув обратно полную бутылку, она разила его взглядом.

Майкл плаксиво произнес: – не могу больше пить! Не лезет, но совладать не могу с собой! Помогите мне, прошу очень!

– Прямо сейчас?! – уточнила накрашенная Машка, спешащая на работу.

– Если можно… Я решился! – сдался на милость разбитый Майкл, чувствуя себя совсем уж худо.

– Проходите в таком случае на кухню, – позволила она.

Майкл присел на табурет, готовый к любому колдовству над собой. Мария, нашептав заветные слова, поставила перед ним стакан с водой, приказывая:

– Пейте!

– Пить!? – засомневался он, шаря затуманенными глазами по полному стакану.

– Да, должны это выпить!

Поднеся снадобье к своим налившимся кровью губам, Майкл изучающе принюхался, и ничего не уловив, осушил залпом, после чего он, переменчиво взглянув на Машу, произнес разочарованно:

– Это же обычная вода, разве поможет?!

– Гарантирую! С этого дня вы трезвенник! И если хоть каплю выпьете, то умрете! – припугнула его в конечном счете, привлекательная знахарка.

– Вы серьезно?

– Более чем! – волновала она его, через пьяный угар.

– Значит пора возвращаться домой, – согласился Майкл смиренно, заправляя свои волосы назад.

– Вы извините, я на работу опаздываю…, – спешила знахарка, думая о том, чтобы успеть.

– Конечно, спасибо. Извините меня, я пошел, – откланялся пропойца, ни о чем не думая и не подозревая.

– Главное не пить с этого дня!

– Да! – пообещал Майкл завязать, не взявший к толку.

Весь день Маша переживала за нового знакомого. Если сорвется и выпит, то будет ему достаточно плохо. Заговор на воду ей передала мама и наказала никому не говорить, передавая лишь по прямой женской линии. Как оборвется связь, так и канут эти знания в никуда…

Отработав весь день на заведенных нервишках, к вечеру на душе у Марии подурнело, от разыгравшегося недоброго предчувствия. После смены, она обошла вокруг четырехэтажный панель, в поисках Майкла. Осенняя густая сырость проморозила ей нос и уши. «Может он и всерьез уехал домой?» – подумала она, глядя на втоптанные в грязь листья, смешавшиеся с неизбежной темнотой, из которой выскочила черная кошка, перебежав ей дорогу под фонарном столбом, добавляя щепотку мятежности. Усталость незамедлительно дала о себе знать. Уже вернувшись в квартиру, она, помывшись и выпив чаю, сразу же притомившись уснула.

Утром разбудил ее звонок в дверь. «Будильник, будильник – отстань, прекрати трезвонить», мямлила она сквозь сон, но открыв глаза, в голове прояснилось, что звонят в дверь. «Кому надо в такую спозаранку?» Накинув халат, поверх сорочки, она подошла к двери:

– Кто там?

– Это я, Майкл!

Отворив ему, Майкла трясло в ознобе, лицо желто-зеленое, губы синюшные.

– Заходите быстрее! – запустила она неверующую Фаму. – Давайте, сюда вот ложитесь, – пожертвовала ему свою теплую кровать. Надо бы снять куртку, – озаботилась Мария, позабыв о себе.

У обессиленного Майкла не получалось стащить с себя косуху, рукава залипли в плечах, застревая посередине. Крепко дернув за манжеты, Маша освободила его от верхней одежды. Уложив молодого человека в судорожном состоянии на кровать, она накрыла его теплым одеялом, а сверху овечьим пледом.

– Я умру? – тихо спросил Майкл засохшими губами и глаза его ввалились в черные круги.

– Нет! Я вам не дам этого сделать, – утешила она своего больного, направляясь на кухню заварить ему полезный травяной чай, который снимал любые недомогания.

«Она так и знала, Майкл не был готов к трезвой жизни!» А сколько таких к ней обращалось. Приводили жены, матери. «– Помоги Маша, спаси моего сыночка!» – «Сам то хочешь?» «– Хочу, – да видела она как глаза лукавят». Из-за этого она перестала браться лечить их и никому не открывала дверь, а чтобы в окна не лезли, решетки поставила. Нежная Маша, с твердым характером, ограничила к себе доступ, берясь помочь лишь тем единицам, кто осознавал, что порушили свою жизнь, а справиться уж сами не могут.

Напоив больного лечебным чаем, она не отходила от Майкла целый день, наблюдая за его состоянием.

Ближе к вечеру к ней нагрянула Марта:

– Привет подруга! Я тебе звоню, а ты игнорируешь меня!

– Привет! Прости. Что-то засуетилась делами, – не особо доброжелательно оправдалась Мария, не пропуская дольше прихожей.

– А я тебе яички принесла от моих курочек, на пробу. Бери! – вручила ей Марта десяток яиц в сетке, угощая от чистого сердца.

– Спасибо!

– Куда сама подевалась? И чего дверь закрыла в комнату? – стремилась поболтать подруга, надоедая Машке снедаемым любопытством. Глаза ее забегали по полоске света, исходящего с кухни.

– Мужчина у меня там, – коротко отозвалась Маша, трепыхаясь голубыми, серчающими глазами.

– Ого, мужчина завелся! Скрываешь его? – зачесался язык у Марты, вытаращив догадливые глаза на лоб.

– Потом все расскажу… – надела на себя Машка невидимую вуаль.

– А я так надеялась, что ты придешь скоротать с нами вечер, Маруся придет с Соней, хотела продемонстрировать вам курятник, да вином угостить.

– Не могу сегодня. Загляну как-нибудь, – не знала уж Маша, как распрощаться с Мартой, краснея на глазах.

– А зовут то как? – навязывалась Марта с разговором, не торопившись уходить.

– Майклом, – снисходительно ответила подруга.

Марта сдвинула брови, соображая, что за Майкл.

– Ты его не знаешь, – пояснила Мария. – Извини, все потом объясню, как-нибудь…

– Беру с тебя слово. Расскажешь! – подловила ее ротозейка Марта, – не буду тебе мешать, раз занята, – покорно попрощалась кипящая жизнью подруга.

– Пока! – закрыла за ней Машка входную дверь, умилостивь раздражение.

Майкл горел, на бледном лбу образовались влажные капельки пота, поднялась температура. Мария сняла с ног заношенные носки и одела шерстяные. Заставила Майкла выпить жаропонижающую таблетку, принесла чай. К двенадцати ночи, Майкл пропотел. Машка сняла с него мокрую футболку и обернула в чистую простынь. На его габариты, у нее не имелось одежды. Постелив себе на полу, она с облегчением заснула.

17

Ночное небо растянуло над собою темную, звездную ткань. Чистый и яркий космос ко всеобщему вниманию предоставил к изучению карту движения знаков зодиака. Воздух наполнился листвой, кострами, домашними пирогами и не возбраняющейся усталостью.

Маруся с маленькой дочкой держали курс до Марты. Соня прыгала и терялась позади. – Смотри мама, сколько звезд! – восторженно произнесла она, разглядывая небо.

Маруся подняла голову: – вижу, несравненная красота.

– А там живет кто-нибудь?

– Думаю да. Где-нибудь далеко, далеко, в скоплении звезд живут волшебные феи, такие же как ты! – с удовольствием подыграла Маруся дочери.

– Выходит я фея?

– Несомненно! Моя прекрасная фея, которая приносит своей маме радость.

– Ура! Я фея! И вам звездные феи, от меня и мамы привет! – помахала Сонечка по-дружески, своей ладошкой.

– Ну все, заходи к тете Марте! – открыла Маруся перед ней дверь, пропуская маленькую фею вперед.

– Кто к нам пожаловал! – встретила их Марта, улыбаясь разяще. Яркий, благоустроенный быт, наполненный не только электрическим светом, но и пленяющим хмельным запахом выпечки, окутывал своей соблазнительной тишиной и гостеприимством.

– А мне зуб вырвали! – похвасталась Соня, сладкая конфетка.

– И ты не плакала?

– Совсем нет.

– Смелая девочка, дай я тебя за это поцелую, – сказала Марта и поцеловав рыжеволосую, молочную малышку, осведомилась у Маруси, – а ей уже можно есть?

– Да, успели в обед вырвать. Влад ездил с ней до поликлиники. А Денис где?

– Не будет его. На дежурстве, – спокойно ответила Марта, снимая с девочки куртку. – У меня для Сонечки есть подарок! Держи! – Вручила она малышке куклу.

– Спасибо! – вдохновилась Маруськина дочь, затеребив маленькими, пухленькими ручонками желанную игрушку.

– Моем руки, и на кухню, к столу. Тут у меня вкусные пироги яблочный и печеночный! Делала когда-нибудь пирог из печенки?

– Нет В основном просто жарю ее. А Маша придет?

– Маша? Она – пас. У нее какой-то мужчина завелся…, – озарилась Марта, поделившись секретом, – я ей яички относила домашние, а она в комнату даже дверь прикрыла.

– Мужчина?

– Представляешь! Но больше я ничего не знаю, сказала, что потом расскажет подробности. Но оставим Машу в покое, и начинаем угощаться, – разложила Марта гостям пироги.

После того, как Соня убежала играть в комнату, горячая хозяюшка разлила по фужерам розовую жидкость, угощая земляничном вином. – За птицу счастья, легкое сердце и тяжелые карманы! – звонко озвучила она тост, давя улыбку.

– Бесподобный тост! – ответила Маруся и выпив десертное вино с ноткой лета, приняла повышенную невесомую форму, непринужденно представив, как напротив сидит Женя и молчаливо смотрит, пленяя ее. – Вкусный пирог, – похвалила Маруся сердечно.

– Какой из двух?

– Оба.

– Между прочим на домашних яйцах!

– Ферма работает!

– Второй тост, за ферму, которая припасла и тебе яичек, в корзиночке, – не останавливалась Марта, подливая.

– Процветания ферме! – присоединилась Маруся, поддерживая тост. – Спасибо, попробуем званные яички, – разлилось по Марусиному телу тепло.

– Такие не продаются в магазине! – взыграла Марта налегке, – переходим к третьему тосту! За яички.

– После третьей я уйду! – пошутила Маруська.

– После пятой, не раньше…, – верховодила Марта разливая свой чудесный напиток. – Прояви сознательность, Маруся! Видимся один раз в год, хоть и живем по соседству, – пребывала хозяюшка в хорошем расположении духа.

Маруся заманчиво выпила и вернула на стол пустой фужер, воздавая хозяйке должное. На улице резко раздалась сирена. Перепуганная Соня, с расширенными радужками прибежала на кухню, прячась головой в мамины коленки.

– Не пугайся золотце, Денис на коробчонке приехал! – посмеялась Марта.

Соня подняла голову, впиваясь своими милыми кругляшами во взрослых.

– Никому не будем выдавать наши девичьи секреты, для чего мы тут собрались, – прошептала Мартушка, обращаясь к Маруськиной дочери.

– А поделиться с куклой, Алиной можно? – неуверенно спросила Соня.

– С куклами и подругами можно делиться и не больше, – разъяснила Марта нежным голосом.

В хату заявился с взболтанным видом Денис:

– Привет Маруся, привет Марта, что веселимся и без меня? – осведомился он, звякнув голосом.

– А что нам делать, как не веселиться? Это же вы, товарищ полицейский, запропастились на своей работе! – укорила его Марта, с глазами хищницы.

Неутомимый Денис скрылся где-то в комнатах, пропуская претензии в свою сторону.

– Ты чего? – направилась Марта за ним.

– Флешка где-то была…, – пояснил он, напряженным голосом, копаясь на полках книжного шкафчика. – Она очень нужна мне, там важные документы! – сосредоточенно вспоминал Денис, где видел в последний раз.

– Ты можешь пока разуешься? А я отыщу! – предложила любезно Мартушка, колеблясь в равновесии.

– Зачем мне снимать, если я снова уйду! – невозмутимо держался молодой полицейский.

– Затем, что я полы мыла, а у тебя обувь грязная!

– Чистая. Я на машине, лучше флешку найди!

– Держи, – вручила ему прямоугольный накопитель Марта, с испорченным настроением.

– Давай! – перехватил он, уходя, – буду утром! – выкрикнул Денис, испаряясь.

– Всегда так делает! – эмоционально развела Марта руками, хлопая себя по бедрам, – его ждешь, а он придет и ходит по хате в обуви, а меня это злит и выводит! – пожаловалась она Маруське.

– Хочешь, я скажу ему?

– Нет. Ни в коем случае. Давай по следующей?!

– Давай, разливай! – согласилась Маруся, – по последней.

– Верно, подруга. Сбил нас, так сидели душевно! – приутихла Марта недовольная духом.

18

Утренний рассвет, проскользнувшийся в их края теплым циклоном, растрогал местных птиц, пополняя нынче музыкальную коллекцию свежей птичьей симфонией. Деревья с открытым и гордым взором, одиноко прохлаждались в ожидании первых снегов. Низкое небо слабовато подсвечивало, припрятав за облачными плотными слоями красно-солнышко до более благоприятного исхода.

Не выспавшись за ночь должным образом, Маруся поднялась разбитой, к горлу подошла тошнота. Заварив себе чаю, она присела на мягкий кухонный табурет, собираясь с мыслями. А за окном расходилась субботняя жизнь. Кололи дрова постукивая топорами, звенели ведрами, голосили громко соседские дети. Выпив чаю на скромной кухоньке и уняв тошнотворность, она приободрилась для домашних хлопот. Покормить Алмаза, склоняющегося по двору ни свет ни заря, приготовить завтрак дочерям и мужу, прибраться и многое другое.

Во всем доме, кухня единственное место, которое располагало ее к творчеству, где она свободно придавалась чувствам в драгоценные минуты, когда в просторной избе все спали. Предаваясь мыслями о Жене, думая о нем бесконечно и утром, и ночью, она радовалась тому, что люди не умеют читать чужие мысли. И все, о чем она думает, о чем мечтает сохранится под семью печатями. Любовь, взявшись из ниоткуда, без всякий мотиваций и условностей, без претензий и притязаний сравнима лишь с классической музыкой, где в роли дирижера становятся двое влюбленных, руководя своим внутренним оркестром. «Можно ли увидеть любовь?» Чувствуя эту неосязаемую энергию, она видела, как от нее расходятся кругами чистые и прозрачные как воздух волны. В такой любви присутствует нежность, доброта, мироздание, шепот, счастье и радость. С Женей она бы общалась при помощи исходящего света от глаз и души, без затрачивания ненужных слов…

Минуты личного счастья закончились, когда проснулись дочери и окружили на кухне Марусю, напоминая ей о родительском долге. Рыжеволосая Соня первым же делом влезла на коленки к маме обнявшись с ней.

– Что будете на завтрак? – спросила Маруська у дочерей.

– Оладьи! – не раздумывая, пожелали девочки.

– Можно и оладьи, на домашних яичках! – воскликнула многодетная мама, расправляя свои крылья.

– Марта передала? – сообразила Арина, взрослая умом не по годам.

– Да, угостила вчера.

– Мама, а у меня родительское собрание, в понедельник, шесть вечера, – протараторила Яна, сообщая впритык.

– Приду, конечно, а тебе придется посидеть с Соней.

Янка ухмыльнулась манерно, от предстоящего бремени сидеть с младшей сестрой.

– Нагуляешься непременно, за всю жизнь то…, – изрекла Маруся, принимаясь замешивать тесто.

На кухню подтянулся Влад: – и мне оладьи! – напомнил о себе он, взлохмаченный после сна.

– Всем хватит, – ответила Маруся, наливая на сковородку первый блин, который давно не комом.

После завтрака, Влад уехал работать, а Маруся каким-то необъяснимым чутьем поняла, что она беременна. И заговорило в ней сердце о прочной нити, что связала великим чудом мать и сына. Растет под сердцем, развивается, питается полезными веществами. Кроха по сроку беременности, а такую прочную связь возымел с ней. Овеялась Маруся душевным счастьем от зародившейся божественной жизни, что благословили ее небеса.

– Арина, пожалуйста, присмотри за Соней, я до Марты сбегаю, – попросила она старшую дочь, в желании переговорить об этом с подругой.

– Ну я гулять! – собралась старшая дочь, прихорошившись. Кожа упруга, молодой взгляд, стройность тростинки.

– Я быстро, милая.

– Иди, уговорила! – согласилась Арина, стараясь по большей части идти на встречу матери.

Маруся вышла из горницы. Алмаз завилял хвостом. – Я скоро вернусь и дам тебе чего-нибудь вкусненького, – потрепала она пса за ухом. Глаза молодого пса глядели смиренно, провожая любимицу до кустов. И солнышко вытянуло свою голову сквозь плотные серые портьеры, чтобы посмотреть, что такое занятное происходит у Маруськи?

Запыхавшись от счастья, Маруся поднялась в дом. – Занята? – застала она Марту в полном здравии.

– Не совсем. Ты что такая, полыхаешь огнем?

– Я беременная!

– Ну и новость! – уставилась на нее шокированная Марта, – что делать будешь?

– Рожать! – пронзила ее Маруся без всяких сомнений. – Я прикинула, получается примерно уже два месяца… Мне даже не в намек, как так получилось. Сейчас лишь дошло до меня! – светилась Маруся от чуда, произошедшего с ней.

– Так это здорово Маруська! Я так рада! Влад знает? – улыбаясь глазами, спросила она.

– Нет, нет. Мне и говорить ему не хочется. Он сразу напьется на радостях, песни начнет распевать свои. Ты же знаешь, я его пьяным терпеть не могу! По мне, так пусть месяца три не знает!

– Точно. Кому, кому, а ему поистине пить нельзя…Таким идиотом становится, даже не знаю, как ты умудряешься терпеть это.

– Сама на знаю…, – зажмурилась Маруся, отсекая мысли о муже. – Да, и на свое вино уж тоже не зови! Пусть стоит до лучших времен!

– Бросила ты меня, подруга. Мы и так редко собирались… Ладно, будем отныне пить один чай, – сдалась Марта, войдя в положение подруги.

– Денис то дома? Удалось по поводу работы узнать у него? Мне любая сойдет, лишь бы срочно, пока живот не вырос, – сострила Маруся.

– Не переживай, Денис спит, как встанет спрошу.

– Ой, надеюсь. Ну все подруга, побежала обратно.

– Давай, Маруська! Береги себя, не перетруждайся хлопотами!

– Буду стараться!

19

В полуденное время Маша сидела на кухне за интересной книгой, в ожидании, когда проснется Майкл. Благодаря ее заботе, широкоплечий, рослый молодой человек, проспав сутки, выздоровел к утру от вредного недуга. Замотанный в простыню, он встал пред Машиным взором похожий на большую белую глыбу с черным гребнем, вполне окрепшим, хоть и с припухшими веками.

– Доброе утро, Маша, можно к тебе на «ты?» – разрезал его голос квартирную тишину.

– Доброе, Майкл. Не возражаю. Как ты себя чувствуешь? – приветливо улыбнулась Маша, и ее глаза, цвета голубики заиграли свежестью утра в росе. Она поднялась с табурета и закрыла форточку, чтобы не продуло полуголого огромного человека, влажным, осенним воздухом.

Майкл присел рядом и вымолвил, немного мявшись: – признаюсь, не поверил тебе, а потом как стало худо… С жизнью успел попрощаться, – выдохнул он и затих. – Даже, мотоцикл свой задарил приятелю, думая, что он мне уже точно не понадобится… Между двумя мирами побывал. И до чего странная штука, проснулся я сейчас каким-то другим человеком, что ли, с другим мировоззрением… – выговорился Майкл, вздрагивая тяжеловесными плечами.