Мира и Ника, две звезды, или Волшебная больница

Справа от камина стоял сиреневый комод. Мира потянула за ручку – комод прозвенел – но дверца не открылась. Тут она наткнулась во тьме на ширму из красного бархата – она что-то прикрывала. «А что они там прячут?» – с неосознанной тревогой подумала Мира и отдернула занавеску.

Там была… ванная! Нет, даже не так – громадное джакузи! И прямо в центре ванной стоял столик для чаепития, на нем чашечки и трёхъярусная подставка с тарелками для десертов. А на белоснежной кромке сверкали тускло краники – штук пять. Под ними были таблички с надписями. Мира прищурилась и прочла:

Горячая вода.

Холодная вода.

Вода с мыльной пеной.

Шампанское.

Горячий шоколад.

«Ого! Вот это да!»

Мира дернула кран с шоколадом, он возмущенно заверещал, так, когда в доме пропадает вода, и ничего не полилось. «Обнаглели, лишать людей зимой шоколада», – подумала Мира, закручивая кран.

Тишина вернулась, и в темноте здесь стало как-то даже жутковато. Ветер дул из-под стеклянной двери, вдувая на кафель снежную пыль. И тут вдали протяжный гул разорвал воздух:

Ту-ту-ту……..!!!!!!!

Мира бросилась к стеклянной стене. И через секунду вдали понесся поезд, мелькая меж сосен яркими золотыми окнами. И хотя он был вдали, ей показалось, что люстра в их палате затряслась, и также она хорошо разглядела внутренности вагонов: вагон-ресторан, пассажиры в вечерних костюмах. Как это было уютно и захватывающе!

Поезд вонзился во тьму леса, и вновь погрузил его в величественную хвойную тишину.

Тик-так, тик-так, – лишь постукивали на полке часы.

«Получается, рядом с этой больницей проходит железная дорога. Интересно, как далеко мы сейчас от города?»

Мира решила приоткрыть дверь, рванула ее – открылось только на щеколду – из леса хлынул запах хвои и уханье сов. Страшный, темный, лес и отпугивал, и манил. Территория больницы казалась громадной. И вдруг Мире стала не по себе, она захлопнула дверь и бросилась в палату.

Здесь было тепло и уютно, как прежде, мама уже разложила вещи и пошла в ванну, а Вероника проснулась и стала рыдать. Ох уж эта недовольная Ника, надо было ее там оставить для профилактики! И тут Мира решила насладиться палатой до конца, не разуваясь залетела с разбега на кровать и начала на ней прыгать. Прыгать, прыгать – будто белка на ветке!

Ухууууу!!!!!

Как же отлично она пружинила. В какой-то момент ей даже показалось, что она улетела так высоко, что все предметы внизу, вся мебель резко уменьшились, как при взлете самолета. Она упала стремительно, как на аттракционе, отпружинила и вдруг полотенца вспорхнули и улетели, при этом возмущенно крякая, как утки!

«Так это были настоящие птицы? Ого!»

Ника в этот момент тоже стала прыгать и еще раскачивать люльку, так сильно, будто желая на ней улететь.

– Ну что, сестричка, – заценила, наконец, палату? – торжествовала Мира, – а все благодаря кому? Мне! Мне! Моему упорству, настойчивости, и связям!

Она чуть не треснула головой об лампу и в этот момент – в палату кто-то постучал.

***

Мира без мамы не торопилась открывать дверь. И кто мог прийти в столь поздний час? Хотя ее доверие к этой больнице было уже безграничным, но какое-то сомнение в глубине душе все равно, черной точкой, оставалось.

Но тут дверь сама отворилась, и в палату вошла очень странная женщина. Во-первых, она была поистине высокая – здесь были высокие потолки, а вошедшая задевала прической потолок. Она была лет пятидесяти, не молода, но точно не старушка, резкие, но утончённые аристократичные черты лица, небесные глаза, синие тени. Одета, как и все, в белом халате и в синих перчатках. Но при этом все пальцы были унизаны перстнями с драгоценными камнями.

«Медсестра? Но зачем такие камни ей?» – удивилась Мира, не забывая прыгать.

И тут она заметила, что на пороге также стояла тележка с серебристыми кофейником и в эту тележку была запряжена… коза!

«Ах вот оно что! Дрессировщица коз!»

– Здравствуйте, – сказала гостья, водя глазами вверх-вниз вслед за траекторией Миры, – а вы в курсе, юная обезьяна, что если слишком высоко подпрыгнуть, можно приземлиться на чужой кровати?

– Ого! – крикнула Мира, подпрыгнув еще выше, – так круто же!

– А если приземлишься в кровать, где спит старый вредный дед?

– И что? – хохотала Мира.

– А если – в его стакан с челюстью?

Заливаясь от хохота, Мира рухнула на пол.

Тут в комнату вошла мама с мокрыми волосами:

– Здравствуйте, Вы медсестра? У девочек была температура выше сорока. Я боюсь, что они серьезно больны.

Мариетта подняла изогнутую бровь:

– Мама, вы поступили к нам с галлюцинациями? Где вы увидели серьезно больных детей? Эта пара прыгающих бегемотов?

Мира еще больше захохотала.

– Думаете, ничего страшного? Но мне кажется, у них снова поднимается температура, я переживаю…

– Переживать надо за вашего папу, которому придется платить за разнесенную палату, и за себя, если еще раз назовете меня медсестрой, – вошедшая метнула гневный взгляд на маму.

– Ой, а кто вы! – хором спросили мама и Мира, – врач?

– Вы с дуба рухнули? Какая я вам врач?

Мира прыснула смехом.

– Ни с какого дуба мы не падали!

– Значит, сейчас упадете. Вон с той сосны. А я – действительный государственный       советник       первого       класса,       экс-министр министерства счастья и удовлетворения княгиня Мариетта фон Генриховна Барабулькина! Между прочим, очень влиятельное было министерство, пока его не расформировали!

– А почему же его тогда расформировали? – не выдержала Мира.

– Потому что кругом одни дебилы. Неужели вы это ещё не поняли, юная леди?

– Поняла, конечно!

– А здесь, – продолжала Мариетта фон-Генриховна, – я служу надзирательницей.

– А что вы будете делать? – мама с Мирой переглянулись.

– Буду надзирать за тем, чтобы вы лечились и не делали глупостей. А сейчас – время первого лекарства, которое вам выписал врач, И на этих словах гостья вдруг открыла дверцу того самого мини-бара у входа и достала оттуда два брусочка в серебристой обертке. Она кинула брусок Мире, и та его поймала.

– Это же сырки! – воскликнула она, прочтя надпись. Открыла с хлопком упаковку – и точно! Знакомый творожно-сладкий аромат, и шоколадная шубка шоколадного сырка.

– Это жаропонижающее в форме шоколадных сырков, – холодно сказала Мариетта, – все – по схеме лечения врача.

– Удивительно! – недоверчиво воскликнула мама.

– Удивительно, что другие не додумались так делать, – пробормотала Мира, целиком засунув в рот сырок, пока схему лечения не поменяли.

Зубы хрустнули об ледяную шоколадную корку и провалились в сладкий творожный сугроб. Она прикрыла глаза. И тут произошла просто какая-то магия! Мире показалось, что она несется в санях, а в лицо летит снежок! И жар начал моментально спадать! Ощущение свежести, легкости, счастья, как в первый день первой в жизни зимы!

Нике Мариетта тоже протянула сырок:

– Мариетта, ей еще нельзя есть сладкое! Отдайте его мне! – воскликнула Мира, чуть не подавившись.

– Это не сладкое, – строго сказала Мариетта, – и, вообще, вы сейчас глупость сморозили, юная леди. Когда плохо, обязательно всем надо есть сладкое и десерты. Этой теме посвящена моя докторская диссертация!

– Диссертация о десерте? – рассмеялась Мира.

– Вообще-то «десертация» произошло от слова десерт! Стыдно этого не знать! Кстати, запить лекарство надо обязательно теплым козьим молоком, – и Мариетта взяла с тележки стакан пенистого молока и протянула Мире, а Нике поильник.

– Ой, не люблю я ваше козлиное молоко!

– Небубу, – замотала головой Вероника.

– Пейте, пока не заставила вас выпить крысиного яда! – прикрикнула Мариетты и взгляд ее так сверкнул, что стало ясно – она не шутит.

Странно, но молоко оказалось тоже совершенно волшебным! Пахло сочным зеленым лугом. Нике Мариетта при этом подмешала в поильник какую-то жидкость небесного цвета, заметила Мира.

– Мариетта Генриховна, давайте посмотрим, что там еще есть в этом окошке, вдруг там торт по схеме лечения стоит?

И не дожидаясь разрешения, Мира засунула голову в мини-бар.

Вместо задней стенки там зияла – кромешная тьма.

– Ау! – сказала Мира. Эхо ее повторило.

– Высуньте оттуда голову, юная леди, пока не оторвало, это не так работает.

– А как?

– Завтра я поведу вас в ресторане, вы будете питаться там…

– Мы будем ходить в столовую? – уточнила мама.

– Вы если хотите, ходите в столовую, а все пациенты у нас ходят в мишленовский ресторан, – поморщилась Мариетта, – но в этом мини-баре вы сможете заказать все что угодно для души…

– Ого! Все что угодно? – закричала Мира.

– Я же говорю – все, что угодно. Но не бесплатно.

– Аааа, ну это не интересно…

– Вам надо будет заплатить неплатинами.

– Это что еще такое?

– Ты знаешь, что такое деньги? Твой папа работает, Мира?

– Да, он для этого убегает из дома по утрам.

– Мир таков, что за все надо платить. Вы будете платить неплатинами. Эта валюта нашей больницы. Снять ее можно будет в неплатоматах или расплачиваться по карте.

И тут она протянула Мире серебристую карточку.

Неплатины. Неплатоматы. У Миры кругом шла голова.

– Неплатины будут перечисляться вам за положительные действия…

– Что это еще за действия?

– Увидишь. У вас с сестрой будет общий счет на палату.

– С этой транжирой! – возмутилась Мира, глядя на обмазанную шоколадом сестру.

– Мира, не жадничай! Пока у вас нулевой баланс. Но я сегодня вас угощу за свой счет и покажу, как пользоваться мини-баром…

Она резко провела своей карточкой по дверце бара и отчеканила: «Мне, пожалуйста, козий сыр Шевр».

Открыла дверцу, в окошке стояла тарелка: колечками нарезан козий сыр, также были крекеры и джем.

– Ничего себе! Как окошко в Мак-Дональдсе!

– Теперь твоя очередь, Мирослава.

Мира думала. Мозг начал лопаться от мыслей – пончик, торт, печенье, что, что…

– Я бы на твоем месте заказала на халяву черной икры.

– Ненавижу икру. Но тогда – оливки!

– Лови! – сказала Мариетта и открыла дверцу.

На тарелочке лежала горка громадных оливок и маслин на шпажках!

Мира вытащила рывком тарелку:

– Вау, нам такой с папой надо! А что это за модель холодильника?

– Он не продается, – строго сказала Мариетта,.

Мира была в полном восторге. Она с жадностью уплетала оливки. Вероника тоже потребовала оливки.

– Ника, ты же еще такая маленькая малышечка, тебе такое нельзя! – утешала ее Мира с набитым ртом и тут же шепотом добавила: «Это мои оливки, троглодит», – и показала ей дулю.

– Мира, поделись! – строго попросила Мариетта.

– Ну ладно, – согласилась Мира и чтобы отвлечь внимание всех от оливок, решила спросить провокационный вопрос:

– Мариетта Генриховна, скажите пожалуйста… почему вы и Грейс такие добренькие, а остальные врачи и медсестры, которые нам тут попадались, такие грымзы?

– Мира! – воскликнула мама.

– Ты о ком? О том, на кого ты напала в приемной? – прищуриваясь, спросила Мариетта.

– Мы приносим свои извинения! – запричитала мама.

– Ты поступила неправильно, Мирослава, твоя реакция на их слова была отвратительна, – сурово перебила маму Мариетта, – реагировать в таких ситуациях надо мгновенно, а ты пустилась с ними в долгие препирательства. В следующий раз без болтовни прыгай на стол и вырубай их молотком невролога!

Мама с Мирой выпучила глаза. «Что это она такое говорит! Ну и тетя!»

– А ответ на твой вопрос прост, – продолжила Мариетта, смягчившись, – потому что в этой профессии есть врачи от Бога, и врачи – от дьявола. Как и в любой профессии, где есть власть.

– А у них была власть? Как у королей? – удивилась Мира.

– Конечно, у них была власть над вами. Все, юные леди, пора спать! Завтра – бурный день и безудержное веселье!

Она хлопнула по стене, и резко погас центральный свет. Но вместо этого тут же автоматически загорелась аромо-лампа на тумбочке, в виде фарфорового очищенного апельсина. От огонька внутри стал сочиться апельсиновый аромат.

– Как красиво! – воскликнула Мира, – А мы не сгорим? – Нет, если не будете трогать камин. Все, спать!

Ника тут же отключилась – вот бы так всегда! – а Мира залезла под одеяло, смотрела на свечку и вдыхала аромат апельсина. С каждым вдохом этот запах все больше возвращал Мире веру в жизнь.