скачать книгу бесплатно
По данным нашей разведки, там сформировано несколько отрядов по освобождению царя. Пока они действуют врозь, но стоит им объединиться, и мы не сможем им помешать сделать свое грязное дело.
Нужно в ближайшие дни подготовить документ – постановление о переводе семьи из Тобольска в Екатеринбург. Провести новые выборы в Совет, поставить там своих надежных людей.
– Сегодня у «золотого» вечеринка. Вас, Катю, Варю и Надю тоже приглашали.
– Нас уже «золотой» известил. Но думаю, это пустая затея.
– Почему Валя?
– Вчера я был в караульном отделении, там возвели второй забор и усилили охрану. Ни один из солдат караульного отделения не ответил на мои вопросы. Они молчат, как будто воды в рот набрали. Через каждые два часа командир приходит, проверяет все ли на месте. Нам, девушкам, запрещают заходить к ребятам.
Ты умница, Валя, постарайся чем-нибудь их одурачить. Напои, подурачься с ними, а потом невзначай спроси.
– Позавчера Варя была в караульном отделении и в казарме, принесла им водку, закуску, продавала недорого. Немного выпили и отказались. Комиссар сказал, если напьются, голову снимет.
– Вечером они будут не в карауле, а на гулянке, постарайтесь.
За столом сидел Панкратов в окружении девушек. Валя играла на гитаре и пела с Катей песни. Надя кокетничала с офицерами. Начал играть громофон, Валя положила на кровать гитару и пошла танцевать.
После каждого танца Надя подносила танцующей паре выпить. За столом начались оживленные беседы. Все жаловались, что не выдают жалованья, надолго затянулась война, скорей бы увезли бы отсюда, надоело здесь торчать, пора домой.
– Не отправят быстро царскую семью. Царевич приболел, и отправка затянется надолго, – говорили другие.
– Он часто болеет, и ждать его выздоровления не будут. Нас гоняли в Сибирь больных, хромых и калек, так и их повезут. Пусть пешком идут, как я шел в десятом году. Босой, голодный, холодный, отмахал от Урала почти тысячу верст, – зло проговорил анархист Хлыков.
– Не хныч, Хлыков, ты свое отколесил, теперь очередь Николашки, тебя гнали пешком по семьдесят верст в день, а его повезут в Екатеринбург, как порядочную сволочь. Может, Хлыков, дашь мне своих головорезов, я с ними быстро Николашку отправлю на тот свет. Он нас гнал в Сибирь, убивал, топил в болотах без суда и следствия за то, что мы лучшей жизни требовали. Он нас голодом морил, а ему здесь подают первое, второе и еще подносят выпивку.
– Это неправда, несколько дней тому назад я видел, как царица сама стирала, значит, прислугу убрали.
– Что б царица стирала, я этому не поверю, – сказал поручик. – Это все сказки, выдумки.
– А ты сходи, посмотри.
– Посмотрел бы, если бы мне разрешили посмотреть. Мое дело охранять улицу, чтоб на улице меньше незнакомых людей шаталось, а их шатается с каждым днем больше и больше.
– Это люди Гермогена, он во все горло кричит, что мы держим зря Николашку за решеткой, он снова взойдет на престол.
– Взойдет ли царь на престол, а вот бунт и резня в городе могут произойти.
Полупьяный Панкратов встал из-за стола, взял Валю под руку и пошел танцевать. После танца они пошли в раздевалку, взяли пальто и вышли на улицу.
На улице он шел ровным спокойным шагом, шутил и смеялся, много рассказывал смешных историй.
– Почему вы ушли, могли бы посидеть, погулять.
– Не люблю такую компанию, когда люди много пьют, у них не закрываются рты.
– Но я тебе ничего плохого не сказала, а ты на меня сердишься.
– Пошли, Валя, домой. Там нам сегодня нечего делать, ты отдыхай, а я пойду. У нас сильно заболел царевич и наш врач перед его болезнью бессилен, хорошо, что рецепты они взяли с собой. В аптеке приготовят лекарство и попробуют его вылечить.
– Ты, солдат, а не врач. Твоя сторона солдатская, защищать их покой, чтоб злые люди не напали. Вот хоть взять ваших офицеров. Как они их не любят, они б всю семью царскую расстреляли, только дай им на это право.
– Верно, говоришь, Валя, больше боюсь их, чем заговорщиков. Потому и хотим отправить всех, а выздоровеет царевич – и его в Екатеринбург.
Присели на лавку, Валя снова вынула из сумки бутылку, налила себе и выпила.
– Пей, согреешься, а то пока дойдем, околеем от мороза.
– Может еще, а если не хочешь, пошли домой, мне холодно.
Панкратов протягивает за стаканом руку.
– Сначала поцелуй меня, потом пей.
Он выпивает, протягивает к ней руку, обнимает и целует.
– Держись крепче на ногах. Вот мы и дома. Где твой ключ?
Входят в комнату. Панкратов засыпает. Валя тихонько выходит из комнаты.
На улице встречает дядьку Леонида.
– Вы меня ждали?
– Узнала что-нибудь новое?
– Царевич болен. Решили увозить царскую семью, а царевича до выздоровления оставить здесь.
– Спасибо, Валя, иди спать.
– Вы сами верите в то, что он говорит?
– Ты же слушала, он тебе говорил, а не мне.
– Говорил-то мне, а, может, для вас.
– Почему ты, Валя, считаешь, что он все о нас знает?
– Во-первых, гулянку устроили не у него, где планировали. Во-вторых, там притворился пьяным, а вышли на улицу, хмеля как не бывало. Наливаю ему и себе, он одну пьет, а две выливает.
– По-моему, он не спит, а уже ушел. Говорит, отправят сначала царя, царицу и дочь, а Алексея до выздоровления оставят здесь.
– Царевича я вижу каждый день, а остальных нет. Их наверно увезли, а нам устроили маленькую показуху. Не знаю, как ты, а я думаю так.
Леонид провел Валю еще один квартал, получив условный знак, что на улице все спокойно, пошел на явочную квартиру.
Хозяин дома известил, что Панкратов после ухода Вали вышел из дома и пошел в дом Корнилова.
– Господин майор, вы верите Панкратову?
– Я верю всем, пока от людей, с которыми я работаю, есть хоть маленькая польза для моей большой работы.
– Но он, господин майор, может нам ее испортить. Сам Панкратов сидит уже в мышеловке, стоит только опустить…
– Я вас понял, его советы используют как приманку.
– Он мягкосердечный, уступчивый, это его погубило. Скоро перевыборы советов. Как только станет больше в городском совете большевиков, Панкратова уберут.
– Нам нужно спешить, господин майор, Гермоген обещал помочь.
– Он уже помог: промолчал бы со своего амвона, как я его просил, мы бы освободили царя батюшку, а теперь в охрану включили солдат городского гарнизона. Они наш замысел разгадали, стоит нам только напасть, и солдаты нас окружат. Нужно выманить солдат из города и тогда действовать.
– Панкратов свой человек.
– Да, он свой, но против монархии. Значит и против царя.
– Плохие у вас дела, майор. Делаете одно дело, а думайте по-разному.
– Так решила дума. Дума тоже против монархии и царя. Они, все, кто захватил власть, цареубийцы. Править страной не умеют, научились только грабить, разворовали всю страну.
– Это не наше дело, наше дело освободить царя-батюшку.
– Освободим царя, убежим в тайгу или за границу, а потом что? Ведь он сам отрекся от престола, нам с вами и сажать его придется, выходит так.
– Плохие дела у нас, Данила Павлович, вот и вы сорвались, всех ругаете, всех вините, в такой ситуации нужен хладнокровный риск. Завтра из леса солдаты будут перевозить бревна, нужно, чтоб в этом деле участвовал весь гарнизон. Вам, Данила Павлович, нужно подсказать, чтоб дали подкрепление из числа оставшихся в казарме солдат на вывозку. В это время, когда в городе не останется ни одного солдата, мы объединим все свои разрозненные отряды и освободим царя. Даю вам слово депутата, что все солдаты будут в лесу, лишь бы вы сделали свое дело.
В обед майор встретился с сотником на квартире Данилы Павловича.
– Тебе, сотник, открыть ворота, когда штурмовые отряды подойдут к зданию. У ворот будут стоять свои часовые, а царская семья будет готова к побегу.
– Ждали царского согласия на побег. Если получим положительный ответ, быть всем готовым к захвату губернаторского дома.
Губернаторский дом был в центре города, и к нему примыкало несколько тупиковых переулков, выходящих к улице, на которой расположен дом губернатора.
– Мы расставим за два-три дня свои основные силы. Это штурмовые отряды, они нужны будут только в критический момент. Царская семья со второго этажа спускается вниз по лестнице, через ворота, выходит во двор, здесь всех ждут и увозят. Не сработает этот план, есть план запасной. По нему они выходят на противоположную сторону дома, через дыру в заборе.
Весь городской гарнизон работал на заготовке дров. Половину солдат караульной службы Панкратов отправил заготавливать дрова для губернаторского дома.
Губернатор, оставив свой дом для царской семьи, редко когда приходил сюда, домой. Его вызвал Панкратов и известил, чтобы он приехал вместе со своим управляющим. Получив вызов, губернатор велел запрячь лошадей. Во дворе пилили и рубили дрова царской прислуге. Панкратов руководил всей этой работой.
– Господин губернатор, принимайте свое хозяйство обратно. Заготавливайте дрова и уголь сами, а мы в ближайшие дни уезжаем.
Принимать дом и заготовку леса? Губернатор увидел, как Панкратов лукаво на него посмотрел и ехидно улыбнулся.
«Здесь что-то не ладное – подумал губернатор, – Панкратов что-то хитрит. Нужно опросить тех, кто часто бывает с комиссаром».
Через час прибыли новые тележки с дровами. Помощник комиссара Панкратова подошел к губернатору.
– А вы что делаете здесь, господин губернатор, – спросил помощник Панкратова.
– Прибыл по вызову комиссара, дом освободится, и я могу вернуться сюда.
– Это ложь. Голощекин добился от Уральского облисполкома и президиума ВЦИК о переводе царской семьи из Тобольска в пролетарский Екатеринбург.
– Вчера лечащий врач доложил, что царевич сильно болен и переезд из Тобольска в Екатеринбург не выдержит.
– Решили вывозить их поэтапно, сначала отвезут Николая II, Александру Федоровну и девочек: Ольгу, Татьяну, Марию. Наследника царя Алексея вывезут, когда он выздоровеет. Врач мне сказал, что если он и выздоровеет, то его дни сочтены. Он тяжело болен. А ваш дом передается большевикам в распоряжение горсовета. Этот вопрос решится после выезда царской семьи. Панкратов от своих обязаннорстей будет освобожден. Завтра прибудут сюда отряды рабочих большевиков вместо караульного отряда Панкратова. В городе тоже будут изменения.
Отряды рабочих-большевиков расположились в домах, стоявших около дома губернатора. Царскую прислугу отправили в тюрьму, а вместо нее поставили своих. У царской семьи сразу прервалась связь с внешним миром.
Солдатский комитет охраны усилил надзор над царской семьей, лишил даже права свободно ходить во дворе. На прогулку разрешалось выходить один раз в день на два часа и то только с конвоем.
На второй день из тюрьмы вернули в дом к царской семье несколько человек прислуги, среди которых был Василий. Увидев среди прибывших Василия, царевна Мария повеселела. Когда все ушли, она подошла к нему и заплакала.
– Поплачь, моя царевна, – сказал Василий, – скоро вас отправят в Екатеринбург. Пока это тайна, но эту тайну знают все.
– Сотник, а что будет там с нами?
– Не говорите больше, «сотник», уберут меня от вас, если узнают, кто я, и отправят в тюрьму, зови Василий.
На второй день Василий в лесу насобирал ягод и вечером принес их Марии.
«Собирал лично для царевны?» – спрашивали красноармейцы.
– Это моя обязанность была до вашего прихода, привык к этому.
– А ты отвыкай. Скоро их отправят. Хочешь поехать вместе с нами, записывайся в отряд, зачислим красноармейцем. Служил в армии?
– Да служил. В Германскую.
– В школе учился, грамоте, обучен. Говоришь, побывал и на войне. Имеешь заслуги перед Россией?
– Окончил церковно-приходскую школу. Кавалерист и имею награды. Учился в Петербурге в художественной школе у профессора Владимира Алексеевича Балаба.
К разговаривающим подошел член Уральского облисполкома Петр Коваленко. Он молча слушал их разговор. Потом подошел к красноармейцу, что-то сказал и тот ушел. Через несколько минут солдат возвращается с членами областной чрезвычайной комиссии.
– Товарищ Украинский, вот этот товарищ утверждает, что он ученик нашего профессора.
– Кто он, покажи мне его, Петя.
Василий молча поднимается и подходит к Украинскому.
– Вы брали уроки у профессора по вторникам и четвергам, а остальные дни работали в порту.
– Верно. Об этом можно спросить у кого-то другого.
– Вы часто приносили профессору свежие фрукты и отдавая жене профессора, говорили: «Это вам, за ваш вкусный чай и яблочный пирог». Лора Иосифовна брала у вас из рук сумку, уносила на кухню, вы начинали рисовать вместе с другими учениками. После занятий все уходили, а вы с профессором и его женой садились пить чай с пирогами. Но сколько я вас не видел за столом, она в то время ни раз не подала на стол яблочных пирогов. А вот лесными грибами и ягодами она вас угощала? Вспоминаю, вы тот одаренный художник-гончар, бравший уроки на дому. Если вы имеете свои картины здесь, покажите их нам.
