Вендетта светлой королевы

Разобралась в причинах такого отношения Элли сразу же, но объяснять преподавателям причины своего выхода из клана разумеется не стала. Вместо этого она ушла в глухую оборону и привычно занялась самообразованием. Благо, отец привил ей нужные навыки, а университетская библиотека предоставляла огромные возможности в этом отношении. В общем, девушка окопалась в этой самой библиотеке и быстро приобрела репутацию, книжного червя, зануды и зубрилки. При этом, как ни парадоксально, острой на язык. После нескольких попыток отпустить в ее адрес едкий комментарий, сокурсники начали ее сторониться, опасаясь получить ни чуть не менее едкий ответ. Преподаватели постепенно смирились с тем, что ушибленная на голову “золотая” девочка, темная, предавшая свой клан, учится лучше всех на потоке, и её практически не возможно подловить на недостатке знаний.

А один из них явно выделял её как лучшую студентку и даже периодически хвалил. Жаль только – это был преподаватель биологии, которая для Элли, как для будущего артефактора, была практически бесполезна. Во всяком случае, ей так казалось. Хорошее отношение профессора Элли списывала на его лояльность к тёмным, в защиту которых он неоднократно высказывался. Правда, остальные преподаватели относились к ней тем хуже, чем лучше относились к тёмным магам, считая, что она предала свой клан, но этот профессор видимо догадывался, что все далеко не так просто.

Звали его Уильям Стентон, был он молод, во всяком случае на вид, что в случае мага ещё ни о чём не говорило, харизматичен, красив, и холост. Студентки были в восторге. Они ходили за ним дружной толпой и смотрели влюблёнными глазами. Профессор оставался неприступен. Элли этих восторгов не разделяла. Помимо того, что он не нравился ей чисто внешне (Мастью не вышел. Блонд Элли терпеть не могла не только на себе, но и на других из-за белесых бровей и ресниц.), она даже в бреду, пожалуй, не представила бы себе отношения между студенткой и профессором. Слишком уж неравное положение.

Тем сильнее оказалось ее удивление, когда выяснилось, что в ряды армии поклонниц затесалась ее единственная подруга – Стефа. Правда, быстро выяснилось, что она в профессора вовсе не влюблена. Уильям Стентон вызывал у Стефы восхищение своими исследованиями в области микробиологии. Оказалось, что профессору принадлежат несколько важных открытий в этой области, и Стефа мечтала пойти по его стопам. К тому же, ей импонировало его хорошее отношение к темным магам, которых сама Стефа считала незаслуженно обиженными. В общем, подруга сотворила себе кумира в лице Уильяма Стентона, поклонялась ему и искренне считала непогрешимым. Все это было настолько на неё не похоже, что Элли даже заподозрила внешнее магическое воздействие на её психику, но быстро отмахнулась от этих мыслей. В светлой магии был только один запрещённый вид волшебства, и это был как раз он. Не мог, вот просто не мог, уважаемый профессор прямо в стенах университета совершить такое. Да и талант менталиста, необходимый для такой магии, был огромной редкостью. К тому же, профессор этот всё-таки заслуживал уважения, как своими достижениями в науке, так и прогрессивными взглядами и, в конце концов, Элли пришлось смириться с восторженным отношением подруги к нему. Тем более, это никому не мешало.

Между тем, жизнь постепенно налаживалась. С сокурсниками был установлен вооруженный нейтралитет, преподаватели осознали, что исключить за неуспеваемость скандально известную студентку не получится, и оставили ее в покое. Элли хватило пары месяцев, чтобы оградить свою персону от посягательств с чей бы то ни было стороны. А между тем, самой девушке такая жизнь напоминала болото. Ей было невыносимо скучно. Не хватало острых ощущений, которые дома ей обеспечивал отец, периодически поручавший девочке дополнительные расследования, когда доказательства собранные полицией казались ему сомнительными, и до сих пор поощрявший игры в шпионов, в последнее время проходившие все более успешно. Даже отцу далеко не сразу удавалось найти, самостоятельно сделанные Элли, следящие артефакты. Как раз после их изобретения четыре года назад, девушка окончательно определилась с выбором профессии. Такая зарядка для ума была гораздо интереснее постижения книжной мудрости. В общем, за нехваткой привычных развлечений, Элли отчаянно тянуло хулиганить. А единственная подруга эту тягу не разделяла. Стефа, в своих неистребимых спокойствии, уравновешенности и дьявольской предусмотрительности, обрубала на корню все поползновения новообретённой подруги учудить что-нибудь эдакое.

В итоге, новость о том, что найден труп профессора кафедры целителей, была воспринята Элли чуть ли не с радостью. Благо, лично девушка с этим профессором знакома не была. И в идею поучаствовать в расследовании вцепилась зубами и когтями, сходу отметая версию о естественной смерти. А вот полиция такого энтузиазма не проявила. Причиной смерти был признан инфаркт, и на этом, собственно, расследование и закончилось. Впрочем, такой мелочью, как официально закрытое дело, Элли было уже не остановить. Она стала на след.

Дело было в том, что инфаркт несчастному профессору мог легко организовать любой инициированный светлый маг. Даже необученный. А учитывая тот факт, что тело было найдено только через 12-14 часов после наступления смерти, никаких следов магии, если они были, на нем, разумеется, не сохранилось. Умер вечером, а нашли его утром. Следы остаточной магии сами по себе рассеивались максимум за восемь часов. Положение усугублялось тем, что профессор скончался в своем кабинете прямо в университете. И войти в этот кабинет, в тот временной отрезок, когда он умер, мог кто угодно: преподаватели, студенты, даже кто-то посторонний. В последнем случае и отвод глаз не потребовался бы. Достаточно было надеть форму.

В чем-то Элли полицию понимала. Дело обещало быть трудным, если бы они признали, что это всё-таки убийство. Слишком много подозреваемых, неизвестный мотив… А с другой стороны всегда существовал запасной вариант. Любой некромант мог просмотреть память жертвы и выяснить личность убийцы. И, в конце концов, это ведь не простой человек, а целый профессор. Можно было бы и привлечь помощь со стороны. Но нет. Некромантия запрещена.

Собственно, если бы полиция занялась расследованием, или хотя бы сделала вид, что занялась, возможно, Элли бы в эту историю и не влипла, но дело закрыли, и с этим юная некромантка была категорически не согласна. Был у неё на примете один занимательный ритуал. Не опробованный. Но, теоретически, подходящий даже для неинициированного мага. Для ритуала требовалось добыть хоть что-нибудь от почившего профессора, лучше конечно кость, но, на крайний случай, подошла бы и прядь волос.

Материал, как ни странно, достала Стефа. У неё, как и у всех светлых магов, обязательным предметом было целительство, и, соответственно практика в морге, а значит и доступ туда. На сей раз, подруга была полностью солидарна с Элли в желании выяснить обстоятельства смерти профессора, которого она, в отличие от той же Элли, знала не понаслышке. Как раз целительство он и преподавал. По словам Стефы, студенты его не то чтобы любили, но уж точно уважали. Поблажек студентам он не делал, ибо целительство не тот предмет, по которому можно было поставить зачёт за красивые глаза, не опасаясь последствий для их будущих пациентов. Зато лекции у него всегда были интересными и спать на них ни кому не хотелось. А ещё профессор был противником политики, проводимой в последние пятнадцать лет в отношении тёмных магов, чем заслужил особое расположение со стороны Стефы.

Она как-то обмолвилась, что Элли – не первая её темная подруга. Семья Стефы жила во владениях клана Миральди. Её отец был у них семейным доктором, поскольку темные в принципе не способны на целительство. А Стефа дружила с их детьми. Печально известный Рикардо Миральди её другом не был из-за разницы в возрасте. Когда его сослали на границу черной пустоши, Стефе было всего двенадцать лет, но историю эту она знала хорошо. Да и самого Рика тоже знала. Всё-таки старший брат подруги детства.

В общем, подруги единогласно решили, что расследованию быть. Стефа, ради такого случая, совершила набег на морг, разжившись там прядью волос жертвы. И, когда уже казалось, что этот этап плана выполнен успешно, дорогу на выход из морга ей заступил новый преподаватель кафедры целителей.

Точнее, его подмена. Видимо, пока не найдут постоянного. Ибо Маэлин, при всех своих не малых достижениях на поприще целительства, на роль преподавателя не подходил от слова совсем. Местная знаменитость, друг ректора УМИТа и ходячий талисман кафедры целителей, старший из ныне живущих светлых магов, по официальной версии (Теоретически, была ещё его мать, но её уже сорок лет никто не видел, что, впрочем, вовсе не гарантировало того, что ее нет в живых. Она пропадала и на более длительные сроки. Но, по закону, пропавшего без вести человека признавали умершим через двадцать лет.) семисотлетний архимаг выглядел лет на двадцать максимум и вел себя соответственно. Ибо любому инициированному магу на вид всегда столько лет, на сколько он себя чувствует. А жить он может вообще вечно. Маэлин в университете околачивался постоянно. При этом никто не знал с какой целью. Он не учился и, до последнего времени, не преподавал, зато присутствовал абсолютно на всех студенческих вечеринках и даже просто посиделках, частенько его можно было встретить в мед блоке или библиотеке, а теперь вот и в морге.

Стефа, всё ещё лелея надежду, что этот товарищ объявился здесь не по её душу, а по каким-то своим делам, попыталась прошмыгнуть мимо него в дверь. Надежда оказалась напрасной. Ангел во плоти (белобрысый и даже с кудряшками, совсем как Элли) плавно сместился в сторону, снова загородив Стефе проход, и заговорил, окончательно обозначив свои намерения и лишив девушку надежды на благополучный исход предприятия.

– Что ты здесь делаешь? – Спросил он.

– Мимо проходила, – в панике ляпнула Стефа.

– Угу, – обезоруживающе улыбнулся Маэлин, – а теперь ещё раз и честно.

Стефа подобралась, приготовившись к словесной баталии. Рассказывать о предстоящем ритуале она не собиралась ни при каких обстоятельствах. Девушка уже была готова перейти в наступление, когда Маэлин внезапно сместился в сторону, открывая ей проход к двери.

– Иди. – Сказал он, отступая.

– Что изменилось? – Удивилась Стефа.

– Я понял, что разговаривать бессмысленно.

– Почему? – Насторожились девушка.

– Я эмпат. Ты разве не знала?

– Хм… Ходили такие слухи, но я не верила. Ну что ж, спасибо.

– Пожалуйста. Иди уже.

Маэлин развернул ее за плечо и вытолкал из морга. Стефа удивлённо оглянулась на закрывшуюся за ней дверь, пожала плечами и понесла свою добычу подруге. В конце концов все получилось не так уж плохо. Ну вышла небольшая накладка, но обошлось же. Стефа рассмеялась, вспомнив выражение лица Маэлина, когда он только зашёл в морг. И правда эмпат. Надо же. Огромная редкость на самом деле. Похоже, он уловил ее эмоции и подумал, что она там что-то украла, потому и прибежал ее ловить. А потом понял, что ошибся и отпустил. Только почему он так поспешно ее выпроводил? Неужели ждал кого-то ещё? Или он пришел не из-за предполагаемого вора, а чтобы тоже осмотреть труп? Может не только Стефу с Элли не устроила официальная версия происшествия, которой придерживалась полиция, и Маэлин тоже занимается этим расследованием? А ведь вполне возможно. Если так, было бы неплохо скооперироваться. Семисотлетний архимаг очень пригодился бы в качестве союзника.

Глава 5. Первый труп

Стефа пошла со своей добычей сразу в общежитие. Элли ждала её с нетерпением. Подруга подготовилась: разложила на столе специальные свечи, кисть, кружку с отбитой ручкой, скальпель и набор отмычек.

– Ну что? Принесла? – Кинулась Элли к Стефе.

– Да. – Сказала Стефа, доставая из сумочки и протягивая ей прядь волос, перевязанную ниткой, чтобы не рассыпалась. – Ты не представляешь, как я перенервничала. Наткнулась в морге на Маэлина. Думала – все. Спалилась. Но обошлось. Слушай, а ты уверена, что сможешь открыть тот замок отмычкой? Может лучше по верёвке спустимся? И как ты собираешься рисовать кровью на песке?

– Там есть небольшая забетонированная площадка. Специально для этих целей. А на счёт замка вообще не беспокойся. – Усмехнулась Элли, перекладывая свой скарб со стола в сумку. – Лучше расскажи, кто такой этот Маэлин. Мой отец его упоминал, но ничего конкретного так и не сказал.

– А ты не знаешь? – Удивилась Стефа.

– Нет. Откуда? Всё. Я готова. Пошли.

– Я думала – его все знают, – сказала Стефа, выходя из комнаты вслед за подругой. -Хотя, ты же тёмная. Это так просто не объяснить. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– Мне и папа что-то в этом роде сказал. А ты всё же попробуй.

– Ну… Он архимаг, целитель, друг нашего ректора. Ему семьсот с лишним лет, а выглядит как наш ровесник. Ну может чуть старше. Блондин. Очень красивый. На тебя похож.

– Издеваешься? Белесые брови и ресницы это по-твоему красиво?

– На вкус и цвет…

– Ладно проехали. Что ещё?

– Да я и сама мало что знаю. Ему в нашей общаге как медом намазано. Он здесь не живёт, но постоянно околачивается. Вроде даже дружит с кем-то из студентов. Девчонки по нему с ума сходят. Коллективно. Действительно странно, что ты его не видела. В библиотеке его тоже часто можно встретить.

– Может внимания не обратила. Папа говорил, что ему можно безоговорочно доверять, но, судя по твоему рассказу, все как раз наоборот.

– Честно – не знаю. По ощущениям – можно. А, если рассуждать логически, я бы не стала.

– Ладно. Значит буду и дальше писать письма сестре, а папа пока обойдется. В любом случае, он их читает и знает, что у меня все нормально.

– А что твой отец предлагал тебе передавать через Маэлина письма?

– Устные послания. Да не важно. У папы, в преддверии моего отъезда, обострилась паранойя, – ухмыльнулась Элли.

– В твоём случае, никакие предосторожности лишними не будут. Так что, возможно, стоит послушать папу.

– У меня, на данный момент, нет ни такой возможности ни необходимости.

За этим разговором девушки дошли до входа на заброшенный полигон для темных магов. Элли вооружилась набором отмычек, минут за пять открыла амбарный замок на калитке и подруги прошли внутрь полигона. Далеко ходить не пришлось. Забетонированная площадка оказалась прямо у входа. Элли вытряхнула содержимое своей сумки прямо на эту площадку, выверенным движением скальпеля вскрыла себе вену на запястье, нацедила крови в кружку, дала Стефе залечить рану и занялась рисованием знака. Стефа молча наблюдала за подругой, не рискуя отвлекать её разговорами. Элли начертила кровью пентаграмму, расписала функции каждого луча рунами, установила одну красную, две чёрные и две белые свечи, уселась в центре в позе лотоса лицом к красной свече, положила перед собой прядь волос убитого профессора и начала читать заклинание. Монотонный речитатив растянулся минут на пятнадцать. На третьей минуте одновременно вспыхнули две чёрные свечи за спиной юной некромантки и две первые нити силы спиралями обвились вокруг её тела перекачивая энергию в знак. На шестой минуте вспыхнули белые свечи и в кокон добавились ещё две нити силы. Девушка покачнулась, её голос стал ниже на октаву, но не сбился и не замедлился. На девятой минуте загорелась красная свеча, к пентаграмме протянулась последняя нить силы, глаза Элли закатились, голос стал хриплым и настолько низким, что можно было спутать с мужским, мана потекла из неё в знак как сквозь решето. Стефа в ужасе смотрела на подругу и понимала, что силы не инициированного мага точно не хватит на то, чтобы завершить ритуал. Мелкая дурёха себя явно переоценила. Она ни то что память убитого просмотреть не сможет, она даже заклинание не дочитает. Маны не хватит. Вот они последние капли утекают. И тут началось самое страшное: когда закончилась мана, знак потянул из горе некромантки жизненную энергию. Стефа поняла, что если сейчас ничего не сделает, её подруга просто умрёт, шагнула в знак положила руки на голову Элли и начала её лечить. Была бы она тёмной, могла бы поделиться маной. Но все, что могла делать светлая волшебница, это восполнять утекающую в знак жизненную энергию тёмной. И все бы ничего, но такое переливание силы делало её расход на порядок больше для Стефы. Мана утекала сквозь пальцы с бешеной скоростью, Стефа сквозь зубы крыла матом самонадеянную идиотку подружку и продолжала лечить, уже понимая, что не справится, но не находя выхода из сложившейся ситуации.

Спасение пришло с неожиданной стороны. Стефу выдернул из пентаграммы Маэлин, шагнул на её место, уселся за спиной Элли, обнял её и, перемешав свою ауру с аурой некромантки, накачал ее маной по уши. Причём сделал это все так легко и быстро, как будто это ему вообще ничего не стоило. А ведь передача маны от светлого мага темному и наоборот в обычных условиях считалась невозможной. Были какие-то исключения, но волшебница о них практически ничего не знала. Стефа была в шоке. Впрочем, шок быстро сменился на желание срочно научиться делать так же. Ведь ясно же, что с такой подружкой как Элли, это умение пригодится и не раз.

– Ты не сможешь, – внезапно подал голос Маэлин.

– Что? – Не поняла Стефа.

– Переливать ей ману этим способом.

– Я же не спрашивала. Как ты понял, что я хочу научиться?

– Я эмпат. И уже говорил тебе об этом. Твои намерения были очевидны.

– Да, точно. Я так перепугалась, что все забыла. А почему не смогу?

– Для этого нужно быть либо близкими родственниками, либо любовниками. Кровное родство даёт тёмным такой мощный канал связи, что даже полюс силы перестает иметь значение. Аналогичный канал получается у светлых через любовную связь.

– То есть, вы родственники?

– Да. – Сказал Маэлин, и Стефа, сравнив его лицо с лицом подруги, поняла что это правда.

Элли была почти его копией. Только другого пола. И, почему-то, не выглядела настолько ослепительно красивой. Хотя… Если распустить этот её мышиный хвостик… И, пожалуй, подстричь. Да. Точно. Каскадом, чуть ниже плеч. И изменить цвет бровей и ресниц. У него этот цвет тоже не от природы, хоть и выглядит естественно. С пальцев Стефы сорвалось заклинание.

– Что ты сделала? – спросил Маэлин.

– Добавила меланина бровям и ресницам. Так гораздо лучше получилось. Она все ныла, что слишком бледная, а я не видела проблемы. Не с чем было сравнивать.

– Самое время, – усмехнулся Маэлин. – Ничего, что твоя подруга сейчас в трансе и копается в памяти трупа? Возможно даже, в этот самый момент переживает момент его смерти. А ты тут с её внешностью играешься.

– Она мне только спасибо скажет, – усмехнулась в ответ Стефа. – Ты просто не знаешь, как она комплексовала по этому поводу. А что касается копания в памяти трупа, тут я ничем помочь не могу. Тем более, помощь она уже получила от тебя. Кстати, как ты здесь оказался? Я конечно рада и всё такое, но как-то это подозрительно.

– Тебя выследил. Подкинул тебе в морге маячок в сумку. С прослушкой. Кстати, не я один. – сказал Маэлин и добавил, повысив голос, – Уил, слезай. Я тебя вижу.

На песок полигона со стены, от-туда, где в прошлый свой приход сюда залезла на нее по дереву Элли, спрыгнул Уильям Стентон.

– А ты за кем следил? – Спросил Маэлин.

– За тобой. – Сказал Уильям. – Я так и знал, что ты найдешь способ докопаться до истины.

– Ну, как видишь, способ нашёл не я. Хотя, не думаю, что все будет так просто.

В этот момент Элли вышла из транса и повалилась на Маэлина, громко всхлипывая и размазывая слезы по лицу.

– Меня убили, – задыхаясь от рыданий прохрипела она. – Так больно…

– Молчи! – рявкнула Стефа, кинулась к подруге и попыталась выдернуть её из объятий Маэлина. – Мы не одни!

Маэлин не только не выпустил Элли, но ещё и уронил сверху Стефу, поймав её за руку и сопроводив это действие магическим парализующим импульсом.

– Ты прямо в своем репертуаре, – ухмыльнулся Уильям. – Все девушки в твоих объятиях.

– Угу, только одна против, а другая плачет, – усмехнулся Маэлин. – Так что завидовать не чему.

– Против? – Удивился Уильям. – Серьезно?

– Представь себе. Если бы могла, вообще побила бы меня. Такие новые ощущения…

– Извращенец, – прошипела Стефа.

– А ты вообще кто? – вывернувшись в объятиях Маэлина, насколько это было возможно, и уставившись ему в подбородок, спросила, на удивление быстро оправившаяся после ритуала, Элли.

– Маэлин. Твой дядя со стороны матери. Кстати, твой отец утверждал, что мне можно доверять. Ты сама это сегодня говорила. Так что расскажи-ка, что ты смогла выяснить.

– Гораздо меньше, чем рассчитывала. Профессор не знал убийцу. Я увидела его лицо, но вряд-ли это что-то нам даст. Все равно что искать иголку в стоге сена. Да и не факт, что он ещё в городе. Думаю – это наёмник.

– Рисовать умеешь? – спросил Маэлин.

– Весьма посредственно. Но я тебя поняла, я попытаюсь. – И добавила, обращаясь уже к подруге. – Стефа, не истери. Помощь нам необходима, а раз папа сказал: “можно доверять”, значит – можно.

– Ещё час назад ты не была в этом так уверена, – буркнула Стефа.

– Час назад, я надеялась, что ритуала будет достаточно, чтобы узнать кто убийца. Как видишь, обстоятельства несколько изменились. Мистер Стентон, а что здесь делаете вы?

– Собственно, то же самое, что и Маэлин. Пытаюсь выяснить, кто убил нашего общего друга.

– Угу… Маэлин, я так понимаю следил за Стефой, а вы? Не уж то за мной?

– За Маэлином.

– Замечательно. Ну что ж, всем спасибо, все свободны. Как нарисую портрет убийцы, сообщу вам, а пока, мне больше нечем вас порадовать. – Заявила Элли и попыталась встать.

Ноги скрутило судорогой.

– Не дергайся, – вздохнул Маэлин, посылая целительный импульс и, за одно, снимая паралич со Стефы. – Надо полежать минут двадцать. Ты слила в знак всю ману, а потом и до жизненной энергии дошло. Если бы не твоя подруга, я бы, пожалуй, не успел. Она тебя лечила. И тоже опустошила резерв маны. В общем, у нее магическое истощение, а у тебя – физическое. В следующий раз, когда соберёшься проводить ритуал, рассчитанный на инициированного мага, зови меня.

– Вот это я напортачила, – ужаснулась Элли, и, сжав плечо Стефы, добавила. – Прости меня.

– Всё нормально. – Сказала Стефа вставая. – Главное – все живы. Может выйдем хотя бы с полигона? А то мало ли кто ещё сюда пожалует.

– Здравая мысль, – сказал Уильям и двинулся к Элли. – Давай я тебя понесу.

– Я сам, – сказал Маэлин, вставая с девушкой на руках.

– Только до калитки. – Сказала Элли, заклинанием выжигая свою кровь, которой была нарисована пентаграмма. Стефа, тем временем, быстро покидала в сумку оставшийся реквизит. – Мне ещё замок закрыть надо. Да и всем вместе появляться в общежитие, думаю, не стоит.

– Хорошо, – сказал Маэлин и посадил Элли на траву у входа на полигон. – Я зайду к вам вечером. Двадцать минут посиди здесь. Резерв у тебя сейчас полный. Нужно только время на восстановление организма.

И ушёл. А следом за ним ушёл и Уильям Стентон, тоже пообещав на прощание зайти вечером. Как только они скрылись из виду, Элли переползла к калитке и занялась замком. Стефа уселась рядом, обессиленно привалившись спиной к забору полигона.

– Ты как? – Спросила Элли, окинув её обеспокоенным взглядом.

– Всё нормально, – вздохнула Стефа. – Просто перенервничала. А Маэлин нас спас. Ты своим ритуалом чуть не убила нас обеих. Но я всё равно ему не верю. И боюсь, если честно.

– Почему?

– Он эмпат. Он отвечает на мои вопросы раньше, чем я их задаю, чувствует намерения. От него невозможно что-то скрыть, ему не получится солгать. А представь на минуточку, что заказчик убийства это он. Нет, я не утверждаю этого, но такой вариант ведь не исключён.

– В таком случае, ему было бы проще дать нам самостоятельно умереть во время ритуала.

– Не забывай, что ты его родственница.

– Думаешь, для убийцы это имело бы значение? Нет, Стефа, тебе просто неприятно, что он тебя читает. В чём дело? Что ты хочешь скрыть? Он тебе нравится?

– Нет! Не знаю… Он красивый. Очень.

– Стефа, – рассмеялась Элли, – ему семьсот с лишним лет. Кстати, закрыться от эмпата можно. Правда, поддержание этого комплекса щитов сожрёт весь твой резерв за пол часа, но все равно можно попробовать. В любом случае, такая тренировка пойдет тебе на пользу.

– Пожалуй, так и сделаю. А для восстановления маны у меня ещё с прошлых экзаменов пять бутылок настойки лежит.

– Значит готовься вечером ставить опыты, – улыбнулась Элли. – А я попытаюсь нарисовать портрет. Честно говоря, меня гораздо больше беспокоит Уильям Стентон.

– Почему?

– Не понимаю, зачем он лезет в это дело.

– Он же сказал: убили его друга.

– Они не дружили. Знакомы были, но практически не общались. Во всяком случае, убитый профессор его другом не считал. Хотя, возможно, ему просто неймётся как и нам. Не поверил в смерть от естественных причин и не может успокоиться, пока не узнает, что произошло на самом деле.