Непридуманная жизнь

– Ой, Любаша! Ты ж моя девонька! Ах ты ж моя куколка! Ну дай я на тебя посмотрю. Ох, какое у тебя платьице! Ну краса! Прям андел, прям андел! – баб Тома поменялась в лице, увидев меня, и тут же забыла об олухах, которых только что журила. Сняла очки, поправила гребень, заулыбалась и засияла от радости.

Я засмущалась от ее слов. Бледность тут же сменилась предательским румянцем, и на душе стало теплее и светлее. Как мало надо человеку, чтобы согреться. Какой невиданной силой обладает слово. Может причинить физическую боль и страдание, а может исцелить и сделать счастливым. Пусть даже на минуточку. Но какой важной и нужной может оказаться эта минута для пока еще беззащитного существа – молодой девушки, которая только начинает познавать жизнь во всех ее проявлениях. Для девушки, открывающей новые двери бытия, за которыми всегда что-то новое, неожиданное, неизвестное. Только для нее написан дорожный маршрут, по которому ей предстоит пройти. Только для нее на этом маршруте появляются определенные люди, города, пейзажи и предметы. Только для нее идет снег, льет дождь и светит солнце именно на том отрезке пути, где только ей суждено находиться. Каждая ее мысль, каждое слово создают сотни вариантов для воспроизведения именно той картины мира, в которой она окажется в следующее мгновение. И как же здорово, что именно в эту минуту, когда хотелось разрыдаться, уйти в темный лес и потеряться, вдруг возникла милая, добрая, очень теплая женщина, которая, сама того не ведая, как рукой сняла тяжелый, пока еще неподъемный для хрупких плеч груз.

– Ну баб Том, ну что вы такое говорите? Какой я ангел? Я вон даже полы мыть не умею. – Мне так хотелось ее обнять. За ее ласковую простоту.

– Тю. Полы? Вот еще задача! Нашла о чем горевать. Научишься. Замуж пойдешь – быстро научишься. Расскажи-ка мне, как ты? Я тебя давно уже не видала. Присядь на минуточку, не беги. Порадуй бабку. А я вот чайку тебе с сахаром. У меня и конфетка есть. Давай? Давай чайку с конфетонькой. С шоколадной. Мне зять из столицы привез. Он же знаешь какой у нас важный гусь. Что ты! Не подходи с вопросами. Важный. Деловой. Люська-то моя у него как у Христа за пазухой. Дай Бог. Дай Бог. Я только рада. Только бы внучат мне успеть понянчить. А то они со своей важностью о детках-то и не думают. – Тамара Алексеевна уже хлопотала у тумбочки с термосом чая, выкладывая на блюдце конфеты «Кара-Кум». Вкуснотища!

– Ну что вы, баб Том. Спасибо! Я не хочу. Поела. – Я сглотнула слюну и услышала, как заурчал желудок, который со своей непутевой хозяйкой уже стал забывать, что такое еда.

– Мы и не будем есть. Мы только чайку с конфетоньками. Смотри, какие вкусные. Мне много-то нельзя. Я уже старая. А вам, молодым, самое оно. Когда еще лакомиться, как не в молодости? Давай-ка, угощайся. Не стесняйся. А то исхудаешь. Меня расстроишь. Кем я любоваться буду? Бери-бери. И чайку. Вот и хорошо, вот и славно. И мне, старухе, веселей.

Я взяла чашку горячего ароматного чая, в который были добавлены лист смородины, корица и лимон. Никогда еще я не пила такого вкусного чая. Да еще с конфетами вприкуску.

– Спасибо вам. Я и правда с удовольствием. У вас очень вкусный чай! Очень-очень. У вас всегда самый вкусный чай в мире. – Отпивая небольшими глотками бодрящий напиток, я стала согреваться изнутри, как от живительного нектара, придающего сил уставшему путнику. Конфета таяла у меня в руке, и теплый шоколад обволакивал пальцы.

– Вот и хорошо, вот и славно. Дай Бог, дай Бог, – повторяла баб Томочка, потягивая чай из блюдца. – А я смотрю, к твоей-то крале опять Генка пришел. Ох и нехороший парень. Ох нехороший. Но она тоже не подарок. Слишком высоко себя носит. И не добрая, нет. Тебя-то не обижает, деточка? Как ты с ней уживаешься? Она же ни с кем до тебя и недели не продержалась. А с тобой уж сколько? Поди, полгода как? Иль больше?

– Уже полтора. Я прошлой зимой переехала, после Оксанки.

– Как время летит… Кажется, вот только что ты к нам приехала, а уже второй курс заканчиваешь… Не лютует? А то, знаешь, порой и не ждешь. Да еще и Генка этот. Под стать ей. Ты их не слушай, деточка. Ну их. Они другие, и жизнь у них другая. А у тебя своя. Будут забижать – ты мне скажи. Я быстро Гранечке расскажу. Она вмиг разберется. Фадевна тебя в обиду не даст. Всякий раз у меня спрашивает: «Как, мол, Любаша Петровская? Не забижает никто?» Ты же еще дитя совсем. А они уж всяко наследили. Юльке-то, поди, 20 уже. И хахель ее такой же. Нехороший мужик будет. Совсем не то.

– Почему, баб Том?

– А бог его знает, деточка. По глазам видно – хитрый. А я хитрых не люблю. Одно зло от них. Только свою выгоду ищут. Никогда не знаешь, когда он тебе камень в спину бросит. Лучше с такими не водись. Незачем тебе. Ты, деточка, не спеши. Всё будет, всё сложится как надо. Бог даст. Он всё видит. Никто ему не секрет.

– Бабуль, а вы что, в Бога верите? Его ж нет! – я была убежденной пионеркой-комсомолкой, из поколения, взращенного в коммунистической идеологии, не признающей никаких божеств, кроме косматого Карла Маркса, менее волосатого Фридриха Энгельса и совершенно лысого Владимира Ленина.

– А кто точно знает, есть или нет? Это мы только после узнаем. В кого же еще верить, как не в Бога? Людям только это и остается. Без Бога и сама жизнь закончится. И Земля закончится.

– Как это? Так не может быть. Земля не может закончиться. Ее вон сколько.

– Всё кончается, деточка. Всё. Только Бог не кончается. Он всегда есть.

– Ну, где же он есть, если его никто не видел? Не может быть того, что никто не видел, – искренне недоумевала я. Эта тема была для меня новой, незнакомой, совершенно чужой.

– Вот ты воздухом дышишь – видишь его? Нет. Даже не чувствуешь. Так что, его тоже, по-твоему, нет? Отними у нас воздух – сможем мы без него? Нет, не сможем. Так и Бог. Не видим и не слышим, а Он везде – и внутри, и снаружи. Никак человеку без Него. Без Бога. Никак. Так уж устроено.

– Бог и воздух… Как необычно. Я такого не слышала никогда. А как он внутри? Вы что, его как-то чувствуете? Я вот ничего такого не чувствую. Что внутри у меня что-то… Может, это у особенных людей бывает, а я обыкновенная.

– Ты тоже особенная. Ты очень особенная девочка. Оставайся такой. Искренней и доброй. И Бог всегда будет с тобой.

Я смотрела на бабушку, которая вдруг стала говорить как-то иначе. Даже голос ее и речь стали иными. Как будто кто-то другой незаметно стал ее озвучивать, а Тамара Алексеевна только шевелила губами. У меня по спине побежали мурашки. Может, мне показалось? Я встряхнула головой, чтобы сбросить наваждение. Наверное, я жутко устала от сегодняшнего дня, от ночных приключений, от событий и эмоций, которые меня закрутили. Надо пойти пройтись, проветриться. Жара уже спала, день клонился к вечеру.

– Я пойду, баб Том. Спасибо вам за чай и за конфеты. За всё спасибо. С вами очень хорошо. Я вас люблю, как будто вы мне родная, – я чмокнула старушку в сухонькую щеку и пошла к выходу.

– Я тоже тебя люблю, детонька. Ступай с Богом. Смотри, не гуляй поздно. А то полно хулиганов.

Я вышла на улицу. На душе было и спокойно, и волнительно одновременно. «Какая интересная бабулечка», – подумала я и направилась в сторону центра.

Глава 7

Про Бога и про любовь, или Как разгадать, что в нас таится…

Мне хотелось смешаться с вечерней толпой и побыть наедине со своими мыслями. Да, так бывает: в толпе – наедине с собой.

Погода стояла великолепная. Не было иссушающей жары, и легкий ветерок шалил, путаясь в волосах. Я шла по красивому бульвару, утопающему в зелени акаций, лип и кленов.

Надо сказать, что спланировал этот прекрасный бульвар очень талантливый архитектор. Здесь не было проезжей части. Не слышно было транспортного шума, а потому кругом прогуливались мамочки с колясками и носилась детвора. Воздух был наполнен миром: синее небо, цветущие клумбы, смех, шуршание шин детских велосипедов и ароматы еды из открытых кухонных окон. По одну сторону пешеходной зоны располагались детские сады, школы, поликлиники, игровые площадки и скверы. А по другую, под небольшим углом к дороге, но параллельно друг другу, стояли жилые девятиэтажные дома с внутренними благоустроенными двориками. На первых этажах многоэтажек располагались торгово-сервисные учреждения: магазины, кафе, кулинарии, службы быта, прачечные, фотоателье и так далее. Гулять по нашему любимому бульвару было одно удовольствие. Закрытый от ветров, шума и пыли домами и зелеными насаждениями, он на всем протяжении, примерно около трех километров, был очень уютным, удобным и гостеприимным.

Если немного пройти от начала бульвара, то окажешься у очаровательной кулинарии. В ней продавались полуфабрикаты, готовые блюда для разогрева, недоступные бедным студентам из-за высокой стоимости, а также соки и сладости. Между прилавком и большим панорамным окном с видом на бульвар и большой детский сад стояли четыре высоких барных стола. Можно было взять что-то аппетитное и перекусить. Мы с девчонками захаживали туда частенько, о чем потом здорово сожалели. Но соблазн был так велик, что устоять было невозможно.

Во всем были виноваты молочные коктейли и заварные эклеры. Боже, как их делали местные кондитеры! Этого не описать словами. Коктейль готовился при посетителях. Большая, «сдобная» тетушка в белом халате, белых брюках и с белоснежным накрахмаленным колпаком на голове смешивала с помощью какой-то невиданной машины чудо-ингредиенты, добавляла молоко и мороженое. Затем взбивала с помощью всё той же чудо-машины до густой пышной пенной шапки и подавала в большом картонном полулитровом стакане, посыпав шоколадной крошкой. Вкус у этого напитка был просто божественный. Но и калорий в нем было тоже немало. Следом на тарелочку выкладывались только что испеченные, тонкие, воздушные эклеры, с натуральным белковым кремом внутри и политые ванильной или шоколадной глазурью. Мы уплетали эти невероятные лакомства, захлебываясь слюной. Ничего более вкусного для нас в то время не существовало. Правда, спустя полгода пришлось признать, что регулярное употребление серотониновых вкусняшек приводит к значительному увеличению массы тела. Понятное дело, что менять гардероб из-за страсти к пироженкам слишком накладно.

Собрав всю некрепкую волю в кулак, я взяла и отказалась-таки в один момент от сладкой гастрономической привычки. Сначала было тяжело. Даже очень. Потому что мой характер едва сдерживал мою собственную волю. А воли моих сокурсниц попросту чихали на мои запреты. Направляясь по утрам в учебный корпус всё по тому же любимому бульвару, мимо всё той же очаровательной кулинарии, мои спутницы непременно заглядывали к веселым пышным хлопотушкам, чтобы как следует насытиться гормоном счастья. А я, как стойкий оловянный солдатик, страдала в одиночестве где-нибудь на соседней лавочке в ожидании довольных подруг. Ясное дело, что они поначалу жутко надо мной издевались. Конечно, шутя. В ход обычно шел запасной эклер, купленный специально, чтобы поискушать мою стойкость. Но, видя мою непреклонность, со временем подруги отстали со своими дразнилками. Скоро им стало очевидно, что деньги потрачены зря, а сломить меня невозможно. Я же до конца учебного года благополучно сбросила ненужные килограммы и вернулась к своей привычной прекрасной форме. Которая нравилась не только мне. Ну да, это я хвастаюсь. Простите. Бывает. Но это мое собственное достижение, так почему бы и нет…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.