скачать книгу бесплатно
– Поговорим о том, что ты делал после сада.
– Вернулся в дом. Звал ее. Искал повсюду.
– А позвонить в полицию тебе в тот момент в голову не пришло?
– Нет.
– Что было дальше?
– Я поднялся, обыскал комнаты – одну за другой. Дошел до ванной… И… увидел ее. – У него судорожно дернулся кадык. – Я запаниковал… Не знал, что делать. Попытался вытащить ее голову из воды, бил по щекам, чтобы привести в чувство, кричал, пытался развязать узлы. Но их было слишком много, и такие тугие… Я ничего не мог сделать, веревка разбухла от воды. Я почти сразу понял, что уже слишком поздно…
– Говоришь, пробовал привести ее в чувство?
– Пробовал.
– А фонарик? – Сервас заметил, как дрогнули веки Юго. – Ты видел зажженный фонарик у нее во рту?
– Конечно, видел…
– Так почему не попробовал… вытащить?
– Не знаю… скорей всего, потому, что… – Юго запнулся. – … мне было противно лезть пальцами ей в горло…
– Ты хотел сказать: в горло покойнице?
Майор заметил, как бессильно опустились плечи Юго.
– Да. Нет. Не только. В горло Клер…
– А что происходило до того? Ты сказал, что очнулся у Клер Дьемар, я правильно понял?
– Да. Я пришел в себя в гостиной.
– Хочешь сказать, что терял сознание?
– Д-да… Кажется… Я уже объяснил все это вашим коллегам.
– А теперь объясни мне: ты помнишь, что делал перед тем, как вырубился?
– Нет… Не совсем… Я не уверен… Какой-то провал образовался…
– Провал в распорядке дня?
Сервас почувствовал, что Бекер смотрит не на Бохановски, а на него. Взгляд жандарма был весьма выразителен. Заметил он и то, что парень с трудом сохраняет видимость спокойствия. Он достаточно умен, чтобы понимать: провал работает против него.
– Да, – нехотя признался он.
– Последнее по времени из того, что ты помнишь…
– Помню, как сидел с друзьями в «Дублинцах», вечером – до того…
Сервас стенографировал ответы. Он не доверял веб-камере – как, впрочем, и всем прочим гаджетам.
Он знал это место. Во времена его учебы паб уже существовал. Сервас и его друзья устроили там свой генеральный штаб.
– Да.
– Что вы там делали? Который был час?
– Смотрели Чемпионат мира по футболу, матч открытия, ждали, когда будут играть наши.
– «Ждали»? Значит, ты не помнишь, видел матч Франция – Уругвай или нет?
– Нет… возможно… не могу сказать, что делал в течение вечера. Это прозвучит странно, но я не знаю, сколько это продолжалось… и не помню, в какой именно момент потерял сознание.
– Считаешь, тебя оглушили? Кто-то тебя ударил?
– Да нет, я проверял… шишки нет, голова не болит… Но я был как в тумане, когда очнулся, ничего не соображал…
Юго «сдувался» прямо на глазах: он осознавал, что все указывает на него как на виновного.
– Думаешь, тебя накачали наркотой?
– Очень может быть.
– Мы проверим. И где это случилось, в пабе?
– Да не знаю я ничего!
Сервас переглянулся с Бекером и прочел в его глазах приговор: виновен.
– Так, понятно. Память может вернуться в любой момент, и тогда ты немедленно все мне расскажешь, это важно.
Юго обреченно кивнул.
– Ясно, я не идиот.
– У меня к тебе последний вопрос: ты любишь футбол?
В голубых глазах юноши промелькнуло удивление.
– Люблю, а что?
– Твой кофе остынет, – бросил Сервас. – Пей, ночь может оказаться очень долгой.
– Женщина, одна, в незапертом доме, – сказала Самира.
– И никаких следов взлома, – добавил Эсперандье.
– Очевидно, она сама его впустила. В конце концов, он – ее ученик, у нее не было причин опасаться. Он сам признался, что бывал в доме. И звонил – восемнадцать раз! – за две последние недели… Хотел «поболтать о книгах»? Не смешите меня!
– Это он, – подвел итог Венсан.
Мартен взглянул на Самиру, и она кивнула в знак согласия.
– Допустим. Его задержали в доме жертвы. Нет ни малейшего следа присутствия кого бы то ни было еще. Ничего. Нигде. Зато его следы повсюду. Тест на содержание алкоголя в крови дал результат ноль целых восемьдесят пять сотых промилле. Анализ покажет, принимал ли он наркотики – что вполне вероятно, учитывая состояние, в котором его нашли, – и какую именно дозу. Жандармы заявляют, что в момент обнаружения он находился в полной прострации и зрачки у него были расширены.
– Он сам сказал нам, что его накачали, – напомнил Сервас.
– И кто же это сделал? Его машина была припаркована недалеко от дома жертвы. Получается, за рулем был не он? Допустим, это так, но парень признался, что очнулся внутри, то есть настоящий убийца рискнул тащить его от машины к дому Клер? И его никто не видел? Чушь собачья! На улицу выходит много домов, три стоят прямо напротив жилища жертвы…
– Все смотрели футбол, – заметил Сервас. – Даже мы.
– Не все: старик из дома напротив видел Юго.
– Но он не заметил, как парень пришел. Никто не заметил. Если он – убийца, зачем остался в доме?
– Ты не хуже нас знаешь статистику, – ответила Самира. – В пятнадцати процентах случаев преступник сам сдается представителям закона, пять процентов предупреждают третье лицо, которое оповещает полицию, а тридцать восемь – благоразумно ждут на месте преступления приезда служителей правопорядка, осознавая, что их вызвал свидетель. Именно так поступил и этот парень. На деле около двух третей всех преступлений раскрываются в первые часы после совершения – благодаря самим преступникам.
Да, цифры Сервас знал.
– Все так, но они потом не заявляют, что не виновны.
– Он был под наркотой, а когда начал отходить, осознал, что натворил и что ему грозит, – сказал Эсперандье. – Теперь он просто пытается спасти свою шкуру.
– Единственное, что остается выяснить, – продолжила Самира, – было ли убийство преднамеренным.
Они смотрели на Мартена, ожидая его реакции.
– Признайте, что преступление выглядит как инсценировка – из ряда вон выходящая инсценировка, – ответил он. – Веревки, лампа, куклы… Не рядовое преступление… Не стоит торопиться с выводами.
– У мальчишки был «приход», – высказалась Чэн, пожимая плечами, – приступ безумия. Не в первый раз наркоман выкидывает дикие штуки… Я его не чувствую… Но все факты против него, так? Черт, патрон, при любых других обстоятельствах вы бы пришли к таким же выводам, что и мы.
– На что это ты намекаешь? – возмутился Сервас.
– Вы сами сказали, что знали его мать. Если не ошибаюсь, именно она позвала вас на помощь.
Сервас внутренне ощетинился. Многие детали настораживали. «Инсценировка, лампа, куклы… И время…» Ему не давал покоя выбранный для преступления момент. Почему мальчик слетел с катушек именно сегодня вечером, когда все смотрели телевизор?
Случайность? Совпадение? После шестнадцати лет в полиции Сервас выбросил это слово из употребления. Юго любил футбол. Мог ли телеболельщик выбрать этот вечер для совершения убийства? Только если хотел избежать всеобщего внимания… А Юго не сбежал и дал себя арестовать.
– Расследование закончилось, не успев начаться, – заключила Самира, хрустнув пальцами.
Майор жестом остановил ее.
– Не совсем так. Вернитесь туда и убедитесь, что эксперты тщательно осмотрели машину Юго, и пусть пройдутся по ней цианоакрилатом.
Он подумал, что было бы хорошо использовать специальную камеру и «прочесать» машину вдоль и поперек: кабину вроде той, что используют кузовщики, приспособленную для испарения цианоакрилата – своего рода суперклея – путем его подогрева. При соприкосновении с жиро- и потовыделениями пары цианоакрилата проявляют окрашенные в белый цвет отпечатки. Увы, в радиусе пяти километров в округе такой камеры не было, а о том, чтобы загрязнять рабочее место честного ремесленника полицейскими экспериментами, не могло быть и речи. Экспертам пришлось довольствоваться портативными распылителями. В любом случае ливень наверняка смыл следы.
– Опросите всех, кто живет около дороги, обойдите все дома на улице, один за другим.
– Беседовать с соседями в два часа ночи?!
– Так вытащите их из постелей. Я хочу получить ответ прежде, чем мы вернемся в Тулузу. Возможно, кто-то что-то видел, слышал, заметил этой ночью или в предыдущие дни, что-то подозрительное, необычное… неважно что, пусть даже не имеющее никакого отношения к случившемуся.
Он перехватил недоуменные взгляды помощников и прикрикнул:
– За работу!
7. Марго
Они ехали среди холмов. Стоял сентябрь, погода была теплая, почти летняя. Кондиционер в машине не работал, и Сервас опустил стекла. Он вставил диск Малера в плеер и почувствовал себя совершенно счастливым. Дело было не только в погоде – рядом сидела его дочь, и он вез ее в то место, которое очень хорошо знал, хоть и не был там много лет.
Мартен вел машину и вспоминал, какой посредственной ученицей была Марго в начальной школе, как она переживала кризис подросткового возраста. Сегодня его дочь увлекалась пирсингом, красила волосы в дикие цвета, обожала кожаные куртки-косухи и уж точно не была похожа на первую ученицу. Но сыщик знал, что выглядящая как «панкушка» Марго учится очень хорошо. Марсак был лучшим подготовительным заведением провинции. С самыми высокими требованиями. Чтобы туда поступить, необходимо было доказать, что ты этого достоин. Двадцать три года назад – в те времена он хотел стать писателем – Сервас был блестящим студентом. Но стал полицейским. Этим летним утром, везя дочь в Марсак, он чувствовал, что гордость переполняет его душу, как воздух надувает радужный мыльный пузырь.
– Здесь красиво, – сказала Марго, сняв наушники.
Мартен обвел взглядом окрестности. Дорога змеилась между зелеными холмами, тянулась через залитые солнцем леса и сияющие золотистым шелком поля пшеницы. Когда машина притормаживала на повороте, они слышали пение птиц и стрекот насекомых.
– Скучновато, разве нет?
– Ну-у-у, не знаю… А какой он, Марсак?
– Маленький город. Спокойный. Полагаю, студенческие пабы работают, как прежде. Почему ты выбрала Марсак, а не Тулузу?
– Из-за ван Акера. Он преподает литературу.
Даже теперь это имя действовало на Серваса, как электрический импульс, стимулирующий мертвую зону сердца. Сыщик постарался взять себя в руки.
– Этот ван Акер настолько хорош?
– Лучший на пятьсот километров вокруг.
Марго знала, чего хочет. Вне всяких сомнений. Сервас вспомнил слова женатого любовника своей дочери, которые тот сказал в их единственную встречу на площади Капитолия за несколько дней до Рождества: «Марго выглядит как бунтарка и ведет себя так же, но она потрясающая девушка – блестящая и независимая. И куда более зрелая, чем вы думаете». Тот разговор вышел трудным, резким, полным упреков и взаимных обвинений, но позволил сыщику понять, как плохо он знает свою дочь.
– Ты могла бы – на время – изменить манеру одеваться.
– А зачем? Их интересуют мои мозги, а не шмотки, которые я ношу.
Знакомьтесь – Марго… Сервас не был уверен, что ее аргумент убедит преподавателей. Они пересекли раскинувшийся на много километров Марсакский лес с дорожками для верховой езды, тропинками и автостоянками и въехали в город по длинной прямой платановой аллее – в молодости Сервас ездил по ней сотни раз.
– Тебя не напрягает пансионный режим с понедельника по субботу? – спросил он, осторожно ведя машину по булыжным мостовым мимо кафе и магазинчиков.
– Не знаю. – Марго смотрела в окно. – Я этим не заморачивалась. Надеюсь, здесь будут люди поинтересней лицейских кретинов. А в твои времена как все было?
Вопрос застал Серваса врасплох, отвечать ему не хотелось.
– Было здорово.
