скачать книгу бесплатно
Сервас набрал номер.
И застыл.
Голос в телефоне… Он узнал его через полсекунды. Полсекунды вечности. Пространство-время сжимается – так, словно двадцать лет, прошедшие с их последнего разговора, пролетели за два такта биения сердца. От звука этого голоса у Серваса скрутило желудок; ему на мгновение показалось, что комната начинает кружиться. Крики одобрения и гул вувузел[5 - Вувузела – рожок длиной до метра, ставший широко известным во время Чемпионата мира по футболу – 2010. Вувузела издает монотонный, мерзкий, «грязный» шум, напоминающий гудение мух над кучей объедков. Одна дудка способна сделать человека глухим. В результате футболисты чувствуют себя как на космодроме, а комментаторы не могут перекричать этот ад. Даже у телезрителей потом целый день гудит в голове.] стихли, потерялись в тумане. Настоящее съежилось до размеров атома.
«Мартен? Это я, Марианна… Пожалуйста, позвони мне. Это очень важно. Умоляю, позвони, как только получишь это сообщение…»
Голос возник из прошлого – и в нем был страх.
Самира Чэн бросила кожаную куртку на кровать и взглянула на толстяка, который курил, лежа в подушках.
– Мне пора на работу, так что давай одевайся и отваливай.
Мужчина был лет на тридцать старше Самиры, но ее не смущали ни его возраст, ни жирный живот, ни седые волосы на груди. Они отлично порезвились, остальное значения не имело. Она и сама не была записной красавицей и уже в лицее поняла, что большинство мужчин считают ее уродиной. Нет, не так: уродливым они находили только ее лицо, зато тело – невероятно сексуально-притягательным. Это двойственное чувство заставляло чаши весов склоняться то в одну, то в другую сторону. Любовников у Самиры Чэн было великое множество: она давно усвоила, что красавчики – вовсе не обязательно лучшие любовники; ей нужен был крутой секс, а не Прекрасный Принц.
Широкая кровать угрожающе заскрипела, когда пузатый любовник Самиры выпростал ноги из-под простыни и потянулся за своей одеждой, брошенной на стуле рядом с высоким зеркалом. Паутина, пыль, барочная люстра, подвешенная к балке (лампочки горели через одну), тростниковые циновки, комод и шкаф в испанском стиле, найденные у торговцев подержанными вещами, занимали остальное пространство. Самира надела трусы, натянула футболку и исчезла в устроенном в полу люке.
– Водка или кофе? – крикнула она снизу.
Самира проскользнула на маленькую, тесную, как камбуз, кухоньку, выкрашенную в красный цвет, и включила кофеварку. Дом был погружен в темноту – горела только лампочка над головой Самиры. Она купила этот старый дом в двадцати километрах от Тулузы всего год назад, не торопясь его реставрировала (выбирая случайных любовников по «профессиональному» принципу: электрик, сантехник, каменщик, маляр, кровельщик…), а пока занимала не больше пятой части обитаемого пространства. В комнатах на первом этаже не было никакой мебели – только стремянки у стен и козлы с банками краски и инструментами. Временную спальню Самира оборудовала на чердаке. Она сделала по трафарету надпись серебряными буквами на красной стене: «Посторонним вход на стройку запрещен», а на футболке, обтягивавшей ее маленькую грудь, красовался девиз «I LOVE ME».
Грузный мужчина с трудом спустился по ступенькам лестницы-трапа. Самира протянула ему чашку обжигающе горячего эспрессо, откусила большой кусок от яблока, увядавшего на кухонном столике, скрылась в ванной и пять минут спустя появилась в полной «экипировке». За отсутствием гардероба, все ее тряпки висели на металлических плечиках, под пленкой, белье и футболки лежали в пластиковых ящиках, а десятки пар сапог выстроились в ряд у стены.
Самира надела джинсы с прорехами на коленях, ботинки на плоском каблуке, новую футболку и ремень с заклепками, потом нацепила кобуру с табельным оружием. И камуфляжную парку – на случай дождя.
– Ты еще здесь? – удивилась она, вернувшись в кухню.
Пятидесятилетний толстяк вытер остатки джема с губ и притянул Самиру к себе, положив пухлые ладони на ее обтянутую джинсами попку. Она высвободилась и спросила:
– Когда ты займешься душем?
– Не в этот уик-энд. Жена возвращается от сестры.
– Постарайся выбрать время на неделе.
– Это вряд ли.
– Не отремонтируешь – забудь о любовных играх, – пригрозила девушка.
Мужчина нахмурился.
– Ну, может, в среду, после обеда, попробую выкроить часок.
– Ключи будут в обычном месте.
Самира собиралась что-то добавить, но в этот момент раздались звуки электрогитары и жуткие вопли из фильма ужасов. Первые такты композиции «Agoraphobic Nosebleed», одноименной американской грайндкор-группы. Пока она искала сотовый, какофония смолкла, но на экране высветился номер Венсана, потом пришло сообщение: «Перезвони мне».
– Что случилось?
– Ты где? – вопросом на вопрос ответил Венсан.
– Дома, собиралась уходить: я сегодня дежурю. – Весь мужской состав бригады приложил максимум усилий, чтобы в этот вечер сказаться больным. – Ты разве не смотришь матч?
– Нас вызвали…
Срочный вызов. Наверняка дежурный следователь из Дворца правосудия. Невезуха для болельщиков. Впрочем, в суде тоже есть телевизоры. Самира с трудом нашла любовника на этот вечер: футбол возобладал над жаждой утех в койке.
– Вызов из суда? – спросила она. – Что случилось?
– Нет, не из суда.
– А откуда?
Голос Эсперандье прозвучал непривычно напряженно.
– Я все тебе расскажу. Прыгай в машину и присоединяйся к нам. Есть на чем записать адрес?
Нимало не заботясь о терявшем терпение госте, Самира достала из ящика буфета ручку и листок бумаги.
– Секунду… Давай.
– Диктую адрес, приезжай прямо туда.
– Слушаю.
Собеседник не мог видеть ее лица, но она многозначительно вздернула бровь.
– Марсак? Это же в деревне… Кто вас вызвал, Венсан?
– Мы уже выехали, объясним все потом. Поторопись.
За окном сверкнула молния.
– Мы? Кто это – мы?
– Мартен и я.
– Ладно. Уже еду.
Она повесила трубку. Что-то было не так.
3. Марсак
Дождь яростно барабанил по крыше машины, танцевал в свете фар, заливал лобовое стекло и дорогу. Он загнал зверушек в их норы, а тех немногих неудачников, которым пришлось ехать по делам в непогоду, заставил держаться на безопасном расстоянии друг от друга. Дождь пришел с запада и обрушился на землю, как армия захватчиков. Авангард варваров объявил о своем появлении свирепыми порывами ветра и блеском молний, после чего леса и дороги затопили потоки воды. Это был не дождь – поток. Они едва различали лесную дорогу и купы деревьев. Молнии то и дело разрывали завесу тьмы, все остальное время единственным источником света оставались фары их собственной машины. Было ощущение, что природный катаклизм затопил обитаемые земли и они движутся по океанскому дну. Сервас смотрел на дорогу. Дворники на ветровом стекле двигались в такт биению его сердца, которое сокращалось в слишком быстром ритме. Они съехали с шоссе на дорогу между холмами, погруженными в черную ночь. Такой непроглядный мрак бывает только на природе, и тридцатилетнему горожанину Эсперандье казалось, будто он заперт в подводной лодке, погружающейся на дно глубокой впадины. Благодарение богу, что патрон не стал выбирать музыку. Венсан вставил в плеер диск «Queens of the Stone Age», и Мартен – в кои-то веки! – не возразил.
Он был слишком занят собственными мыслями.
Эсперандье на мгновение оторвал взгляд от дороги и заметил, что свет фар и движение дворников отражаются в черных зрачках его патрона. Сервас смотрел на асфальт дороги – и не видел ее, совсем как экран телевизора в баре. Венсан вспомнил, как изменился Мартен сразу после телефонного звонка. Лейтенант понял, что звонила женщина, давняя подруга Серваса, и сообщила о каком-то происшествии в Марсаке. Больше майор ничего не говорил. Велев Пюжолю оставаться у телевизора, кивком попросил Эсперандье следовать за ним.
Сев в машину, он сказал, что нужно позвонить Самире. Эсперандье не понимал, что происходит. Когда они оказались на платановой аллее у въезда в город и покатили по улочкам старого центра, дождь начал стихать.
– Налево, – скомандовал Сервас, когда они выехали на соборную площадь.
Эсперандье машинально считал пивные, кафе и рестораны. Марсак был университетским городом с населением восемнадцать тысяч пятьсот три жителя и почти таким же числом студентов. Филологический факультет, факультет точных наук, права, экономики и управления, а еще – знаменитое подготовительное отделение. Газетчики, обожающие броские звания, окрестили Марсак «Юго-западным Кембриджем». Для полиции такое нашествие студентов оборачивалось проблемами с вождением в нетрезвом или обкуренном виде, торговлей травкой и амфетаминами, а также общением с отдельными смутьянами. Все это выпадало из круга ответственности уголовного розыска.
– Судя по всему, электричество отключилось из-за грозы.
Улицы были объяты темнотой, погасли даже окна пивных и баров. За стеклами угадывался свет фонариков. «Гроза», – подумал Венсан.
– После сквера второй поворот направо.
Они обогнули маленький круглый сквер, забранный чугунными решетками, и выехали с площади по узкой, мощенной булыжником улице, петлявшей между фасадами высоких домов. Метрах в двадцати различили синий свет мигалок на крышах машин. Жандармерия… Кто-то их вызвал.
– Это что еще за цирк? – удивился Эсперандье. – Ты знал, что жандармерия в деле?
Они припарковались за «Рено Трафик» и «Ситроеном С4» полицейской «масти». Струи дождя расстреливали крыши автомобилей. Сервас молчал. Венсан посмотрел на шефа и удивился, заметив, как тот напряжен. Мартен поднял голову, бросил на помощника непроницаемый взгляд и вылез из машины.
Несколько жандармов в плотных брезентовых куртках стоически мокли под дождем. Один из них направился к прибывшим, и Сервас достал свой значок. Жандарм удивленно вздернул брови: бригада уголовного розыска явилась на место преступления, не дожидаясь вызова.
– Кто руководит осмотром? – спросил Сервас.
– Капитан Бекер.
– Он в доме?
– Да, но я не знаю, можно ли…
Сервас, не дослушав, пошел к двери.
– МАРТЕН!
Он повернул голову и увидел припаркованную чуть дальше по улице, у левого бордюра, машину – «Пежо 307». Передняя дверца со стороны водителя была открыта, а за рулем сидела женщина, с которой Сервас расстался навсегда – во всяком случае, так он думал до сегодняшней ночи.
Дождь, свет фар и синих мигалок слепили глаза, все вокруг казалось зыбким и каким-то нереальным, но Мартен все-таки узнал ее силуэт – он узнал бы его среди тысячи других. Плащ с поднятым воротником. Разделенные пробором вьющиеся белокурые волосы и непослушная прядь, падающая на левый глаз, мгновенно промокли. Она стояла очень прямо, держась рукой за дверцу и выставив подбородок вперед – в точности как в его воспоминании. Страх и страдание ясно читались на ее лице, но гордости она не утратила.
Именно это он в ней и любил – когда-то, очень давно. Пока это свойство ее натуры не воздвигло между ними непробиваемую стену.
– Здравствуй, Марианна, – сказал Мартен.
Она наконец оторвалась от дверцы, кинулась к Сервасу и мгновение спустя оказалась в его объятиях. Он ощутил внутри себя толчок, как при землетрясении, и осторожно обнял всхлипывающую женщину. Жест был скорее протокольно-вежливым, чем интимным. Сколько прошло лет? Девятнадцать? Двадцать? Она выдворила Серваса из своей жизни, предпочла другого и сумела свалить вину на него. Он любил ее, о да… еще как любил… Возможно, он ни одну женщину не любил сильнее – ни до, ни после… Но это было в другом столетии, очень давно…
Марианна отстранилась и взглянула на Серваса; ее длинные, насквозь промокшие волосы коснулись его щеки. Он снова ощутил мини-толчок – 4 балла по шкале Серваса. Ее глаза – два зеленых сверкающих озерца – оказались совсем близко, и он разглядел в них миллион противоречивых эмоций. Боль. Печаль. Страх. Но и благодарность и надежду. Малюсенькую, робкую надежду… Она надеялась на него. Мартен отвел взгляд, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце. Прошло девятнадцать лет, а она почти не изменилась. Разве что появились тонкие морщинки в уголках глаз и рта.
Он вспомнил сказанную ею по телефону фразу: «Случилось нечто ужасное…» Сначала Сервас решил, что Марианна говорит о себе, что это она что-то натворила, и только потом понял – речь о ее сыне: «Юго… Он нашел мертвую женщину, у нее дома… Все против него, Мартен… Его обвинят…» Марианна так плакала, что едва могла говорить, он не понимал и половины слов.
«Что случилось?»
«Он позвонил мне… Его накачали наркотиками… Он проснулся в доме этой женщины и… она была мертва…»
Ее рассказ звучал нелепо, бессмысленно. Сервас подумал, что она могла выпить или что-то принять.
«Марианна, я ничего не понимаю. О ком ты говоришь? Кто такая эта женщина?»
«Она преподаватель. В Марсаке. Юго у нее занимался».
Марсак… Там учится Марго. Сервас растерялся, но тут же подумал, что в университете, лицее и коллеже работает не меньше сотни преподавателей, так что Марго может и не знать именно эту женщину.
«Они наверняка обвинят его. Мартен… Он не виноват. Юго на такое не способен… Умоляю, ты должен нам помочь…»
– Спасибо, что приехал, – сказала она. – Я…
Он жестом не дал ей продолжать:
– Не сейчас… Возвращайся домой. Я с тобой свяжусь.
Она бросила на него затравленный взгляд, а он, не дожидаясь ответа, развернулся и пошел к дому.
– Капитан Бекер?
– Да.
Сервас снова показал удостоверение, что было довольно бессмысленно из-за отсутствия света.
– Майор Сервас. Региональное отделение уголовной полиции Тулузы. А это лейтенант Эсперандье.
– Кто вам сообщил? – с ходу спросил Бекер.
Около пятидесяти, коренастый, судя по мешкам под глазами, страдает бессонницей. Сильно потрясен увиденным. И очень зол. Еще один футбольный болельщик, которого оторвали от телевизора.
– Свидетель, – уклончиво ответил Сервас. – А вас кто предупредил?
Бекер фыркнул так недовольно, как будто не желал делиться информацией с чужими.
– Сосед. Оливер Уиншоу. Англичанин… Он живет в доме на другой стороне улицы. – Капитан сопроводил объяснение указующим жестом.
– Что именно он видел?
– Окно его кабинета выходит в сад. Он увидел молодого человека, сидящего на бортике бассейна, и множество покачивающихся на воде кукол. Зрелище показалось ему странным, и он вызвал нас.
– Куклы?
– Да. Сами увидите.
Они находились в гостиной, погруженной в темноту, как и большинство домов в Марсаке. Входная дверь в дом оставалась открытой, и фары припаркованных во дворе машин, отбрасывающих длинные тени на стены, освещали помещение. Сервас сумел различить обставленную на американский манер кухню: стол со стеклянной столешницей, четыре кованых стула, буфет, а за стойкой – лестница на верхние этажи. Влажный воздух проникал внутрь через распахнутые настежь балконные двери, и Сервас понял, что их специально заблокировали, чтобы не хлопали. Он слышал шум дождя и шелест листвы на ветру.
Фонарь прошедшего мимо жандарма на мгновение выхватил из полумрака их силуэты.
– Они устанавливают электрогенератор, – пояснил Бекер.