Ржавчина и соль

Не друг? Тогда кто? На возлюбленного не похож, а в том, что этих двоих связывают давние отношения, было видно невооруженным глазом.

Надо было ответить. Но что?

– О твоем прошлом, Нора Синклер.

Она внезапно отшатнулась от него, бросила на Клайда беспомощный взгляд и, когда он ответил ей едва уловимым кивком, сунула пистолет в кобуру и протянула Джиму руку.

– Тебе повезло, что он еще в уме, – сообщила она, мотнув головой в сторону истекающего кровью священника. – Поможешь мне – и я поговорю с тобой о прошлом.

Проигнорировав протянутую руку, Джим поднялся на ноги самостоятельно и, настороженно переводя взгляд с Норы на Клайда, осторожно спросил:

– Вы кто такие, черти вас разорви? И что за спигелы, которые просто защищались?

Нора криво ухмыльнулась. А потом подошла к начинающему терять сознание священнику и принялась быстро перетягивать его рану.

– Поможешь дотащить этого безумного до моей квартиры, расскажу. Только не обещаю, что ты во все поверишь. И что поймешь хоть что-то из моих объяснений…

* * *

Джим не был в Оршене много лет, а прибыв сюда, ошивался в основном на окраине, где время от времени явственно пахло свежей кровью. Впрочем, в столице Соединенных Земель Малиры – Циране – творилось почти то же самое: дивный аромат порталов в Бездну, которые плодятся, словно грибы, и «лишь хранители способны удержать мир от падения». Так говорили сборщики налогов, и об этом же время от времени кричали заголовки газет.

Как бы то ни было, но Джим избегал центральных улиц Оршена. Может, все дело было в банальном страхе увидеть родные места и потерять голову от горьких воспоминаний?

Он нарочно медлил. Ему нужно было свыкнуться с тем, что Оршен и его жители давно уже забыли про громкое дело о похищении прокурорской дочери, виновником которого объявили самого прокурора, слывшего самым неподкупным из всей своей братии.

Тогда газеты писали об этом каждый день, расковыривая рану и заставляя сходить мать Джима с ума. Газетчики подняли всю подноготную их семьи, включая то, что его прабабка по отцовской линии некогда подозревалась в убийстве своей горничной. Откопали бы они это дело, если бы у них не было доступа к сыскным архивам?

Именно тогда он понял, что имеет дело с кем-то весьма влиятельным. С кем-то, кому очень мешала жизнь его отца.

Он стал все реже посещать школу, где его везде встречали сочувственные, подозрительные или злорадные взгляды, пытаясь проводить как можно больше времени с матерью, которой с каждым днем становилось все хуже.

Однажды он пришел с занятий и обнаружил маму в постели. Сначала даже не понял, что произошло. Подумал, она просто спит. А потом обнаружил на прикроватной тумбочке пять пустых пузырьков из-под морфия и все осознал. К сожалению, он опоздал: мать уже не дышала.

Тогда Джим думал, что сойдет с ума вслед за ней.

Он до сих пор не знает, что тогда заставило его держаться. Возможно, желание отмыть клеймо позора с собственной семьи.

– Как долго услуги извозчика в Оршене стоят половину серебряного луара? – спросил Джим, хмуро наблюдая за тем, как Нора Синклер промывает рану Клайда.

Она хмыкнула.

– Не помню. Цены на извоз давно подняли, несколько лет назад. Долго же тебя не было дома… Джим Беккет.

Значит, она поняла, кто он. Ну что же, это даже к лучшему. Не нужно будет объяснять, зачем он пришел.

Ее квартирка располагалась почти в центре Оршена, что поразило Джима до глубины души. Он был уверен, что Нора Синклер обитает где-нибудь в трущобах, где запах ржавчины пропитал все вокруг до основания. А убранство ее жилища говорило обо всем, кроме того, что здесь обретается блудница. Разве что туалетный столик в маленькой спальне был заставлен просто невероятным количеством косметики.

Клайд был без сознания, и Джим хотел, чтобы так и оставалось. Его дело к Норе Синклер не имеет ничего общего со служителем Истинного Бога. Он поговорит с ней и уйдет навсегда. Первоначальный план причинить этой женщине боль больше не имеет смысла. Она сможет постоять за себя. Возможно, завяжется драка, и тогда он уж точно ничего не узнает. А терять последнюю ниточку ради абсурдного желания отомстить разлучнице Джим не мог себе позволить.

Ожидая, пока она закончит заниматься раненым, Джим подошел к окну. Квартира Норы располагалась на втором этаже, и он мог разглядеть царапины на вывеске доходного дома, грязь на карнизе, а еще – неприличную надпись на обратной стороне. Очевидно, работягам, которые вешали вывеску, не очень нравился тогдашний владелец.

Солнце окончательно ушло из Оршена, и снова подул холодный ветер, несущий за собой капли надвигающегося дождя. Несмотря на то что день был в самом разгаре, сильно потемнело, а прохожих на улице с каждой минутой становилось все меньше.

– Я закончила.

Когда Джим обернулся, Нора как раз укрывала перевязанного священника одеялом. Выпрямившись, она посмотрела на Беккета, и ее губы искривились в усмешке.

– Хорошо. Значит, ты готова говорить? – тихо спросил Джим.

– Пошли на кухню. Клайду надо отдохнуть. – Нора отвернулась и шагнула к двери. А потом обернулась и снова скривила губы. – Выпьешь вина?

Джим кивнул. И когда она, шурша бархатом юбки, вышла из спальни, бросил взгляд на Клайда Безгрешного. Казалось, что тот мирно спит, а не без сознания. Может, так оно и есть?

Кухня была совсем маленькой: в ней едва умещался небольшой обеденный столик, на котором стояла корзиночка с фруктами и немытая чашка из-под кофе, плита, рядом с которой лежал мешок с углем, и столешница, заваленная всякой мелочовкой, вроде ножей, тряпок, хозяйственного парафина или банок со специями.

Стул был один, и Нора, кивнув Джиму садиться, полезла в навесной шкаф. Достав оттуда два бокала и початую бутылку красного вина, она поставила все это на стол и, махнув Беккету, чтобы он разлил сам, отвернулась к столешнице.

Выудив из груды хлама нож, обернулась к нему.

Успевший наполнить бокалы, Джим застыл, настороженно глядя на оружие в ее руках.

А потом опустил глаза на кобуру с пистолетом, висевшую на ее поясе, и расслабился. Сделал глоток кисловатого напитка, усмехнулся, подражая Норе, и сказал:

– Если ты хочешь нарезать фрукты, то это лишнее. К красному вину я предпочитаю хорошо прожаренное мясо.

Пожав плечами, она положила нож обратно и, прислонившись к столешнице, скрестила руки на груди. Джим еще раз провел взглядом по ее лицу и телу.

Платье и прическа блудницы, дорогой пистолет и колючий взгляд наемника. Не только Джим изменился за эти годы.

– Я помню тебя, – сделав еще один глоток, начал он. – Видел мельком в день, когда моего отца арестовали. Ты была совсем другой, когда работала в доме призрения леди Грейв.

– Ты тоже не был похож на жестокого убийцу со взглядом мертвеца, – отрезала Нора. – Хочешь поговорить об этом? О том, кем мы были?

– Нет. Точнее, не совсем об этом. – Джим обнаружил, что она к своему бокалу так и не притронулась. – Надеюсь, вино не отравлено?

– Нет.

– Тогда почему ты не пьешь?

– Повода нет.

– А зачем наливала?

Нора растянула губы в подобии улыбки.

– Я думаю, в процессе нашего разговора он появится. Так что не медли. Спрашивай. Что ты хотел узнать?

Джим глубоко вздохнул и допил содержимое своего бокала. Подумал и налил еще.

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне все о моем отце. Любые подробности. Произвольные мелочи, которые кажутся несущественными. Ты была его любовницей, помнишь?

Нора на миг закрыла глаза, и на ее лице застыла маска страдания.

– Я никогда не была любовницей твоего отца, Джим Беккет. Никогда, – не открывая глаз, произнесла Нора. А потом шагнула вперед, взяла свой бокал и залпом выпила содержимое.

На улице послышалась грязная ругань. Кажется, две почтенные горожанки не поделили кусок сыра из лавки напротив. И, словно дождавшись этой брани, с неба хлынул ливень.

Слушая, как тяжелые капли стучат по карнизу, Джим смотрел на свою собеседницу, пытаясь определить, не лжет ли она.

Потому что, если ее слова являются правдивыми, последняя ниточка порвалась еще до того, как он успел за нее потянуть.

С улицы снова послышалась брань, но на этот раз голоса были мужскими. И Джим словно очнулся. Оскалившись, он отодвинул от себя бокал и полез в карман сюртука.

– Никогда не была его любовницей, говоришь? – прошипел он, бросая на стол пачку писем.

Каждое из них начиналось одинаково: «Здравствуй, милый Виктор. Пишу тебе в надежде, что слова мои хоть немного облегчат твою боль…»

Каждое из них заканчивалось словами: «Люблю тебя и буду любить всегда. Твоя Нора».

Нора посмотрела на связанные бечевкой письма и пошатнулась. Перевела взгляд на Беккета, и в глазах ее он увидел безумие. Оно заполняло ее взор, превращая карие глаза в пустыню изо льда и снега.

А потом она резко шагнула назад, повернулась к столешнице и… начала остервенело скидывать оттуда весь хлам.

– Зачем? Зачем ты это сделал, Джим Беккет? – закричала она, и в ее голосе слышались подступающие рыдания. – Зачем ты забрал эти письма из его спальни? Как ты мог? Как ты мог сломать мою жизнь?!

Такой реакции Джим не ожидал. Глядя, как она методично захламляет пол собственной кухни, он вдруг подумал, что его план был не так уж и плох. Надо было сначала ее связать.

На пол упал нож, потом загремел медный ковш, а затем разбился глиняный горшок. Его черепки разлетелись по всей кухне, а один из них задел Джима.

Нора внезапно замерла, повернула голову к окну, постояла так несколько мгновений, а потом горько разрыдалась, закрыв лицо ладонями.

Надо было что-то делать. Джим не понимал, что породило такую реакцию и как он мог сломать жизнь этой женщине. Но, судя по состоянию, она недалека от того, чтобы схватить пистолет и пристрелить его на месте.

Он поднялся на ноги и осторожно приблизился к Норе, слушая, как хрустят под подошвами сапог осколки разбившегося горшка. Невесомо дотронувшись до ее плеч, он глубоко вздохнул и почти беззвучно прошептал:

– Успокойся… Слышишь?

Она затряслась еще сильнее. Ну что же, хотя бы не пытается накинуться на него с кулаками, уже хорошо. Можно попробовать действовать немного решительней. Пока она не успокоится, он ничего не узнает.

Он пришел сюда не для того, чтобы ее жалеть.

Беккет медленно развернул Нору к себе. Заставив ее оторвать ладони от лица, он хотел было влепить ей пощечину, но внутренние барьеры оказалось не так уж легко преодолеть. Даже по отношению к проститутке. Джим никогда не бил женщин, они и без этого боялись его как огня. Он усадил Нору на стул и грубоватым жестом влил в нее остатки вина из бутылки.

Она закашлялась, но, кажется, начала успокаиваться.

Кроваво-красные капли стекали с ее подбородка, смешивались со слезами и падали на полуобнаженную грудь, едва скрытую кружевным корсажем платья проститутки.

Сейчас эта женщина не выглядела опасной. Но Джим не обманывался. Он уже знал, на что она способна.

Отвернувшись от Норы, он полез в кухонный шкафчик в поисках еще одной бутылки вина. Вина он не нашел, зато обнаружил бренди. Судя по этикетке, не самого дешевого.

Плеснув его прямо в грязный бокал, он поднес его к губам Норы, но та внезапно мотнула головой, пытаясь отстраниться.

– Я эту гадость не пью, – почти спокойно сказала она. Голос ее осип от рыданий, а плечи до сих пор слегка подрагивали, но во взгляде больше не плескалось безумие. – Это для Клайда.

Пожав плечами, Беккет сам выпил содержимое бокала и поставил его на стол. Возвышаясь над Норой, он пытался смотреть в сторону, потому что глубокое декольте ее платья слегка тревожило его. Как и любого нормального мужчину.

– Не хочешь объяснить, что это было? – спросил он. – Как я мог сломать твою жизнь, забрав эти письма? Письма, содержание которых ясно говорит о том, что вы с моим отцом были любовниками.

Нора глубоко вздохнула, а потом вытащила из кармана платья белоснежный платок и принялась вытирать им лицо и грудь.

Беккету на несколько мгновений показалось, что она над ним издевается, но он сразу же отбросил эту мысль. Если она не притворяется, сейчас ей все равно, кто на нее смотрит и как ее действия выглядят со стороны.

– Я не была любовницей твоего отца, – глухо повторила она, спрятав платок. – Да, мы общались. Очень часто. Он приходил в дом призрения почти каждый день. Но он делал это не ради меня. Я просто пыталась его поддержать. Помочь в его поисках.

– Поисках? – нахмурился Джим.

Нора кивнула, глядя себе на колени. За окном продолжал барабанить дождь, но людские голоса стихли. Мерный стук действовал успокаивающе. А может, все дело в том, что Джим расслабился после вина и бренди?

– Тогда откуда письма? – осознав, что продолжать Нора не собирается, жестко спросил Джим. – Или скажешь, что их писала не ты, а кто-то другой?

Она снова глубоко вздохнула, продолжая сидеть, склонив голову. Джиму начало казаться, что она просто уснула. Усевшись перед ней на корточки, Беккет заглянул в ее лицо. Ее глаза действительно были закрыты.

Злость захлестнула Джима штормовой волной. Он поднял руку, чтобы все-таки ударить проститутку, но так и не смог, остановившись в паре миллиметров от ее щеки. Увидел, что из-под опущенных век Норы Синклер снова потекли слезы.

– Говори со мной, – тихо попросил он. – Ты же обещала.

Она шумно сглотнула и открыла глаза, красные от слез.

– Эти письма писала я, – хрипло произнесла она. – Но твой отец никогда их не получал. Я сочинила их уже после того, как его арестовали и приговорили к казни. Написала и подкинула в его спальню. Их должен был найти кто-то другой. А моя жизнь должна была сложиться иначе. Но письма нашел ты. И мне пришлось стать шлюхой. Потому что только так, опустившись на самое дно, я могла выжить. Только став никчемной проституткой, работающей в дешевом борделе, живущей в трущобах и каждую ночь раздвигающей ноги перед любым, кто готов за это заплатить, я смогла убедить их, что не опасна.

– Убедить кого? – почувствовав, как по спине пробежал холодок, спросил Джим.

Дождь заканчивался, и стук капель становился все реже. А без этого аккомпанемента безрадостная тишина, разлившаяся по разгромленной кухне Норы Синклер, стала казаться зловещей.

– Тех, кто убил твою сестру. Уничтожил Виктора. Заставил его жену покончить с собой. – Губы Норы скривились в презрительной усмешке. – Не стоит в этом копаться, Джим Беккет. Оставь прошлое прошлому. Отпусти это. Живи дальше, ведь тебя наградили возможностью просто жить. Они посчитали тебя неопасным. Не разочаруй их. Не дай им повода себя убить.

Забывшись, Джим опустился на колени. Острые грани горшечных черепков рассекли ткань и впились в кожу. Но он этого почти не заметил. Он смотрел на Нору во все глаза.

– Ты знаешь, кто они? – схватив ее за плечи, почти прокричал он. – Ты знаешь, кто это сделал?

Нора отрицательно покачала головой.

– Тогда откуда ты все это взяла? С чего ты решила, будто…

– Потому что Виктора убрали не соперники по ремеслу, – бросила Нора. – И тогда исчезла не только твоя сестра. Все намного сложнее, Джим Беккет.

Джим поймал себя на том, что сжимает плечи Норы слишком сильно и на месте его прикосновений могут остаться кровоподтеки. Для проститутки не так уж и странно ходить в синяках, но он не хочет быть к этому причастным. Усилием воли разжав пальцы, он поднялся на ноги и наконец оторвал взгляд от ее карих глаз, в которых явственно читалась мольба.

Она действительно хотела, чтобы он отступил, даже не начав.

Разглядывая разгромленную кухню, Беккет упрямо поджал губы. Он все еще не понимал и половины того, что происходит. Того, что происходило десять лет назад. Но внутренний гнев и ненависть к этой женщине, что он лелеял много лет, сходили на нет. Он ведь, даже зная про письма, иногда допускал мысль, что Нора просто не смела отказать его отцу. А сейчас… сейчас Джиму стало намного легче.

Виктор Беккет был верен своей жене. И теперь его сын просто обязан очистить его имя. Несмотря ни на что.

– Я хочу, чтобы ты рассказала все, что знаешь, – тихо попросил Джим. – Зачем отец приходил в твой приют? Что он искал? Кто еще пропал в то время? И самое главное: что он нашел?

Нора глубоко вздохнула, потом всхлипнула и все-таки налила себе бренди.

– Подожди чуть-чуть, ладно? – В ее голосе все еще слышалось эхо рыданий, и Джим с горькой иронией понял, что эта женщина имеет право ненавидеть его намного больше, чем он ее. – Мне надо посмотреть, как там Клайд.

– Рана тяжелая, – нахмурился Джим. – Он не очнется. Не сейчас.

Нора невесело усмехнулась.

– Этот ненормальный вполне может очухаться, поверь, – ответила она и, с трудом поднявшись на ноги, вышла из кухни.

В разлившейся вокруг них звенящей тишине Джим слышал каждый шорох, раздающийся из спальни. И судя по тому, что он улавливал, Нора воспользовалась возможностью и решила переодеться.

Ладно. Он никуда не торопится. Пока.

Теперь ему и вовсе некуда торопиться. Потому что, если рассказ Норы ничего не даст, он окажется в тупике, толком не начав свой путь.

Переступив с ноги на ногу, Джим поморщился от резкого звука раздавленного черепка. Может, пока хозяйка квартиры переодевается, навести порядок на кухне? В конце концов, пусть и косвенно, но это он виноват в ее истерике. Осталось только найти в этой квартире метлу.

Но Джим не успел приступить к поискам, как в кухню вернулась Нора. Ее глаза все еще были красными от слез, но в целом ее вид стал более свежим. Немного потрепанное, но чистое выходное платье превратило проститутку в обычную горожанку. Женщину, которой совершенно точно стукнуло тридцать лет, но выглядит она намного моложе, хотя должно быть наоборот, если вспомнить, чем она зарабатывает на жизнь.

С другой стороны, Джим ведь не знает, чем она занимается вместе с Клайдом Безгрешным. И, пожалуй, не сильно хочет знать. Уже не хочет. После того, что он выяснил про нее, а она выяснила про него, дальнейшее общение лучше не продолжать. Он узнает подробности прошлого и уйдет, оставив Нору Синклер в покое. Пусть и не со зла, но он действительно сломал ее жизнь.

В руках хозяйка квартиры держала метлу. Очевидно, ей тоже пришло в голову, что в кухне полно осколков.

– Сядь, пожалуйста, – тихо попросила она. – И подними ноги.

Джим подчинился. Пока она сметала черепки и мелкий хлам в угол кухни, он во все глаза рассматривал ее. Свежим взглядом, не замутненным ненавистью или подозрениями. Пытался сложить все, что он о ней знает. Совсем молоденькой девушкой она попала в трудную ситуацию и ради того, чтобы выжить, была вынуждена стать той, кем стала. Предположим, так оно и было поначалу. Но, судя по тому, что Беккет видел в заброшенной молочной лавке, потом все изменилось. У Норы навыки наемника. А еще она явно как-то связана с магическими аспектами реальности, потому что иначе их исчезновения на пару со священником не объяснить. А контраст откровенного платья, в котором она щеголяла ранее, дорогого пистолета и вполне приличной квартиры рядом с центром города говорили сами за себя.

Как бы то ни было, Нора Синклер смогла наладить свою жизнь. И Джим был этому рад. Впрочем, червячок чувства вины все равно поселился где-то внутри.

Нора тем временем прислонила метлу к стене и повернулась к Джиму.

– Что? – настороженно спросила она.

Он покачал головой.

– Ничего. Жду, когда ты наконец продолжишь свой рассказ.

Она плеснула себе немного бренди, а второй бокал пододвинула Джиму.

– Взгляд у тебя тяжелый. Это плохо.

– Почему? – поднял брови Джим.

Нора глубоко вздохнула. За окном снова послышалась барабанная дробь ливня, а в кухне стало совсем темно от нависших над Оршеном туч.

– Потому что, если ты хочешь, чтобы я тебе помогла, тебе придется проникнуть в тайны Пустых Зеркал. А спигелы не любят, когда в них смотрят таким взглядом.

Джим облизал губы и выпрямился на стуле.

– Расскажи мне, что было десять лет назад, и я уйду, – произнес он. – Помощи просить не буду. Ты права: я действительно, пусть и без злого умысла, стал причиной твоего падения. Сломал тебе жизнь. Я… мне жаль. Прости меня, если сможешь.

Нора пригубила бренди и поморщилась.

– Какая же гадость… я тебя прощаю, Джим. Виноват не ты. А те, кто убил твою сестру. И похитил еще четырнадцать девочек из дома призрения леди Грейв.

– Четырнадцать? – потрясенно переспросил Джим. – Ты хочешь сказать, что десять лет назад кто-то убил пятнадцать детей?

К горлу подступил горький комок тошноты. Похищение сестры было только его трагедией, желание отмыть имя отца – личной целью, но если Нора права…

Если Нора права – дело еще серьезней, чем он предполагал.

Нора покачала головой.

– Я ничего не знаю о судьбе тех, кто исчез из приюта, Джим. Нашли только твою сестру. И в каком состоянии ее нашли, ты и сам знаешь. Но хватит переспрашивать. Я тут подумала… в квартале отсюда, уже на территории трущоб, находится забегаловка. Я очень хочу есть. Разговор будет долгим, Джим.

– Может, тогда лучше отправиться в более приличное место? – осторожно спросил Беккет. Ему не улыбалось сидеть среди забулдыг, которые присутствуют в подобных заведениях в любое время дня.

– Нет. Я живу неподалеку от центра, но стараюсь не появляться в приличных местах. В трущобах я чувствую себя намного безопаснее. Даже полюбила запах ржавчины. Есть в нем что-то… аппетитное, не находишь?

Джим скривил губы. Насчет вони, которую источали порталы в Бездну, он был с Норой совершенно не согласен.

– К тому же в той забегаловке подают хороший кофе. С корицей и солью.

При чем здесь соленый кофе, Джим не понял. Но согласно кивнул.

– И там ты мне все расскажешь?

– И там я тебе все расскажу, – пообещала Нора. – Все, что знаю. И ты решишь, нужна тебе моя помощь или нет…

Глава 2. Второй король

Забегаловка называлась «У Робина», и, несмотря на неприглядный фасад, внутри все было вполне прилично. Столы были пусть старыми, но чистыми, посетители – трезвыми, а на деревянном полу Джим не заметил ни одного пятна застарелой крови. Зато ею пахло. Впрочем, этот запах ударил в ноздри сразу же, как они с Норой отошли от центра города.

Джим выбирал гостиницу на окраине, но в том районе Оршена не было порталов в Бездну, и он не привык к запаху ржавчины.

А вот Нора, наоборот, повеселела. Очевидно, она не бахвалилась и ей действительно нравился этот специфический аромат.

Когда они устроились за столиком в углу, к ним тут же подошла пожилая подавальщица, заставив Джима окончательно успокоиться. При такой прислуге здесь точно по ночам не открывается подпольный бордель, а значит, есть шанс, что зарабатывают тут исключительно благодаря хорошей и вкусной еде.

Он не стал заводить разговор, пока они ждали свой заказ. Сначала разглядывал нехитрое убранство заведения, а потом снова принялся изучать женщину, сидящую напротив. После небольшой прогулки ее глаза, припухшие от слез, перестали быть красными, а во взгляде появились искорки интереса к жизни. Значит, Джим прав, и, хотя жуткие обстоятельства заставили Нору опуститься на самое дно, она смогла найти себя. Возможно, с этим связан Клайд Безгрешный. Рьяный служитель Истинного Бога, проповедник и благодетель сотен заблудших душ. Слухи о нем докатились даже до столицы.

И этот человек не просто знается с проституткой. У них общие дела.

Пистолет Нора оставила в квартире, а волосы уложила в косу. Облаченная в простое платье, сейчас она действительно походила на небогатую горожанку, вышедшую прогуляться.

Когда перед ней поставили блюдо с овощным омлетом и чашку кофе, Джим не выдержал и принюхался. Но запаха корицы от напитка не исходило.

– Ты же хотела прийти сюда ради кофе с корицей и солью, – прищурившись, произнес он.

Нора взяла в руки вилку и нож, примеряясь к омлету.

– Это Клайд. Он без ума от подсоленного кофе.

– Но Клайда здесь нет, – напомнил Джим. – И вряд ли он к нам присоединится.

Нора пожала плечами, откинула косу, влажную после прогулки под дождем, за спину и с аппетитом принялась за еду.

Джим заказал для себя чашку травяного чая. После вина и бренди у него слегка кружилась голова, а во рту поселился гадкий привкус. Хотелось немного его притупить. Но то ли ржавчина пропитала все вокруг, то ли травы оказались пересушены, но первый же глоток заставил поморщиться.

Отставив чашку в сторону, Беккет положил руки на стол, сплел пальцы и начал терпеливо ждать, пока Нора насытится.

Ожидание продлилось недолго: очевидно, она действительно была очень голодна, потому что омлет исчез с ее тарелки довольно быстро. Облизав губы и промокнув их салфеткой, Нора подняла взгляд на Джима и, неожиданно вздрогнув, как-то неловко улыбнулась.

– Прости. Совсем забыла, что сегодня со мной не Клайд. Чай не понравился?