
Полная версия:
Последняя сверхновая
– Ого! Вот это было выступление. Надеюсь, тоже попадём, – сказала мама, встала и начала собирать посуду. – Ну, мы пойдём в огород, а вы тут сами, хорошо?
– Хорошо, – ответила Агни, взяла подругу за руку и повела в комнату. Она очень хотела ей рассказать о мальчике, о том, что прочитала, о лошади – обо всём. Ей казалось, что во всём мире только Надя поймёт её сейчас так же хорошо, как она понимала себя, или даже лучше.
Агни прикрыла дверь, прошла мимо скромно стоящей Наденьки к кровати.
– А как у тебя дела? Что делала?
– Кое-что прочитала и не могу перестать думать… – тяжело вздохнула Агни.
Надя непонимающе посмотрела на Агни.
– Так просто не объяснить… недавно в книжке прочитала, там про мальчика… и его друзей, – Агни говорила сбивчиво, как бы стараясь максимально собраться с силами. Наденька слушала очень внимательно. – Злой волшебник наложил проклятье на всю деревню… и чтобы разрушить проклятье, надо было пойти в пещеру, куда никто никогда не ходил… Один мальчик не забоялся, уговорил друзей, и они втайне от взрослых пошли спасать всех, – девочка остановилась, перевела дыхание. Надя всё ещё молчала и ждала, пока Агни закончит. – И там было самое главное испытание… волшебник сделал так, что можно только войти, но уже никак не выйдешь… То есть вообще, никогда, понимаешь? – Надя кивнула. – И мальчик туда вошёл, пока все спорили… Он очень хотел, хоть ему и было грустно… Я поговорила с папой потом. Он мне сказал, что иногда люди так делают, чтобы защитить других… Я… – она хотела сказать о том как молилась, но вдруг передумала. – Этот мальчик, я всё время о нём думаю: а что бы сделала я?.. Вот ты бы что сделала?
Девочка была немного шокирована неожиданным вопросом. Она отвела глаза:
– Не знаю… наверное, помогла бы. Не знаю…
– Вот и я не знаю… – сказала Агни.
– Ты какая-то как будто сама не своя, – вдруг сказала Надя.
– Какая?
– Не знаю. Странная.
Агни непонимающе посмотрела на Надю – она не могла понять как это «сама не своя»? в чём?
– А у тебя ещё та кукла осталась? – неожиданно спросила Надя.
– Какая? – Агни не поняла про что она – настолько вопрос был неожиданный.
– Та, красивая, в голубом платьице.
– А-а, – сказала Агни и резко вспомнила: – А я же тебе ещё не показывала – мне новую подарили!
Она подскочила к окну.
– Вот, – протянула она маленькую куколку в голубом платьице. – Мне дядя Коля подарил вчера, мы с папой ходили. Он анекдоты рассказывал, мы так смеялись.
И обе увлеклись играми. После кукол, они выбежали во двор и побежали дальше по улице за третьей подругой…
Агни вела себя обычно, как раньше: бегала, смеялась, веселилась и шутила. Она совсем забыла о том, что её так сильно волновало. Но металлические части никуда не делись, руки были всё так же холодны.
Ближе к полудню Агни пошла домой. Она с подругами договорилась собраться через час, чтобы покушать и снова до вечера что-нибудь делать. Ей было так легко, но, как только она оказалась одна, тяжесть снова навалилась, стало грустно.
– Мама… – позвала она, заходя в дом. Внутри никого не было. Она сняла сандалики и прошла в кухню, затем в комнаты – никого.
Агни снова обулась и вышла во двор. В огороде тоже никого не было. Она прошла дальше и увидела отца, заходящего в хлев. Девочка побежала туда, ей стало интересно что там происходит. Но, не доходя немного до самого хлева, внезапно оттуда донёсся дикий поросячий визг. Это был такой сильный звук, будто самое страшное насилие совершалось над бедным поросёнком. Агни стояла около секунды, ошарашенная, а затем резко побежала в дом. Она не понимала что происходит, начало резать глаза от внезапных слёз, ей хотелось спрятаться от этого визга, забыть его.
Подбегая к дому, она споткнулась о маленький порожек и упала, больно ударившись коленками. К счастью, она их даже не поцарапала о деревянный пол, но ей всё равно было очень больно. Так она и лежала, рыдая от страха и боли, пока к ней не подбежала мама:
– Агни… доченька… – тревожный голос пробился сквозь её крик боли. Руки подхватили её и понесли внутрь дома. – Ну что ж ты так? Как же? Бедненькая…
– Что с ней? Сильно ударилась? – присоединился отец. Казалось, его голос был ещё более встревоженным. Он погладил её по голове. – За врачом?
– Да погоди ты… вроде, ударилась просто…
Агни положили на кровать. Она всё ещё плакала, но уже заметно слабее.
– Доченька, ну, скажи что-нибудь…
– Больно… – жалобно проговорила она.
– Сильно? Сильно болит?
– Может, перелом, – взволнованно сказал отец.
– Да подожди ты, – отмахнулась мама.
– Доченька, коленки болят, да?
– Да… но не только… – тихо сказала девочка.
– А где? Что болит?
– Не знаю…
Мама потрогала её за ступни:
– Здесь болит?
– Нет.
– А здесь? – потрогала её за живот.
– Нет…
То же было и с руками, плечами, головой. Болели только коленки.
– А согнуть-разогнуть можешь?
Девочка, немного скорчившись, пошевелила ножками.
– Фух, не перелом, – тяжело выдохнула мама.
– Слава Богу! – сказал отец.
– Доченька, а где ещё болит?
– Я не знаю… он закричал, а я побежала и… и упала.
– У неё шок, наверное, – сказал отец. – Такое бывает. Испугалась, наверное, что Петруша завизжал.
– А что с ним? – тихо спросила девочка. – Почему… почему он так?
– Он-то? – спросил отец, улыбаясь. – Так он же маленький совсем… сам испугался, и тебя вот напугал. Нам привели, чтобы подлечить его, заболел.
– И что, с ним всё нормально?
– Нормально-нормально, не волнуйся, – ответил папа, улыбаясь и поправляя очки. – Мигом его починим!
– Давай, пошли, – начала выталкивать его мама к двери.
– Что? – возмутился папа.
– Пусть полежит, пойдём.
И они оба вышли, оставив девочку одну.
У неё в голове стоял визг поросёнка – это разрывало ей сердце. Но, несмотря на это, она уже не плакала. Ей было жалко поросёнка, но плакать уже не оставалось сил. Кажется даже, что недавние её слезы не из-за поросёнка были, а из-за боли в коленках. Это создало странное сочетание внешнего безразличия и внутреннего переживания.
Незаметно, она уснула. Сон был беспокойный, мучительный, душный. И только на следующий день она проснулась. В её теле снова незаметно произошли изменения. Теперь и ноги покрылись металлом – серым, холодным веществом. Сложно уже было назвать её нормальным человеком. Да и не всегда люди могут признать за человека другого, с металлическими частями, пусть они их и не замечают, но, всё же, как-то чувствуют.
Агни открыла глаза и несколько секунд смотрела в потолок, затем медленно перевела взгляд на окно – там, запутавшись в тончайших сетях, тщетно дёргалась муха. Девочке не хотелось вставать. Хотелось полежать ещё час, два, весь день. Конечно, она ещё не понимала природу этого внешнего безразличия и спокойствия – той злой магии, что её поглощала – но уже чувствовала изменения внутри. Однако осознание бессилия и бесполезности усилий лишь усугубляли дело.
Понаблюдав ещё несколько минут за мухой, она встала всё в той же, вчерашней, одежде. Тело её было немного тяжёлым и, как будто, немного не слушалось, хотелось пить. Она тихо вышла из комнаты и пошла в кухню, где стояло ведро с водой.
– Ну ты и соня, – улыбнулась ей мама на кухне. – Ночью такой шторм был… А он тебя не разбудил?
Агни отрицательно качнула головой, выпивая воду.
– Твои подружки вчера приходили, но ты спала уже, так я и не будила. Ну, куда ты пошла? Садись за стол, покушаем, потом пойдёшь.
На самом деле, девочка и не хотела никуда идти. Она просто собиралась пройти в зал, к столу.
– А где папа? – спросила девочка, когда мама принесла скворчащую сковороду с яичницей.
– Да по работе уехал. Снова в колхоз вызвали, надо там что-то посмотреть. Они же школу всё хотят построить у нас тут, так обсуждают, – мама, выложил на тарелку содержимое сковородки, села напротив. – Ты кушай-кушай. Я уже позавтракала.
Девочка медленно кушала, тщательно разжёвывая каждый кусок.
– Что-то наш Роджер совсем завял, – тихо сказала девочка.
– Я вот тоже заметила, – сказала мама. – Конечно, жарко, я ему воды наливаю, но он иногда так и не притрагивается – кто его знает, может, приболел, – Агни не выдавала волнения, но мать всё же неосознанного прочитала его: – Да ты не волнуйся, сколько раз уже. Он, конечно, старенький уже, но всё будет нормально.
Девочка даже сразу и не поняла, к чему мама говорит это, но через несколько секунд осознала какое-то, едва уловимое, волнение внутри.
– Ладно, кушай. Я пойду к тёте Зое – она просила зайти ещё на прошлой неделе, а я только вчера вспомнила.
Мама встала из-за стола и ушла. Агни покончила с завтраком и убрала тарелки на кухню, оставив в раковине.
Она вышла на улицу. Роджера даже не было видно из будки, и она решила его не тревожить – лучше пусть отдохнёт, если заболел. Мама уже ушла, Агни вышла на улицу. Она решила пойти к подружке – возможно, там будет и Наденька. В доме их не оказалось, но мама подружки отправила её в сарай, где они устроили небольшое укрытие. Они играли в магазин, где листики были деньгами, а найденные необычные камушки и другие интересные предметы – товаром. Агни активно включилась в игру, и даже начала уже строить схемы как можно зарабатывать листочки, но через полчаса главная их подружка, Вера, решила играть в догонялки. Агни очень прохладно встретила эту идею – не то, чтобы ей не нравились догонялки, но сегодня, именно сегодня, она не хотела бегать. Ей хотелось посидеть, поговорить, но не бегать – вернее даже, она как будто бы и хотела, но больше, всё-таки, не хотела.
– Пойдём, Агни, – взяла её за руку Наденька и потянула: – Пойдём… будет весело, увидишь.
Девочка, нехотя, согласилась. В этот момент пришла ещё одна подружка и Агни поняла, что может уже не бегать – троих вполне хватало. Теперь она могла просто сидеть и наблюдать. Три подружки весело начали о чём-то болтать, а Агни шла чуть позади них. Ей не было грустно, но она чувствовала, что она не может уже так просто болтать, но и говорить о том, что думает, тоже нельзя. Неприятное чувство грусти внутри всё не проходило.
Кое-как, Наденька всё же уговорила Агни присоединиться, но совсем скоро Агни ударилась ногой и села на скамейку. Ей вполне нравилось просто сидеть и наблюдать.
Позже, ближе к полудню, девочки набегались и решили сходить домой, а потом собраться снова. За всё то время она почти ни с кем не говорила, но пыталась выглядеть весёлой, хоть и сама не понимала «зачем».
Дома её ждала неприятная новость. Возле дома стояла машина председателя. За рулём сидел мужчина – знакомый, с папиной работы.
– Привет, Агни, – всегда улыбчивый молодой человек, сегодня был хмурым.
– Здравствуйте.
– Ты, может, не иди… – как-то неуверенно начал он, растягивая слова. – Хотя, э, не знаю. Ну, в общем, ладно… Там, – он махнул в сторону дома, – там… ну… узнаешь. Грустно это всё.
Он спрятался обратно в кабину. Агни заволновалась – что же могло случиться дома? Когда она подходила ко входу, оттуда вышел её отец.
– А… Агни? – растерянно проговорил он. В глазах стояли слёзы. – Я… я думал ты ещё будешь с, ну, подружками, а ты здесь. Ну… ладно.
– А что случилось?
– Ох, солнышко, как лучше… – он сел на скамейку рядом. – Помнишь, Роджер совсем заболел?
Девочка кивнула. Она уже подсознательно понимала, что произошло, и это вызывало бурю в её сердце.
– Он старенький уже был… – продолжил отец. – В общем, помер, вот…
– Как?.. – переспросила девочка.
– Да… – сказал отец, по его щеке прокатилась слеза. – Мы… я тут с председателем заехал и мы, в общем, поедем сейчас хоронить. Недалеко здесь… за деревню – совсем рядышком.
У девочки потекли слёзы. Она не совсем понимала что значит «умер», но понимала, что это что-то очень грустное.
– Сейчас… сейчас мама выйдет и поедем.
Через минуту вышла мама:
– Ой, Агни, девочка моя, – она обняла дочку. Она взяла её за ручку и повела к машине: – Пойдём…
Ехали они действительно недолго. В ста метрах от последнего дома, под большим дубом, было решено копать могилу. Отец девочки вместе с водителем через пятнадцать минут закончили.
Агни обхватила маму и плакала ей в юбку.
– Ну, доченька, теперь он на небесах. Будет отдыхать… – мама гладила девочку по голове.
– Я, это, в машине подожду, а вы… ну… хороший был пёс… сочувствую, в общем, – сказал водитель.
– Спасибо, Витя, что помог – дальше мы сами, – ответил отец девочки.
Он прошёл вместе до машины, где достал из багажника небольшой мешок, подхватил его и принёс к месту захоронения. Отец девочки аккуратно уложил это в маленькую могилку и, не выдержав, заплакал снова.
– Он был хорошим охранником и верным другом, – проговорил, сквозь слёзы, отец девочки. – Помню, как принёс его маленьким щеночком… Мы тогда ещё только свадьбу справили, месяц как дом дали, и вот он, маленький пушистый комочек, сразу забегал по дому, шустро так, уже через час не боялся… Такой маленький был. Двенадцать лет назад – а как вчера…
С каждым словом Агни становилось всё больнее. Всё её существо превратилось вдруг в сплошную горькую боль. Не острую, не невыносимую, но очень горькую. Она плакала не переставая. А мама всё гладила её, и гладила…
Девочка сама не поняла, как уже оказались у дома. Как только они остановились, она выбежала домой. Дом был открыт, она вбежала внутрь, и упала на кровать, горько рыдая. Она не могла остановиться в выражении этого чувства, да и не хотела. Она и не представляла, что кого-то из близких может не стать. Как это «завтра не увидеть Роджера?», «как же его будка?», «почему он умер?» – как будто часть её самой умерла вместе с ним.
Мама долго пыталась её успокоить и только к вечеру Агни перестала плакать. Она совсем выбилась из сил, ей ничего не хотелось. Только через силу папа смог покормить её. Девочка была будто в трансе, из которого может вывести только время – поэтому её оставили одну. Агни очень устала за день, и поэтому быстро уснула.
* * *Девочка проснулась почти в том же спокойном состоянии, что и вчера. Вчерашний день казался ей бесконечно далёким и даже ненастоящим – будто не было ничего. Она, конечно, понимала, что это действительно случилось, но всё же какая-то часть не могла этого принять.
Через какое-то время она встала, подошла к окну, посмотрела на небо. В оконном уголке, завёрнутая паутиной, муха больше не двигалась.
Агни взяла со стула рядом свой маленький сарафан и одела. Теперь всё её тело было металлическим и лёгким. Тонкий безжизненный слой двигался плавно и бодро.
Девочка вышла из комнаты, но её тут же позвала мама:
– Агни, ты? Доченька, подойди… – девочка прошла в тёмную комнату. Мама лежала на кровати почти без сил. – Что-то совсем не могу…
– Что такое? – спросила Агни спокойно и, увидев маму, сразу поняла что случилось: – Надо в аптеку идти. Снова голова болит? Я сейчас схожу, лежи.
– Да. Давление поднялось, наверное. Там… – она указала на стул, – возьми.
Агни взяла несколько купюр и вышла из дома. Она шла быстро и уверенно – зная, что ей нужно, и как это получить.
По дороге её встретили подружки, но она отказалась, чтобы они пошли с ней – так было быстрее, да и спокойнее. Теперь её немного напрягала эта сумбурность, что была в их детских играх. Конечно, сама она не осознавала ещё этого, но уже чувствовала, что чем-то отличается.
В аптеке была та же женщина.
– Здравствуйте. Дайте, пожалуйста, вот эти лекарства, – девочка протянула помятую бумажку, которая сохранилась у неё ещё с прошлого раза.
– Так, дай-ка, – женщина взяла бумажку, прочитала, затем внимательно посмотрела на девочку:― Ой… а это ты, да? Неделю назад заходила… – она не сразу узнала Агни. Поначалу она даже не сразу поверила в свою мысль, так как Агни казалась старше.
– Да.
– Ой, а я сразу и не узнала. Подумала даже, что спутала с кем-то, – улыбнулась женщина. – Как мама? Здорова?
– Нет… не совсем. Это снова для неё лекарства… – ответила Агни, немного смущаясь от неопытности.
– Ох, да… – проговорила женщина, вспомнив что надо отдать лекарства, и пошла к шкафам. Через несколько минут она принесла несколько пачек. – Один рубль.
– Вот, держите, – проговорила Агни, выбирая пятирублёвую купюру.
– Вот, тут лишнее, – женщина протянула сдачу.
– Спасибо, – проговорила Агни, хватая пачки своими маленькими руками. – До свидания.
– Не болей!
Девочка вышла и пошла домой. Она наблюдала за людьми вокруг и теперь замечала то, что раньше никогда бы не заметила: кто-то говорил другому что-то одно и при этом старался скрыть другое, кто-то хвастался, кто-то не отвечал – она теперь могла понять, что эти разговоры значат для каждого.
Но это понимание досталось ей дорогой ценой. Пусть она сама не делала выбор, в маленькой груди всё ещё билось живое сердце, хоть теперь и было заковано в холодный металл.
В оформлении обложки использованы фотографии из личного архива автора.