Мир, который не вернуть. Том 3: Год Второй

– Давай… – сказала она с улыбкой.

Держал дуло у её лба, а она улыбалась, насколько могла. Вдруг как будто что-то обхватило мою руку, а затем спустился курок и прогремел выстрел.

Голова Жени откинулась в одну сторону, а пистолет отскочил в другую. Прижал Женю к себе и плакал. Больше не мог сдерживаться, ведь ещё один близкий мне умер. Ещё одной частицы света не стало в этом мире. Ещё один Человек погиб.

Не знаю, сколько прошло времени, но вспомнил про остальной мир лишь когда кто-то тронул за плечо.

– Не плачь, – сказал детский голос. – Теперь ей лучше.

– Не могу… Это слишком… тяжело, – сказал я, стараясь проглотить душевную боль, что комом встала в груди.

– Мы оба знаем, что можешь. Ты делал это уже не раз.

– Но… – попытался возразить я, но мальчик меня перебил.

– Тебе нужно двигаться дальше – иного не дано. Умершие остаются позади, а ты, хочешь, не хочешь, но двигаешься вперёд – таков уж закон.

– Какой закон? – спросил я.

– Жизни.

Отпрянул немного от Жени и посмотрел на неё – на её лице застыла лёгкая улыбка, а лицо, кажется, разгладилось, стало спокойным.

– Спи спокойно, – сказал я, нежно укладывая её на землю, будто в кровать. – Нам… мне… будет тебя не хватать.

Оглянулся, но мальчика возле себя не увидел.

«Откуда был этот голос? Или, возможно, мне просто показалось, что он был?.. А, хотя, какое это имеет значение …»

Вытер почти засохшие слёзы и встал, подобрал пистолет, вылез из ямки и подошёл к Никите. Он уже держал лопату наготове.

– Всё? – спросил он. Заметил на его лице влажные следы, которые ему не удалось скрыть.

– Да, – тихо сказал я. Было странное ощущение, будто какая-то часть внутри меня пропала и теперь там была пустота.

Рядом стояли всего несколько человек – остальные не выдержали и ушли. Паши среди оставшихся не было.

– Где он? – спросил я. Никита в это время начал засыпать яму землёй.

– Кто? – спросил он.

– Паша.

– Не пришёл. Не смог.

– Понятно.

Среди оставшихся была Катрин, вместе с Аней, Алесей с Кристиной, и ещё несколькими людьми. Уверен, что для всех она была не только другом, но и чем-то светлым в жизни, как маленькое солнышко.

Когда могила была засыпана, и остальные начали уходить обратно в дом, я решил ещё несколько секунд задержаться. Молча смотрел на небольшой холмик свежей перекопанной земли.

– КОСТЯ! – злобно крикнул кто-то позади.

Обернулся и увидел Пашу, который нёсся на меня, как локомотив. В следующую секунду увидел, как он быстро замахнулся и ударил меня в лицо со всей силы. Всё произошло настолько быстро, что не успел никак отреагировать.

– Предатель! – крикнул он. – Зачем?!

От удара упал на землю, а Паша навалился сверху, поднял меня левой рукой за шиворот, а правой ещё раз ударил.

– Зачем ты?!.. Зачем убил её?! – у него были обезумевшие глаза. Никогда не увидел такого. Машинально попытался вырваться, как-то ударить его, но всё было бесполезно – Паша просто этого не замечал. – ЗАЧЕМ? А, ВДРУГ, ЛЕКАРСТВО?!

Нащупал что-то рукой в стороне и ударил Пашу этим по голове – его тело свалилось в сторону, и я быстро отполз.

– Отвали! – я встал, но больше не двигался, ожидая, что будет дальше.

– УБИЙЦА! – выкрикнул Паша, стоная от боли и держась за голову. – Ты убил её!

– Что ты, блять, несёшь?! Это она попросила! Паша, это вообще должен был сделать ты! Она попросила меня! Потому что ты не мог! Думаешь… думаешь мне не больно?!

Паша лежал на земле. Никита подбежал, но я рукой показал, что не стоит. Подошёл к Паше медленно, осторожно.

– Паша, – начал я как можно спокойнее, – пожалуйста, успокойся… Ты всех сейчас пугаешь. Послушай меня.

Он лежал на земле, прямо на кучке перекопанной земли – её могиле, – и что-то шептал. Наклонился к нему.

– Прости меня… прости… – шептал он, захлёбываясь в слезах. Паша пролежал так несколько минут, а затем молча, не говоря никому ни слова, встал и быстро пошёл в дом. Никита бросился за ним, но я остановил:

– Не надо. Я сам. Паша! – окликнул я брата, но он не обернулся.

Пошёл за ним в дом, но чем быстрее я шёл, тем быстрее был его шаг. Мы взбежали по лестнице вверх, и он закрыл дверь в комнату прямо передо мной. Дёрнул за ручку – закрыто. Ударил по двери.

– Открой! – никакой реакции. Снова дёрнул ручку и стукнул несколько раз. – Открывай же, чёрт тебя дери! Что за детский сад?! Давай поговорим!

Но он не открывал. Снова и снова ударял по дереву, но никакой реакции не было.

Кто-то одёрнул меня за плечо.

– Что?! – до меня не сразу дошло, что грубо это выкрикнул. Развернулся, чтобы извиниться – позади стояла Катрин. Она всё ещё держала руку на моём плече. Это меня настолько удивило, что не знал, что делать. Просто стоял и смотрел на неё.

– Пойдём, – тихо сказала она. Её тёмные волосы были аккуратно собраны в небольшой хвостик, а глаза на узеньком лице внимательно смотрели на меня. В них читалась сразу и сочувствие, и горечь, и даже некоторая злоба, но, всё же, больше всего в них была видна печаль.

– Что?.. – переспросил я, уже тихим голосом.

– Пойдём. Он не откроет. А у тебя кровь, – Катрин опустила руку, взяв мою, и потянула за собой – в сторону своей комнаты. Не стал задавать другие вопросы, потому что не понимал, почему так происходит.

Наконец, мы остановились перед её дверью. Дверь была помыта и, в целом, была довольно опрятного вида – по сравнению с моей, конечно.

– У меня небольшой беспорядок, конечно, но, думаю, это сейчас и неважно… – с этими словами она открыла дверь и пропустила меня вперёд. У неё была небольшая комната – примерно, как моя, только ширина немного больше и кровать была двуспальная. Окна уже были аккуратно заклеены, пол – помыт, а вещи висели на вешалках в деревянном небольшом шкафу, где не было дверец, но с первого взгляда создавалось ощущение, что они там и не нужны.

– Присаживайся, – сказала она, подводя меня к хорошо застеленной кровати. – Сейчас подлатаем тебя, – Катрин достала из-под кровати небольшой тазик. – Скоро вернусь.

После этого она вышла, оставив меня наедине с собой. Встал и подошёл к окну на улицу: от лёгкого ветра покачивались деревья, стоявшие полупрозрачной стеной вокруг нашей фермы.

Можно было обдумать то, что произошло. Всё случилось так быстро: смерть Жени, борьба с Пашей, Катрин…

«К чему всё идёт? А, может, в этом действительно вина простого совпадения? Да нет. Вряд ли.»

Знание того, что в этом доме больше нет одного из жителей, лежало тяжким грузом в груди. Всё ещё хотелось просто проснуться, как это обычно бывало. Хотел встать и забыть всё, как страшный сон.

«Не думай об этом как только о плохом», – сказал Голос.

– А как мне ещё думать? – выдавил я, сквозь зубы. – Ещё один друг умер. Совсем недавно. Даже часа не прошло. И мне просто плюнуть на это?! Или подумать «ой, как круто, не нужно кормить одного»?

«Нет, но нужно сохранять разум…»

– Плевал я на разум! – едва сдержался, чтобы не выкрикнуть это.

«Время пройдёт, и ты смиришься, как всегда и бывает. Все умирают рано или поздно, а ты остаёшься жить – хочешь не хочешь, но это факт. Поэтому лучше начать сразу жить дальше, оставив прошлое позади», – мне вдруг стало так тошно от его слов, что ударил со всей силы по голове, чтобы он замолчал.

– Уйди, прошу тебя, – умолял я, стоя на коленях и держась от боли за голову. Голос не ответил.

Подполз к кровати и упёрся головой в неё. По небу летел длинный V-образный косяк птиц – я им позавидовал, ведь они спокойно могут поменять своё место обитания. Им не составляет труда взять и полететь туда, где может быть лучше. Им даже не страшны смерти их товарищей – они просто не обращают на это внимание.

«Хотя, откуда я могу знать? Может, они так же скорбят об ушедших, как и мы. Просто по-своему. По-птичьи.»

Незаметно даже для меня самого, глаза закрылись, и я умчался в сторону тех миров, где мог бы быть… или где хотел бы.

* * *

Когда Кэт разбудила меня, небо за окном уже начало темнеть.

– Пойдём, – тихо сказала она, приподнимая меня под руку. Послушно встал. Напротив кресла, что стояло в самом углу комнаты, и которое не заметил, стоял тазик с водой.

Кэт усадила меня и расстегнула куртку, закатала рукава.

– Ты тоже снимай, – сказала она.

– Зачем?

– А как мне твои раны обработать? Да и ты весь в грязи, – с этими словами Кэт опустила небольшую тряпку в воду, смочила её, а затем приложила к моему лицу – прикосновение мгновенно отозвалось небольшой болью, но я лишь слегка дёрнул щекой. – Больно? – я покачал головой и снял куртку, положил её тут же.

Это было так… стеснительно. Кэт осторожно и очень внимательно счищала с моего лица грязь и кровь сантиметр за сантиметром. Я всё ещё не понимал, как здесь оказался. Всё это время мы даже почти не разговаривали. Лишь исподтишка наблюдал за ней… Не позволял себе даже думать о ней.

Спустя несколько таких минут решил, наконец, узнать:

– Зачем ты это делаешь? – спросил я.

– Ты, правда, хочешь знать? – спросила Кэт. – По-моему, ты уже знаешь – просто не решаешься признать. Впрочем, как обычно.

– Не понимаю… – несмотря на разговор, всё так же сидел, а Кэт всё так же омывала меня.

– Всё ты понимаешь, – тихо сказала она, не убирая внимательный взгляд. – Ты знаешь, о чём я думаю – поэтому не вижу смысла в том, чтобы это повторять.

«Неужели?.. Нет. Этого не может быть… Или, всё-таки?..»

«Не отпугни её. Остановись», – говорил Голос, но уже не слушал его.

– Неужели ты тоже…? – спросил, не договорив половину вопроса.

– Кто знает, – на её лице на несколько секунд загорелась улыбка, а затем лицо снова стало внимательным. – Пообещала, что перестану перекладывать на «потом». Обещаешь – выполняй. Вот и выполняю.

– Ты сейчас о Жене говоришь? Ты ей обещала? – спросил я. Хоть мы почти и не общались, но было такое ощущение, будто сейчас невозможно быть более близкими людьми.

– Да… – сорвалось с губ Кэт. Она закусила губу и отвернулась. И тихо добавила: – Подожди секунду…

Понял, что она вытирает слёзы. Когда Кэт повернулась обратно, не заметил никаких следов.

Наконец, она закончила омывать лицо.

– Доктор, буду я жить? – решил пошутить я.

– А? – переспросила Кэт. Она только через секунду поняла, что я сказал, и улыбнулась: – Конечно. Всё. Теперь ты уже более-менее выглядишь.

Кэт опустила тряпку в тазик, встала и отошла к кровати. В комнате значительно потемнело, и она, достав небольшую свечу из шкафа, зажгла её от карманной зажигалки, поставила на тумбочку. После этого сняла ботинки и залезла на кровать. Подложив ноги под себя, села лицом к окну. Наблюдал за этим молча, не зная, что делать.

– Ты чего там сидишь один в темноте? – спросила она, обернувшись. – Иди сюда.

Мне казалось, что в её голосе есть нотки плохо скрытой неуверенности, но, может, мне просто казалось.

Встал и прошёл к кровати. Сел рядом.

– Знаешь, теперь, когда этот дом опустел – ты понимаешь, о чём я, – начала Катрин, – как-то тяжело двигаться вперёд и надеяться, что завтра будет лучше. Впереди зима – холод, голод… Я ведь почти ни с кем не общаюсь. Мне всё кажется, что люди как-то неправильно меня поймут или что им будет просто скучно. Обычно долго обдумываю, пообщаться с человеком или нет. Взвешиваю все «за» и «против» этого действия. И почти всегда, даже если «за» значительно перешивают – всё равно не общаюсь… А с Женей такого не было. Когда мы с Пашей единственные выжили и нашли её – испуганную, но стойкую – жизнь сразу изменилась. Стало легче. У нас с твоим братом постоянно случались разногласия, и даже иногда доходило до того, что мне хотелось уйти, но Женя всегда ловко и как-то играючи всё исправляла. Все считают Пашу и Сергея лидерами, но мне кажется, что настоящим главным звеном, что сдерживало нас всех вместе, была она – Женя… – Кэт замолчала, но ненадолго. И после – продолжила с лёгкой улыбкой: – Знаешь, она всегда говорила, что ты – наш лидер. Что ты удерживаешь нас всех вместе и как-то помогаешь Паше. То тут, то там. «Мелочи, но из них рождаются великие решения» – говорила она. Ты ведь не знал об этом, да?

– Нет, – честно признался я. – Никогда раньше не слышал об этом.

– Я так и думала. Она бы тебе об этом никогда не сказала. Кажется, конечно, будто Женя была очень общительная, но, на самом деле, мало кто её знал по-настоящему. Мне даже кажется, что кроме меня, Паши, может Ани, она ни с кем и не делилась своими мыслями… Она… просто была рядом. Для всех.

Кэт замолчала, и я решил поделиться тем, что вспомнил:

– Однажды человек, которого считал самым сильным и волевым, расплакался и признался, как же она устала – тогда понял, что все люди равны в том, что всем бывает тяжело, что нужно разделить общий груз – так всем будет легче. У кого-то будет меньше груз, у кого-то – меньше стыда. Все мы, в конечном итоге – всего лишь люди. Мы не роботы, чтобы выносить любые тяжести в одиночку.

– О чём она тебя попросила? – вдруг спросила Кэт.

Мы говорили почти шёпотом. Спокойно, но с какой-то тоской.

– Чтобы остался и помогал Паше. И чтобы… помог ей.

– Я так и думала… Она… – вдруг Кэт прижалась ко мне, уткнувшись лицом в плечо – её тело периодически вздрагивало от всхлипов. Прижал её голову свободной рукой и погладил.

– Тише… – сказал с нежностью, а Катрин всё так же сильно плакала. Она не смогла сдержать всю эту грусть в себе и решила поделиться со мной.

«Почему?»

«Разве это имеет значение?»

Катрин недолго плакала. Когда она закончила, совсем уже стемнело.

– Можно тебя попросить кое о чём? – спросила Катрин очень тихо.

– Конечно, – ответил я.

– Останься сегодня со мной, – сказала Кэт. – Хотя бы на эту ночь. Останься. Не хочу оставаться одна…

Поддавшись внутреннему импульсу, даже сам не понял, как это сделал, но я поцеловал её. Быстро, неловко, легко в губы. Она не отпрянула.

– Я… конечно. Столько, сколько захочешь, – сказал я.

Катрин неожиданно обняла меня очень сильно, а затем впилась в мои губы, и мы повалились на кровать.

Кровь начала быстрее бегать по телу. Вся усталость будто испарилась. Весь мир отошёл на второй план, и сейчас были только мы вдвоём. Пламя, которое разгоралось вокруг нас, набирало силу с чудовищной скоростью, и мы оказались поглощены им. Каждая клетка наших тел была брошена в этот огонь, и теперь оно было внутри каждого из нас. Мы впивались в губы друг друга, как будто мир в следующую секунду перестанет существовать и нужно именно сейчас ловить момент. Хотелось раствориться в ней. Не отдавал отчёт своим действиям – тело как будто само двигалось, но я был не против.

Постепенно одежда начала пропадать с наших тел.

– Ты точно этого хочешь? Со мной? – спросила Катрин.

– Всегда хотел, – ответил я, окончательно растворяясь.

После этого мы перебрались под одеяло, сняв всю одежду с себя и представ в первозданном виде перед друг другом. С интересом изучал каждый сантиметр её кожи, рельеф тела. На некоторые прикосновения Катрин отвечала более сильной реакцией, и я старался запомнить это.

– Эй, – засмеялась она, когда начал щекотать. – Так нечестно!

– Правил никаких нет, – улыбнулся я.

Уставился на неё, находясь над её миниатюрным и, казалось, хрупким телом. Катрин внимательно смотрела на меня в ответ и, как бы отвечая на мой немой вопрос, сказала:

– Да. Я хочу.

После этого с силой выдохнул и решился перейти последний рубеж, о котором давно перестал даже думать.

* * *

Проснулся рано утром. Кэт тихо спала рядом, немного свернувшись. Её ровное спокойное дыхание легко касалось моего плеча.

За окном только начало светать. Небо ещё было тёмным, но предметы в комнате уже имели чёткое очертание.

«Неужели в твоей жизни произошло что-то хорошее? Или ты совсем потерял осторожность и хочешь убить эту девушку?».

Мне не хотелось будить Кэт и прерывать её сон. Мне казалось, что, если разбужу её, то она, будто хрустальная, треснет и рассыплется – вся магия ночи исчезнет.

Аккуратно стянул с себя одеяло, чтобы случайно не потревожить её подобным образом, а затем медленно перевернулся и встал. Пол подо мной скрипнул, но Катрин не проснулась.

Мне хотелось немного обдумать это, поэтому взял свои вещи и осторожно выбрался в коридор, где начал их надевать.

В этот ранний час, когда все ещё спали, дом казался пустым. Только какая-никакая чистота его и небольшой уют, который мы успели создать, не давал почувствовать ощущение заброшенности. Каждый старался сделать что-то хорошее. И мы все вместе старались просто не допустить ситуации, где пришлось бы хоронить кого-то ещё. Но не всё в нашей власти – жизнь всегда вносит свои коррективы.

Когда подошёл к лестнице, то услышал тихие шаги внизу. Кто-то стоял у самой двери. Притаился и вгляделся в полутьму дома – за спиной у этого человека был рюкзак. Он дёрнул за ручку, и уличный свет выхватил фигуру Паши. Он быстро юркнул за дверь.

«Иди за ним», – сказал Голос, но я и сам понимал, что мне нужно это сделать. Совсем не нравилось это – особенно когда вспомнил, что вчера произошло.

«Нет, он не мог помешаться. Нет. Это сильное горе так подействовало», – должен был предостеречь его от ещё большей ошибки.

Быстро сбежал по лестнице и вышел вслед на улицу. Паша уже спустился по веранде и быстро шёл в сторону от ворот – хотел, наверное, чтобы его никто не заметил. Было видно, что Сергей наверху заснул.

Побежал за ним и догнал у самого амбара.

– Стой, – крикнул я. Паша остановился, но не оборачивался и молчал. – Куда ты?

– Не твоё дело, – буркнул он.

Я подошёл ближе.

– А мне кажется, что моё, – твёрдо ответил я и подошёл ещё ближе. Паша был всего в шаге от меня.

– Костя, пожалуйста, – тихо сказал Паша, – всем от этого будет только лучше. Особенно после того, что было вчера.

– От чего нам будет лучше? – спросил я, но уже знал ответ.

– Если я уйду, – подтвердил мои мысли Паша.

– Почему? Думаешь, все обрадуются тому, что за два дня мы потеряли двух людей?

– А разве они будут рады меня видеть после вчерашнего? – Паша, наконец, обернулся. На его лице были следы засохшей крови – той раны, что я ему нанёс. – Посмотри на себя. Что я с тобой сделал. Почему ты уговариваешь меня остаться? Я ведь… мог убить тебя вчера. И убил бы, скорее всего. Понимаешь? Я даже сам не понимал, что делаю… – в его голосе было отчаяние. Понимал, что он хочет остаться, но боится самого себя. – Почему ты сейчас меня уговариваешь остаться? Почему ты?

– Потому что ты мой брат. И ты нам нужен, – я легко коснулся его плеча. – Пойдём обратно. Домой. Не страдай ерундой.

– Нет, – Паша вырвался. – Нельзя. Я… не могу. Костя, пожалуйста, только не ты. Я смотрю на твоё разбитое лицо, на рассечённую скулу, на разбитую губу, на синяк – это я сделал. Нет… – Паша отшатнулся. В его кармане на секунду блеснул металл.

– Что у тебя в кармане? – спросил я, собираясь подойти ближе, но Паша сделал шаг назад.

– Неважно, – сказал он.

– Паша, – с силой сказал я, – что у тебя там?

– Костя, просто иди в дом. Утром скажешь, что я ушёл и больше меня никто никогда не увидит – это я обещаю.

Только сейчас понял, что он хотел. Он не просто хотел уйти. Но также видел, что он сомневается.

– Паша, пожалуйста, идём в дом. Тебе не нужно уходить. Я тебя прощаю, хорошо? Пойдём.

– Нет, – сказал он, собираясь развернуться.

Я понял, что у меня не осталось выбора.

– Раз по-другому тебя не заставить, – сказал я, занося кулак, а затем с силой ударил его – от удара Паша потерял равновесие и упал, сев на землю. Он ошеломлённо смотрел на меня. – Значит так, слушай меня. Сейчас ты выбросишь эту хрень из своей головы, и мы пойдём в дом. В дом, где тебя ждут. Вспомни про свои планы насчёт других людей. Вспомни про то, как сам хотел превратить эту ферму в безопасное место. Понимаю, что тебе вчера было больно. Все это чувствовали. Да, ты перегнул палку, но я понимаю «почему». И я не обижаюсь. Не виню тебя. А теперь вставай, пойдём. Запомни: ты мой брат, и я буду следить за тобой всегда, чтобы ты не натворил херни вроде того, что хочешь сейчас. И мой кулак всегда поможет тебе прийти в себя.

Подал ему руку. Паша смотрел на меня без злобы – удивлённо, а затем он взялся за руку и встал.

– Они точно смогут меня простить? И ты? – спросил он.

– Я же сказал: я тебя уже простил. А остальные… Одно знаю точно: никто не хотел бы потерять ещё и тебя, – ответил я.

Паша, молча, с силой обнял меня.

– Спасибо… – сказал дрогнувшим он, сжимая меня. – И прости меня, пожалуйста.

– Я знаю, Паша. Я знаю.

Когда он отпустил меня, мы развернулись и пошли к дому.

– Спасибо тебе, Костя… за всё. Она всегда боялась, что может стать одной из них. Спасибо, что сделал это.

Ничего не ответил. Мы шли обратно в дом, и что-то мне подсказывало, что будущее и дальше будет смешивать цвета, но надеялся, что всё же белая краска станет встречаться чаще.

День 750

Размеренный стук колёс. Напротив меня разговаривали двое мужчин. Вагон освещался мерцающим светом.

–… он ещё не понял даже, представь, – усмехнулся один, глядя на меня.

– М-да, жесть. Я бы такого не хотел, – сказал другой.

Оба они были какие-то… нечёткие. То есть, я не смог бы выделить в их образах что-то значимое, отличительное: тёмная куртка, светло-синие джинсы и белые, но уже испачканные, кроссовки. Хотел бы смотреть в окно, чтобы хоть как-то отвлечься, но там было пусто. Совершенная тьма, потому что мы въехали в какой-то длинный туннель, и сейчас увидеть что-либо не представлялось возможным.

– А помнишь, как мы в начале того года двоих забрали? – спросил второй.

– А то! Конечно, помню. Столько потом полегло – вот умора! – и оба принялись смеяться.

На секунду свет в вагоне пропал, но затем появился. Я решил выпить чаю.

– Проводник! – позвал я и стал ждать. Двое напротив умолкли – они внимательно смотрели на меня, как будто я был каким-то цирковым зверьком.

Прошло несколько минут, никто не появился.

– Он думает, что тут кто-то есть – вот идиот, – хихикнул первый.

– Полнейший, – отозвался второй. Они заговорщицки переглянулись и прыснули смехом с новой силой.

Решил больше не терпеть.

– Почему вы надо мной смеётесь? – не выдержал я. Они прекратили смеяться.

– А кто сказал, что мы над тобой смеёмся? – спросил первый.

– Да! – подхватил второй. – Кто сказал?

Встал и посмотрел на них сверху вниз.

«Нет. Лучше оставить их», – вид у них был нездоровый.

Решил найти проводника и вышел из купе – снаружи стояло гробовое молчание. Как будто в других купе никого не было.

– Он ещё не понял, – хихикнул первый за моей спиной.

– Да, не понял, – ответил второй.

Пошёл к купе проводника.

– Проводник! Проводник! – звал я. Металлические защитные корпуса слегка позвякивали от вибрации. Тишину нарушал лишь этот звук и размеренный стук колёс – сигнал того, что мы всё ещё в пути.

Дошёл до купе проводника и раскрыл дверь – внутри оказалось пусто. Сидение выглядело так, будто им никто не пользовался долгое время. Никаких следов человека.

– Что за ерунда, – вырвалось у меня. Посмотрел на верхней полке, под сидением – никаких вещей не было.

Вышел и начал открывать по очереди двери всех купе. Каждая новая дверь нагоняла всё больше жути, ведь внутри никого не было. Даже эти двое куда-то испарились из моего купе. Весь вагон оказался пуст.

– Не может быть такого, – говорил себе я, пытаясь просто не допустить мысли, что сошёл с ума.

Решил проверить остальные вагоны и пошёл в сторону головы состава – туда, где должен быть хотя бы машинист.

Следующий вагон оказался пуст, после него – тоже. Так было и потом, и снова, и так оказалось, что все вагоны пусты. Впереди был только локомотив. Раскрыл дверь и вошёл. Внутри горел тусклый свет. Стенки узкого прохода были все в приборах и датчиках, где стрелка моталась туда-сюда, но не доходила до красной отметки.

– Здесь кто-нибудь есть? – спросил я. – Я пассажир одного из вагонов… Там везде никого…

Прошёл вперёд и оказался перед приборной панелью. Какие-то цветные кнопки горели, какие-то – нет. Но было пусто. Никого.

– Что за ерунда, – сказал я сам себе полушёпотом и сел на одно из сидений.

Скользнул взглядом по приборной панели ещё раз: кнопки то загорались, то гасли. Автоматически.

И я только сейчас понял, что впереди нет просвета. Конца туннеля не видно. Я бы даже подумал, что мы прекратили движение, но стук колёс продолжался. Вгляделся в лобовое стекло, но впереди не было даже малейшей светлой точки: сплошная тьма.

Вдруг какое-то неприятное ощущение возникло. Ощущение, что это конец и впереди больше ничего не будет. Но мне почему-то не было грустно…