Мир, который не вернуть. Том 3: Год Второй

Пусто. Никого. Лес проглядывался на много сотен метров вокруг – ничего и никого.

– Всё спокойно было? – спросил я.

– Да. Вообще пусто. Пару раз за ночь сходил, конечно, посмотреть забор – всё в порядке.

Конечно, хорошо, что ничего не случалось, но в глубине души было скрытое желание, чтобы что-нибудь произошло и пошатало эту рутину.

Паша снял телогрейку и передал мне. Я быстро надел её, зная, как быстро одежда остывает, а затем подошёл к стульчику и подобрал винтовку, проверил магазин: четыре патрона. Разряжена. На предохранителе.

– Как спалось хоть? – спросил Паша.

– Да как обычно, – ответил я и усмехнулся: – Там на завтрак горох дают – поторопись.

– Жаль, что тебя это не коснётся, – ответил с усмешкой Паша и окончательно спустился вниз. Я ещё немного проводил его взглядом.

Теперь я был один-на-один с собой и миром за стенами, охраняя всех от него. Или его от всех нас.

Поднял винтовку и посмотрел в прицел на лес вокруг: деревья с уродливыми голыми ветвями и потемневшее покрывало из опавших листьев – вот и всё разнообразие. Только дорога к ферме немного выделялась двумя более тёмными полосами на земле. Сел на стул и стал вести наблюдение.

Секунды медленно выливались в минуты, а те, в свою очередь, ещё медленнее выливались в часы. Время стало не неуловимым ветром, а массой очень тягучей смолы. Иногда я вставал и начинал мерить небольшую деревянную площадку шагами. От края до края было всего пять неполных шагов. Паша хочет улучшить её до зимы: сделать небольшой настил в виде крыши, ещё одну площадку с другой стороны и переход между ними. Сейчас здесь только трое кое-как помещаются – мало ли что случится.

Через несколько часов подошла Женя. Она держала в руках несколько пустых пластиковых канистр.

– Тебя проводить? – спросил я.

– Мы оба знаем, что тебе нельзя отходить. Лучше ворота подержи – у меня руки будут заняты, – сказала девушка. Спустился и помог ей открыть ворота, а затем пропустил вперёд, вышел сам и притворил за собой металлические листы.

– Осторожнее там, – сказал я.

Женя быстрой походкой почти сразу же скрылась, спустившись вниз по небольшому склону к реке. Стал ждать, осторожно осматривая окрестности.

Минуты стали идти ещё медленнее. Я стал волноваться, когда она не появилась через пять минут – обычно этого времени хватало. Но решил ещё подождать.

Через несколько минут она появилась, медленно хромая. Быстро побежал навстречу. Женя упала на одно колено и из её руки выпала наполовину полная канистра. Повесил винтовку на плечо, подхватил Женю за руку и приподнял.

– Что случилось? – заметил на её штанине небольшое пятно крови.

– Ничего. Я… в порядке, – вздохнула Женя и попыталась отстраниться, поднимая канистру, но я не позволил.

– У тебя кровь, – сказал я с тяжестью и вспомнил, что мы ещё находимся за забором. – Ладно. Идём внутрь. Не здесь.

Женя молча дала мне довести её за ворота, где я аккуратно её посадил на землю и закрыл за нами вход, задвинув большую металлическую задвижку.

– Что произошло? – спросил я, пытаясь подобраться к её ноге, но Женя попыталась её убрать – неудачно, и лишь тяжёлый тихий стон вырвался из её груди. – Дай мне посмотреть.

– Не на что там смотреть, – неожиданно выпалила она, и я заметил несколько крупных слезинок в уголках глаз. – Ты знаешь, что там.

От неожиданности я отпрянул назад и сел на землю.

– Нет…

Женя посмотрела на меня и из её глаз потекли слёзы:

– Да, Костя, – с этими горькими словами она приподняла штанину, и я увидел тёмную небольшую рану на стройной ноге – полукруглые следы укуса. Вся лодыжка была заляпана кровью. Рана была неглубокая.

– Нет… Нет. Нет. Только не ты… – начал я, но Голос прервал меня.

«Успокойся. Это уже случилось. Ты знал, что это может случиться. Ты знал, что это случится. Так всегда происходит: либо люди, либо восставшие – по-другому вряд ли получится».

Несколько секунд мы сидели молча, а затем решил заговорить, успокоившись немного:

– Как это произошло? – тихо спросил я, садясь рядом.

– Я и сама не поняла. Просто подошла к реке, как обычно, поднесла канистру, а затем… затем услышала плеск воды и, сразу же, дикая боль в ноге. Повернулась и увидела восставшего – он с жадностью впился в ногу. Я… быстро достала нож и ударила ему прямо в череп…

– Бля… – протянул я. – Вот сука… Но… но как ты не увидела его?

– Он был в реке. Это… это был маленький мальчик. Костя, я даже не знала, что эта зараза и у детей есть. Даже дети… – начала Женя, будто ничего не произошло. Она нервно прижимала штанину вниз.

– Нам сейчас не об этом нужно думать, – напомнил я, возвращая её к реальности. – Тебя укусили. Ты… ты ведь умираешь!

Женя усмехнулась.

– Мы и так знаем, что будет – зачем об этом лишний раз думать? Со мной уже всё ясно, как белый день.

– Что тебе ясно?

– Мне конец, Костя. Это только вопрос времени, – её слова казались такими холодными и расчётливыми. Не хотел их слышать, но понимал, что это не изменит реальности. – И… послушай, Костя, у меня есть к тебе две просьбы. Возможно, последние. Ты сможешь выполнить их?

– Говори, – тихо сказал я, посмотрев на девушку. Её привычно розовые губы теперь слегка отдавали синим. Встал и начал ходить из стороны в сторону, чтобы хоть что-то делать.

– Не говори Паше сейчас. Я сама… ему скажу. Это должна сделать я. И сделать это, когда придёт время.

– Хорошо, я… – я как будто проглотил камень – так тяжело было проглотить вставший ком в горле. Во рту пересохло, – не скажу. А что второе?

– Пообещай сразу, что выполнишь, – взволновано сказала девушка. Меня это заставило напрячься немного сильнее.

– Женя, что ты хочешь?

– Просто пообещай, что выполнишь.

– Но я не могу пообещать, не зная «что»! – едва не крикнул я.

– Просто доверься мне, пожалуйста, – протянула Женя.

Посмотрел на неё со злостью, обидой и недоумением, но, увидев в её глазах отчаянный страх, понял, что веду себя глупо и сдался:

– Ладно. Я, – вздох вырвался из груди, – выполню.

– Обещаешь?

– Обещаю, – протянул я, отворачиваясь от Жени.

– Всё, что попрошу?

Несколько секунд медлил с ответом, но, затем, ответил:

– Всё.

– Костя, я знаю, что Паша не сможет. Поэтому… тебе придётся, – начала Женя.

– Что придётся? – не выдержал я.

– Не дать мне превратиться в одну из этих тварей.

Весь мир резко втянулся в одну точку, и земля ушла из-под ног.

– Нет…

– Костя…

– Нет… нет! НЕТ! Нет-нет! Только не снова!..

– Костя, успокойся, – её твёрдый голос заставил меня повиноваться. – Мы оба знаем, что надеяться не на что. Все слышали это: лекарства не было. Сейчас им уже некому заниматься.

– И что?.. Нет! Я… не могу! Пусть другой! Не я!

«Мы втроём знаем, что ты сделаешь это. Это уже решено. Ещё один близкий человек умрёт от твоей руки. А я ведь предупреждал.»

– Костя, ты пообещал. Паша не сможет… Других не хочу просить. Я знаю, что ты сильный… и добрый… Ты сможешь.

– Нет…

– Не дашь мне быть одной из них…

– Нет… Я не могу!

Всё это было каким-то дурным сном – одним из тех кошмаров, что постоянно вижу.

– Не дашь мне причинить боль другим людям…

Не мог поверить в реальность происходящего.

– Не дашь мне сломать их жизни, – закончила Женя. Я снова сел рядом.

– Женя, я… я не смогу. Ты ведь знаешь, как много от меня требуешь – зачем? Почему я?

– Потому что ты сильный, Костя. Ты сможешь выдержать.

– Но… – я попытался возразить, что есть более сильные люди в группе, но Женя не дала мне сказать.

– Пожалуйста, позаботься о Паше. Он… ему будет тяжело. Я знаю, что он может попытаться сделать глупости. Уверена даже, что сделает. Просто будь рядом. Ты ему очень нужен. Особенно потом…

– Я не смогу… – жалостно протянул я.

– Позаботься о Паше, – повторила Женя и со вздохом опустила штанину, поднялась, держась за забор. – Поможешь до дома дойти?

– Конечно…

– Спасибо. Только, помнишь уговор? Не говори никому об этом. Я сама скажу, когда придёт время.

Нехотя кивнул головой в знак согласия и взял её под руку.

– Как ты это скроешь? У тебя же кровь…

– Скажу, что ушиблась. Не знаю – придумаю что-нибудь.

Мы шли не спеша. Со штанины на землю падали капли крови, оставляя небольшой след. Шаг за шагом мы поднялись на веранду. Я открыл дверь.

– Позовите кого-нибудь, – крикнул я. К нам подбежал невысокий парень.

– Олег, позови Кэт, пожалуйста, – сказала Женя.

– Что случилось? – спросил парень. Я отпустил Женю, и она села на небольшой стульчик у входа.

– Ногу ушибла. Позови Кэт, – повторила Женя.

– Сейчас, – Олег отвернулся и побежал быстро по лестнице наверх.

– Костя, иди «на стену». У тебя дежурство.

– Но… – начал я.

– Иди. Дальше я сама, – настояла Женя.

Постоял секунду, решая остаться или нет, но решил, что мне нужно закончить дежурство. От меня здесь уже мало что зависело.

Вышел на холодную неприветливую улицу. Поднялся лёгкий ветер. Посмотрел на время: «12:54». До конца смены оставалось ещё семь часов. Вернулся на своё место и начал ждать, пристально следя за окружением. Но мои мысли не покидала сцена с Женей:

«Как такое вообще могло произойти?»

В процессе жевания одних и тех же картин, мыслей, идей – и прошло время. Солнце давно ушло за горизонт – оно с каждым днём оставляло нас всё более холодным ночам.

Сидел возле слабой горелки, когда кто-то меня окликнул.

– Не спишь? – спросил Сергей.

– Нет, – ответил я. – Уже всё?

– Да. Пришёл вот на смену. Пост принял, так сказать, – с улыбкой ответил он. Я не мог ответить на это. Его лицо было спокойным. Видимо, он ещё не знал. Женя не сказала остальным. На часах было «8:11».

– Ты ещё не принял, – всё-таки ответил я, но без тени улыбки. Затем снял телогрейку и передал её ему. – Теперь всё. Я пойду. Удачи, – тихо сказал я, и не дожидаясь ответного «спокойной ночи», начал спускаться вниз, во тьму, а затем пошёл к дому.

Внутри горело несколько свечей. Напротив входа сидела Аня, читая книгу за столом. Наверху услышал громкий задорный смех Кристины.

– Отдыхать пойдёшь? – тихо спросила меня Аня.

– А? Да, да… – протянул я, вырванный из мыслей.

– Женя ногу повредила – так что я за неё на кухне. Там каша осталась – хочешь? – я помотал головой. – Ты голодный же… – Аня встала из-за стола, но я жестом её остановил.

– Нет, не нужно. Я спать сразу, – и пошёл по лестнице наверх. Ноги подкашивались. На дежурстве отчаяние ещё можно было как-то отгонять. Теперь, когда я был дома, не знал, что мне делать. Разум требовал подходящего решения, но не находил его: все варианты были дерьмовыми.

Проходя мимо комнаты Паши и Жени, я услышал:

–… сказала только сейчас? – это был Паша.

– Паша, мы оба знаем, что это значит, – сказала твёрдо Женя.

– Нет! Есть же… должно быть. Хоть что-нибудь!

– Ничего нет. Не нужно фантазировать.

– Но почему? Почему ты?

– Паша… всё.

Дальше слушать не стал. Пашин голос выглядел очень напугано. Хотя, не лучше, чем мой, ведь я до сих пор не мог до конца в это поверить. И боюсь представить, каково будет Паше в ближайшие дни.

Тихо зашёл в комнату, снял ботинки, куртку и просто улёгся на кровать.

«Завтра всё встанет на свои места. С меня хватит этого дня.»

Я знал, что лучше не станет – просто человек всегда хочет надеяться на лучшее. Даже в самые плохие моменты. Особенно в самые плохие моменты.

* * *

С каждым днём Жене становилось всё хуже. В первые дни она ещё выходила, пыталась жить обычной жизнью, изо всех сил не подавая виду, как ей тяжело даётся каждый шаг. Отлично помнил, как это было у Павлова. Смотреть за всем этим снова было тяжело, но знать, что мне нужно будет сделать дальше – ещё тяжелее.

Когда через три дня она неожиданно потеряла сознание и сильно ударилась головой о тумбочку, Паша настрого запретил ей работать. Правда раскрылась всем. Женя сильно возражала, но он и слышать не хотел. Паша был очень мрачным и раздражительным в эти дни – часто встречал его одиноко патрулирующим территорию.

Внутри дома градус отчаяния повышался с каждым днём.

Через неделю Женя почти перестала выходить из комнаты. Лишь несколько раз смог заставить себя пойти её проведать – это было пугающее зрелище: тёмные круги вокруг глаз, бледная кожа, синие пятна на руках и шее. Жизнь действительно уходила из неё. Даже не так, она быстро вытекала, как сквозь пробоину, заменяясь ядом.

Женя пыталась быть весёлой, и даже начинал верить иногда, что ей стало лучше, но резкий кровяной кашель разрушал всякие иллюзии. Понимал, что её время истекает, но не мог это видеть и старался уйти поскорее. Понимал, что Жене было тяжелее всех, ведь даже Паша старался уйти и она оставалась одна, но не мог ничего с собой поделать. Часто к ней ходила только Катрин. Мне даже казалось, что она очень спокойно к этому относится. Может быть поэтому старался избегать и её тоже – старался вообще быть один, как и Паша.

В один день сильная злость резко завладела мной. Злость на жизнь; на людей; на восставших – на всё, что так или иначе виновато в том, что Женя умрёт. Решил пойти зачистить окружающую территорию от восставших. Тогда дежурил Паша «на стене». Он меня не пустил. Хотел даже нагло пробиться, но, вдруг, понял, что он это делает не просто так: не хочет потерять ещё и меня. После этого отступил и пошёл обратно. Занялся единственным физически выматывающим, что мог в это время чтобы забыться – колол дрова. Никита смог починить печь – нужно было топливо.

Через одиннадцать дней Женя перестала выходить. По ночам все слышали её стоны в агонии, из-за того, что тело как будто сгорало изнутри – последние попытки иммунитета побороть активный вирус, выработать иммунитет, но это всё было бесполезно. Любой организм сдаётся – это лишь вопрос времени. И я понял, что день, который пытался отогнать всеми силами, уже почти пришёл.

* * *

― Костя! – ворвался ураганом в комнату Сергей. – Вставай! Быстрее…

Уже не спал в это время. В последние дни вообще почти не сплю. Только лежу, в ожидании утра. И каждый раз со страхом, что это будет тот самый день.

«Кажется, время пришло», – сказал Голос. Не хотел думать об этом раньше времени.

– Что такое? – спросил я, переворачиваясь и садясь на кровати. Смотрел на своего гостя с прищуренными глазами. От недосыпа всё тело ломило – такое ощущение, будто меня били несколько дней подряд.

– Паша попросил всех прийти.

– Зачем? – спросил я, хоть мне и прекрасно был известен ответ.

– Женя… – с трудом произнёс он, – она… время.

После этого Сергей молча закрыл дверь и, видимо, пошёл дальше по коридору. Я медленно перевёл взгляд на свои вещи рядом с кроватью и оделся. Всё вокруг ощущалось каким-то нереальным, искусственным. Будто мир являлся копией настоящего: кошмарной версией. Тогда как в настоящем все друзья остались живы, и вообще мир не стал огромной ловушкой для выживших людей.

«Ты знал, что так будет – нечего ныть сейчас. Я тебя сразу предупреждал, но ты, как обычно, даже слушать не захотел – вот тебе и результат. Пожинай плоды своего упорства.»

– А что? Лучше было сдохнуть? А? Выстрелить тогда, после Кристины? Да? – не выдержал я, но всё же сдержался от того, чтобы не перейти на крик. Даже сам удивился тому, как неожиданно грубо ответил. – Может всем стало бы лучше от того, что я сдохну наконец, а? Ты к этому ведёшь?!

«Нет, но…», – попытался возразить Голос, но не дал ему закончить.

– Что «но»? Разве тут может быть «но»? Если ты не можешь определиться, так и не пизди под руку. Ты меня достал. Я ненавижу тебя. Сыт тобой по горло. Каждый раз, всегда, ты только и делаешь, что путаешь меня – зачем? Почему я? Отвали от меня. Уйди, пожалуйста…

Голос понимал, что на эти вопросы я не хотел по-настоящему знать ответ. Что просто выплёскиваю свою горечь бессилия. Поэтому он не ответил. А я, разгорячённый, встал и со всей силы ударил в стену – удар сразу же отдался болью в руке, и я начал махать ею, чтобы боль отступила. Только теперь снова мог думать нормально.

«Пойдёшь туда?»

– А что мне ещё остаётся делать? Скорее всего, это последний раз, когда я смогу увидеть её живой. Да и… я же обещал.

«Когда её укусили – она перестала быть живой.»

– Ты прекрасно знаешь, о чём я. Не нужно драматизировать.

«Собираешься исполнить обещание? Сможешь?»

– Я… не знаю.

Натянул тёплые джинсы, куртку и вышел из комнаты – возле комнаты Жени и Паши собрались все. Несколько девушек не выдержали и плакали, а остальные собравшиеся лишь мрачно стояли, смотря в пол. Почти все молчали. Только пара человек делилась своими мыслями и сплетнями, но почти неслышно. Заметил, что Никита стоит и смотрит в окно.

Вдруг, Паша резко открыл дверь и буквально вылетел из комнаты, тяжело шагая – он был очень зол. Я примерно понимал «почему». Да и все здесь – тоже. Все мы кого-нибудь теряли, а если этот человек – весь твой мир, то очевидна такая реакция. Просто так смириться не получится. Ты зол на обстоятельства, в которых это случилось; на мир, который это допустил; на себя, который не может ничего сделать – и все эти раздражающие элементы странным образом пересекаются в объекте, который страдает больше всех.

Встал в конец очереди, но неожиданно выяснилось, что Женя ждёт именно меня – поэтому пошёл вперёд. Восприятие времени растягивалось сильнее с каждым шагом вперёд. Шаг, ещё один. Кажется, будто прошли уже целые минуты – нет, даже часы. Наконец, я стоял напротив двери, где был прикреплён листок с нарисованной улыбающейся девушкой. Немного помешкал, но смог заставить себя взяться за ручку – ладонь была вся в поту – и открыть дверь. Скрипнув, деревянная дверца отворилась. В нос сразу проник спёртый кислый запах. Не решался войти.

– Кто… там? – спросила очень слабым, еле слышным, голосом Женя. Она смотрела в потолок, не на меня. Ответил не сразу. Мне потребовалось секунд пять, чтобы окончательно взять себя в руки. После этого вошёл в комнату и закрыл дверь.

Женя лежала на кровати, накрытая плотным одеялом. Рядом, на небольшом кресле, лежал плед – видимо Паша там и спал. Сквозь неплотные занавески сюда проникал слабый дневной свет, который освещал большие плакаты с нарисованными персонажами, которых так любила рисовать Женя. У заражённых в самом начале появлялась небольшая светобоязнь, которая проходила через неделю.

– Кто… кто пришёл? Извини… нет сил повернуться.

– Это я, Женя, – сказал я, подойдя к ней, и взял за руку – она была ледяная. Пятна уже почти слились, оставались только два больших светлых просвета: на правой щеке и лбу. – Как ты?

Сел на край кровати.

– Лучше всех, как видишь, – протянула Женя и грустно улыбнулась.

Решил не медлить:

–Ты хотела со мной поговорить.

Женя не отвечала. Из-за того, что она очень слабо дышала, в голове промелькнула мысль, что она умерла, но в этот же момент девушка заговорила:

– Я… да… Помнишь… ты обещал?..

Теперь уже я не хотел отвечать.

«Не делай вид, будто не знал этого», – действительно, я прекрасно всё понимал и ждал с опаской. Время пришло.

– Помню, – тихо сказал я.

– Хорошо, – прошептала Женя. – Мне нужно… чтобы ты помог… Пока я снова не пропала… и… и… не стала монстром, – говоря эти слова Женя периодически начинала кашлять. Заметил на платке, что она держала в руках, пятна крови. На подушке вокруг головы лежали целые пряди волос.

– Женя… – начал я, но тут же осёкся, потому что понимал, насколько эта просьба будет эгоистичной и мрачно добавил: – Ничего. Я… сделаю.

– Ты помнишь… о другом… обещании? – Женя всё так же лежала, смотря в потолок.

– Да. Помню. Я буду помогать Паше.

– Хорошо… – новый приступ кашля вырвался из Жениной груди. Когда она успокоилась, то добавила: – Она ждёт… тебя.

– Кто ждёт?

– Скоро… узнаешь, – ответила Женя и её лицо чуть искривилось в улыбке. – Пожалуйста… подготовься… Я хочу… попрощаться…

Прямо чувствовал, как тяжело ей давалось каждое слово. Будто она тянула тяжеленную борозду.

– Хорошо, – тихо встал я.

– Я… люблю тебя, – сказала Женя с ещё большей тяжестью. – Всех… вас…

Понял, что, если бы она могла плакать в этом состоянии, то непременно разрыдалась. А я ещё до этого решил оплакать её позже – после того, как дело будет сделано. До этого надо держаться со всех сил.

– Я тоже, – ответил и вышел в коридор. В груди сидело тяжёлое гнусное чувство. Будто предаю её. Но, на самом деле, понимал, что так будет лучше. Для всех. Иногда приходится принимать тяжёлые решения, и кто-то должен брать основную часть ответственности на себя, чтобы остальным было легче.

Вернулся в комнату, взял твёрдой рукой пистолет, проверил, взведён он или нет, и только после этого вышел в коридор, предварительно положив его в карман куртки, чтобы никто ничего не увидел. Сел в конец коридора и стал ждать.

Люди медленным потоком продвигались, заходя по одному. Многие выходили со слезами на глазах и старались быстро скрыться, чтобы никто не увидел их, но все всё видели и прекрасно понимали эту реакцию.

Катрин стояла следующей в очереди. Она периодически глядела на меня, но всякий раз, когда отвечал на этот взгляд, отворачивалась. Хоть она и выглядела спокойной, но мне казалось, что она переживает больше всех.

Через полчаса очередь кончилась. Люди теперь ждали внизу. Молча посмотрел на небо через окно: светлое, голубое, без единого облачка – это было редкостью в эти дни. Если не брать в расчёт корявые голые верхушки деревьев, то это мог бы быть замечательный день…

«Замечательный, чтобы умереть, – сказал Голос. – Успокойся, Костя. Ей будет только лучше. Не противься.»

Встал, проверил пистолет – всё было в порядке – и только после этого пошёл в комнату к Жене.

– Все? – тихо спросила она.

– Да. Больше никого нет, – тихо сказал я.

– А Паша? Его… нет? – я заметил в её голосе нотки грусти.

– Нет.

– Ладно… Костя, помоги… мне встать, – с тяжестью произнесла Женя. Она тяжело дышала. Когда взглянул в её лицо, то мне показалось, что пятна стали ещё больше. – Я… хочу на улицу… сама… в последний раз… Там… будет лучше.

Молча подошёл к кровати и, аккуратно взяв за спину, сначала помог ей сесть, затем она медленно повернулась, свесила ноги, и я подхватил её под руку, а затем правой обхватил тело и медленно поднял. Женя почти не шла сама. В ней было очень мало сил…

Медленно мы подошли сначала к двери, а затем пошли к лестнице. Шаг за шагом. Женя тяжело дышала – я знал как ей тяжело, но она не жаловалась и только молча шла. У самой лестницы она сказала: «Всё будет хорошо» – так всегда говорят, когда хотят успокоить, ведь больше нечего сказать, а человек всегда хочет верить в «лучшее завтра».

Мы начали спускаться. Я крепко держался свободной рукой за перила. Да и Женя, насколько ей позволяли силы, помогала идти.

Внизу люди расступились, давая нам пройти. Хотел пойти к главному входу, но Женя попросила вывести её через выход к заднему двору. Люди молча шли за нами.

– Какой… хороший день… – сказала Женя, когда мы вышли на улицу, и слегка улыбнулась. Я промолчал.

Никита стоял впереди с лопатой в руках. Заметил рядом с ним небольшую горку земли, а позади, скорее всего, была могила.

– Никита… сделал… Хорошо… – Женя разразилась кашлем и, не успев достать платок, укрылась рукавом кофты – заметил на жёлтой ткани красные пятна.

Когда мы подошли, Никита молча воткнул лопату и отошёл в сторону. Заметил, что его губы беззвучно шевелятся в молитве, а в руке он держал крестик на толстой верёвке.

– Спасибо… – сказала Женя Никите и добавила, указывая на неровную ямку: – Положите… туда…

– Но… – хотел возразить я, но Никита коснулся меня и покачал головой. Он подхватил Женю под другую руку и вместе мы аккуратно спустили её и положили на землю.

– Холодно… – сказала с улыбкой Женя. В её глазах проступили слёзы. – Мне… будет… не хватать…

Упал на колени рядом и приподнял её за плечи, приобнял, аккуратно поддерживая голову. Слёзы были и на моих глазах.

– А нам тебя… – тихо сказал я. Кто-то позади громко заплакал – это был детский плач.

Я достал пистолет.

– Не могу… – сказал ещё кто-то и ушёл, рыдая. Остальные же тихо всхлипывали.

Женя попыталась поднять руку кверху, к небу, но ей не хватило сил, и я быстро помог ей своей рукой.

– Я… так и не… достигла… неба… – сказала она, а по щекам у неё текли слёзы. – Но… не жалею… – Женя посмотрела с улыбкой на меня. – Спасибо… тебе… Всем … Всегда… хотела семью… Вы ей… стали…

Из груди вырвался стон: я не смог сдержать новую волну слёз.

– Костя… пожалуйста… – произнесла Женя.

Взвёл курок, переводя пистолет в огневое положение, и поднёс его к Жене. Руки затряслись. Всё тело стало тяжёлым.