скачать книгу бесплатно
Королевский матч
Беатрис робко зашла в королевскую спальню, словно ожидала встретить там кровожадного монстра, но, увидев испуганное лицо своего свежеиспечённого супруга, короля Альберта, с облегчением вздохнула.
– Уже и пожаловали, – Альберт поправил круглые, как два талера, очки на переносице и на секунду оторвал взгляд от шахматной доски. – Я надеялся хотя бы эту ночь провести спокойно: свадьба меня так утомила, что просто нет сил больше улыбаться вам. И вообще, если бы не отец, я ни за что не женился! У меня были совершенно другие планы на жизнь, и вы в них никак не входили!
– Если говорить начистоту… – Беатрис сняла с головы диадему с бриллиантами и положила в шкатулку с выгравированными на ней её инициалами. – Если говорить начистоту, то вы тоже не в моём вкусе. Напыщенный павлин, который привык, чтобы ему потакали во всём. Я мечтала о принце на белом коне, а не о дохляке, который без посторонней помощи не может покинуть карету!
– У меня камзол зацепился…
– И вообще я планировала немного поспать, а не слушать полночи ваше нытьё, сир, – Беатрис не стала дослушивать оправдания молодого супруга и, вздёрнув подбородок, медленно прошла возле него, нарочно задев рукой несколько шахматных фигур на доске. Позолоченные слон и ферзь, вырезанные из слоновой кости, упали на мраморный пол и закатились под диван, изготовленный в стиле позднего ампира.
– Эта партия ещё не доиграна! Как вы смеете мне мешать! Бесполезная кукла!
Альберт быстро вскочил на ноги и, спрыгнув с дивана, словно рыцарь – со спины поверженного дракона, плашмя упал на пол и потянулся за фигурами, которые успели докатиться почти до самой стены.
– Подумаешь, партию они не доиграли. Вы, кстати, какими играете? Белыми?
– Да, белыми. Я всегда играю только белыми! Все эти шестнадцать фигур – моя личная армия, а я их бессменный полководец! – Альберт засунул правую руку под жилет, желая как можно правдоподобнее походить на Наполеона с картины художника Жака-Луи Давида «Наполеон в своем кабинете», висевшей над диваном, и тем самым, сам того не желая, вызвал у Беатрис приступ неконтролируемого смеха. Девушка так долго смеялась над псевдо-Наполеоном, что, в конце концов, заплакала и как подкошенная от изнеможения рухнула на пол.
– Что с вами? – Альберт стушевался и виновато опустил голову.
– Если вы играете белыми, то через два хода вас ждёт шах и мат! – Беатрис поднялась на ноги и, глубоко вздохнув, показала рукой на доске выигрышные, с её точки зрения, ходы.
– Подождите, подождите. Как такое возможно? – Альберт поставил упавшие фигуры на место, снял от волнения очки и завопил во весь голос: «Чёрт возьми! Как это у вас получилось?»
– Легко, Ваше Величество, – Беатрис, не оглядываясь, подошла к небольшому столику с фруктами и двумя пальцами, словно ювелир пинцетом, отделила от виноградной грозди самую большую ягоду. – Это вам не зайчиков очками по стене пускать во время бала. Здесь думать нужно!
– Что? Да это просто случайность! Это роковое стечение обстоятельств. Меня никто и никогда в нашем королевстве не обыгрывал!
– А я понимаю, почему…
– Ну, и почему же? – Альберт снова надел очки и слегка прикусил от злости нижнюю губу.
– Чтобы один противный мальчишка не расплакался от проигрыша! Вот для чего!
– Итак, госпожа Беатрис, вы считаете, что я, как шахматист, никуда не годен?
– Я в этом просто уверена! – Беатрис подбросила вторую виноградинку и на лету ловко поймала её ртом.
– Пари! Я предлагаю вам пари! – красный как рак, Альберт замахал от негодования руками и затопал ногами.
– На что спорим?
– На что угодно! На что вашей душе будет угодно! – Альберт вне себя от ярости начал ходить по спальне взад-вперед, скрестив на груди руки.
– Тогда на поцелуй! На настоящий поцелуй! Вы, Ваше Величество, меня за всю церемонию бракосочетания ни разу так по-настоящему и не поцеловали! Мне ваши ужимки не нужны! Я хочу сильный и страстный поцелуй, с языком! Я видела: так целовалась фрейлина со своим любовником. Желаю, чтобы вы меня поцеловали точно так же!
– Фу, с языком…
Альберт скорчил лицо, словно ему в рот засунули лягушку.
– Струсили, Ваше Величество?
– Кто? Я? Идёт! Но если выиграю я, то мы с вами до конца жизни будем спать в разных спальнях…
– Идёт!
– И до конца жизни будем видеться только на приёмах…
– Идёт…
– И…
– Может, хватит уже? Начнем? – Беатрис расставила фигуры и взяла две пешки, спрятав их за спиной. – В какой руке?
– В правой…
С досадой вздохнув, Альберт взял чёрную пешку из руки ехидно улыбающейся девушки.
Спустя полчаса проигравший король носился по спальне как ураган и сносил буквально всё, что попадалось ему на пути.
– Меня… Мастера… Обыграла какая-то выскочка? Я… Я не нахожу слов! Я просто вне себя от негодования!
Беатрис победоносно посмотрела на молодого супруга и, сложив губы «уточкой», закрыла глаза:
– Альберт, я жду. С языком… Не забываем, с языком…
Король некоторое время ещё попенял на обман, уловки и свою усталость, но в итоге сдался и поцеловал девушку.
К его удивлению, поцелуй с Беатрис не показался чем-то противным и ужасным. Наоборот. Как бы сказал его отец, сделав глоток семилетнего коньяка: «Довольно приятное питьё».
Сладкий нектар с губ молодой жены настолько понравился Альберту, что он нарочно затягивал время поцелуя, чтобы попробовать досконально разобраться в новом вкусе, в новом чувстве и в новом состоянии его души, которая как-то странно начала ликовать, до этого момента игнорируя любые посягательства на свою невинность.
– Ещё партию? – отдышавшись, шёпотом произнёс Альберт.
– Что на этот раз желаете поставить на кон, Ваше Величество? – Беатрис слегка склонила голову набок.
– Если я проиграю, то хотел бы вновь поцеловать вас. А если выиграю, то приз тот же – поцелуй. В общем, при любом раскладе я желаю целовать вас вновь…
– Что ж, так тому и быть, – Беатрис поставила пешку с Е2 на Е4 и улыбнулась. Она вдруг вспомнила своего отца, который с детства учил её играть в шахматы, всегда приговаривая при этом одно и то же: «Победа, доченька моя, всегда достаётся тому, кто сделал ошибку предпоследним».
Прохожие
Сергей сидел в парке на скамейке, поглаживая правую ногу, которая затекла и сильно разболелась от долгой прогулки.
От раздражения мужчина даже отбросил в сторону трость и принялся с особым усердием делать массаж, чтобы хоть как-то снять резкую боль, возникшую буквально из ниоткуда и в одночасье поглотившую не только его тело, но и все мысли. Боль была такой сильной, что, казалось, нога горит огнём. Вернее, даже не казалось, а ощущалось. Словно кто-то невидимый высыпал из жаровни на неё горящие угли и, стоя неподалёку, с помощью ветра ещё и усиливал этот, и без того невыносимый, жар.
– М-м-м, – застонал Сергей, скрипнув зубами.
Специальный массаж, которому он научился через интернет, оплатив полный курс обучения, оказался бесполезным перед охватившей ногу агонией, и по его, уже не молодому лицу, потекли слёзы.
– Мама, вы опять отпустили мою руку. Вы же знаете, что без вашей поддержки у меня пропадает чувство защищённости! – произнёс седой мужчина лет семидесяти: в черном пальто, с длинным, в несколько раз обвязанным вокруг шеи шарфом, несуразной шляпе и с потрёпанным, старинным зонтом под полусогнутой левой рукой.
Одновременно с этим болевые ощущения Сергея притупились, и он с удивлением принялся рассматривать странную парочку, которая проходила мимо него и своей непосредственностью полностью завладела его вниманием.
– Вам только ворон считать, дорогой вы мой! – ответила женщина, но всё-таки остановилась, чтобы старик, назвавший женщину мамой, смог, наконец, её догнать и вновь бережно взять за руку.
– Премного благодарен, – произнёс великовозрастный сын и, не обращая внимания на Сергея, нарочно легонько наступил тому на больную ногу.
– Ой! – вырвалось у Сергея.
– Извините, мне показалось, что вам нужна помощь?
– Нужна… – открыв рот, Сергей с удивлением посмотрел на отпечаток босой ноги незнакомца на своем туфле, а потом, с удивлением потрогав себя за колено, прошептал: «Ой, а нога-то – не болит!»
Женщина неодобрительно посмотрела на сына, а потом на Сергея. Стараясь как можно тише, чтобы её, кроме сына, никто не услышал, произнесла: «Ты своими чудесами только всем проблемы создаёшь! Забыл, чем закончилось в прошлом твоя добродетель? Или напомнить?»
Вместо ответа старик посмотрел на свои босые ноги с круглыми отметинами в виде шрамов и как-то странно покачал головой.
– А как же возлюбить ближнего, как самого себя?
– А никак! – отрезала женщина. – Они говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад! Сейчас людям не то, что помогать, лишний раз с ними связываться – себе дороже!
– Но, мне кажется, они не все такие, – старик с зонтом попытался заступиться за человечество. – Очень много честных, хороших, добрых!
– Хороших? Да они тебя даже в свой дом не пускают, не говоря, о том, чтобы просто выслушать. Ничего не поменялось с тех пор! Абсолютно ничего: деньги, власть – власть, деньги. Идём – мы и так опаздываем!
Старик опустил голову, взял женщину за руку и безропотно последовал за ней дальше. А Сергей, забыв про боль и трость, с которой он никогда не расставался, еще долго стоял на своих двоих, провожая взглядом странную парочку – до тех пор, пока та полностью не скрылась из виду.
Ангел-хранитель из соседнего подъезда
Большой черный кот сидел на скамейке напротив автобусной остановки. Он мог часами наблюдать за вечно суетящимися людьми, которые постоянно спешили и толкали друг друга, чтобы побыстрее попасть внутрь автобуса, занять свободное место (если таковое, конечно, имелось в наличии) и, усевшись на нём, предавшись рассуждениям, делать собственные нелицеприятные выводы о человеческой цивилизации, как таковой.
– Ничего не меняется. Ничего, – зевнул Мартин. Именно так звали кота последние несколько сотен лет. Или, если быть точнее, последние несколько тысяч лет. Да-да! Тысяч лет! Ведь для него, бессмертного существа, понятие времени вообще не существует, как таковое! И поэтому складывать дни в годы, а годы – в столетия для Мартина самое бесполезное занятие, какое только можно было бы для него придумать. Вот поэтому кот, если говорить на языке школьников, которые только что запрыгнули в автобус, и «не парился» насчет всего, что связано со «стрелкой часов». Куда интереснее наблюдать за живыми людьми, у которых это самое время ограничено, и они из года в год, из столетия в столетие, делают одни и те же ошибки, хотя, если рассуждать логически, могли бы и не делать их.
– Убери свою кошку! Сколько можно разводить бездомных животных! – раздался громкий крик старухи с балкона первого этажа дома, стоящего сразу за остановкой.
– Она не моя, – ответила девушка. – Ее кто-то выбросил на улицу. Видите, у кошки даже ошейник есть.
– Мне плевать, что у нее есть! Я этого так не оставлю! Если тебе нужна эта кошка, забери ее себе! – не сдавалась старуха.
– Но у меня уже есть кошка, просто… Просто мне жалко животное, оно ни в чем не виновато. Девушка молча положила баночку из-под еды в пакет, погладила по голове трехцветную кошку и поспешила в свой подъезд, который был в нескольких метрах от балкона злой старухи. Мартин оставил бы без внимания это происшествие, если бы не одно «но». Старуха положила руки на ограждение балкона, и, как только ее пальцы коснулись перил, сразу превратились в острые когти, похожие на когти коршуна – только в несколько раз больше, чем у птицы.
– О, Грималкин! – проговорил вслух Мартин. – А ты здесь какими судьбами? Мне казалось, вас всех переловили еще в прошлом столетии. Грималкин словно почувствовала, что на нее кто-то обратил внимание, и сразу же попятилась назад. Старуха, слегка прищурив глаза, медленно покрутила головой из стороны в сторону, но так и не увидела ничего подозрительного. Тем более – Мартина. Хотя было бы странно, если бы увидела: Мартина увидеть может только тот, кому он сам сочтет нужным показаться. Смотритель врат – на то и Смотритель, чтобы его не видел никто, а он мог видеть всё и всех. Причем – насквозь.
***
Мартин сидел на скамейке, зевая целое утро и, потягиваясь, делал вид, что он не выспался. Хотя его забытье сном трудно назвать. Кот мог запросто закрыть глаза и открыть, а для людей это будет означать, что прошел ни много ни мало, а целый месяц. Вот и сейчас бессмертный Смотритель пытался привести себя в чувство с помощью кошачьих упражнений для бодрости духа, как вдруг присел, свесив со скамейки хвост, и, повернув голову в сторону, произнес:
– Да вижу, вижу я тебя! Тоже мне, называется, спрятался!
Из-за остановки вышел старик с большой книгой в кожаном переплете и виновато залебезил перед котом.
– А я думал, ты меня не заметишь!
– Уж сколько раз повторять: я Смотритель, а не Хранитель. Мне по должности положено все видеть!
– Ну, ладно! Ладно! Положено – так положено. Кстати, что новенького? Я тебя сам давно не видел.
– А что новенького? – кот приподнял голову. – Да ничего, пожалуй. Всё, как всегда: люди, спешка, хлопоты. Хотя, постой: я видел кое-что совсем недавно.
– И что же вы видели, глубокоуважаемый Смотритель? – старик закрыл рот рукой, чтобы кот не увидел его улыбку. – Надеюсь, не рыжую кошку с соседнего двора?
– Грималкин! – прошипел Мартин.
– Грималкин? – повторил старик, и ему вдруг стало не до смеха. – Как – Грималкин? Почему – Грималкин? Нужно срочно доложить, кому следует! А это, точно, оно?
– Оно, оно! Насчет этого будь спокоен! Я Смотритель, а не Хранитель! – кот, видимо, напомнил старику о неком досадном недоразумении, о котором знали только он и этот старик, и после этих слов Хранитель предательски закашлялся.
– Но, как говорится, я – молчок! Да ты и сам знаешь…
Старик с благодарностью посмотрел на Мартина и погладил того по голове.
– Грималкин, говоришь? Их же, вроде, всех переловили?
В этот момент к остановке подошёл пустой автобус, и старик, не оглядываясь, вошел внутрь и сразу исчез. Водитель, наблюдая за странным пассажиром, который зашел и тут же внезапно исчез, даже забежал в салон, заглядывая под сиденья.
– Показалось, – произнес вслух Мартин.
– Наверное, показалось, – повторил обескураженный водитель и сел на свое место. Двери закрылись, и автобус поехал дальше. А Мартин махнул хвостом, и врата в другой мир, или, как сейчас принято говорить, в параллельную реальность, закрылись. Эх, знали бы люди, сколько раз за день они проходят через врата мироздания! Конечно, ничто сейчас не напоминает о том, что еще какую-то тысячу лет назад на месте этой остановки стояли врата из гранита и служили для перехода в другие миры!
Но со временем камни разрушились, эту местность заселили люди, и только врата так и остались стоять на том же самом месте, что и стояли. Правда, чтобы их активировать, теперь нужно всего ничего – погладить по голове Смотрителя.
***
Дверь подъезда открылась, и из него вышла девушка с небольшим пластиковым контейнером.
– Маруся, кис, кис, кис! – раздался ее звонкий голос, и тут же из небольшого отверстия возле окна теплопункта, который находился в подвале дома, пулей выскочила кошка. – Я вот тебе косточки от курицы принесла, как ты любишь…
Девушка присела рядом с животным и погладила кошку по спине, а та ходила вокруг нее кругами и слегка приподнимала хвост от удовольствия. Кошка Маруся настолько разволновалась, что не знала, как ей поступить в первую очередь: или, урча изо всех сил, приветствовать девушку, или начинать есть, или и то, и другое одновременно. Девушка поняла, что животное никак не может решиться, встала и отошла на несколько шагов: «Не буду тебе мешать! Ешь!». И только кошка с благодарностью склонила голову и принялась трапезничать, как вдруг, откуда ни возьмись, появились три огромные собаки. Они заметили Марусю с куриной костью и, словно по команде, бросились прямо на нее. Самая большая собака из этой троицы открыла огромную пасть в надежде схватить кошку за спину и, сделав несколько огромных прыжков, за несколько секунд оказалась прямо перед Марусей. Но девушка тоже не теряла времени даром: она сделала шаг вперед и, расставив руки в стороны, словно каменная стена, встала на пути у этой шайки лохматых разбойников. А потом произошло нечто такое, что даже Мартин, наблюдавший с умилением за кошкой и девушкой, внезапно остолбенел и, словно фарфоровая копилка, упал со скамейки на землю, еще с минуту продолжая лежать в шоковом состоянии. Несущиеся на большой скорости собаки увидели, как у девушки из-за спины внезапно появились два огромных белых крыла, которые она сначала вытянула в стороны, а затем, взмахнув громко, хлопнула ими прямо перед носом у собак. Раздался резкий звук, похожий на звук кнута, которым на пастбище пастухи контролируют стадо и управляют перемещением животных. Собаки, никак не ожидавшие такого поворота событий, жалобно заскулили, прижав хвосты, и моментально поменяли траекторию движения. За секунду от их былой смелости не осталось и следа. Три пса, жалобно завывая, словно их атаковал рой пчел, быстро скрылись за углом.
– Сколько живу, первый раз вижу ангела, – прошептал Мартин. Как только опасность миновала, девушка сложила свои крылья обратно за спину, и они вновь стали невидимыми. Потом она присела возле кошки, которая, видимо, и испугаться не успела. Несколько раз погладила её по голове.
– Ничего не бойся, Маруся! Никто тебя не обидит!
Как оказалось, не один Мартин только что стал свидетелем этого происшествия. На балконе все это время тихонько сидела Грималкин и молча следила за каждым шагом ангела. Когда девушка сложила свои крылья, Грималкин внезапно вскочила со своего места, сняла черный кисет с шеи и прицельно метнула, пытаясь попасть им девушке прямо в голову. Но Мартин не зря считается самым лучшим Смотрителем в той Вселенной. Он взмахнул хвостом. Порыв ветра подхватил кисет и отбросил его обратно к Грималкин, но всё-таки несколько черных песчинок успели попасть девушке на плечо. Раздосадованный Мартин запрыгнул на скамейку и злобно прошипел:
– Грималкин, если с ангелом что-нибудь случится, я тебя уничтожу!
