скачать книгу бесплатно
– Так это ты, Катенька. А остальные?
– Остальные тоже любят. И литературу, и язык.
– Тогда почему так плохо учатся?
– Не знаю. Наверное, потому что уроки у вас неинтересные, – искренне ответила Катя.
– Ах, вот ты как заговорила, Солнечная! – вспылила учительница.
В этот момент Коля понял, что сестра хоть и сказала правду, но в то же время поступила очень глупо. Нужно было спасать ситуацию.
– Нет, Катюха, здесь ты неправа, – стал спорить с ней Коля. – У нас уроки русского и литературы очень даже интересные. Мне вот всегда интересно было, кто все эти буквы придумал и заставил нас ими разговаривать. И ещё. Откуда у писателей столько свободного времени, чтобы книжки писать? Им что, больше заняться нечем? Сочиняют, сочиняют, а ты потом читай, хоть обчитайся, а всё равно всё написанное не прочтёшь. Правильно я говорю? – здесь Коля обратился к учительнице по имени-отчеству, и она ещё стала всем долго что-то рассказывать про крещение Руси и священников Кирилла и Мефодия, про какие-то чертырезы, которыми писали на Руси.
Коля ещё подумал, что можно спросить об этом у дерева, раз ему больше тысячи лет. Оно-то должно знать, как в старые времена всё было на самом деле.
И тут Коля понял, что снова поддался воспоминаниям, да так увлёкся, что чуть не уронил дерево в воду.
– Шибче иди, малец, – заговорило дерево, – да держи меня ровнее.
– Может, вы будете со мной разговаривать, – постарался идти быстрее Коля, – а то я всё на воспоминания отвлекаюсь.
– Подожди, сейчас глубже пойдёшь, там течение сильней ощущается, воспоминания ещё больше накатят, – предупредило дерево.
– Так поговорите со мной. Расскажите, например, про чертырезы, которыми когда-то русские люди писали, – предложил Коля.
– Про черты и резы? – удивилось дерево. – На ветках тебе, что ли, показывать? Ишь ты, фантазёр! Давай лучше решим, как мы дерево твоего рода искать будем. Лес большой, деревьев много. Слышал я, что человеков уже миллиардами насчитывают. Вот это крона! Это я понимаю! Только наших всё меньше и меньше, – сокрушалось дерево.
– Кого это наших? – уже ощущал усилившееся течение Коля.
Почти на каждое сказанное слово к нему приходили какие-то воспоминания, бурлили, сменяли одно другое, почти дрались между собою. Коля очень старался держать нить разговора, балансировать на поверхности речки. Вода становилась то холоднее, то теплее, словно разные течения проносились под ногами.
– Русов, Николаша, всё меньше. Славян, если тебе так проще понять. Тех, чьи рода на этой земле были посажены и могучими деревами взросли. Видал, сколько нашего брата полегло? По обе стороны оврага – глазом краёв не достать.
В этот момент нога Коли соскользнула, и он чуть не упал в воду. С трудом удержался.
– Э, ты чего, малец? – встревожилось дерево. – Нам с тобой падать нельзя. Водяной нас не отпустит. Будешь у него в прислужниках, байки всякие рассказывать про своё человеческое житьё, развлекать, так сказать. А из меня все воспоминания вымоют и беспамятной палкой на берег выкинут, – дерево явно опасалось такого развития событий.
– А разве здесь водятся водяные? – удивился Коля, отгоняя навязчивую песенку водяного из детского мультика, возникшую непроизвольно в голове.
– Зачем водяные? У нас здесь только один. Нам много не нужно, – заявило дерево.
– Так это же волшебная речка. Из воспоминаний. Зачем ей водяной? Она должна быть сама себе хозяйка. Это логично, – старательно рассуждал Коля вопреки лезущим в голову обрывкам каких-то представлений о водяных.
– Речка эта самая обычная. Другой здесь нет. Была ещё одна, да высохла вся. Вон, только овраг от неё остался. Вот та была особенной, огненной рекою, очистительной. Дерево приходило умирать в очистительном огне, дух рода в мгновение ока переносился на Великую гору, и величие всего рода цветным сиянием озаряло землю. А потом огненная река пропала, и приходится нам перебираться на тот берег, отдаваться древесным жучкам да червячкам, гнить и тлеть, – горько вздохнуло дерево.
Коля хотел спросить о том, куда же подевалась огненная река, но не успел. В голове смерчем пронеслись воспоминания о том, как он лежал однажды закопанный в снег. Он был тогда совсем малышом. Зачем-то во время прогулки убежал от воспитательницы и своей группы к старшим ребятам. Они были за металлическим забором, отделявшим школьную спортивную площадку. Бежать туда было далеко. Но Коля видел играющих в снежки детей и не мог остановиться. Ему хотелось туда. Забор был сделан из вертикальных прутьев. Коля тогда был очень щуплым мальчиком. Он с трудом, но всё же протиснулся сквозь прутья и подбежал к старшим мальчишкам. Те были весёлые, розовощёкие, многие без шапок, что больше всего тогда изумило Колю. Им, малышам, выходить не только зимой, но даже весной и осенью на улицу без шапок не разрешали. Эти старшие дети казались Коле небожителями. Они смеясь метали друг в друга снежки. Коля заворожено мотал головой из стороны в сторону, не зная, к кому из бросающих присоединиться. Выбрал самого весёлого и пошёл к нему.
Сильный удар в лицо остановил малыша, повалил с ног. Щеке было ужасно больно и одновременно очень горячо и холодно. Коля лежал на сугробе снега. А потом почувствовал новый холодный удар. Теперь снежок попал ему в лоб.
– Что за малой? – доносился голос откуда-то со стороны.
– Не знаю. Не из наших, – отвечал ему другой.
– Оставьте его! – требовал кто-то третий.
– Ещё хочешь? Получай, – кричал кто-то ещё.
Было много криков и много летящих снежных ядер. Наверное, старшие дети уже не старались попасть в самого Колю, а метили в сугроб, просто пугали мальчика. Так потом кто-то из воспитателей объяснял Коле. Но он тогда очень испугался, отворачивался от летящих снежков, стал загребать снег, чтобы спрятаться от них. Снег был мягким и пушистым. Коля задыхался от напряжения, весь вспотел, у него горели голые ладошки, потому что варежки куда-то упали. Коля грёб и грёб снег, пока не спрятался в него весь, пока не перестали стукаться о снег белые ядра.
Потом мальчишки ушли. Наступила тишина, но вместе с ней сильные эмоции лишили уставшего малыша сознания. Он пролежал в сугробе какое-то время. Проснулся оттого, что по его лицу елозило что-то влажное и шершавое. Это дворовой пёс Димыч тыкался в него своим носом и лизал языком.
Коля кое-как выбрался из сугроба, а когда увидел приближающуюся фигуру какого-то человека, разглядеть которого он не мог, горько разрыдался.
Что было дальше, Коля не помнил. Остаток дня слизал из памяти рыжий пёс Димыч, а обжигающая боль где-то внутри Коли осталась. И именно она сейчас кипятком прошлась по его ступне.
Коля инстинктивно отдёрнул ногу, не удержался и упал в воду, зацепившись другой ногою о каменный борт брода. Дерево тоже оказалось кроной в воде, потяжелело, но Коля одной рукой удерживал его, а второй схватился за выступающий камень брода. Выровнял дерево над водой.
– Рюрикович, вы как? – спросил Коля, облепленный самыми разными противоречивыми по эмоциям воспоминаниями, которые буквально топили его и утягивали вниз.
– Хооо-хоо-хоо, – тяжело дышал дуб.
– Подождите, я сейчас.
Коля попытался взобраться на каменный бортик повыше. Сделать это с помощью одной руки и с такой важной ношей в другой было очень трудно не только физически. Ему казалось, что он сходит с ума, а голова его сейчас взорвётся, потому что он проживал снова множество моментов своей жизни. Он даже хотел порадоваться, что жизнь его была такой однообразной и пока недолгой, но не успевал найти для этой эмоции место.
Он вдруг понял, что способен отодвинуть все эмоции и чувства и подчинить себя одной задаче. Ему представилось картинкой, что река – это и есть его чувства, а разум балансирует где-то на поверхности воды и не даёт телу утонуть в разнотемпературных подводных течениях. Какая-то сила вытолкнула его из воды и поставила на ноги.
Коля взял дерево в одну руку, прижал к своему боку. Это было не так удобно, зато стало видно, куда идти. Он смело и быстро шагал по каменному бортику. К нему снова приходили воспоминания. Он узнавал их, внутренне улыбался или хмурился, спокойно пропускал мимо, будто перелистывал страницы электронной книги просто движением пальца по дисплею, и спокойно шёл дальше.
Со стороны могло показаться, что у Коли какой-то страшный тик, от которого постоянно дёргается почти всё лицо, так быстро сменялись эмоции в его душе, но он не позволял им взять власть над собою. Им оставалось лишь на видимой поверхности создавать мелкую рябь.
Глава 8. Другой берег
С каждым шагом приближаясь к краю реки, Коля успевал заметить ещё и то, как меняется пейзаж вокруг. Вместо колосящейся равнины проступали очертания густого леса. Сделав шаг на берег, Коля увидел чёткие очертания отдельных деревьев. Поставил своего помощника корнями на землю.
– Благодарствую, парниша! Не ожидал от тебя такого, – старческим, но более крепким голосом сказал Дуб.
– Про водяного ты меня обманул? – повернул к нему голову Коля.
– Да кто его знает? – махнул веткой Дуб. – Я ж в этой реке не купался. И рад, что ты меня не сильно искупал, акха-кха. Сказывают. Может, и врут. Почём я знаю?!
– А про чертырезы знаешь? – вспомнил незаконченный разговор Коля.
– Про это знаю. Ты пока обсохни, вещички свои забирай, обувайся, одевайся, а я тебе коротко объясню.
Коля достал из дупла свои вещи, нашёл на берегу солнечное место, отжал мокрую одежду, обулся и стал слушать.
– Значит, так, – расположился Дуб на берегу. – Вот ты думаешь: пришли на Русь византийские монахи Кирилл да Мефодий и придумали несмышлёным русам азбуку? Ничего подобного! На Руси тогда уже и читали, и писали, да не только богатеи, а и простые люди. Только писали на деревянных дощечках или на бересте – чертили и резали.
– А береста – это что? – не удержался от вопроса Коля.
– Кора молодой берёзы. Дерево такое знаешь? – с издёвкой в голосе спросил дуб.
– Знаю! – заверил Коля, хотя ему очень хотелось узнать, как именно эту бересту у берёз брали и как именно чертили и резали, но ещё задавать вопросы он побоялся.
– Вот и добре. Так я про что? Ах, да. Чертили специальной палочкой, потому буквы состояли из чёрточек. Но за каждой буквой таился цельный образ. Вот смотри.
Дуб подошёл к песчаной отмели и своей сухой веткой начертил на влажном песке короткую вертикальную линию.
– Это И – исток, – пояснил Дуб.
Потом добавил сверху две диагональные маленькие чёрточки.
– А это… – начало дерево.
– Это Д – дуб, – предположил Коля, потому что изображение напоминало дерево.
– Нет, это М – мир. А вот это С – сила,– Дуб нарисовал ещё три соединённые чёрточки.
– Что-то ваша сила на нашу молнию похожа. У нас так молнию изображают или опасное электричество на электрощитах, – внимательно рассматривал начертанное Коля.
– Так правильно изображают. Намекают, мол, не подходи: такая сила здесь! Шандарахнет, так и не встанешь, – заявило дерево.
– А другие буквы? Их много было? – спросил Коля.
– Много. Некоторые на привычные тебе похожи. О – опора или П – Перун. Это тот, что молнии ваши метает. Слыхал?
– Что-то когда-то рассказывали, – неуверенно ответил Коля.
– Так вот, пришли христианские священники на наши земли и придумали новую азбуку, чтобы свои византийские книги на наш язык переводить, чтобы службы свои религиозные вести на нашем языке. Русь нашу крестили, прежних богов велели забыть, чертами и резами писать запретили. Вот так-то. Вижу, ты уже обсох. Хватит разговоры говорить, пойдём в лес твоё родовое древо искать, – сказал Дуб и стал подниматься на небольшой холм, отделяющий лес от реки.
– Ага, – согласился Коля, уже обутый, с конфетами в кармане и шубой в руках. – Только зачем нам древо? Мне же колодец нужен. Или какой-то другой портал. Чтоб в детдом вернуться.
