Мой муж – мой кумир

– Мне это трудно понять, только потом не звони мне и не реви в трубку, что он такой-сякой. Знаешь – не пожалею.

– И не надо. Не позвоню.

– Вот дурында! Пошли спать, уже поздно. Завтра рано вставать, я-то останусь с тобой, а вот этого алкаша надо будет поднимать.

И мы разошлись по комнатам.

Я легла и попыталась уснуть, но у меня это плохо получалось. Ну во-первых, алкоголь на меня никогда не действовал как снотворное, нужно было много выпить, чтобы свалиться без памяти, и, во-вторых, тянуло поговорить и выяснить, любит ли меня этот человек или нет. В лоб, конечно, я бы никогда не спросила, но вот издалека зайти можно. Я взяла телефон и написала Джи Кею:

– Привет, как дела? Как прошло выступление?

Через минуту зазвонил телефон:

– Привет, неохота писать, решил: если ты мне в такое время написала, значит, еще не спишь. А чем ты занимаешься?

– С тобой разговариваю. А ты?

– И я с тобой.

– Как прошел концерт?

– Все здорово, отработали хорошо, правда, было несколько скользких моментов, но, думаю, никто не заметил. А у тебя?

– Подписали документы по продаже квартиры и участка, завтра нужно будет за день собрать и перевезти все вещи.

– Что у тебя с голосом? Ты устала?

– Нет, я расстроена тем, что не осталось ничего, что связывало меня с детством и прошлой жизнью, – только старые фотографии и пара вещей. Но ничего, это пройдет. Завтра уже все будет хорошо.

– Ты жалеешь о том, что все оставила и так круто изменила свою жизнь?

– Нет, ты что, я счастлива. Но просто бывают такие вещи, с которыми тебе тяжело расставаться. И воспоминания не дают тебе покоя, особенно если они грустные.

– Оля, все пройдет. Эти воспоминания останутся с тобой, старайся вспоминать только хорошее. Я сделаю для тебя все, чтобы ты была счастлива сейчас и потом, будь только со мной.

От этих слов мне еще больше захотелось плакать, я так захотела к нему, что, мне кажется, от того, что я не могу сейчас быть с ним рядом, от душевной боли у меня вырвался вздох в виде стона. Я закрыла телефон рукой, чтобы только он не услышал.

– Ты уже решила, когда будешь вылетать? Мы просто через три дня будем в Коста-Рике, и мне бы хотелось, чтобы ты приехала ко мне.

– Вообще, я хотела поехать в Сеул – я соскучилась по Ами – и подождать тебя там, а после этого уже всем вместе лететь в Лос-Анджелес, к Ване с Никой.

– Да, знаю, мы это с тобой обсуждали. Но хочу, чтобы ты прилетела ко мне, я и дня без тебя уже не могу, все мысли только о тебе. Приезжай, мы проведем несколько дней вдвоем и потом вернемся в Сеул, и дальше по плану.

– Хорошо, как все решу завтра, сразу тебе наберу.

– Отлично, я пока попрошу, чтобы тебе забронировали несколько рейсов. Потом сообщишь, на каком будет удобно. А сейчас отдыхай, и сладких снов! Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Положив трубку, я хотела кричать: бронируй прямо сейчас, я уже вылетаю. Но нужно было все закончить здесь.

Я снова легла и стала потихоньку засыпать, в голове мелькали мысли и воспоминания – как меня так угораздило? Не могу вспомнить даже, в какой момент все началось.

Глава 5

Я сидела у себя в квартире с двумя детьми, и рядом никого не было. От усталости валилась с ног. Ване тогда было два с половиной года, а Нике четыре месяца. Оба требовали повышенного внимания, и я разрывалась между ними, и еще надо собраться и сходить в магазин, а сил нет. Ника не спала всю ночь, и, соответственно, я, а сейчас она спит, но Ваня требует с ним играть. На глазах пелена. Уже четыре месяца толком не сплю.

За два с половиной года практически всегда была одна. Сергей разъезжал по стране, возвращался на две-три недели и снова уезжал на два-три месяца. Знаете, жили в разных городах, но дети были. Да и потом вторая беременность мне далась нелегко. Если с Ваней я вообще не заметила, что беременна, то с Никой меня все время подташнивало, хотелось спать, а у меня ребенок на руках. В связи с этим мы Ваню отдали в частный садик очень рано, только для того, чтобы хоть как-то меня разгрузить. Он у меня такой спокойный мальчик, идущий на контакт, так что с первых дней был счастлив в этом садике, и мне стало немного легче. Но, отведя его в сад, я просто целый день спала. В выходные мы приезжали к моим родителям, они занимались Ваней, а я опять спала.

А сейчас беспокойства мне добавила мама, она легла в больницу на обследование: при сдаче анализов в поликлинике обнаружили воспаление, и в срочном порядке мама была госпитализирована. Мы все ждали результатов.

Надо бы позвонить и поздравить, ведь у нее сегодня день рождения, наверно, обход уже закончился. Я набрала номер и долго ждала, когда мама снимет трубку, наконец она ответила.

Голос был взволнованный: говорила, что сегодня ее все поздравляют (и постоянно бегает из палаты, потому что не хочет, чтобы кто-то понял, что она в больнице) и что уже поела, и спрашивала, как мы там. И потом после паузы мама сказала:

– Пришли анализы, у меня рак.

– Да ладно, мама, не переживай, – с ходу ответила я, – сейчас даже рак лечится, мы найдем хороших врачей, все будет нормально. Ты, главное, не унывай. И кстати, с днем рождения!

– Хороший день рождения. Думала отметить свой юбилей, а лежу в больнице. Ну да ладно, в следующий раз отметим.

– Конечно отметим, а как же!

Положив трубку, я почувствовала, как мне сдавливает горло. Не хватает воздуха, душа и тело как будто начали существовать отдельно, я не чувствовала ни рук, ни ног. Господи, хоть бы не упасть в обморок, я же не одна, со мной дети. Что будет, если я надолго отключусь? Я вышла на балкон, чтобы освежиться, и открыла окно. Мне хотелось закричать что есть сил, но как будто голос пропал, и изо рта доносился только хрип.

Надо же что-то варить на обед и кормить Ванюху. В холодильнике не было ни молока, ни сметаны, ни хлеба. Надо бы собраться и сходить в магазин, а может, поехать куда-нибудь, но куда? Все подруги были на работе, да и сейчас мне никого не хотелось видеть или с кем-то говорить. Я набрала Сергею:

– Сережа, ты когда возвращаешься домой?

– Не знаю, наверно, недели через две, а что случилось? Как вы там, как дети?

И тут меня накрыло водопадом, я не то чтобы разрыдалась в трубку – у меня случилась истерика, если честно, даже не помню, что говорила, я его умоляла приехать домой, я кричала от боли и просила о помощи, мне хотелось, чтобы он прижал меня к себе крепко и не отпускал, пока мне не станет легче.

– Ты же знаешь, я не смогу вот так сорваться с объекта, потерпи немного. И не впадай в истерику: еще ничего не понятно, а ты уже хоронишь свою мать! Сделают операцию, и все будет нормально, успокойся и не пугай детей, возьми себя в руки.

Положив трубку, я будто начала падать в бездну. Знаете, есть такое состояние: кажется, что ты падаешь, пытаешься за что-то ухватиться и не можешь, и от этого тебе становится еще хуже.

Последующие два дня я не помню, все было как на автопилоте: ухаживала за детьми, готовила, ходила в магазин, но, если честно, не помнила себя.

Мысли мои постоянно возвращались к маме, в детство, в мои подростковые переживания, я почему-то вспомнила всех своих парней, то, как училась в институте и как весело мы проводили время. Просто нужно было занять свой мозг чем-то, вот я и думала об этом.

Я даже ни с кем не могла поделиться, потому что мама запретила мне вообще кому-либо рассказывать. И это, наверно, было самое правильное решение для нее, потому что все бы просто тихо ждали, когда наступит конец. И то, что происходило дальше, знали только мы вдвоем. Сергей и мой папа, конечно, тоже были в курсе, но знали лишь самую малость. Сейчас я думаю, что это не нужно было проживать мне одной, оттого что мне некому было сказать и некого попросить о поддержке, а я думаю, мои подруги и друзья смогли бы меня поддержать. Мне становилось с каждым днем все хуже.

Каждый раз, когда с нами случается нечто подобное, мы начинаем задавать себе вопросы, за что и почему. Никто не живет с чувством, что вот ты или твои близкие сейчас заболеете и тебе придется проходить этот ад. Как правило, это становится для всех неожиданностью. Сначала паника, потом начинаешь себя успокаивать, принимаешь взвешенное решение, ищешь способы его реализации, в какой-то момент приходит состояние отчаяния, и потом снова ищешь решение и берешь себя в руки или вовсе их опускаешь. Тогда я для себя решила, что буду идти до конца, чего бы мне этого ни стоило.

В тот момент я осознала лишь одно: что дороже моей мамы у меня никого не было, нет и не будет и если я ее потеряю, то как мне жить дальше. Наверно, сейчас многие удивятся: а как же дети, разве дети для тебя не самое главное? Мама все равно когда-нибудь уйдет, а ты должна жить ради детей. И это тоже верно, я же не спорю и сейчас понимаю, что они для меня самое главное. Но тогда по-настоящему и осознанно меня любили два человека – это мои родители. Они меня поддерживали во всем, жалели и говорили, как меня любят, и я это чувствовала. Теперь, когда мне Ваня говорит, как он скучает и как меня любит, я понимаю что это действительно так, потому что он уже все понимает и отвечает за свои слова, а тогда ему было два года, и у него это хранилось в подсознании, ведь я его мама, он видел меня двадцать четыре часа в сутки и был ко мне привязан. А Ника так вообще была крохой. Да и потом муж может разлюбить и уйти, дети – вырасти и разъехаться, а мама всегда будет рядом. В тот момент я так и чувствовала, до конца не понимая, что у меня уже своя семья и что мне давно нужно перестроиться.

Вот сейчас опытные психологи начнут мне говорить, что это оттого, что я долго прожила со своими родителями и поэтому у меня неправильное представление о приоритетах. Что ушла бы в двадцать лет от них, и сейчас было бы легче все это воспринимать. Что родители зря меня так долго держали возле себя, что нужно было как можно быстрее меня отпустить. Слушайте, никто никого не держал. Я благодарна своим родителям за то, что они меня никогда не контролировали. С восемнадцати лет я могла делать что захочу и с кем захочу. Никто не стоял возле двери с палкой и не загонял меня. Гуляем мы во дворе с ребятами, а нам было тогда уже лет по четырнадцать, и вот наступает вечер, и начинается из окон: «Женя, давай домой!», «Катя ну-ка быстро иди домой, что тебя, с палкой загонять! Ишь ты, расселась тут с мальчиками, нужно об учебе думать, а не о них!» Мне никто не кричал, я сама собиралась и шла домой. Особенно летом мы, конечно, могли засидеться, но и в этом случае меня не звали домой, а уж тем более не стыдили перед парнями. Мама мне говорила, что ей это, естественно, не очень нравится, но я должна сама для себя сделать выбор, прохлаждаться с парнями и потом оказаться не пойми где или же все-таки стать кем-то в этой жизни. И я ее понимала. Учеба мне давалась очень легко, поэтому и времени для гуляния тоже было предостаточно.

А папа так вообще мне как-то сказал: «Оля, я хочу тебе сказать одну вещь. Я мужчина, и это ты должна слышать от меня. У меня до матери были девчонки, и со многими у меня была связь, но это все несерьезно, потом, когда встретил маму и женился, мне уже это стало не нужно. Я был еще тем красавчиком и никогда не был обделен женским вниманием, поэтому знал, как уговорить девчонку. В твоей жизни тоже может произойти такое, что кто-то и тебя может уговорить, но помни, моя девочка: самое главное, когда это произойдет в первый раз, ты должна четко понимать, что это ты решила, а не тот, кто тебя соблазняет». Так в моей и жизни и произошло: мой первый секс случился только тогда, когда я сама решила это сделать, и осознанно, не по пьяни, как у многих моих знакомых, или по принуждению.

Вот как-то так воспитывали меня родители. Когда поступила в институт, неделями могла пропадать в общаге у девчонок, началась беззаботная взрослая студенческая жизнь, и меня никто не принуждал к тому, чтобы я жила дома. Когда приезжала домой, мы радовались встрече, долго не могли наговориться с мамой, и она никогда мне не говорила о том, чтобы я была осторожнее и чтобы не смела принести в подоле. Она мне доверяла, и я старалась не потерять это доверие. А потом я устроилась на работу и вообще стала там пропадать. Так что никто меня не держал за юбку и не пристегивал к батарее. Есть же такое выражение – «запретный плод сладок». Оттого, что у меня было осознание, что мне все дозволено, я никогда и не пыталась что-то нарушить, а те, кому больше всех запрещали, пускались во все тяжкие. Так уж устроена психика человека. Сейчас со своими детьми я стараюсь так же вести себя, но пока у меня плохо получается. Как бывший руководитель, пытаюсь их контролировать, они, конечно, дают мне отпор, и приходится мириться с их решениями. Хорошо, что рядом есть мама, и она мне в этом помогает.

Так вот, только мысль о том, что я могу потерять маму, приводила меня в ужас. Я мучилась, не спала ночами, обзванивала всех своих знакомых врачей, консультировалась с ними по вопросу порядка проведения процедур: что в первую очередь – химия, или операция, или лучевая терапия?

И начались долгие месяцы лечения. Так совпало, что в этот момент мы с мужем продавали свою квартиру, потому что решили увеличить жилплощадь, и нам пришлось переехать к моим родителям на время ремонта в нашей новой квартире. И я оказалась в своей комнате с двумя детьми. И с папой рядом. Сергей работал, а мама почти полгода находилась в больнице.

Отец уже вышел на пенсию, из-за чего очень злился, а тут еще с мамой такое. Он как-то сразу состарился, махнул на все и стал жить своей непонятной жизнью. Его интересовало только, что поесть и что скажет сегодня правительство по телевизору.

Я разрывалась между детьми, ежедневными поездками в больницу, готовкой на всех и уборкой дома. Я видела, как угасает мама. Я видела, как ей было плохо, когда она облысела, видела, когда после лучевой терапии ее выворачивало от боли на постели. Еще мне нужно было контролировать строителей в квартире, покупать какие-то детали. В общем, я потихоньку начинала сходить с ума, мы с отцом стали несдержанными в выражениях. Я его раздражала, он меня тоже, его раздражали внуки, потому что не давали спокойно посмотреть телевизор и все у него утаскивали: то программу, то очки, то телефон.

Сергей, когда приезжал домой, старался больше времени проводить на работе и возвращался уже поздно вечером. Я не знала, как мне справиться со всем этим, очень рано завязала с Никиным кормлением, начала курить и иногда вечером позволяла себе выпить бутылочку-другую пива, пока никто не видит. Так мне становилось легче.

Однажды мы решили выйти прогуляться вечером с мужем, я набралась смелости и сказала ему, даже не сказала, а попросила:

– Помоги мне, я прошу тебя. Помоги мне со всем этим справиться, я больше так не могу.

– Оля, не начинай, что я могу сделать? С работы не уйду. Тебе нужно набраться терпения и взять себя в руки. Мне не нравится, как ты себя ведешь по отношению к своему отцу. Ты просто невыносима. И вообще, позволяешь себе курить – что это? Мне не нравится, что моя жена курит, ты уже взрослая женщина, и тебе пора начать контролировать свои поступки. Что за подростковые выходки – стоять и сосать эту дрянь? И от тебя дурно пахнет после сигарет!

Начнем с того, что, когда познакомились, мы оба дымили как два паровоза. Но, когда забеременела, приняли решение, что я уж точно больше не курю, а он бросит постепенно. Так все и было.

– Зачем ты так? Я прошу у тебя помощи, ты понимаешь, я на грани, пожалей меня, скажи что-нибудь, не осуждай за те или иные поступки, будь терпеливее, я прошу, я тебя умоляю! Ты понимаешь, что у меня такое состояние, что хочется сигануть в окно, чтобы это быстрее закончилось!

– Если так обстоят дела, может, тогда поищем тебе психиатра? Ведь это неправильно, у тебя дети на руках, а ты такое говоришь. Да и потом я буду невесть что думать, находясь вдалеке: не наложила ли ты на себя руки, пока меня нет?

Он попытался меня обнять и сказал, что нужно просто потерпеть, «ты не одна такая, знаешь, как другие живут, у других еще в сто раз хуже, а ты тут сопли развесила». Потрепал по голове, забрал у меня сигарету и повел домой.

Больше я никогда не заводила с ним такой разговор. Я варилась в своей каше одна, все больше погружаясь в состояние отчаяния.

И вот настал тот день, когда после продолжительного лечения мы услышали вердикт: болезнь отступила, и сейчас все хорошо. Лечение было выбрано правильно. Но процесс восстановления будет долгим, сейчас нужно больше витаминов и позитивных эмоций, нужны забота, тепло и ласка.

И так легко стало на душе! К Новому году мама вернулась домой, у нас закончился ремонт, и мы переехали к себе. Праздник встречали уже дома.

Я суетилась в приготовлениях к празднику, Сергей тоже, было видно, что он доволен, что наконец-то я выгляжу счастливой и порхающей, дети бегали по большой квартире, повсюду игрушки, смех и радость.

Но ничто не проходит бесследно. За этот год у меня обострилась аллергия, и кожа на теле и лице напоминала одну сплошную болячку. По ночам я раздирала себя до крови, на всем теле были такие язвы, что иногда люди смотрели на меня так: а не проказа ли у меня и вообще, это не заразно? Волосы сыпались клочьями по квартире. Я ходила по врачам в надежде найти лекарство и получить хоть какое-то облегчение, но все было бесполезно. Килограммы выпитых таблеток, тонна мазей. Ничего. Моя кожа стала похожа на сморщенную высохшую курагу, при этом бледно-зеленого оттенка. Я поправилась на двадцать килограммов и выглядела как тетка, которой далеко за сорок. Я пыталась похудеть, ежедневно делала упражнения, потом срывалась, наедалась булочек, пирожных, а по выходным старалась пригласить друзей, и мы выпивали. Так я пыталась хоть как-то восполнить одиночество и заглушить то разочарование, которое я видела в своем отражении в зеркале.

Дома у меня всегда был порядок, свежие обед и ужин, дети чистые и хорошо одеты. Ваня ходил в садик. Я возила детей в бассейн, мы ходили на разные детские мероприятия – в общем, старались не сидеть дома. Всегда находила чем занять себя и детей.

А в доме у мамы происходила война. И каждый день я это все слушала по телефону или вживую, когда приезжала. Когда она выписалась из больницы, ждала, что отец будет носить ее на руках, сдувать пылинки, заботиться о ней, готовить еду, но в действительности он стал требовать больше внимания к себе, постоянно приказывал что-то приготовить, пилил за то, что она долго лежит, говорил, что нужно вставать и пошевеливаться. И что ему надоело на нее смотреть, на такую беспомощную. И так изо дня в день. Она плакала мне в трубку, что лучше бы она умерла и не жила такой жизнью, как сейчас. Я ее долго успокаивала, потом приезжала и ругалась с отцом, он со мной, и так по кругу.

Теперь я понимаю, как все мы были не правы. Ей хотелось от меня поддержки и понимания, ведь она никому не могла об этом сказать, для всех у них была идеальная семья. Никто и подумать не мог, что такое возможно. Она не понимала, что всем этим меня расстраивает и вызывает только негатив к отцу.

Я была не права, что когда-то позволила ей выливать на меня все это и пропускала негатив через себя. Мне казалось, что, кроме меня, ее никто не сможет защитить, и вмешивалась в их отношения. Отец был не прав, что так вел себя. Ему тоже хотелось любви и заботы, а мы этого не видели.

Нам всем нужны были поддержка, внимание и любовь. И пусть мне кто-нибудь скажет, что это не так. Мы никто и ничто без любви, мы все ищем свой остров счастья, мы все хотим, чтобы кто-нибудь нас обнял и сказал: я с тобой, поэтому ничего не бойся, мы выдержим все, только позволь мне быть рядом. Почему я тогда этого не понимала? Почему многие этого не понимают? Почему нужно сначала сломаться, чтобы понять, к чему все это нас привело? Да, не зря существуют законы природы. Чтобы что-то новое построить, нужно старое сломать.

Когда нам досталась дача от бабушки с дедушкой, мы решили, что нужно подлатать баню, и, когда я позвала знакомого, долго думали, что лучше сделать: поменять стены или крышу или, может быть, обшивку внутри. И пришли к выводу, что проще все сломать и построить новый дом, чем бросать деньги на починку. Все равно результата не будет. Так и в наших жизнях.

Я не знаю, что нужно было тогда сделать, каждый раз говорила себе и маме, что она прошла такое испытание и осталась жива, – значит, для чего-то ее бог оставил и нужно просто успокоиться и продолжать жить как раньше. Но после того, как ты был ранен, «как раньше» уже не получится – нужно было что-то менять.

Наступила весна, и отец стал собираться на дачу. Он уже терпеть не мог всего этого натиска и хотел побыть вдали от нас, а мы сильно не сопротивлялись. Хотя сезон не начался, в доме была печка, так что в холодные ночи там было тепло. Нам всем нужна была перезагрузка. Он уехал в мамин день рождения, она пригласила подруг, и мы весело провели этот вечер. Да и папа, позвонив с дачи, тоже был радостный, и, в общем, все были довольны и на какой-то момент выдохнули.

На следующий день мы вернулись с детьми домой и занимались домашними делами. Я стала подумывать о том, что мне пора уже чем-то заняться, хватит сидеть у мужа на шее, да и, если честно, надоели все эти домашние дела и пора бы самореализовываться. Возвращаться на работу я не собиралась, но вот дома можно что-то организовать. Уложив детей, я стала читать в интернете, чем сейчас народ дышит и какие занятия можно найти на удаленке.

В два часа ночи раздался звонок. Это был незнакомый номер. Я сначала удивилась, но потом мне жутко захотелось выплеснуть весь свой гнев на человека, который позволил себе звонить так поздно. Ну и, естественно, поучить жизни.

– Здравствуйте, сержант такой-то. Подскажите, кем вам приходится… – и называет фамилию и имя моего отца.

– Это мой отец. А что случилось?

Меня как будто кипятком окатили, сердце стало биться так, что я думала, что в какой-то момент оно остановится.

– Мы нашли вашего отца на дороге по направлению к поселку, думали, что мертвый, но он пришел в себя, только мы не можем разобрать, что говорит и куда его везти. Мы так полагаем, он с дач или из ближайшей деревни.

– Он что, пьяный?

Хотя мой отец не пил уже лет десять, мог иногда выпить рюмку, как он сам говорил, чтобы не забыть вкус, но на этом все и заканчивалось.

– Нет, вроде трезвый, запаха нет. Документы и телефон при нем, еще у него пакет с продуктами. Мы подумали, зачем в отделение, если он трезвый, лучше набрать родным, и, если вы где-то недалеко, мы можем его привезти.

– Нет, мы живем в городе. Он действительно был на даче.

– Тогда вы можете сюда подъехать и забрать его. Мы сейчас посадим его к себе в машину, он отогреется, и подождем вас.

– Хорошо.

Мой мозг не понимал, что делать. Я набрала маме, а кого еще было? Я не могла уехать вот так, бросив детей, и одна бы я, конечно, не поехала. Позвонила своим двоюродным братьям. Через тридцать минут мы уже мчались в сторону дачи.

– Это опять сержант такой-то. Мы решили двигаться к вам навстречу, чтобы не терять время, встретимся на границе с городом. Мне кажется, ему нужна медицинская помощь.

Я тут же позвонила в скорую, уточнила, что нам делать: вызывать на место или везти самим. Мне сказали: везите его по месту жительства в больницу. Мы забрали его и приехали в приемное отделение.

Нас долго не принимали, выясняли обстоятельства, как такое вообще могло произойти. Почему он весь в грязи? И после часового мытарства нас принял доктор и, сделав предварительный осмотр, начал быстро что-то писать, звать еще врачей, все забегали, и моего отца отвезли на МРТ. Эти десять минут мне показались вечностью. После этого врач вышел и позвал меня в кабинет:

– У вашего отца большая гематома на голове, такая большая, что кровь уже начала поступать в мозг, нужна срочная операция, и это будет трепанация черепа. Гарантировать, что он выживет, я вам не могу, знаю точно: если сейчас этого не сделать, то к утру он умрет. Вам нужно подписать как можно скорее эти бумаги. Времени все меньше и меньше.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.