Кровь и пепел

Это был умный, выверенный ход. Город работал против них, превращаясь в ловушку.

С крыши дома раздался глухой хлопок, и огненный шар с ревом взлетел в небо, попадая в одного из драконов. Тот заскрипел, его крыло объяло пламя, и он рухнул, как подбитая птица. Бьёрн видел, как всадник пытался выровнять полет, но дракон, оглушенный болью, упал прямо в толпу. Люди бросились прочь, но внизу уже ждали копейщики. Они окружили упавшего, добивая его и всадника на месте.

– Бейте по солдатам! – скомандовал лейтенант, чувствуя, как от увиденного закипает кровь в венах.

Большей ошибки он в жизни не делал.

Драконы начали снижаться, обрушивая пламя. Солдаты, казалось, дрогнули, но это было только отвлекающим маневром. Из укрытий появились новые маги. Они били быстро, точно, не давая всадникам подняться обратно в воздух. Два дракона упали почти сразу, их крылья пробили заклинания, и тела вонзились в землю, разрушив мостовую. Стражники под щитами ринулись добивать поверженных.

Осознав свою ошибку, Бьёрн хотел скомандовать отступление, но летящему рядом всаднику маги снесли голову.

Ошметки попали прямо на лейтенанта. Тело охватила дрожь. Все застыло. Он не мог пошевелиться. Не мог даже дышать, и если бы не дракон, почувствовавший немощь своего всадника, Бьёрн был бы следующим трупом на этой улице.

Сигурт сам взлетел, уворачиваясь от огненных шаров. Он парил над городом, дожидаясь, пока его всадник придет в себя. Внизу бушевал хаос: дым заволакивал каждый закуток, вопли горожан сливались с криками нападающих и ревом драконов.

Бьёрн судорожно сжал поводья, пытаясь успокоить дрожь в руках.

– Тьма сожри, ты всадник, а не трус, – пробормотал он себе под нос, чувствуя, как гнев разгорается внутри.

Вдали он увидел сира Кристофера. Тот в драконьем обличье вел бой с грифонами. Он был словно вихрь пламени, сжигающий все на своем пути, несмотря на удары магов. Этот зрелищный героизм вернул лейтенанта к реальности.

Стиснув зубы, он все же пересилил себя. Взвод было уже не спасти. Но битва еще не окончена. Бьёрн направился к рыцарю, в голове ругая себя на чем свет стоит за слабость и глупость.

Капитан Хич был прав. Задача Драконьих всадников – поддержка огнем из неба, разведка и диверсии, но никак не атака на целый город.

Эскадрилья понесла огромные потери, проиграв битву. Но цель свою они выполнили сполна. Стоило отдать магам должное – они не убегали, а остались и дали врагу отпор.

Достойный отпор. Безусловно. Об их героизме будут слагать песни.

Горящий Кросс остался позади. Дальше лежали уже другие города и замки, которые будут ждать атаки. Атаки, которой не случится. Он обескровил эскадрилью слишком сильно, чтобы позволить себе еще одну.

Они летели. Они бежали.

Летели без передышки, гнали драконов так, что те, казалось, рухнут, не дотянув до следующего взмаха крыла.

К счастью, усилия были вознаграждены. Через несколько часов они нашли укрытие – небольшую долину, окруженную отвесными скалами. Здесь можно было спрятаться хотя бы на время, залечить раны, перевести дух.

Бьёрн сплюнул в пыль, осматривая остатки своего взвода. Всего двое. Два всадника, обмотанных бинтами, с пустыми глазами, сидели у костра, словно ожидали своей очереди умереть.

Среди них не было Леана. Бьёрн не спрашивал, что с ним случилось. Он и так знал.

Вокруг раздавались стоны раненых. Целители, изможденные до предела, шли от одного бойца к другому, их движения были механическими, как у сломанных кукол. Эти люди были едва живы сами, но они продолжали работать, шепча заклинания и бинтуя рваные раны.

Война забирала силы у всех, особенно у целителей.

Драконы выглядели не лучше. Их шкуры были покрыты ожогами, в крыльях зияли дыры. Они тяжело дышали, их рев превратился в жалкий стон, который больше походил на предсмертный хрип.

Когда Бьёрну уже начало казаться, что Северный Дракон ведет их не к спасению, а на убой, его к себе позвал Драконий рыцарь.

Сир Кристофер лежал, прислонившись к камню. На нем были только кожаные штаны, а тело – сплошная карта шрамов и кровоточащих ран. Одинокий целитель работал над его плечом, не обращая внимания на кровь, текущую по рукам.

Рыцарь выглядел как человек, который сражается с самой смертью.

Бьёрн смотрел на него, не зная, что сказать. Его уважение к этому человеку росло с каждой минутой, ведь он, как высший чин, мог бы приказать лечить только себя, но терпел боль и жертвовал собой.

Сир Кристофер был олицетворением драконьей мощи – сильным, несломленным, даже если истекал кровью.

– Тебя нахваливают, лейтенант, – сказал он хриплым голосом, не поднимая глаз. Каждое слово давалось с трудом, будто его нужно было выдавливать из глубины раненой груди. – Когда мы вернемся в башню, я сделаю тебя капитаном. Постарайся дожить до того времени.

С этими словами он махнул рукой, показывая, что разговор окончен.

Что это было, как не знак свыше? Северный Дракон не отвернулся от него, напротив – оберегал для высших целей. Довольный собой, Бьёрн нашел среди всадников капитана Хича и, сев возле него, сказал:

– Это же вы замолвили за меня словечко? Выходит, я не такой мудак, как вы говорили.

Хич выглядел скверно. На месте, где должен был быть глаз, зияла дыра. Видимо, стрела попала ниже.

– Не такой мудак? Да я, блядь, скорее выколю себе оставшийся глаз, чем позволю такому ублюдку, как ты, выпить с собой за одним столом в таверне. Но мы сейчас не в таверне, а на войне. И здесь я хочу видеть рядом с собой не человека, а инструмент. Инструмент, который выполняет приказы.

С этими словам капитан поднялся и направился в другой круг.

Все-таки странным человеком он был: постоянно говорил о морали, хотя сам делал вещи похуже Бьёрна. У самого Бьёрна проблем с этим не было. Даже сейчас, после стольких убийств, он не жалел о содеянном. Разве что испытывал стыд за слабость и чувствовал вину за глупость.

Безусловно, он никогда не простит себе потерю взвода.

Лейтенант смотрел на то, как горит огонь, и в голову пришло единственное воспоминание из детства. Он смутно помнил лицо отца, но у него точно были черные волосы, как у всех северян. Каким образом отец оказался в спорных землях, Бьёрн уже не мог вспомнить, как и не мог вспомнить свой дом в тех местах. Лицо матери тоже было призрачной тенью в его памяти, лишь момент, как их пронзает стрела грифоньего наездника, запомнился отчетливо.

Тогда в слезах он взывал к Северному Дракону с просьбой спасти. И – о чудо! – наездника обдало пламя. Вид спасшего его всадника Бьёрн никогда не забывал. Короткие волосы, лицо гладко выбрито, а на левой руке – сверкающий серебряный зуб.

Лейтенант сплюнул в пламя, возвращаясь из воспоминаний в реальный мир.

Когда его отправили в Драконью башню, оказалось, что того всадника уже нет в живых. Умер в пограничных стыках. Жаль, что его так и не удалось поблагодарить за спасение. Но, с другой стороны, тот всадник был лишь инструментом.

Северный Дракон – вот кто спас мальчика по-настоящему.

А потому Бьёрн никогда не терял веру в своего покровителя, даже если моментами появлялись сомнения.

Закончив с воспоминаниями, он встал и пошел к ночнику. Он не видел никакого смысла в самокопании. А вот в том, чтобы поспать, пока есть время, смысл был.

Глава десятая. Тени над Ихреном

Ихрен встретил их пронизывающим ветром и холодными сумерками, словно сам город не знал, чего ожидать от незваных гостей. Картас ощутил укол разочарования: обычно в таких глухих местах можно почувствовать хотя бы запах хлеба и услышать гул мужицких голосов, но здесь все казалось безжизненным. Каменные стены башен, тесовые крыши домов, слабо освещенные фиолетовыми отблесками заката, выглядели уродливо, хмуро и будто были готовы к драке.

Лоренда первым делом провела своих солдат через северные ворота – скрипучие створки, которые взвыли от прикосновения. На посту лишь два солдата в обшарпанных доспехах смотрели на пришельцев, не скрывая страха. Никто не кричал «стой» и не снимал арбалетов со стен. Видимо, слух о рыжей наезднице и ее спутнике уже успел пройти по городку, заглушив любую мысль о сопротивлении.

– Смотри-ка, а ведь когда-то Ихрен считался оплотом грифоньих наездников, – пробормотал Картас, останавливаясь под аркой ворот, чтобы отдохнуть от пронизывающего ветра. – Теперь же все больше похож на склеп.

– Склонны ли грифоньи наездники зимовать в склепах? – Лоренда бросила на него быстрый взгляд, в котором читалось и презрение, и усталость. – Или они предпочитают пустые крепости?

– Может, и то и другое, – ухмыльнулся он.

Ее слова не казались простым ворчанием. Когда-то в Ихрене действительно была школа грифонов – не такая величественная, как башни драконов, но все же достаточно значительная. За несколько войн да восстаний эти стены видали и пепелище, и осады. Теперь там готовили новобранцев: столь отчаянных, что им хватало упрямства учиться летать на грифонах под северными снегопадами.

Внутри городка все тоже выглядело неприветливо: узкие улочки, за которыми кое-где пыхтел в трубе слабый огонек, небольшие деревянные домишки, готовые, казалось, рухнуть при первом же порыве ветра. Картас и Лоренда молча пересекли площадь, стараясь не смотреть на редких прохожих. Те поспешно отворачивались или прятались за ставнями, выжидая, не станут ли новоприбывшие метать огонь и сеять смерть.

– Улицы как после мора, – тихо сказал Картас.

– Война пугает людей ничуть не меньше чумы, – бросила Лоренда, ведя его к самому высокому зданию в центре города – бывшему суду, который теперь облюбовали под казармы для грифоньих новобранцев. – А может, и сильнее.

Постройка выглядела внушительной только снаружи. Внутри же – тесные коридоры, низкие потолки да откуда-то тянуло плесенью. Воздух был тяжелым, наполненным запахом дешевого пива и терпким ароматом пота. В одном из больших залов, уставленных койками в два яруса, их встретила группа молодых – точнее, почти мальчишек – солдат. Они вскакивали при виде Лоренды и Картаса, будто перед ними оказался королевский кортеж.

– Встать смирно! – проорал кто-то из толпы.

Однако ни шага построения не случилось. Юноши только теснее сдвинулись, выставив напоказ рваное тряпье вместо положенной формы и абсолютно жалкие доспехи. У некоторых щеки впали от голода, а глаза горели безумной надеждой, отчего Картасу стало не по себе.

– Взгляни на них, – прошептал он Лоренде, пряча усмешку. – Букет самоубийц, если ты меня спросишь.

Она не ответила вслух, лишь жестом подозвала самого статного парня. Тот приблизился, вытянувшись по струнке, но Картас заметил, как дрожат его колени.

– Где ваш наставник? – холодно спросила Лоренда. – Или никто не удосужился поставить человека, который научит вас хотя бы стоять ровно?

– Сир… мадам… – запнулся парень. – Сэр Хедин ушел на разведку пару дней назад и не вернулся.

Лоренда сжала губы в тонкую линию.

– Значит, будем считать, что я и есть ваш наставник. А это, – она кивнула на Картаса, – тоже ваш наставник. Вопросы есть?

Парни ошеломленно переглянулись. Несколько человек, явно поумнее остальных, уже начинали просчитывать шансы на хоть какое-то подобие обучения. Но большинство пока воспринимали это как очередной повод доказать, что они не слабаки.

– Отлично, – Лоренда сорвала с головы капюшон, отряхнув рыжие волосы. – Для начала покормите нас, потом покажете, что у вас тут есть из снаряжения и тренажеров. Завтра же приступим к учениям.

Картас усмехнулся, заметив, как в глазах юнцов вспыхнула искра: то ли злость, то ли восторг. Ему порядком надоели бесконечные горные переходы и бессмысленная охота на призрачных драконов, так что роль инструктора в полуразвалившейся казарме выглядела почти уютной перспективой. А может, просто временно.

– Эй, – окликнул он одного солдата, отступавшего назад, видимо, за водой или едой. – Скажи-ка, мальчик, ваше дело – летать на грифонах и умирать геройской смертью или как?

Юноша нахмурился, но ответил сразу:

– Наше дело – защитить семьи от драконов. Чтобы они больше не жгли деревни.

«Чтобы не жгли деревни…» – эхом отдалось у Картаса в голове. Он хотел сыро пошутить, но слова застряли в горле. Ведь когда-то он сам жег поселения, летая на драконах. И эти мальчишки были бы ему просто пушечным мясом, пеплом на дороге к очередной победе.

– Надеюсь, вы готовы учиться, – вместо этого ровно проговорил он и направился вслед за Лорендой, исчезнувшей в коридоре.

Там, под сводами из черного камня, послышались ее шаги. И голос – спокойный и твердый.

– Придется нам двоим показать этим щенкам, что смерть умеет обходить тех, кто готов ее встретить.

Картас в ответ лишь криво ухмыльнулся. Да, настоящим учителям суждено водить учеников к крайним чертам. Война ждет, рано или поздно, а драконы не станут любезно задерживаться, чтобы дать юнцам потренироваться. Но, если уж им достались эти жалкие, ни на что не годные мальчишки, Картас и Лоренда хотя бы попробуют превратить их в воинов, способных драться – и, может, даже выжить.

«Кто знает, вдруг в этом Ихрене мне еще найдется место искупить хоть малую часть того, что я натворил?»

На этот раз он не стал озвучивать свою мысль вслух. Нечего портить суровый настрой рыжей наездницы, которая, похоже, готова на все, лишь бы не вернуться к прежней бессмысленной бойне.

Дождь за окном словно плакал, и никто не знал, когда вновь раздастся рев крылатых чудовищ над этим унылым городом.

Глава одиннадцатая. Крылья обреченных

На шестой день все всадники проснулись с надеждой, что теперь они вернутся в башню. Но не сир Кристофер Каст. По его словам, им нужно продержаться еще пару дней, выиграть как можно больше времени, ведь, пока они здесь, иссгардцы вынуждены воевать на два фронта, что лишь на руку Гордии.

Капитан Хич снова запротестовал, назвал затею рыцаря самоубийством. На что получил взгляд, дающий понять: сир Кристофер будет идти до конца.

Перелеты по часу – и столько же времени на перерыв. Сжигать поселение не стали, да и находили их все реже. Среди всадников пошел слух, что они потерялись. Под вечер догадки лишь укрепились, ведь на пути им не встретился ни один грифоний отряд.

Бьёрн с немногими сторонниками утверждал, что это все покровительство Северного Дракона, своей могучей лапой ведущего их мимо грифонов. Но большая часть всадников считала это лишь затишьем перед бурей.

Как бы там ни было, шестой день обошелся без потерь.

Бьёрна грубо вырвали из сна, сразу же закрыв рот ладонью. На рефлекс. Он потянулся рукой к кинжалу.

– Тихо, не рыпайся, – негромко сказал капитан Хич. Он стоял на корточках, за спиной у него виднелся мешок. – Я уберу руку, а ты меня выслушаешь. Уяснил?

Лейтенант кивнул.

– Ты, конечно, тот еще ублюдок, но сейчас как никогда нужны такие люди. Отправляйся со мной обратно в башню.

– Вы предлагаете дезертировать? – возмутился Бьёрн.

– Ты, блядь, сейчас серьезно? Открой глаза, сир Кристофер ведет нас на убой. Он не собирается возвращаться. Этот больной ублюдок хочет умереть в этих безымянных землях.

– Вам-то откуда знать? Может, уже завтра мы будем на пути к башне.

– Я сожрал немало дерьма в жизни и видывал многих безумцев вроде него. Он хочет войти в историю как герой, хренов мученик.

Бьёрн придержал накатывающий гнев. В прошлый раз, когда он потерял контроль, это стоило ему взвода.

– Вы же знаете, как наказывают дезертиров. Если мне суждено умереть, я предпочту сделать это в бою, а не на виселице.

– У меня все спланировано. Мы вернемся с тобой в башню не как дезертиры, а как посланники. Сир Кристофер отправил нас передать, что он будет сражаться до последнего. Пусть, мол, не ждут возвращения.

– И что же вы будете делать, когда Драконий рыцарь все же вернется в башню?

Капитан Хич потер веки.

– Да не будь таким слепым, Бьёрн! Через пару дней вы все погибнете. Эскадрилья обескровлена. А ведь нам еще не встретились молнии.

– Из уважения к вам. Я сделаю вид, что этого разговора не было, – перебил он капитана.

Хич тяжело выдохнул, после чего поднялся.

– Хрен с тобой, оставайся и сдохни здесь. Зато ты войдешь в историю как герой!

С этими словами он ушел восвояси.

Бьёрн гневно смотрел ему вслед, удивляясь, насколько низко человек может пасть в глазах всего за пару дней. А ведь он уважал его по-настоящему.

Наутро недосчитались еще нескольких всадников. Возможно, они ушли с капитаном, а может, дезертировали сами по себе. В связи с этим Бьёрна объявили капитаном вместо Хича.

Долгожданное повышение наступило, но радости бывший лейтенант не испытал. Не таким он видел этот момент.

Сейчас он смотрел на свое крыло. Семнадцать побитых и жалких всадников – и столько же измотанных драконов. От этого зрелища он сплюнул. Переведя взгляд с харчи на бойцов, он заметил странные взгляды, устремленные на него.

Нет, не странные. Они смотрели на него с презрением. Особенно выделялся мужчина лет сорока. Бьёрн знал его.

– Подойдите, всадник, – обратился он к бойцу. – Представьтесь.

– Лейтенант Гринч.

– Что с лицом, лейтенант? Что-то не нравится? – спросил Бьёрн, смотря ему прямо в глаза.

– Я потерял двоих людей из своего взвода. Вы же капитан, – звание Гринч процедил с особой неприязнью. – Двоих лишь сохранили. К тому же я считаю вас слишком молодым для…

Удар в живот оборвал слова лейтенанта.

– Слишком молодым?

Обращался Бьёрн уже к всадникам. Осмотрев их повнимательнее, он понял: среди них и вправду не было ни одного юноши, все мужчины от сорока. Видимо, вся молодежь сгинула в Кроссе или же по пути к нему.

– Как вы смеете сомневаться во мне? Разве Северный Дракон не лично выбирает своих рыцарей? – Бьёрн старался пересечься взглядом с каждым. – Именно, мать вашу! Лично! А коль сир Кристофер решил назначить меня капитаном, значит, на то воля Северного Дракона. Так я спрошу вас снова, как вы смеете сомневаться в покровителе нашем?

Всадники стыдливо опустили головы.

– Дайте мне время, и вы увидите, что Северный Дракон во мне не ошибся.

Закончив речь, Бьёрн направился в сторону, подальше от крыла. После получения звания на него словно рухнула усталость всех дней, а потому нужно было побыть одному. Найдя удобный камень, он сел, устремив взгляд на горы, простирающиеся вдали.

Как же этот вид ему надоел!

Хотелось поскорее вернуться домой, обнять братьев, выпить за повышение и увидеть лицо Хича, понявшего, что он облажался.

– Поздравляю, – послышался голос мужчины. Его рука легла на плечо Бьёрна.

Новоиспеченный капитан обернулся, увидев два перекрещенных зуба на левой руке. Это был капитан Лиф, седой и морщинистый человек.

– Я слышал твою речь. Ты прям горишь Северным Драконом, – сказал он, садясь рядом.

– И что в этом плохого? – угрюмо спросил Бьёрн. Разговор с очередным стариком, желающим поучить жизни, его не интересовал.

– Да ничего, – капитан размял шею. – В твоем возрасте я был таким же.

– И что же поменяло вас?

– Война, друг мой, война. Знаешь, это ведь не первый набег вглубь Иссгардцкого королевства.

– Можно поподробнее? – старик все же заинтересовал Бьёрна.

– Можно, конечно, почему бы и нет?

Капитан подтянулся.

– Лет двенадцать назад решили устроить набег. Не всей эскадрильей, конечно. Всего-то взвод. И угадай, чей взвод выбрали?

– Ваш.

– Мой! Я весь горел. Это же какая честь! Сам Северный Дракон, наверное, избрал меня, – старик печально улыбнулся. – Вот только в первый же день мне не повезло. Под вечер нам встретились молнии.

– Какие они в деле, эти молнии? Я много о них слышал, но еще никогда не видел вживую.

Если у Гордии было пять Драконьих рыцарей, способных превращаться в драконов, размером и силой превосходящих обычных, то у Иссгардцкого королевства была восьмерка Фуджеров, посланных на землю Громовержцем и принявших телесный облик.

– Быстрые и смертоносные. Мой взвод пал за несколько стуков сердца. Если бы не дракон, самовольно решивший убежать, меня бы там тоже убили. Молнии, конечно, сильны, но передвигаются они на грифонах, а грифоны уступают драконам в скорости.

Капитан снова положил руку на плечо Бьёрна.

– Тогда я понял одну важную вещь: Северный Дракон не ведет нас своей лапой. Может, свою избранную пятерку он и оберегает, но до нас ему нет дела.

Бьёрн, подумав, спросил:

– Ну и зачем вы мне это говорите?

– Ты толковый парень, из тебя выйдет прекрасный капитан. Но если хочешь прожить на этом посту хотя бы год, надейся лишь на себя.

Договорив, Лиф поднялся, размял онемевшее тело и направился к своему крылу.

Смотря ему вслед, Бьёрн улыбался.

Как же слеп был капитан. В той стычке он выжил лишь по воле Северного Дракона, как и Бьёрн вчера. Северный Дракон всегда рядом и оберегает.

Ничто не заставит Бьёрна усомниться в этом.

Глава двенадцатая. Тяжесть болта

Картас проснулся от стука дождевых капель и сначала подумал, что снова слышит шепот прошлого. Мгновение он смотрел в потолок, но слова продолжали звенеть у него в голове.

– Опять собрался спасать? – глубокий голос, хриплый, как старое пламя, был одновременно знакомым и пугающим.

Картас медленно сел на койке. В углу комнаты, в тусклом свете, он видел, как лежит, свернувшись, его дракон – создание с обугленной чешуей и пустыми глазами, в которых танцевал неугасимый огонь. То ли иллюзия, то ли что-то большее.

– А тебе-то какое дело? – прохрипел он, отмахиваясь от видения, словно от назойливой мухи.

– Мое дело – твои ошибки, – тварь повернула голову, ее шипы звенели при этом движении. – И ты уже сделал их столько, что я не могу смотреть в другую сторону.

– Ты мертв, – Картас провел рукой по лицу, словно стараясь сбросить усталость. – Хватит являться мне. Ты уже ничего не изменишь.

– Может, и мертв, но ты же носишь мой клык, – прошипел дракон, указывая кончиком своего хвоста на шею всадника. – Значит, я часть тебя. Пока ты жив, я тоже здесь.

– Великолепно. Мой личный моральный сторож. Как ты вовремя, – с сарказмом ответил Картас, вставая. – Может, хочешь помочь мне воспитать этих щенков?

Дракон прищурился, издав низкое рычание, похожее на раскат грома.

– Они не бойцы. Они – пепел. Ты знаешь, каково это – быть пеплом, Картас. Ты сам делал их такими.

Он отвернулся, чтобы не видеть, как пустые глаза твари прожигают его насквозь.

– Да, делал, – его голос дрожал, но не от страха. – А теперь пытаюсь хоть что-то исправить.

– Исправить? – дракон ухмыльнулся. – Ты? Может, сначала перестанешь врать самому себе?

Картас проснулся, слыша, как в тишине комнаты бешено бьется его сердце. Тело было все в поту. Он схватился за голову, стараясь утихомирить мысли и воспоминания. За окном еще была ночь, постукивал дождь. Возможно, это и помогло ему снова уснуть.

Наутро непогода лишь разыгралась, и серое небо нависло над Ихреном, как глухая крышка гроба. Картас и Лоренда проснулись в отсыревших койках, на которых едва уместились вдвоем с собственными мыслями – настолько тесными казались стены казармы. В воздухе висел запах затхлой соломы и плохо высушенных доспехов. За ночь в зале прибавилось еще несколько рекрутов, притулившихся в углу с таким видом, будто их сейчас же скрутит лихорадка.

Лоренда первым делом устроила смотр: с десяток юнцов, по сравнению со вчерашним вечером выглядевших еще более изможденными, но с горящими странным огнем глазами. Никто не жаловался на холод или голод – то ли стеснялись, то ли понимали, что все равно не дождутся сочувствия.

Картас, лениво прислонившись к стене, нахмурился: настолько ли велика была их решимость, чтобы не сгинуть при первой стычке?

– Выходите во двор, – сухо бросила Лоренда, подтянув арбалетную сбрую. – Посмотрим, что вы умеете. Или не умеете.

Среди мальчишек заметно зашевелились страх и воодушевление вперемешку. Кое-кто неловко переобул сапоги, кто-то поправил кривой нагрудник. Слабый свет, пробивающийся сквозь узкие окна, высвечивал их напряженные лица и ввалившиеся щеки. Ветер подгонял их, толкая к тяжелой двустворчатой двери, ведущей во внутренний двор судейских казарм.

Там их обдало холодным дождем. Двор был невелик и захламлен: какие-то бочки, старые стойки для тренировок, разбитая брусчатка, по которой не раз растекалась кровь.

– Серьезно? – шепнул он, наклонившись ближе к Лоренде. – Мы собираемся обучать их в этом клоповнике?

– А ты, может, хотел зал с зеркалами? – отрезала она. – Радуйся, что вообще есть крыша над головой. Точнее, была… – она коротко кивнула на прогнившую крышу над частью дворика. – Чему ни учи, лишь бы толк был.

Картас собирался пошутить, но вместо этого промолчал, перевел взгляд на юнцов. Один из них, совсем худой, с руками, тонкими, как хворост, старался держаться прямо, хотя ноги подгибались. Стоявший рядом крепыш, по виду смышленый, смотрел на Картаса так, будто пытался угадать, с чего начнется тренировка.