скачать книгу бесплатно
– Ты кого потерял? Я здесь.
Нет, того типа я больше не видел. Может быть, всё это я выдумал. Может быть, всё это следы моих московских страхов. И я начал себя успокаивать: обычный мужчина, гуляет себе по Питеру, как и мы. Нервный, так это бывает. Может быть, совсем не нас он смотрел там, в Петергофе. А может быть, и не смотрел вовсе.
Бирюза Екатерининского дворца сливалась с расплавленным на солнце золотом, золото сливалось с бирюзовым небом, подозрения отступили, и радостно-бирюзовое настроение парка передалось мне.
Наступил наш последний день в Петербурге. Мы решили еще раз пройтись по самым любимым нашим местам. Теперь это уже были наши места. Мы шли от Исаакиевского собора к Медному всаднику, вдоль Адмиралтейства, мимо Ростральных колонн, через мост на Васильевский остров.
Потом по лестнице, уходящей под воду, мы спустились к Неве и сидели у самого края воды, и она терлась о наши ноги и нашептывала: «Я вас тоже люблю, я вас тоже люблю».
Я поднялся на набережную купить сигарет и, когда вернулся, Ира всё также сидела, повернувшись вполоборота к реке и задумчиво глядя на другой берег. Она была похожа на русалочку. Я оперся на парапет и залюбовался ей. Она поставила туфли рядом и, опершись рукой на согнутое колено, гладила другой ногой воду. На ней была широкая розовая юбка, обнимавшая ее босые ноги, и белая блузка с узкими тесемками, которые открывали руки и плечи. Короткая стрижка, темные очки на голове, белые узорчатые серьги в ушах, спокойное лицо, мягкая улыбка, улыбающиеся глаза.
Маленький катер появился из-под моста неожиданно и с бешеной скоростью помчался прямо на нее. Лиц я не видел. Я видел только вытянутую руку.
Она смотрела в другую сторону и ничего не замечала. Я бросился вниз по ступенькам, но знал, что не успею. Горло перехватило, я не мог даже крикнуть. И в этот миг она, то ли услышала, то ли почувствовала меня: повернула голову, увидала меня, улыбнулась, легко вскочила и сделала шаг наверх. Этот шаг спас ей жизнь. Катер пронесся рядом с последней ступенькой, и рука прорезала воздух в том месте, где она только что сидела. Она оглянулась и даже не поняла, в чем дело. Поднявшаяся волна накрыла ее ноги и смыла туфли.
– Что за придурки, туфли утопили, – сказала она обиженно.
Я добежал до нее и прижал к себе изо всех сил. Я не мог говорить, губы мои тряслись.
Она слегка отодвинулась и посмотрела на меня внимательно:
– Что с тобой? Что случилось?
– Мне показалось, что тебя хотят убить.
Она улыбнулась, обняла мое лицо ладонями и поцеловала меня.
Катер исчез, будто его и не было.
– Бог с ними, с туфлями, – сказала она.
Вечером в гостинице, когда мы уже собрали вещи и сели выпить коньяка на дорожку, она спросила:
– А ты вправду подумал, что меня хотят убить?
Я не хотел ее расстраивать и сказал:
– Что ты, любимая. Это так у меня вырвалось. Просто катер прошел слишком близко, и я испугался за тебя.
– Ты совсем не умеешь врать. Значит правда. Подожди. У меня тоже есть тайна. Но тебе, милый, скажу. Я – богатая наследница, и меня уже пытались убить в Москве.
2.
Снова барабанной дробью застучали колеса, и в унисон бились рядом наши сердца. Мы ехали домой, опять в отдельном купе, и она рассказывала. Если бы за время нашего знакомства я так хорошо не узнал ее, если бы не знал, что она очень здравомыслящая женщина, и если бы собственными глазами не видел, как катер чуть не скинул ее в воду, я бы не поверил ни слову.
– Это случилось недавно, уже после знакомства с тобой. Машина с утра не хотела заводиться, и я поехала на работу на метро. Вечером возвращалась поздно. Переулки у нас в районе узенькие, прохожих мало. Я шла по тротуару по левой стороне, когда из-за угла выскочила машина. Улица была пустая, машины там вообще редко ездят. А эта неслась на огромной скорости мне навстречу прямо рядом с тротуаром. Я еще подумала: вот сумасшедший, собьет ведь кого-нибудь. А потом, на выезде из арки, она вдруг въехала двумя колесами на тротуар и помчалась на меня. Я остановилась и вжалась спиной в стену дома. Между нами оставалось несколько метров. И тут она резко вильнула влево, снова выехала на мостовую и промчалась мимо. Только тогда я заметила на краю тротуара прямо перед собой столб. Думаю, если бы не он, меня бы сбили. Я бросилась со всех ног домой, но на повороте оглянулась: переулок был пуст, ни машин, ни людей. Вот и всё.
– А ты не рассмотрела, кто был в машине? Сколько человек?
– Нет, это были обычные Жигули светлого цвета, но всё произошло так быстро, что я ничего не разглядела. Да и темнело уже. Если бы это не было так абсурдно, я бы сказала, что там вообще никого не было.
– Похоже на сегодняшний случай: лиц не видно, догнать не пытались, пронеслись со страшной скоростью и всё. А ведь я тоже никого не заметил в катере, только вытянутую руку. Странно это. А почему ты мне сразу об этом не рассказала?
– Не хотела тебя волновать, портить поездку.
– Ладно. Я тоже не хотел тебя беспокоить, но за нами в Питере следили. Так мне показалось.
– Кто?
– Не знаю. Мужчина. Первые три дня, потом он исчез. Я до сих пор точно не уверен, может быть, это совпадение, но он был в тех же местах, что и мы.
– Как он выглядел?
– Высокий, худощавый, волосы темные, лет тридцать пять. Лицо какое-то настороженное.
– Да это же мой бывший. И ты верно подметил: у него всегда настороженное лицо, всю жизнь боится, что его обманут.
– Значит, он за нами следит. Может быть, и наезды эти он подстроил?
– Нет, что ты. Следить – на это он способен. Но убить меня – он никогда этого не сделает. Нет, это невозможно.
– Допустим, хотя я бы не стал исключать и эту возможность. Теперь подумаем, что у нас еще имеется. Что ты говорила про наследство?
– Это давняя и долгая история. Но я всё равно тебе ее собиралась рассказать. Я была единственным и поздним ребенком. Моей маме было тридцать пять, а отцу сорок, когда я родилась. Отец часто ездил в командировки за границу, и я до сих пор помню свои детские впечатления: как я его ждала, как он приезжал, брал меня на руки, подбрасывал к потолку, привозил подарки. Это была такая радость. А потом он пропал. Позже, став постарше, я узнала, что он остался за границей. В те времена это было равносильно смерти. Мама больше замуж не вышла, мы так и жили вдвоем. Мне его очень не хватало. И в то же время я не могла его простить, потому что он нас бросил. Хотя одновременно хотела простить, лишь бы вернулся. Только через много лет я узнала, что он нам писал, звонил, хотел перевезти нас к себе, но всё это до нас не доходило. Когда мне было девятнадцать, и уже рухнул железный занавес, он приехал в Москву. Я так ждала его в детстве, я так много о нем думала, я так часто про себя разговаривала с ним, что когда я увидела его, все обиды ушли: он умер и снова воскрес; будто и не было этих четырнадцати лет. Он жил во Франции, был женат на француженке, но своих детей у него больше не было. Он провел в Москве две недели, и за эти дни мы с ним не расставались: мы гуляли по Москве, ходили с ним в театр, сидели в кафе и говорили, говорили. Он меня расспрашивал о моей жизни, он мне рассказывал о своей, о своих путешествиях, о Париже. С тех пор он приезжал к нам регулярно: два-три раза в год. Несколько раз я была у него. Я познакомилась с его новой женой и ее дочкой Софи. Ей сейчас двадцать пять, и она замужем за африканцем, он сын какого-то царька или президента. Они с ним живут то в Париже, то в Африке. Правда, я его не видела. Папе сейчас семьдесят, и он богатый человек. Он мне рассказывал, что когда остался во Франции, он долго искал приличную работу, но не нашел и уехал в Африку. Он провел там несколько лет, много ездил, путешествовал, открыл какие-то рудники, стал близким другом и советником президента одной африканской страны. Разбогател, вернулся во Францию. А когда я была у него в гостях в прошлом году, он показал мне свое завещание: большую часть он оставляет мне. Он очень хотел, чтобы я осталась с ним, но я не могу бросить маму одну. Вот и вся история. Теперь ты знаешь, с кем ты живешь: я – богатая наследница, и, скорее всего, поэтому меня хотят убить.
– Да, интересно. Но меня сейчас больше заботит, кому это понадобилось. Кому это выгодно? Давай разберемся. Ты говоришь, что отец всё завещает тебе. Значит, могут быть недовольные: та же Софи со своим африканцем или ее мать.
– Нет, вряд ли. Своей жене он тоже что-то собирается оставить, не так мало, я думаю. А африканец – всё-таки сын президента, и они с Софи живут совсем не бедно.
Я подумал про себя: «Опять африканец. Что-то часто в последнее время я наталкиваюсь на Африку». Но тут мне пришла в голову одна мысль, и я сказал:
– Всё-таки я вижу два возможных варианта: или это делает из-за денег кто-то из родственников твоего отца, или из мести твой бывший муж. В любом случае тебе грозит опасность, и вот что я предлагаю. Сегодня же по приезду ты переедешь жить ко мне. И, кроме того, мне кажется, я придумал, как можно тебя защитить.
Она села ко мне на колени, обняла меня и тихо сказала на ухо:
– Как я хочу с тобой жить.
Когда мы легли, за занавеской уже серел рассвет.
Глава 6
1
Утром мы заехали ко мне, а потом занялись переездом.
Я давно жил по-холостяцки. Конечно, это накладывало отпечаток и на обстановку, и на атмосферу моей квартиры. Я не знаю, как ей это удалось, но теперь Ира быстро и незаметно превращала ее в уютное гнездышко. Хотя мы всё-таки оба очень устали за последнюю бессонную ночь. Так что поначалу мы перевезли только самое необходимое: одежду, несколько картин, которыми Ира хотела оживить мою берлогу. Сегодняшним днем жизнь не кончается. Если только ее не прервут.
Об этом-то я и хотел поговорить с Ирой. Идея, которая пришла мне в голову, была странной, я сам это понимал, – в духе моих странных видений.
Мы сели на диван, выпили джину с тоником, Ира, как всегда, положила голову мне на плечо, и тогда я ей рассказал о своей встрече с африканистом.
– Понимаешь, теперь я почти уверен, что всё, о чем я тебе рассказывал, всё, что я видел во сне, происходит на самом деле. Я не представляю себе как: раздвоение личности, перенос сознания, но что-то есть, и это связано с маской. Сначала я испугался. Я думал, что схожу с ума. Но сейчас мне кажется, что они не хотят мне зла, наоборот, нуждаются во мне. Кто они? Чего они хотят от меня? Почему раньше не использовали этот канал-маску, чтобы проникнуть в мой мозг? Я не знаю. Но у них есть цель. И я им зачем-то нужен. Значит, и они могут мне помочь. А раз ты со мной, значит, могут помочь и тебе. Если эти силы, злые или добрые, существуют, если они настолько могущественны, что могут за тысячи километров управлять человеческим разумом и телом, то они смогут оградить тебя от опасности. Я, правда, не знаю, как с ними связаться. До этого они сами приходили за мной или входили в меня. Но если они умеют проникать в мое существо, то они должны понять, что теперь я сам хочу встретиться с ними, что нам нужна их помощь.
Ты не думаешь, что я сошел с ума?
– Нет, я так не думаю. Просто ты необычный человек, поэтому с тобой происходят необычные вещи. Поэтому я тебя и люблю.
Интересно, если тебе удастся с ними связаться, я тоже смогу отправиться с тобой?
– Может быть. Я ведь уже видел тебя там. Можно сказать, они тебя мне отдали.
– За это я им очень благодарна.
– Ты вспомни. Может быть, ты что-то похожее видела во сне?
– Нет, я бы сказала. Нет, не помню. Но только в тот день, когда мы с тобой встретились, у меня было предчувствие: что-то обязательно произойдет, что-то хорошее.
– Неважно. Мне не терпится попробовать. Давай еще выпьем и пойдем в постель.
Это была первая ночь в нашем доме и первая ночь, когда мы не занимались любовью, а лежали рядом на спине, закрыв глаза. Она положила мне голову на грудь. Я обнял ее и тихонько зашептал на ухо:
– Не бойся, все будет хорошо. Представь себе мою маску: широко открытый, смеющийся рот, вывернутые губы, профили человека и животного, свисающие по щекам, как бакенбарды, пустые глаза, высокий лоб, рога. Представь себе большую поляну, освещенную костром. В черном небе светит полная луна. Теплый летний ветерок приятно обдувает кожу. Пахнет пряной травой и цветами. Глаза привыкают к темноте и различают за полукругом хижин темный лес, подступающий с трех сторон. С четвертой серебрится вода, это озеро. Хриплые голоса птиц и вой хищников доносятся из джунглей.
Ничего не бойся. Я с тобой. Все будет хорошо. Нас уже ждут.
2.
В черном небе светила полная луна. Теплый летний ветерок приятно обдувал кожу. Пахло пряной травой и цветами. Хриплые голоса птиц и вой хищников доносились из джунглей.
Мы сидели кружком во дворе хижины, и слабый огонь костра выхватывал из темноты черное лицо старика, сидевшего напротив: лысый шишковатый лоб, широко открытые большие глаза, прямой нос с широкими крыльями, толстые вывернутые губы, маленькая курчавая бородка, разрезанное морщинами лицо. Он был в длинном белом бубу, сквозь которое выпирали худые ключицы. На шее висела длинная черная бечевка с привязанным на конце большим острым когтем какого-то зверя.
Нас было трое у костра. Третьей была Ира. Ее бедра прикрывала какая-то тряпка. Она сидела в напряженной позе, обхватив руками колени, и отблеск костра падал на ее серьезное лицо и белую грудь.
Высохшими черными пальцами старик перебирал бурые мутные четки и что-то бормотал себе под нос. На земле перед ним были разложены в ряд пучки травы, кости и сморщенные куски кожи. Потом он взял ступку и начал что-то растирать в ней, не переставая бормотать. Потом он выплеснул содержимое в костер, огонь вспыхнул, белое пламя длинным языком лизнуло небо, запахло паленым. Он снова перебирал четки и смотрел на огонь. Он брал лежащие перед ним на земле предметы и складывал из них фигуры. Он чертил в воздухе какие-то знаки рукой и снова что-то бросал в костер. Он качал головой, а потом и сам стал раскачиваться из стороны в сторону. Он все быстрее перебирал четки и все быстрее бормотал одни и те же слова. Глаза его были широко открыты, зрачки стали большими, черными и незрячими. Неожиданно он замер, закрыл глаза и перестал дышать. Так продолжалось довольно долго. Мы не сводили с него глаз и ждали, не шелохнувшись.
Наконец, он открыл глаза, вздохнул и заговорил на незнакомом гортанном языке, который я понимал до последнего слова.
– Я не смог разглядеть его лицо. На нем черная маска. За ним стоит злая сила и могущество. Он может убивать издалека. Он ненавидит вас обоих. Я не могу с ним справиться. Я могу только вас защитить.
С этими словами он встал, подошел к Ире и надел ей на шею черную нитку, вдетую в черный плоский камешек с белыми полосками.
– Не снимай его никогда. Он будет охранять тебя.
Потом сделал шаг ко мне и коснулся пальцами выступавшего на груди знака.
– Никому не отдавай маску. Ты – один из нас. Помни это.
Ира протянула мне руку, и я сжал ее пальцы в своей ладони.
Мы лежали в своей кровати, и я держал ее руку в своей. На груди у нее покоился черный плоский камешек с белыми полосками и маленьким отверстием, в которое была продета черная нитка. Она открыла глаза и улыбнулась мне.
Глава 7
1
Мне всегда очень нравилось, как она просыпается по утрам. Она еще потягивается и изгибается, как кошечка, а лицо уже свежее и улыбающееся.
Она улыбнулась мне и сказала:
– Ну, как, получилось?
– А ты ничего не помнишь?
– Помню, что ты был со мной и держал меня за руку. Я куда-то летела, но мне было не страшно, а даже приятно, потому что ты был рядом.
– Посмотри, что у тебя на шее.
Она посмотрела на камешек, погладила его пальцами, очень оживилась, вскочила и села на кровати, голенькая и соблазнительная.
– Неужели я там была? Вместе с тобой? Расскажи мне, я ничего не помню.
Лицо у нее сделалось забавным, как у ребенка, которому не дали посмотреть по телевизору взрослый фильм.
Я старательно подбирал слова:
– В общем, всё хорошо. Хотя мы с тобой, действительно, кому-то очень не нравимся. Неизвестно кому. Но ничего страшного нет. Главное, никогда не снимай эту ниточку. Это африканский оберег.
– Значит, получилось. Представляешь, как здорово. Стоит нам только захотеть, и мы уже на другом конце света. В голове не укладывается, но все-таки здорово.
– Никогда не снимай эту нитку. Это очень важно, – повторил я серьезнее. Поняла?
– Не беспокойся, я всё поняла, милый. А больше всего я поняла, как я тебя люблю.
И она прижалась ко мне, и голова закружилась от ее запаха, ее волосы щекотали лицо, и мои губы искали ее уши, ее глаза, ее нос, ее губы.
На работу ей надо было идти только на следующий день, и мы полдня провели в нежности и любви, вставая только чтобы принести кофе и бутерброды.
Потом она занялась уборкой, а я старался ей помогать.
– Я хочу написать сегодня письмо отцу: о нас с тобой, о маске, он же в этом разбирается. Ты не против?
– Нет, конечно. Кстати, с завтрашнего дня я буду возить тебя на работу и встречать каждый день.
– Мне это нравится. Мне нравится, что я буду у тебя под контролем. Давай на днях поедем к моей маме?
– Давай, с удовольствием. А еще надо выбрать день и устроить новоселье. Я приглашу своего друга доктора.
– А я подругу. Мы вместе работаем.