скачать книгу бесплатно
Выставка-ярмарка Cosmoscow
Выставка-ярмарка Blazar
17-й Фестиваль российской культуры в Японии
Центральный Дом актера имени А.А. Яблочкиной
Международный гуманитарный проект «Минская инициатива»
Оптимистическая трагедия
Последняя неделя декабря – время подведения итогов. Это занятие увлекает всех – от Федерального Собрания и правительства, министерств, ведомств и общественных организаций не отстают и средства массовой информации. Но о чем бы ни просили сказать, ответ однозначен: главным событием уходящего года была и остается специальная военная операция на Украине. Все прочее, в том числе и стремление сохранить культурный суверенитет, – производные от нее.
Неизбежность СВО трудно ставить под сомнение. Но в самом слове «неизбежность», в его существе присутствует отсвет того феномена, который еще в XVIII столетии называли «трагедией рока», да что там отсвет – этот сюжет разворачивается в полном объеме. Впрочем, обыденное сознание не может соединить на простом житейском уровне несоединимое: в своем глубинном значении трагедия по природе – жанр оптимистический. Ее финалы открыты небесам, что обещает возможность новых свершений. И это свойство трагедии важно не только для зрителей, но и для самих ее участников. Именно поэтому строгие теоретики драмы считают название известной пьесы Вс. Вишневского «Оптимистическая трагедия» тавтологией. Будем надеяться, что они не заблуждаются.
И в свете этого трагического оптимизма ты воспринимаешь все, что происходит в военном деле, политике, экономике и культуре, которая оказалась устойчивой ко всем внешним и внутренним катаклизмам. И именно поэтому вся наша жизнь, пронизанная событиями, происходящими на Украине, обретает то напряжение, которое не скрыть под внешней обыденностью. И каждое событие привычной жизни воспринимаешь как подарок судьбы. Как важный знак продолжения того, что вроде бы не должно продолжаться в том виде, каким оно было еще совсем недавно.
В отличие от индустрии в культуре и искусстве не может быть импортозамещения. Русская культура не может заменить немецкую или китайскую, равно как невозможен и обратный процесс. Но в уходящем году стало ясно, что при уходе из России западных исполнителей, произведений кинематографа, популярной и филармонической музыки, санкционном отказе от музейных обменов и отъезде ряда заметных отечественных режиссеров ресурсы российского рынка в художественной культуре – пусть не везде, но в определенных существенных сегментах, – оказались достаточными для того, чтобы сохранились места притяжения. Точки роста, если угодно!
Достаточно прочитать только четыре книги, вышедшие в уходящем году: «Саша, привет!» Дмитрия Данилова, «Подлинную историю Анны Карениной» Павла Басинского, «Имя Розанова» Алексея Варламова и «Чагина» Евгения Водолазкина, – чтобы убедиться в жизнестойкости современной русской литературы, ее погруженности в глубины национальной жизни и отзывчивости к тем вечным вопросам отечественного бытия, что прорываются сквозь нервозность актуального существования. Пусть простят меня не названные мною писатели, среди которых немало недюжинных талантов, пусть гневаются те, кто считает, что настоящей патриотической литературой может сегодня называться лишь военная проза, поэзия и публицистика. Позволю себе остаться при своем мнении. Помните, как в «Судьбе барабанщика» отец героя называл настоящей солдатской песней стихотворение М. Лермонтова «Горные вершины…»? Аркадию Гайдару было не занимать проницательности…
Выставки произведений египетской культуры в Эрмитаже и ГМИИ имени А.С. Пушкина с примечательным названием «Искусство бессмертия» – какой магический смысл приобретает сегодня это слово! Попытка разгадать феномен дуэли в Музеях Кремля и стремление рассказать о творчестве двух незаурядных героев искусства XX века – Сергее Дягилеве и Игоре Грабаре – в Третьяковской галерее! Цикл первоклассных выставок к 150-летию Государственного исторического музея и представление архивных документов, связанных с первыми месяцами войны, от которых захватывает дух…
Перечислил лишь немногое из того, что представляли главные российские музеи в уходящем году, – стало ясно, что их коллекции, как и собрания провинциальных музеев, таят в себе много неведомого.
Как бы ни было трудно главным оперным и балетным театрам России из-за того, что прервалось их сотрудничество с зарубежными партнерами, они сумели удержать зрительский интерес и сохранить ту высокую творческую планку, которая требует настоящей самоотверженности. Две последние по времени премьеры в Большом – «Шопениана» и «Демон», равно как и «Щелкунчик» одного из самых ярких современных хореографов Юрия Посохова в Театре имени К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, – убедительное тому подтверждение.
Отсутствие фильмов, которые производят крупнейшие западные кинокомпании, сильно ударило по посещаемости кинотеатров, но одновременно заставило стимулировать рост отечественной индустрии, определило поиск новых имен.
Не стоит упрекать меня в стремлении лакировать действительность, полную тревог и проблем. Их невозможно не видеть, не ощущать ежесекундно. Но, как говорил герой давней пьесы Э. Радзинского «Обольститель Колобашкин», «раз голова болит – значит, наличествует…». И эта боль заставляет думать о будущем, неопределенность которого вызывает не только страхи, но и восторги.
Когда в финале XXIII телевизионного конкурса молодых музыкантов «Щелкунчик» десятилетний нижегородец Даниил Абросимов исполнял первую часть Первого концерта для фортепиано с оркестром Мориса Равеля, в сердце моем укрепилась надежда на то, что у страны, где появляются такие таланты, должно быть светлое будущее.
Декабрь 2022
Вопросы языкознания
Сведущие люди наверняка обвинят меня в том, что позволил себе частично позаимствовать название известной статьи И. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», опубликованной в газете «Правда» 20 июня 1950 года. Сделал это сознательно, так как в сталинской работе язык в известном смысле противопоставляется культуре, в отличие от совершенно иного подхода к проблеме, продемонстрированного на недавно открывшейся выставке в ГМИИ имени А.С. Пушкина «Всеобщий язык».
Здесь творения художественной культуры становятся частью языка, его визуальной и звуковой составляющей. Еще одно убедительное доказательство того, что понятие «текст» может быть не связано со словом, – текст формируется в различных сферах творческой деятельности, в изобразительном искусстве, кинематографе, музыке.
Понятно, без марксизма обойтись сложно, он пролезет в окно, даже если захочешь вытолкать его в двери. Язык не просто связан с материальным бытием, он сам его неотъемлемая часть, подверженная изменениям во времени и пространстве. Все-таки нелогично противопоставлять культуру, имеющую, по мнению автора статьи в «Правде», классовый характер, языку, который, как полагал Сталин, впрямую не зависит от социальных воздействий. Язык, изначально формирующийся как сложнейший психофизиологический и социально-исторический феномен, во многом определяет культуру любого народа и в такой же степени ею определяется.
Можно вспомнить пьесу «Пигмалион» Бернарда Шоу, где характер и качество владения языком у героев обозначает принадлежность к тому или иному социальному слою общества, а в конечном счете становится реальной силой, коренным образом меняя судьбу уличной цветочницы Элизы Дулитл. Различие между языком русского крестьянства и придворных Алексея Михайловича Романова в XVII веке отражало практически непримиримый классовый разрыв, на его преодоление ушли столетия, но различия все равно остались. Достаточно сравнить советский «новояз» и речь представителей белой эмиграции. В. Аракчеев, директор Российского государственного архива древних актов, в своем выступлении на открытии выставки в ГМИИ рассказал о том, как русский деловой язык преобразовывался во времени, от века к веку – бюрократические документы свидетельствуют об этом со всей очевидностью.
Меняется эпоха, расширяется география государственных взаимоотношений и торговых связей, возникают неведомые партнеры и прирастают новые территории, свершаются научные открытия – язык как живой организм реагирует на все это творчески и одновременно прагматично. Обогащаясь заимствованными звучаниями, но сохраняя себя. Мировые языки – а русский язык является одним из них – обладают самодостаточностью и способностью к развитию. Заимствованные слова перерабатываются в зависимости от внутренней потребности самого языка, все лишнее отлетает само собой. И кто сегодня станет вспоминать, что слово «депутат» имеет латинские корни, а «икона» – древнегреческие. И это при том, что язык, как и культура в целом, самый надежный фундамент для самоидентификации – народа и отдельного человека. Взаимное притяжение и взаимное отталкивание общего и особенного, единичного и коллективного – одна из ключевых проблем человеческого бытия, истории и сиюминутности.
Много лет занимаясь гуманитарными связями на постсоветском пространстве, я был свидетелем самых разных процессов – и центробежных, и центростремительных. Моим друзьям и коллегам из разных стран чаще всего казалось, что, обособившись, погрузившись в глубины воссоздаваемой национальной истории, они обретут свой собственный голос, освободятся от внешних влияний. В какие-то моменты времени подобный подход, возможно, необходим. Но позволю себе вспомнить Карла Теодора Ясперса: «Я не могу стать самим собой, не вступив в коммуникацию… Этот процесс осуществления, раскрытия совершается не в изолированном существовании, а лишь в присутствии Другого. В качестве единичного я для себя ни раскрыт, ни действителен». Понятно, что коммуникация далеко не всегда может быть дружелюбной, но любая вербальная коммуникация, любой разговор лучше всякой драки.
Так случилось, что на открытие выставки «Всеобщий язык» я пришел на следующий день после того, как прилетел из Ташкента, где проходил XV Форум научной и творческой интеллигенции стран СНГ. При том что за тридцать лет, прошедших после самороспуска СССР, у каждого нового государства, образовавшегося на постсоветском пространстве, возникли собственные интересы, со всей очевидностью обострившиеся за минувший год, прошедший форум тем не менее подтвердил глубину сложившихся связей между народами, на протяжении веков живущими в соседстве друг с другом.
Чем больше возможностей открывает современный мир для новых государств, тем меньше различие взглядов на ряд серьезных проблем влияет на их тяготение друг к другу, предполагая общий язык общения. И вовсе не случайно 2023 год – не по инициативе России – объявлен Годом русского языка в СНГ. Часто употребляемая фраза «мы найдем общий язык» обозначает не только формальное, но и содержательное, сущностное тяготение к согласию. Ведь можно говорить на одном языке и не понимать друг друга. Именно поэтому так необходим не единственный, но общий язык. Общий – в множественности. Об этом выставка в ГМИИ имени А.С. Пушкина. О схожести человеческих нужд и чаяний – в древней Персии и Иудее, в античной Греции и средневековой Армении, в Московском царстве и китайской Империи Цинь…
Строители Вавилонской башни за грех гордыни, за желание сравниться с Творцом были наказаны многоязычием. Вся последующая история человечества – это стремление понять друг друга. Что удавалось далеко не всегда.
Декабрь 2022
Непредвиденное Бытие
К 100-летию Ирины Александровны Антоновой издательство «Гамма-пресс», пойдя на известный риск, выпустило необычную книгу под названием «О себе, музее, искусстве…». Ее авторство, безусловно, принадлежит легендарной женщине, которая более полувека была директором Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Кроме вступительной статьи М. Зильберквита, генерального директора издательского дома «Музыка – П. Юргенсон – Гамма-Пресс», и послесловия от автора-составителя Н. Колесовой, весь основной корпус издания определяется личностью И. Антоновой, ее размышлениями разных лет.
Он соткан по преимуществу из ее выступлений на телеканале «Культура», и непосредственность, порой спонтанность ее воспоминаний и рефлексий ощутимы в печатном тексте. Зафиксированные на бумаге, они не утратили живых интонаций, не попали в ловушку саморедактуры, которая неизбежна в письменном высказывании. И это важное достоинство книги, которая хотя и создана как бы «от первого лица», но не была прочитана и выправлена автором. Собственно, в этом и состоит риск издателей, на который они пошли сознательно, и, на мой взгляд, добились успеха. Мелкие огрехи – не в счет.
В главе «Голоса воображаемого музея Андре Мальро», который, как известно, в молодости был талантливым авантюристом, а в зрелости – выдающимся писателем, искусствоведом, участником Гражданской войны в Испании и французского Сопротивления во время Второй мировой войны, видным политическим деятелем и министром культуры Франции, есть весьма существенное рассуждение Ирины Александровны. «Мальро высказал замечательную мысль: “Великое искусство обладает непредвиденным бытием”. То есть, казалось, оно рассчитано на современников. Ничего подобного! На каждом этапе оно работает сначала на нас, потом на наших детей, внуков и так далее. И потомки, уже исходя из своего жизненного опыта, если умеют считывать и понимать творчество, открывают новые смыслы. Вот это непредвиденное бытие. Отсюда его формула “искусство – антисудьба”. Судьба человека – смерть, уход из жизни, а искусство – “антисудьба” – продолжение жизни».
Позволил себе столь развернутую цитату из размышлений Ирины Александровны только потому, что она, как кажется, имеет отношение не только к произведениям искусства, но и во многом к человеческому бытию как таковому. К тем редким героям нашей истории, которые уже при жизни становятся чем-то большим, чем персонажами обыденного существования, обладающими ИНН, ОМС. Ведь мифы и легенды Древней Греции, как и все прочие мифы и легенды, продолжали бытие во времени некогда существовавших людей, заслуги которых определили их надмирную, надвременную биографию. Ирина Антонова явно из этой плеяды.
Ее значение в истории отечественной культуры, в общественной и государственной жизни второй половины XX века и первых десятилетий XXI века прояснялось постепенно, как фотографическое изображение проступает на пластине или пленке, погруженной в проявитель. Движение времени делало ее фигуру более объемной и многогранной, хотя многие из ее современников различали лишь какую-то одну грань, принимая ее за целое. Чтобы понять всю сложность, противоречивость и одновременно объемную цельность ее натуры, надо было вглядываться в нее протяженное время, и желательно с близкого расстояния. Мне повезло, судьба подарила эту счастливую возможность.
Наша первая, вполне мимолетная встреча случилась в 1977 году на «Випперовских чтениях», которые Ирина Александровна учредила в память о своем учителе Б.Р. Виппере, долгие годы возглавлявшем кафедру всеобщего искусствознания на искусствоведческом отделении исторического факультета МГУ, одновременно занимая должность заместителя директора ГМИИ имени А.С. Пушкина по научной части. Во время этой первой встречи она была сдержанна и почти сурова, что никак не вязалось с той свободной интеллектуальной атмосферой, которая всегда отличала «Випперовские чтения». Жизнь – и не только профессиональная, к сожалению, – научила ее не выставлять напоказ свои эмоции. Ее считали опытной чиновницей, умевшей ладить с властями. На самом деле все было совсем не так. Именно поэтому ее музей был центром свободной по тем временам художественной мысли. А ее друзьями были люди, которые стремились утверждать высокую независимость искусства от мелочной суеты.
По-настоящему мы стали общаться лишь с 1993 года, когда проблемы утраченных и перемещенных во время Второй мировой войны ценностей, прежде всего российских, но и зарубежных тоже, потребовали системной работы и вызывали жаркие дискуссии. Мы не всегда занимали схожие позиции, но именно тогда произошло наше сближение, не прерывавшееся до ее последних земных дней.
В трех разделах книги история частной жизни, служба в музее и музейному делу в целом, размышления об искусстве накрепко переплетаются между собой. И.А. Антонова возвращается к одним и тем же событиям в разных своих выступлениях, но это не выглядит повторами, одна и та же тема получает развитие, как это бывает в музыкальных произведениях. Наверное, не случайно она остро ощущала взаимодополняемость музыки и изобразительного искусства. «Одной любви музыка уступает…»
В последние годы жизни Ирина была одержима идеей воссоздания в Москве в рамках ГМИИ имени А.С. Пушкина Музея нового западного искусства, в глубине души понимая, что этого не случится. Но не меньше, а может быть, больше ее беспокоила судьба ее сына, которого она боялась оставить наедине с его болезнью…
Вся ее жизнь – это вызов судьбе. Непредвиденное бытие.
Декабрь 2022
Рыцарь театрального образа
Смерть Валерия Шадрина потрясла весь театральный мир. И прямом и в переносном смысле слова «мир». В субботу и воскресенье слова прощания и восхищения ушедшим от нас выдающимся организатором театрального дела приходили с разных континентов, из стран дружественных, нейтральных и вовсе не дружественных.
Международный театральный фестиваль имени А.П. Чехова, созданный в 1992 году, за тридцать лет своей поистине титанической деятельности сумел накрепко соединить всех, кто создавал высокую сценическую культуру в конце XX и в первые десятилетия XXI столетия. Не было ни одного сколько-нибудь заметного художественного явления в мировом театральном пространстве, которое не оказалось бы частью программы этого лучшего фестиваля, сумевшего вобрать в себя не только сценическое, но и музыкальное и изобразительное искусство.
И демиургом всего этого потрясающего творческого пиршества был Валерий Иванович Шадрин. Он был создателем Чеховского фестиваля, а Чеховский фестиваль во многом переформировал его неординарную личность.
Сейчас мало кто помнит, что он, получив образование в Московском высшем техническом училище имени Н.Э. Баумана (так назывался нынешний университет), стал инженером, но никогда не работал по специальности. И на комсомольской, и на партийной работе он осознанно хотел заниматься творчеством. Мы познакомились в самом начале доперестроечных еще 80-х годов прошлого века, когда он возглавлял главное управление по делам культуры города Москвы – тяжелейшее место чиновничьей работы. Он испытывал жесткое идеологическое давление с разных сторон, прежде всего от партийных инстанций города, которые были большими ревнителями канонов социалистического реализма, чем их коллеги в аппарате ЦК КПСС.
Ему надо было учитывать позицию двух министерств культуры – республиканского и союзного. Но еще более чутко Валерий Шадрин прислушивался к тому, что происходило в творческой среде. Он старался, насколько это позволяли обстоятельства, быть представителем культуры перед лицом власти, доводя до партийного и советского руководства позицию художников, их понимание общественной ситуации, их эстетические запросы. И одновременно он вел постоянный диалог с творческой интеллигенцией, стараясь не доводить до точки кипения самые сложные проблемы. Умел находить аргументы в дискуссиях, был мастером компромисса – владение этим искусством помогало ему не раз в его последующей деятельности.
Именно поэтому, когда в 1986 году создавали Союз театральных деятелей СССР, Валерий Шадрин стал его первым секретарем, несмотря на то что партийные власти прочили на это место совсем другого кандидата. Но Валерия Ивановича отстаивали все лидеры театрального дела той бурной поры, от Олега Ефремова и Михаила Ульянова до Кирилла Лаврова и Марка Захарова. Притом что В. Шадрина лучше всего знали москвичи – Кирилл Лавров, избранный председателем СТД СССР, до конца своих дней ни разу не пожалел о сделанном выборе. В 1989 году, возглавив после смерти Г.А. Товстоногова Большой драматический театр, К. Лавров был вынужден много времени проводить в Северной столице, но он знал, что В. Шадрин никогда его не подведет. Они оба были чужды театральной интриги, так часто разъедающей любые творческие отношения. Их профессиональный и человеческий союз был образцовым, построенным на бесконечном доверии друг другу. Именно это позволило им пережить тот исторический слом, который был вызван распадом Советского Союза.
Союз театральных деятелей СССР подходил к рубежу 1990-х как мощный культурный институт, который сумел завоевать уважение не только в национальных республиках, входящих в СССР, но и во всем мире. Понятно, что этому немало содействовал тот общий интерес к открывающейся огромной стране, в которой рождались великие художественные творения – от иконописи до революционного авангарда, от новаторских романов Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского до творений П.И. Чайковского и Д.Д. Шостаковича, от открытий С.М. Эйзенштейна до советского экзистенциализма А.А. Тарковского. Волна мощных гастрольных проектов под общим названием «Русские идут» прокатилась по всему миру – Валерий Шадрин был не просто идеологом, но и талантливым организатором этого марафона, утверждающего многообразие и художественную озаренность советского театрального искусства. Прозорливое внимание СТД СССР к театральной жизни в республиках помогло потом после развала Советского Союза сохранить творческие и человеческие связи в новой постсоветской обстановке и создать Международный союз театральных деятелей.
Для людей театра Россия была своеобразной Меккой – внимание к наследию К.С. Станиславского, Евг. Б. Вахтангова, Вс. Э. Мейерхольда, А.Я. Таирова делало нашу страну необычайно привлекательной для деятелей мировой сцены. Еще на первом учредительном съезде СТД СССР в 1986 году К. Лавров говорил о необходимости создания в Москве международного театрального фестиваля. Но ни тогда, ни даже в 1992 году, когда благодаря усилиям К. Лаврова, О. Ефремова и В. Шадрина Международный театральный фестиваль имени А.П. Чехова начал свою жизнь, никто и представить не мог, каким мощным культурным явлением станет их детище. Каким важным явлением не только российского, но и мирового творческого бытия!
Олег Ефремов ушел из жизни в 2000 году, Кирилл Лавров – в 2007-м. Последние пятнадцать лет Валерий Шадрин делал великое дело, не подводя своих выдающихся товарищей, доказав, что он имеет на это право. Он был великим театральным миссионером, который оставил после себя наследие, устремленное в будущее. XVI Международный театральный фестиваль имени А.П. Чехова, в отличие от своих отцов-основателей, не должен умереть – можно ли придумать лучший памятник этим великим людям?
Декабрь 2022
Коллективное сознательное
Результаты голосования в Москве по поводу празднования Нового года показали, что современные горожане обладают тем «коллективным сознательным», которое способно уберечь от этических ошибок. Решение не проводить в новогодние каникулы шумных концертов и гуляний с фейерверками, но при этом не исключать возможности отвлечься от повседневного житейского напряжения приняли и в других регионах России. Подчеркнув при этом, что сэкономленные средства пойдут на поддержку земляков, участвующих в СВО. Моральное чувство было подкреплено серьезными нравственными доводами.
Меня, конечно, могут поправить, заметив, что в любом случае главный импульс исходит не из доводов разума, а от эмоционального состояния общества, от эффективности тех политтехнологических инструментов, которые используются для формирования общественных настроений, «коллективного бессознательного», в конце концов. Но смею думать, что дело все-таки не в этом. Хотя проблема соотношения между человеческим интеллектом, общей культурой и психофизиологическими инстинктами составляет предмет особого исследовательского интереса.
У значительной части современного российского общества есть серьезная внутренняя потребность избегать любых крайностей, во многом продиктованная исторической памятью. И той выработанной культурой, системой запретов, которая достаточно трудно взламывается даже в периоды исторических катаклизмов. Нынешнее поколение российских граждан заметно отличается от российского общества столетней давности, когда культура как защита от катастрофы была взыскуемой, но малодоступной. Когда от революционного апокалипсиса не спасла даже тысячелетняя христианская традиция.
Стоит обратиться к весьма примечательному для той поры горькому размышлению Николая Бердяева, опубликованному им в статье «Темное вино», датируемой 1915 годом: «Пьяной и темной дикости в России должна быть противопоставлена воля к культуре, к самодисциплине, к оформлению стихии мужественным сознанием. Мистика должна войти вглубь духа, как то и было у всех великих мистиков. В русской стихии есть вражда к культуре. И вражда эта получила у нас разные формы идеологических оправданий. И эти идеологические оправдания часто бывали фальшивыми. Но одно верно. Подлинно есть в русском духе устремленность к крайнему и предельному. А путь культуры – средний путь. И для судьбы России самый жизненный вопрос – сумеет ли она себя дисциплинировать для культуры, сохранив все свое своеобразие, всю независимость своего духа». Не все согласятся с этим суждением, но не прислушаться к нему было бы неразумно.
Понятно, что Николая Бердяева вряд ли устроила большевистская «культурная революция» в качестве верного пути развития русской культуры, о котором он мечтал. Но если взглянуть на события минувшего XX столетия, особенно на процессы, происходившие после самороспуска СССР, то при всех трагических катаклизмах, ему сопутствующих, 1990-е были все-таки меньшим потрясением для России, чем события Октябрьской революции и Гражданской войны. И здесь сработал не только инстинкт самосохранения, свойственный в том числе и народному мироощущению, не только инертность общественной жизни, выработанная десятилетиями компромисса с советской властью, но и духовная и поведенческая культура, сложившаяся за сорок пять послевоенных лет. И хотя над пресловутым «Кодексом строителя коммунизма» посмеивались, но он, пусть и на пародийный манер, напоминал и о Заповедях Христовых, и о Заповедях Моисеевых.
Притом что А.И. Солженицын называл советскую интеллигенцию «образованщиной», лишенной нравственных принципов и истиной веры, все-таки нельзя отрицать, что помимо «морального кодекса строителя коммунизма» в СССР сформировался культурный слой, обладающий нравственным чувством и здравым смыслом, причем не только в больших городах. «Читающая Россия» на излете 1980-х была многоликой, в равной степени припадая к запрещенной светской и религиозно-философской литературе, пытаясь соединить воедино культуру советской метрополии и эмиграции разных поколений. Искали не «пределов», но гармонии, которая всегда связана с примирением. И этот поиск не прекращается и сегодня.
Культура тяготеет к срединности, она гармонизирует поведение людей, уводит их от разрушительных крайностей. В этом одна из ее важнейших социальных функций, которая достигается путем кропотливой работы. Воздействие культуры на человека напоминает влияние на него китайской медицины: нужно долго-долго исполнять одни и те же предписания, чтобы получить минимальный результат. Это длительный, поистине исторический процесс, требующий терпения и, что не менее важно, понимания направления движения.
Но в любом случае, рассматривая варианты будущего развития России, невозможно не учитывать соображения Н. Бердяева – изначальное, исконное тяготение к пределам, к крайностям и складывающееся стремление к середине, к поиску национального компромисса.
Можно ли делать подобные выводы, оттолкнувшись от одного-единственного опроса, связанного с празднованием Нового года? Скорее всего, нет, скажут искушенные профессионалы. Но если внимательно посмотреть на социологические исследования, посвященные другим актуальным проблемам сегодняшней российской жизни, то можно убедиться в том, что тяготение к срединному пути развития характерно для значительной части населения с различным уровнем культуры и с разным отношением к вопросам религии. «Коллективное сознательное» играет в нашей жизни роль достаточно серьезную. Во всяком случае такую, что его невозможно игнорировать, рассуждая о будущих моделях развития России. Оно способно уберечь от тех крайностей, которые разрушительны для государства и общества. Именно поэтому так важна роль культуры и ее творцов.
Ноябрь 2022
Послесловие к юбилею
1 ноября 2022 года, общероссийский телевизионный канал «Россия – Культура» отмечал 25-летие со дня создания – первый государственный юбилей. Понятно, что по нынешним временам такого рода события требуют скромности, что и было проявлено. Но значение этого телеканала для отечественной культуры, для нашего телевидения, для российского общества в целом трудно переоценить.
И здесь не надо ориентироваться на рейтинги, определяющие объем зрительской аудитории. Никогда не забуду, что продемонстрировало первое социологическое исследование после выхода «Культуры» в эфир. На вопрос о том, какому каналу вы отдаете предпочтение, более половины опрошенных отвечало, что они смотрят только телеканал «Культура». Так отвечали даже в тех городах, где его в ту пору невозможно было увидеть – сеть распространения была невелика. И дело было не только в том, что открытие телеканала двадцать пять лет назад стало одним из главных информационных событий дня, и не в том, разумеется, что программы других каналов были хуже (на самом деле они были яркими и увлекательными), просто слово «культура» в России обладает магнетической силой.
Мои коллеги из «Российской газеты» создали своего рода праздничный венок сонетов в прозе, посвятив их юбилею канала, который занял особое место в пространстве современного телевидения. И мне следовало бы промолчать, не произнося ничего, кроме слов благодарности. Но, нарушая приличия, показалось важным вспомнить тех людей, которые стояли у его истоков, и тех, благодаря которым он пришел к своему 25-летию в расцвете молодых еще сил. В конце концов, мне посчастливилось руководить телеканалом «Культура» всего девять месяцев из его двадцатипятилетней истории.
Мое назначение на должность первого главного редактора телеканала «Культура» было чистой случайностью. Думаю, в значительно большей степени, чем само появление этого телевизионного феномена на свет. Когда в середине мая 1997 года, во время празднования в Кремле 70-летия М.Л. Ростроповича (27 марта того года, в день его рождения, он был за границей), маэстро попросил у первого президента России Б.Н. Ельцина в качестве подарка создать телевизионный канал, целиком посвященный культуре, Борис Николаевич ответил согласием. О чем и объявили в присутствии гостей юбиляра. Президент был готов к такому повороту событий: с предложениями-просьбами по этому поводу к нему обращались многие деятели культуры. Достаточно назвать Д.С. Лихачева, К.Ю. Лаврова, М.А. Захарова, М.Б. Пиотровского, М.А. Ульянова, С.Я. Кулиша – всех невозможно перечислить. Но на оформление этого решения ушло три месяца, борьба за «пятую кнопку» была нешуточной, ее хотели получить и Б.А. Березовский, и В.А. Гусинский. И, чтобы не усиливать ни одну из конкурирующих компаний, вопрос было решено «подвесить», создав канал «Культура». И решающую роль в этом сыграли, кроме главы государства, Т.Б. Юмашева (в ту пору Дьяченко), В.Б. Юмашев и С.Н. Красавченко. Они знали, что решение принято всерьез и надолго, поэтому председателем Попечительского совета канала согласился стать Б.Н. Ельцин.
Но летом 1997 года мне были неведомы эти византийские сюжеты. Напросился на встречу с Н.К. Сванидзе, который в ту пору возглавлял ВГТРК, и сказал ему, что собираюсь уходить из Министерства культуры РФ и готов испытать судьбу в качестве руководителя нового канала, честно говоря, мало понимая, на что напрашиваюсь. Его ответ был вежливо неопределенным, так как соискателей этого места было немало. Мне повезло только по одной причине – я был совершенно чужим в телевизионном мире середины 1990-х. Все это уже потом мне объяснил М.Ю. Лесин, необычайно яркий и талантливый человек, вместе с М.Ю. Заполем создавший уникальную телевизионную рекламную компанию «Видео Интернейшнл». Он был первым замом у Н.К. Сванидзе. И именно он уже в 1997 году настаивал на том, чтобы новый канал назывался не просто «Культура», но «Россия – Культура». Но мы с Т. Пауховой, которая была моим ближайшим соратником, возглавившим канал после моего ухода, отстаивали свою независимость. Хотя позже, став председателем ВГТРК, отчетливо понял, что существование «Культуры» вне этой компании попросту невозможно.
Без блестящей команды ВГТРК, которая участвовала в создании канала «Культура», нам бы никогда не удалось запустить этот проект за шесть недель. Поэтому важно назвать главных героев: кроме Н. Сванидзе, М. Лесина, Ю. Заполя это Д. Корявов, А. Акопов, Л. Таубе, А. Кривошеева, Р. Сабитов и их сотрудники. Мы с Т. Пауховой и присоединившимся к нам А. Ефимовичем собрали высоких профессионалов, с которыми работали еще на Центральном телевидении СССР: Е. Андронникова, А. и Н. Приходько, В. Тернявского, Д. Хомутова, Л. Перова, С. Ялович, А. Торстенсена, Е. Гинзбург, Э. Каширникову… Особое место в нашей работе занимала петербургская студия, которую возглавляла Б. Куркова. Несомненно, без Г. Горина, М. Жванецкого, М. Захарова, В. Лошака, С. Бэлзы, Г. Черняховского, с которыми мы мечтали о будущем канала, ничего бы не получилось. Конечно, нужно вспомнить и руководителей Федеральной службы по телевидению и радиовещанию – в 1997-м это был В. Лазуткин, а в 1998-м – М. Сеславинский. Без них многое бы пошло не так.
«Ты ничего не понимаешь в телевидении. Самое главное – держать эфир!» – вот уже двадцать пять лет эти слова Тани Пауховой не покидают мой воспаленный разум. Как важно, что четверть века канал возглавляли люди, которые умели «держать эфир»! Четырнадцатый год во главе канала «Культура» – Сергей Шумаков, который ведет его творчески дерзко и художественно безупречно. И какое счастье, что Олег Добродеев и Антон Златопольский понимают, какой жемчужиной в короне ВГТРК они владеют!
В моих словах нет праздничных преувеличений, только констатация фактов. Хорошо бы, чтоб о них не забыли, когда через четверть века канал «Культура» будет отмечать следующий государственный юбилей.
Ноябрь 2022
Тонкая грань
Отмена Санкт-Петербургского международного культурного форума кажется мне совершенно разумным шагом. И дело вовсе не в том, что организаторы не смогли получить согласие на приезд от зарубежных партнеров. Уверен, что его участники представили бы не меньшее, если не большее количество стран, чем на Санкт-Петербургском экономическом форуме, который проходил в начале лета нынешнего года.
И по-прежнему можно было бы обсуждать проблемы международного сотрудничества, в том числе и с недружественным сегодня Западом, сосредоточившись, впрочем, на разнообразных культурных проектах, которые вполне успешно можно осуществлять на просторах СНГ, Ближнего и Дальнего Востока, других азиатских, африканских и латиноамериканских стран. Два огромных и по-настоящему не открытых Россией рынка креативных индустрий – КНР и Индия – безусловная возможность вполне заманчивых перспектив для российской культуры.
Но предлагаемые ныне обстоятельства, которые кардинально изменили жизнь не только в нашей стране, но и во всем мире, требуют заново осмыслить роль отечественной культуры и деятелей культуры в современном бытийном пространстве. Невозможно делать вид, что наша жизнь не изменилась и 2022 год абсолютно неотличим от того, что происходило с нами в предшествующие десятилетия. Уже невозможно жить по инерции, пытаясь уклониться от современной реальности. Нам надо задать вопросы, обращенные прежде всего самим себе, которые вряд ли целесообразно обсуждать на международных площадках. Хотя бы потому, что на них нет однозначных ответов. Тем более что любой культурный форум будет восприниматься как неуместный сегодня размашистый праздник.
Сегодня нам важнее самим определиться с внутренней повесткой дня в культуре, разобраться с новыми вызовами и с нашей реакцией на них. Осмыслить коллективную и индивидуальную рефлексию. Хотя бы потому, что мы все в той или иной степени понимаем, что российская жизнь переживает сущностный исторический поворот. И можно сколько угодно открещиваться от этого «мы», как в прежние советские времена один из «охранительного» типа литераторов громогласно заявлял, что он не хочет быть в одном «мы» с Евтушенко, тем не менее все, кого заботит судьба России, в это «мы» попадают вне зависимости от своих субъективных желаний.
Важно понимать, что развитие национальной культуры, или национальных культур, поскольку Россия – государство, где проживает множество этносов, связано с большими линиями развития, с многообразием не только социально-экономических, но и природных, и биологических процессов. Даже в периоды революционных взрывов, разрушения традиционных укладов, она сохраняет ту корневую систему национальной жизни, которая, собственно говоря, и делает один народ отличным от другого. Поэтому русская культура сохранила свой генотип и в столетия власти Орды, и в пору петровских реформ, и после Октябрьского переворота 1917 года, и после самороспуска СССР. Понятно, как и в природном мире, не обошлось без мутаций – в духовной и материальной сферах.
Причем весьма серьезных. Они были связаны в том числе с катастрофической убылью народа в XX веке – и в Российской империи, и в Советском Союзе. Новая Россия оставила за пределами своей страны почти 26 миллионов людей, считающих себя носителями русской культуры. Значительно больше, чем в революционные годы. Все это не проходит бесследно, как любое расчленение этноса. И эти процессы куда существеннее влияют на культуру, чем любое высушивающее идеологическое давление. Именно поэтому идея А.И. Солженицына о сбережении народа связана со сбережением культуры, которая, в свою очередь, определяет идентичность самого народа, его судьбу в историческом бытии. Любые политические и экономические развороты не отменяют фундаментальных ценностей, которые связаны не только с историей, но и с географией. Христианский выбор России был определен в том числе и ее встроенностью в европейское пространство.
Крым, где проходило символическое крещение Руси, был частью античной ойкумены, колыбели европейской культуры, сохраняющей свое значение для всей последующей русской жизни. Москва имела все основания претендовать на роль Третьего Рима – не только в религиозном, но и в общекультурном смысле. Органическое развитие Московского царства еще до жестких петровских реформ было устремлено к культурному синтезу, в котором европейская традиция играла важнейшую роль. Россия в восприятии Азии всегда была европейским государством, как бы ее ни воспринимали к западу от Дуная или Одера. Все это необходимо осознать, прежде чем перейти к размышлениям о судьбе культуры и искусства в том сложнейшем текущем моменте истории, который переживает наша страна и ее многонациональный народ.
Важно понять, что сегодня решается судьба России на грядущие десятилетия, если не на столетия. Именно поэтому для России невозможно военно-политическое поражение. При том, что страна балансирует на тонкой грани между привычными житейскими заботами, стремясь сохранить относительный материальный и духовный комфорт для своих граждан, и потребностью в напряжении всех своих сил для обеспечения безопасности в новом ее понимании. Это сложнейшее внутреннее состояние общества не может не отражаться на современных художественных практиках. И как бы ни хотелось немедленных творческих откликов на все происходящее, нужно время, чтобы осмыслить все то, что происходит с нами, живущими жизнью страны.
Октябрь 2022
Дерзкое величие театра
4 октября 2022 года, исполнилось тридцать лет московскому Международному театральному фестивалю имени А.П. Чехова. За это время российской публике было представлено более 600 спектаклей из 54 стран мира, над созданием которых работало 437 режиссеров, хореографов, авторов и руководителей музыкальных проектов.
Когда 4 октября 1992 года на сцене Театра имени Моссовета Большой драматический театр имени Г.А. Товстоногова открыл первый Чеховский фестиваль спектаклем «Коварство и любовь» Ф. Шиллера в постановке Темура Чхеидзе с участием Кирилла Лаврова, никто не мог представить, что именно этот смотр сценических достижений станет одним из самых важных явлений в мировой культурной жизни трех минувших десятилетий. За эти годы Валерий Шадрин, возглавивший после смерти К. Лаврова Международный союз театральных деятелей, который был учредителем новой фестивальной институции, не просто создал площадку, где стремились показать свои спектакли ведущие театры и режиссеры мира, он сотворил уникальный, не имеющий равных, продюсерский организм, соединяющий все лучшее, что существует в современном искусстве. Драма, цирк, балет, кукольный и уличный театр, музыкальные постановки, – не выезжая из Москвы, можно было увидеть все многообразие мировой сцены. Такого не мог позволить себе ни один из столичных мегаполисов. Сколько споров было в начале 1990-х вокруг того, зачем новой России с разрушенной экономикой, когда ни на что катастрофически не хватало денег, с неопределенной политической структурой, да и вообще с неведомым будущим, необходимо такое излишество, как международный театральный фестиваль. Можно было отшутиться, вспомнив знаменитую фразу Михаила Светлова: «Мне нужна роскошь, а не товары первой необходимости!..» Но суть была, конечно, в другом.
Театральная революция в России, начатая К.С. Станиславским и Вл. И. Немировичем-Данченко, продолженная Вс. Э. Мейерхольдом, Евг. Б. Вахтанговым, А.Я. Таировым в первой половине XX столетия, а затем получившая новое воплощение в 1950 – 80-е в работах плеяды ярчайших отечественных театральных мастеров, сущностно повлияла на развитие мирового сценического искусства, режиссуры и педагогической работы с актерами. Именно поэтому еще на Первом учредительном съезде Союза театральных деятелей СССР, проходившем в октябре 1986 года в Кремле, Кирилл Лавров заявил о необходимости организации Всемирного театрального фестиваля в Москве. Этой идее было суждено осуществиться уже в новой стране, в Российской Федерации. Но именно СТД СССР, его сотрудники во главе с Валерием Шадриным, который был назначен в 1986 году первым секретарем нового Союза, провели огромную подготовительную работу для того, чтобы Чеховский фестиваль смог сразу занять особое место в культурной картине мира, где существовали такие мощные и известные фестивали, как Авиньонский, Эдинбургский или Аделаидский. Здесь важно вспомнить рано ушедшего из жизни Валерия Хазанова. Он долгие годы был ответственным секретарем советского отделения Международного института театра при ЮНЕСКО, а после создания СТД СССР возглавил его международный отдел. У Валерия был огромный опыт работы с деятелями мировой сцены, но самое главное – была репутация человека, которому можно доверять.
Именно во второй половине 1980-х годов СТД СССР проводит ряд больших проектов, которые можно объединить слоганом, использовавшимся в ФРГ, – «Русские идут». Это были масштабные фестивали советского театра в большинстве стран Европы, Азии, Северной и Южной Америки. Советское искусство было востребовано не только потому, что оно открывало движение жизни в недавно закрытой стране, – оно поражало высоким классом мастерства, демонстрируя миру то лучшее, что было создано не только на подмостках Москвы и Ленинграда, но и в столицах республик, входивших в СССР. Советский Союз был страной, где культура не просто отражала реальность, она нередко была важнее, сущностнее самой этой реальности.
Миру было предъявлено большое театральное искусство, которое было способно выиграть соревнование с жизнью. Именно поэтому позволил себе позаимствовать название этих заметок у Александра Володина, у которого есть пронзительный рассказ под названием «Дерзкое величие жизни». Международный Чеховский фестиваль создавали люди – а среди них были самые лучшие, самые яркие театральные деятели нашей страны, – для которых театр был не просто домом, он был их жизнью. Большей, чем реальная жизнь. В те дерзновенные годы мне посчастливилось работать в журнале «Театр» и общаться с людьми, уверенными в том, что только на сцене они могут по-настоящему проникнуть в природу человека и мир человеческих отношений. Их вера в театр не изменилась даже тогда, когда мы почувствовали властную силу реальности. Телевизионные трансляции заседаний Верховного Совета СССР демонстрировали документальную драму такого класса, что с ней было трудно конкурировать профессиональным драматургам. Но и в этой борьбе лучшие театры страны отстояли свое профессиональное достоинство.
Международный театральный фестиваль имени А.П. Чехова, который включал в себя самые разные художественные и организационные проекты, – к примеру, Всемирную театральную олимпиаду, – притягивал в Москву лучших режиссеров мира, от Питера Брука и Петера Штайна до Кристиана Люпы и Робера Лепажа.
Приезжая в Москву со своими новыми работами, они начинали задумывать будущие спектакли, что называется, на русской почве. Некоторые из них надолго связывали свою жизнь с российской культурой. Так, Деклан Доннеллан, основатель знаменитого театра «Cheek by Jowl», вместе с российскими артистами создал серию первоклассных шекспировских постановок и в конце концов занял пост президента Фонда поддержки Чеховского фестиваля.
За минувшие тридцать лет Чеховский фестиваль подарил всем нам не просто неповторимые художественные впечатления. Он вновь и вновь заставлял поверить в волшебную силу искусства, которое способно менять каждого из нас.
Октябрь 2022
Бумажные журавлики
В Токио 27 сентября 2022 года на территории крытой арены для боевых искусств «Будокан», которая находится неподалеку от Императорского дворца, состоялась церемония государственных похорон бывшего премьер-министра Японии Синдзо Абэ.
Проститься с этим безусловно выдающимся политическим деятелем Страны восходящего солнца приехали высокопоставленные представители почти 160 государств, среди которых президент Вьетнама Нгуен Суан Фук, премьер-министр Индии Нарендра Моди, премьер-министр Республики Корея Хан Док Су, король Иордании Абдалла Второй ибн Хусейн, вице-президент США Камала Харрис, Николя Саркози и другие. От нашей страны в этой церемонии принимали участие Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации в Японии Михаил Галузин и автор этих строк.
В любых случайностях всегда отыщется своя логика. В конце жизни, уже покинув пост премьер-министра, Синдзо Абэ стал председателем японского Организационного комитета Фестиваля российской культуры, который проходит с 2006 года. Соглашение о его создании мы вместе с Михаилом Галузиным подписывали с японскими коллегами в 2005 году. Тогда председателем Оргкомитета был тоже один из самых влиятельных японских политиков Ёсиро Мори, он занимал пост премьер-министра в 2000–2001 годах. Уходящие со своих постов «тяжеловесы» японской политической жизни в последние шестнадцать лет погружались в культурное сотрудничество с нашей страной, понимая, что российское искусство ценится в Японии необычайно высоко.
Программа Фестиваля российской культуры год от года становилась все насыщеннее, ее зрителями и слушателями за прошедшее время стали более 18 миллионов японцев. Этому немало способствовало и то обстоятельство, что на протяжении первых 11 лет существования фестиваля председателем российского Оргкомитета по его проведению был Сергей Нарышкин. Какими бы ни были отношения между нашими государствами, культурный обмен сохранял свою востребованность. И в том, что в нынешнем году, когда после начала специальной военной операции на Украине на нашу страну обрушились небывалые санкции, семнадцатый по счету Фестиваль российской культуры смог открыться в конце августа в Токио совместным концертом молодых российских и японских музыкантов, – заслуга наших друзей и коллег в Японии.
Неслучайно еще в мае нынешнего года, при жизни Синдзо Абэ, японские деятели искусств, участники культурных обменов с Россией во главе с выдающейся актрисой Комаки Курихарой, которая все эти годы была заместителем председателя Оргкомитета фестиваля, обратились к общественности с посланием о роли культуры в современном неспокойном мире. «Искусство выше политики» – эта мысль, по их мнению, сохраняет свое значение даже в то время, когда политика хочет доминировать над всеми сферами человеческой деятельности. В этом нет прекраснодушия.
Неслучайно Синдзо Абэ, проводя последовательную политику сближения с нашей страной, был вместе с президентом России инициатором проведения беспрецедентного в истории отношений двух государств «перекрестного года “Россия – Япония”». Его постоянные контакты с Владимиром Путиным были исполнены не только политического прагматизма, но и человеческой симпатии. По подсчетам экспертов, они провели 27 встреч в стремлении разрешить существующие проблемы и приблизиться к подписанию мирного договора между Россией и Японией. Они понимали значение искусства и культуры в этом процессе. В данном случае «почва и судьба» не упраздняли искусства – они возлагали на него сущностные надежды.
