Элинор. Опустевшая Долина. Книга 1

Но я чувствую магию!

Я постоянно просила отца взять меня в Долину к Камню Предков. Но он наотрез отказывался. Отец! Который только поощрял мою любознательность, отказывал мне! Говорил, что для Долины я ещё недостаточно взрослая…

Выходит, он считал путешествия по пустыне, где существует, пусть малая, но вероятность встретить удильщика или дракона, менее опасными, нежели проживание в Долине. Отец всегда говорил о Ней с трепетом и только возбуждал мою фантазию, но отказывал! Возможно, поэтому я до сих пор думаю о Долине с некоторой опаской, при этом восхищаясь ею.

А путешествовала я много. Ведь я уже писала, что это самая большая страсть моей жизни, какую утолить невозможно! Я дважды побывала в Золотых Руинах (третий раз уже со школой). Я посетила окраину леса Нанол-Мо. Видела могучих тавров и их бревенчатые поселения посреди лесных полян. А на двенадцатилетие, перед поступлением в Высшую Школу, отец сделал мне подарок… Он взял меня в Бандабаз! Да-да, в крупнейший город гуаваров!

Из порта Чаил на лёгком и быстроходном судне «Молния» мы домчались до Бандабаза за четыре дня! Четыря дня! Караван верблюдов от Кей-Самилуфа до Мин-Мирифа порой идёт два месяца! А здесь четыре дня! И ещё неделя на корабле из Бандабаза до Дайно-Кеша… Невероятно! Мама до сих пор не знает, что я была в Бандабазе. Мы с отцом условились не говорить ей. Если бы она узнала, то, наверное, в сердцах убила бы и меня, и отца… Я, конечно, утрирую. Мама – добрая. Просто гуаваров считает грязными разбойниками и пиратами.

Опять же, отец предпочёл путешествие в Бандабаз путешествию в Долину.

Почему? Не поверю, что на рынках Долины опасней, нежели в Бандабазе.

А гуавары только на первый взгляд кажутся дикими и страшными. Особенно тем, кто воспитывался в благородных джунитских семьях. Но я достаточно успела повидать, чтобы понять всю красоту этого морского народа. И влюбилась в море сама! Именно тогда я решила, что однажды уплыву на гуаварском корабле на восток… На Край Света!

Я думала, что Кей-Самилуф – самый шумный город, и ни один другой его в этом не превзойдёт. Я ошибалась! Гул торговых площадей Бандабаза, дополняемый музыкой из трактиров и уличными песнопениями, невозможно заглушить, хоть забей все уши айно-суфской ватой. Ноздри же постоянно щекочут приторные запахи фруктов и терпких специй, к ним примешиваются ароматы жареной рыбы и вонь рыбы протухшей. В такт гуаварским глоткам повсюду верещат прирученные звери: визгливые обезьяны, маленькие пушистые тики и огромные говорящие попугаи, переливающиеся всеми цветами радуги.

Посреди города, напротив Королевской Бухты, возвышается дворец губернатора Бандабаза. Наш дворец изиря имеет жёлто-золотистый оттенок в тон песчаных джун. А у гуаварского губернатора он белоснежный! Белоснежный дворец, лазурное море и вечнозелёные леса кругом…

Спасибо, отец! Я никогда не забуду того путешествия! Это был самый лучший день рождения в моей жизни.

Мы с отцом вернулись в Кей-Самилуф из порта Дайно-Кеш. И с тех пор я его не видела… Отец отправился в Долину. Позже побывал с караваном в самом Шохане, столице империи Ито, и королевстве Рейро, пристанище туасматус. Собирался посетить ведичей… Эх, уж он-то точно выведал бы их тайны.

Он писал и писал о своих путешествиях. О том, что побывал на приёме у самого императора, о том, что видел в Механикуме големов (и, к слову, не почувствовал никакой магии) и катался верхом на мамонтах, огромных лохматых слонах севера. А я грустила в душных стенах школы в Кей-Самилуфе. И мечтала о том, что однажды отправлюсь в новое увлекательное путешествие.

Отец не появлялся дома. Мама сначала грустила, а потом стала злиться на него. День и ночь только и делала, что ругала. А я печалилась, но не упрекала отца. Мне было тоскливо и одиноко без него, но я знала, что если он так долго не возвращается, значит, он напал на след очень важного открытия. Мне не терпелось окончить школу и поскорее присоединиться к отцу, к его поискам, не терпелось самой вступить в клан Ветхих Страниц.

У меня есть старший брат Хасим Умар Аматт. Его полное родовое имя включает в себя первое имя отца, моё – матери… Наверное, это ошибка. Если я во всём похожа на отца, Хасим – копия матери. Дом для него – всё!

Хасим – охотник на песчаных драконов. Прекрасный охотник! Он молод, но уже имеет высокий ранг. Хасим – благородный человек и могучий воин. У него суровый характер, тоже в маму. Но я знаю, что он меня любит. Теперь знаю.

Охота на драконов – древнее и почётное ремесло. Оно зародилось ещё во времена первых джунитов, а возвёл охоту на драконов в ранг военного учения сам Марави Песчаный Лев. В древние времена это даже сложно было назвать охотой. Скорее борьбой за выживание. Придя в пустыни, переселенцы столкнулись с великой напастью в виде мерзких коварных тварей. И даже Марави пал в схватке с песчаными драконами. Но народ его выстоял. Удильщики и драконы уже давно не атакуют города. А благодаря таким охотникам, как Хасим, твари всё реже и реже нападают на торговые караваны, по крайней мере, на больших трактах их давно не видели.

Мне исполнилось восемнадцать на следующий день после того, как я окончила Высшую Школу. В свой день рождения я ждала послания от отца… Конечно, не такого подарка, как поездка в Бандабаз, но хотя бы весточки… Я вступила в зрелый возраст. Теперь я могла сама отправиться куда угодно, в любое путешествие. Но мне хотелось к отцу…

Год минул, как отец отправился к ведичам, и вестей от него не приходило.

Мой день рождения кончался, а я сидела одна в своей комнате и плакала. Мне было как никогда одиноко. Мама и брат… Я чувствовала их любовь, но не могла им довериться так, как бы доверилась отцу.

Хасим зашёл в комнату. Спросил, почему я плачу. Я промолчала. Ведь и так понятно! Он долго молчал. Потом задал ещё один вопрос: «Что я могу для тебя сделать? Не хочу, чтобы ты плакала…» «Что ты можешь для меня сделать, брат…» – со вздохом ответила я. Он ещё очень долго стоял надо мной. Меня это раздражало, мне хотелось сорваться на него, закричать. Я рада, что сдержалась, что не сделала этого. Теперь я представляю, какая внутренняя борьба тогда шла в нём!

«Собирайся!» – наконец, приказным тоном сообщил он мне, – «Мы выйдем на рассвете!» «Куда?» – я немного опешила. «Я покажу тебе, как охотятся на песчаных драконов…»

О Хасим! Как я могла ожидать от него такого?! Я вскочила со своей кровати, бросилась к нему и крепко-крепко обняла. За восемнадцать прожитых лет я никогда не была ещё так близка с братом. А он, оказывается, всегда меня понимал. Просто почему-то не показывал этого. Неужели чопорность – признак благородных семей?

Всё-таки вышло, что Хасим не весь пошёл в мать. Осталась в нём отцовская жилка авантюриста. Пусть и проявлялась она весьма своеобразно.

«И ни слова матери!» – добавил мне Хасим. Но это было лишним, я прекрасно всё понимала сама.

Когда брат в детстве делал мне замечания: «Туда не лезь!», «Не крутись!», «Веди себя скромно!», «Говори тише!», меня это очень нервировало. И я делала всё наоборот, ему назло. А в тот день я слушалась каждого его слова.

Он оставил меня на дальнем бархане. Двое рослых воинов были приставлены для того, чтобы охранять меня, если вдруг одинокий дракон полетит в нашу сторону…

Брат разбил свой отряд на три группы. Левый фланг, центр и правый фланг. Сам, естественно, стоял в центре. Позади выстроились лучники и метатели копий.

Тактика борьбы с чудищами вырабатывалась веками, это я знала из уроков истории.

Хасим повёл воинов к песчаному холму, где, по предположениям, находилось драконье логово. Бойцы аккуратно переставляли ноги по песочной поверхности, почти скользили.

Стая в любой момент могла вырваться из-под земли, и тогда твёрдая поверхность обратилась бы в смертельную воронку. Так, провалившись в зыбучие пески драконьей пещеры, канул в небытие Марави, так после этого завершили свой жизненный путь ещё сотни тысяч воинов…

Длинное копьё просвистело в воздухе и вонзилось в холм. Песок разом стал осыпаться со склонов, и вскоре в холме образовалась дыра высотой с человеческий рост. Хасим не ошибся – логово!

Буквально за мгновение в чёрной дыре показалась страшная голова, а далее – уродливое драконье тело. Небольшое копьё-дротик, брошенное воином из задних рядов, вонзилось дракону в пасть. Первый был готов!

Хасим внезапно дал команду к отступлению, указав рукой назад. Опытный командир опять предугадал ситуацию. Холм стремительно начал погружаться в недра пустыни, песок ссыпался в пустое пространство, а из более мелких песчаных насыпей вырывались новые и новые особи.

Первыми сомкнули строй воины левого фланга. Закрылись щитами, выставили вперёд длинные копья. Стали теснить чудищ.

Я уже могла насчитать их в стае около сорока штук.

Драконы сначала опешили, но потом волной бросились на воинов. Все три группы были атакованы. Воины закрыли головы щитами и присели на одно колено.

Тогда я понимала, что брат выжидает. Заманивает драконов в ловушку, пытаясь убедить их в собственной победе. Но всё равно стояла на вершине бархана, онемев от страха. Только в тот момент я смогла понять, какой великой опасности все эти годы он подвергал себя. Брат, с которым я никогда не могла найти общего языка, за один вечер сделался для меня таким близким и родным.

Двое моих охранников продолжали спокойно стоять, всё это время оставясь невозмутимыми, будто наблюдали за торгами на площади, а не за смертельной битвой.

Внезапно Хасим с двумя верными бойцами вырвался из строя. Резким рывком они прокатились под стаей драконов, парящей над отрядом. И устремились к одному, самому большому, почти чёрному, тогда как остальные были оттенков от мутно-зелёного до цвета бежевого песка. «Вожак», – поняла я. Один боец уцепился за хвост дракона, второй – потянул за заднюю когтистую лапу. Хасим в это мгновение подпрыгнул настолько высоко, насколько мог, и пробил острием меча панцирь вожака. Издав дикий визг, дракон рухнул в песок. Брат подскочил к нему и одним лёгким ударом отсёк его голову.

Сложно передать словами, что произошло дальше! В стае поднялось дикое смятение. А воины подскочили с мест и принялись колоть драконов копьями. Те даже не пытались подняться выше, словно сразу же согласились на бойню. Их мёртвые туши всё падали и падали вниз. Бойцам оставалось только от них уворачиваться.

За несколько минут стая была перебита…

Я бежала с бархана, спотыкаясь о неподвижные песчаные волны, мои ноги путались. Хотелось поскорее обнять брата.

Никогда более я не просила его взять меня на охоту ещё раз. Я жаждала приключений, но в тот день поняла, что просто стоять и наблюдать за тем, как близкий человек мечется между жизнью и смертью, я не могу…

Наверное, мама до сих пор думает, что охота на песчаных драконов – это просто охота. Сродни охоте на оленя или антилопу. Пусть и дальше думает так! Правду ей знать не нужно.

С тех пор я стала иной… Более тихой, спокойной. Я поступила на обучение в Обсерваторию и стала астрономом. Несколько раз я водила корабли из Дайно-Кеша к Золотым Руинам. Мама стала гордиться мной. Ремесло корабельного астронома она считает благородным делом. Хотя и не совсем женским. Это она ещё не знает, что корабельная команда была сплошь гуаварская, а не джунитская…

Но, видимо, звёзды – это призвание. Одно из призваний. Как же жизнь маленькой девочки смогла изменить одна бессонная ночь в пустыне!

Хасим женился и вместе с семьёй перебрался в Айно-Суф. Теперь он обучает молодых бойцов и редко ходит на охоту сам.

А мне тем временем исполнилось двадцать четыре… Мама слишком часто стала затевать разговоры о том, что скоро у меня должны появиться муж и семья. Я выслушивала их спокойно, но про себя протестовала…

И вдруг письмо. От отца!

Отец несколько лет пробыл у ведичей и теперь возвращался с «ворохом открытий», как писал он сам.

Мама была зла. Она уже смирилась, что отца рядом нет. Считала его не то что погибшим, но ушедшим навсегда. Научилась жить без него. Но я-то понимаю, что она была так зла только потому, что любит его… И я безумно его люблю, но люблю иной любовью, ничего не требуя взамен. Я прыгала от счастья! Разлука, растянувшаяся на тринадцать лет, должна была вот-вот прерваться.

Отец писал из Долины. Ему оставалось завершить некоторые дела своего клана. Он называл их незначительными, а это означало, что через два месяца он уже должен быть в Кей-Самилуфе… А если на корабле через Дайно-Кеш, то и раньше!

Прошёл счастливый месяц ожидания. Я уже представляла, как вступлю в клан Ветхих Страниц. Как снова начну путешествовать с отцом, теперь уже не будучи ему обузой, а в качестве астронома! Снова увижу Бандабаз и Нанол-Мо, возможно, побываю на Рейро и в прериях чекатта. И наконец-таки увижу Долину с Камнем Предков…

В один чёрный, воистину чёрный день в Кей-Самилуф прибыл посланник с севера. Он был невероятно слаб от долгой дороги, но ещё более испуган. «Долина опустела!» – заявил гонец. «Как опустела? Вся?» – посыпались вопросы. «Вся…» – был ответ.

Случилось ли это в одно мгновение или за неделю, никто не знал. Факт заключался в том, что новоприбывшие караванщики не нашли в Долине никого. Опустевшие дома, нетронутый скарб, рынки, полные товаров, лавки, трактиры – всё стояло абсолютно никому не нужным. Люди исчезли!

В Кей-Самилуфе состоялся Совет Академии и изирей вольных городов. Решено было отправить многочисленные караваны, чтобы заселить Долину вновь. Я сказала маме, что Академия назначила меня астрономом в большой караван и что я не могу отказаться. Я опять соврала… Женщине-астроному проще вступить в гуаварскую корабельную команду. В пустыне же о женщине-астрономе, да ещё и такой молодой, и знать не желают!

Но я не могла не отправиться в Долину. Я знала, что если просто буду сидеть в Кей-Самилуфе и ждать новостей от отца или обо отце, то сойду с ума. К тому же… Мне тяжело об этом писать, но в груди зародилось предчувствие, что он не вернётся! Тринадцать лет я знала, что он где-то в пути, в своём вечном поиске… А тут вдруг ощутила, что его нет. Это сложно объяснить.

Моя интуиция ещё не подводила меня, а потому мне так не по себе…

Мы встретились с Хасимом, и я попросила его остаться с женой и маленьким сыном, но всей семьёй вернуться в Кей-Самилуф, чтобы ещё и приглядывать за мамой. Он мужчина, и долг звал его вперёд. Но поход в Долину – это авантюра, это приключение, а Хасим ценил дом… Авантюры, как я писала, в его понимании выглядели несколько иначе. Война с драконами была его долгом, его ремеслом. А путь в неизвестность – не для него. Я же словно ждала этого часа. Каждый должен получить то, к чему стремился. Хасим понял меня. Мы очень трогательно расстались. Я обещала ему постоянно писать. Ему и маме. Маме – то, что нужно, ему – только правду.

Я сдержу обещание.

Мама, если ты когда-нибудь прочитаешь мой дневник, то… просто прости меня. Я всю жизнь презирала ложь. И тем более считаю, что врать столь близкому человеку – это низко. Но говорить тебе правду – означает заставлять тебя страдать… А я не хочу этого.

Но меня зовёт дорога!

Меня не взяли астрономом в караван, зато взяли учителем… Верней, смотрителем. Я должна сопровождать в школу Конолвара группу учеников Высшей Школы Академии. Оседлые и ленивые учителя особо не спешили в опустевшую Долину, потому меня и взяли…

Со мною двадцать два ученика, о которых я должна заботиться. Которых я должна доставить в школу Конолвара в добром здравии и расположении духа…

Это их первый караван!.. Первый путь через пески!

Мне было проще… Пусть мне было всего шесть, но я была с отцом. И я ехала в своё прекрасное имение. А они одни и бредут… непонятно куда! Непонятно зачем!

В основном это дети купцов и лавочников, есть дети учёных, представителей Академии. Родители их уже отправились в Долину с первыми караванами, ведомые каждый своей целью. Все они наверняка состоятельны, ну или рискнули всем ради новой жизни в Долине. Ибо оплатить дорогу в хорошо снаряжённом караване с охраной может не каждый. А тут ещё и покровительство Академии! Правда, спихнула сие покровительство Академия на меня! Но это мой долг. Никто не заставлял меня брать подобные обязательства. А значит, я своей головой и своим сердцем отвечаю за своих учеников. Не только перед их родителями. В первую очередь, перед своей совестью!

Если бы я имела хоть какие-то полномочия, то вообще бы запретила детям идти в Долину. Ещё никто так и не узнал, почему она опустела и куда делись люди!

Мне помогает Ламис, хотя она сама ещё почти ребёнок. Ей только восемнадцать. Она недавно окончила Высшую Школу и поступила на медицинский факультет Академии. Ламис из небогатой семьи, и сопровождение учеников для неё – шанс заработать денег на своё дальнейшее обучение…

Для меня же переход через пустыню давно стал равносилен прогулке. Да, я давно не ходила с караванами, но, подписавшись на этот поход, я снова чувствую себя хорошо. И лишь тоска по отцу гложет моё сердце.

Я помогу детям Академии перенести тяготы походной жизни. Через два месяца мы прибудем в Конолвар!

А после я отправлюсь в Мин-Мириф… в поместье Аматт…»

3

Следующее утро выдалось невероятно жарким.

Месяц караван брёл под щадящим солнцем, что вполне обычно для весны. Теперь же рассветные лучи сразу возвестили о приближающемся лете. Начали жечь беспощадно с самого утра! Была бы воля Джуманны, она бы повела караван в утренние и вечерние часы, разбивая сон на дневной и ночной. Но куда ей! Здесь же шли опытные караванщики.

Поклажа уже была взгромождена на верблюжьи спины, а ученики с полными флягами заявляли в один голос, что готовы к новому переходу. Оставалось свернуть шатёр.

Джуманна проходила мимо суетящихся купцов, когда навстречу ей засеменил толстый владелец каравана Хатун Тангут — тот, что ещё вчера мучился кишечными коликами. Тангут был весь взмыленный, пот так и капал со лба из-под тяжёлой чалмы. Однако хозяин каравана, кажется, был уверен, что если перебросится с молодой джуниткой несколькими словами перед выходом, то наверняка произведёт на неё впечатление.

Джуманну раздражало это… Когда она маленькой девочкой путешествовала с отцом, никто не вился вокруг неё. Теперь же досаждают своей наигранной любезностью. Вот событие! Напросилась в караван смотрителем от Академии! Обычно Академия отправляла смотрителями дряхлых стариков, а тут она…

Она была молода и красива. С бронзовой кожей, чуть светлей, чем обычно бывает у джунитов, с пронзительными карими глазами и тёмно-каштановыми чуть вьющимися волосами.

Ей хотелось, чтобы её воспринимали в первую очередь как смотрителя Академии. Однако повышенное внимание к её персоне было иным…

— Как спалось благородной Джуманне Инайе? Как она переносит тяготы похода? – притворным тоном поинтересовался караванщик.

— Спасибо, господин Тангут, спалось прекрасно, а тягот я не ощущаю… Я к ним привыкла. Глядите… даже не вспотела! – Джуманне понравилось, как она уколола Тангута, с лица которого уже точно хлестали горячие ручьи, а богатая одежда отсырела, — Кстати, позвольте спросить, почему вы в первую очередь интересуетесь мной, смотрителем, и моим настроением, а не моими учениками?

— К-хе! Смотритель! – ухмыльнулся Тангут. Развернулся и заковылял в сторону своего слоника. Ничего лучше ответить не смог…

Замечательно началось утро!

Джуманна была уверена, что подобный разговор состоится и вечером, и следующим утром, и во все последующие дни. Ибо это продолжалось уже месяц с самого момента выхода каравана из Кей-Самилуфа. Тангут же, ясно как день, будет до последнего надеяться, что Джуманна скажет, что ей тяжело, что она устала, и предложит своё покровительство…

Не дождётся!

Караван состоял из одних верблюдов, и только толстый Тангут ехал верхом на пустынном слонике. Эти животные в два раза меньше обычных серых слонов, зато могут, как и верблюды, не пить по две недели. Кожа пустынного слоника светло-бежевая, покрытая множеством трещин. Больше походит на чешую песчаного дракона.

Не успела Джуманна опомниться, как перед ней выросла огромная фигура Халлана, командира воинского отряда, сопровождавшего караван.

Ещё один!

Халлан был просто огромный, с рельефной могучей мускулатурой, что хорошо различалась даже под халатом и тонкой кольчугой. Но что-то неестественное угадывалось в его движениях. Ходил этот герой медленно, как лев в зверинце, который рычит разве что толпу потешить.

Как выглядят воины настоящие, Джуманна знала. Неприметные, тихие, молчаливые. Но лишь появляется опасность, их копья разят со скоростью молнии… В том, что мечи и копья Халлана и его соратников столь же быстры, она сомневалась.

— Ну как, тяжело?.. – с ухмылкой, похожей на оскал, осведомился Халлан.

Как же это надоело!

— Нет, – отрезала Джуманна и демонстративно развернулась.

— Я вообще-то помочь хотел… — бросил ей вслед явно раздосадованный воин.

— Как? – обернулась Джуманна.

Халлан задумался. А девушка спешными шагами поспешила к месту, где её ученики уже сворачивали шатёр.

— Джуманна! Джуманна! А я убил огромного скорпиона! – радостно заявил ей Макакеш, один из самых младших мальчиков, зато невероятно бойкий и подвижный. Любимая игрушка – меч. Конечно же, детский, но достаточно увесистый для мальчика его возраста. Как только вырастет – песчаным драконам не поздоровится.

— Не устал ещё совершать подвиги? – Джуманна ласково потрепала его по голове.

— А это – не ядовитый скорпион! – любознательный Астрамед уже сидел на корточках и разглядывал скорпиона, разрубленного мечом. Скорпион был очень большой, в три ладони длиной.

Астрамеда отличала учёная, по-детски забавная пытливость. Встречая в пустыне растение или животное, он сразу же принимался про него рассказывать, реже расспрашивать, если что-то не знал. Джуманна сама почерпнула от него много нового и интересного.

Калиф, организовавший себе в помощь несколько учеников помладше, завершал работу по свёртыванию шатра.

— Ты не хочешь помочь? – обратилась Джуманна к Мулафу, лежащему в тени бархана и смотрящему на небо. Тот нехотя встал и побрёл к Калифу.

Вот бывают же лентяи от природы!

Через полчаса длинная вереница горбатых животных, ведомых людьми, тронулась, обжигаемая жестоким солнцем Великой Пустыни.

Джуманна не хотела садиться верхом и вела своего верблюда в поводу. Её нагнал походный астроном Умаль Аль-Дассай. Сначала он прошёл на своём верблюде чуть дальше, а после довольно легко спустился с него и тоже повёл в поводу.

— Я вижу, вы чувствуете себя здесь не очень комфортно? – пытливым тоном начал астроном.

Это был старик. Старик в годах. Степенный, с белоснежной бородой и такими же волосами, слегка выглядывающими из-под тюрбана. Фиолетовая мантия с нашитыми на неё серебряными звёздами развевалась на ветру. Однако вряд ли этот наряд был предназначен для похода по пустыне.

И он туда же!

— Я прекрасно чувствую себя в походе! – Джуманна посмотрела ему в глаза.

— Я о другом… — как бы извиняющимся тоном продолжил астроном, — Я уверен, что вы с лёгкостью перейдёте Великую Пустыню в одиночку. Я о повышенном внимании к вам со стороны мужчин, сопровождающих караван. Вас это раздражает!

— Меня это раздражает! – согласилась Джуманна.

— Поймите, вы молоды и прекрасны…

— …я с детства в походах!

— Дослушайте меня и не перебивайте! – астроном чуть повысил голос, — Вы сопровождаете детей. И никто даже не интересуется, каково им… Наверняка не интересовались и вами, когда вы путешествовали ребёнком… Но вы выступили смотрителем. Вы вспомните, чтобы караваны сопровождали женщины?.. Нет, наверняка не вспомните. В жизни есть мужские ремёсла, а есть женские… Не стоит их мешать. Согласитесь, мир будет выглядеть нелепо, если мужчины начнут ткать ковры, а женщины — охотиться на удильщиков.

А думаете, ваша фиолетовая мантия не смотрится нелепо среди песков?