Три повести о Чукотке

– Сегодня в магазине выберешь все необходимое для испанского завтрака на завтра. А мне нужно идти в администрацию – делать для тебя регистрацию!

Я встал, собрал бумаги и вышел.

Для начала я намеревался поговорить с Ладой о жителях поселка – хочу взять у нее полный список с адресами, чтоб понимать, как планировать работу.

Однако оформление регистрации для Альваро неожиданно заняло много времени. Прецедента не было, и никто толком не знал, что надо делать. Я заполнил документы на свой страх и риск и отправил по почте заказным письмом.

После этого мы с Альваро пошли в гости к Федору – известному охотнику. Его жена работает в магазине; они сообщили через Ладу, что ждут нас. Мы постучались к ним домой, открыл Федор – сухощавый, жилистый мужик. В коридоре были развешаны ремни с рабочими ножами в ножнах из шкуры лахтака.

– Внучка приболела, сейчас не очень удобно вас принимать, – начал оправдываться он.

– Ничего страшного, давайте вы к нам! Попьем чаю и поговорим.

– О чем разговаривать будем?

– Да обо всем – о жизни, об охоте.

– Ну хорошо! Во сколько приходить?

– Давайте через часок!

Федор появился как обещал. Он оказался кладезем информации. Рассказывал нам о белых медведях и их повадках, о поколе моржа копьями, о скрадывании нерпы и об охоте на кита. Если проколоть копьем киту диафрагму, то воздух из легких заполнит внутренности, и животное не утонет. Федор сам предпочитает действовать копьем, а не огнестрельным оружием. Я слышал от многих, что он очень ловок в поколе моржей, мастер этой древней уникальной техники.

Но особенно меня заинтересовал рассказ о традиционном погребальном обряде, таких подробностей я не знал.

Если хоронят по-старинке, оставляя тело в тундре на съедение зверям, то покойному разрезают сухожилия, а потом шаман набрасывает аркан на кочку и делает дорогу в мир мертвых. По этой дороге проходят участники церемонии. После окончания они уходят не оглядываясь, делая три раза остановку по команде шамана. Потом он закрывает ворота в мир мертвых, и они разжигают костры, создавая дымовую завесу, через которую проходят, очищаясь. Заслон из дыма препятствует духам из мира мертвых проникнуть в этот мир.

Мы просидели больше часа, я записывал интервью на видео. Потом мы договорились, что завтра придем к ним в гости, так как внучке уже чуть получше.

08.11.2017

Сегодня Альваро выглядел очень грустным, ночью совсем окоченел. Нам лень было поддерживать огонь в печке. А, как говорил вчера Федор, «ленивые на севере не выживают».

Мы встали, я сунул ведро в руки Альваро, и он выскочил за углем со словами:

– Слушаюсь, товарищ Сталин!

– Это что за новость? Почему я теперь Сталин?

– Только Сталин посылает человека в пургу за углем!

– Лучше называй меня как раньше – команданте.

– Окей, хозяин, слушаюсь!

Ладно. Рассмешил. Я тем временем начал шаманить с печкой. Альваро, возбужденно показывая на печку, запричитал:

– Это меня добивает! Я никак не пойму, как ей управлять!

– Не беспокойся, у тебя еще есть время!

Мы согрелись чаем и стали собираться в гости к Федору. Сегодня утром договорились пойти с ним пофотографироваться на берег моря. Посмотрели на термометр, на улице – минус пятнадцать! А вчера был ноль! Теперь понятно, почему мы так замерзли. Организм не успел адаптироваться к такому резкому перепаду. А ветер-то какой! Федор надел свой охотничий костюм, сверху – белую камлейку, взял карабин «Барс», пешню, бинокль и выдвинулся. Вначале мы пошли к леднику, где жители хранят мясо. Это сооружение из кровельного железа и из контейнеров. Там помещается двадцать пять тонн. Федор показал нам внутреннее помещение.

После этого по просьбе Альваро мы пошли на берег моря, и там Федор изображал, что подкрадывается к нерпе. Надев на лицо белую балаклаву, пополз по-пластунски – в одной руке пешня, в другой – винтовка. Навстречу с фотоаппаратом полз Альваро. Я не хотел ничего морозить и снимал стоя.

После берега мы зашли в сарай, где охотники хранят «кымгыт» – мясной рулет из моржа – лакомство чукчей, которое не по вкусу европейцам. Мясо в этом рулете бродит до наступления холодов, издавая резкий запах, а потом оно промораживается и употребляется в пищу на протяжении всей зимы. Чукчи считают, что такое мясо дает особую энергию организму, позволяющую весь день преследовать зверя на морозе.

По пути видели остатки старого поселения – полуземлянок, в которых жили предки ванкаремцев. Там до сих пор находят множество артефактов: костяные наконечники гарпунов, каменные ножи-пекули, знаменитые загадочные «крылатые предметы».

Хорошо, что после этой то ли фотосессии, то ли полосы препятствий нас ждал горячий чай и обед в доме Федора. Его жена Алена угощала котлетами из оленины.

Позднее мы договорились с Ларисой Аркадьевной, что хотим собрать всех ванкаремцев в клубе, чтобы рассказать о нашем проекте, показать фотографии и пригласить местных жителей к сотрудничеству. Она согласилась и расклеила объявления на клубе и на магазине. Тему вечера мы обозначили так: «Родословная Чукотки».

Народу пришло человек двадцать. Для Ванкарема внушительное число. Я рассказал о нашей прошлой экспедиции Академии наук СССР и о сборе генеалогий; многие помнили это событие и просили показать фотографии 1991 года, что я с удовольствием и сделал. Потом я рассказал о нашем нынешнем проекте, об Альваро и National Geographic. Альваро показал фотографии из Венесуэлы, Африки и Чукотки. После стали говорить об Испании. Нас расспрашивали о корриде, и мы с Альваро в красках описывали эту древнюю традицию. Я обращал внимание на то, что бой быков по своей сути очень похож на китовую охоту на Чукотке. Все активно участвовали в беседе.

В завершение мы раздали конфеты и сфотографировались на память.

Завтра пойдем в школу – историческое здание, построенное на средства благодарных челюскинцев, которых помогали спасать жители Ванкарема. Это единственный памятник, напоминающий о тех героических событиях. А ведь когда-то слово Ванкарем гремело на всю страну – все с замиранием сердца следили за участью зимующих на льдине полярников, потерпевших кораблекрушение. Здесь отличились летчики-спасатели, ставшие первыми кавалерами звания Героя Советского Союза. А простые ванкаремцы, которые делали самую тяжелую и трудную работу – расчищали и освещали взлетную полосу, вывозили, отогревали и спасали замерзших людей, – эти труженики так и остались безымянными. Я помню одного из них – уважаемого старика Вуквувье. Он вывозил полярников с дрейфующей льдины на своей собачьей упряжке. Тогда, в 1991-м, он был еще жив. И по сей день сохранилось много историй о его силе, удали и богатырских шалостях. Рассказывают о нем смешной случай. В конце войны Вуквувье все-таки был призван в армию. Прибыл в часть, получил форму, винтовку, встал в строй и выслушал напутствие командира. По команде «Разойдись!» развернулся и, не оглядываясь, ушел домой, буквально поняв приказ. Подумал, что на этом война закончилась, а винтовка пригодится в охотничьем хозяйстве. Однако вскоре он был схвачен и посажен на гауптвахту. Долго он в армии не пробыл, так как война вскоре и правда закончилась, но все равно считался ветераном войны. Меня очень обрадовало, что ванкаремцы назвали одну из улиц его именем. Вот так в Ванкареме восторжествовала историческая справедливость – улица Челюскинцев, на которой стоит школа, встречается с улицей Вуквувье…

Вечером пришла Лариса Аркадьевна, очень обеспокоенная нашими жилищными условиями: Федор сказал ей, что испанец умирает от холода. Я заверил, что все под контролем. Она принесла нам электрическую пленку-обогреватель и большую рыбину – гольца.

Я растопил печку получше и повесил у Альваро в изголовье электрическую пленку.

08.11.2017

Утром Альваро проснулся радостным – было гораздо теплее. Я всучил ему ведро для угля, и он безропотно побежал его наполнять. На завтрак сделал гречневую кашу с тушенкой. После завтрака пошел в администрацию пообщаться с Ладой, а потом вернулся домой, раскочегарил печку и приготовил шикарный обед: на первое – уху из рыбьих голов (голец и чир), на второе – жареные стейки из гольца с рисом.

Какова же была моя радость, когда после обеда Альваро встал, собрал все тарелки и пошел мыть их с «Фейри». Ура! Заработало!

Все, пора идти в школу. Когда мы пришли, детки нас уже ждали – четыре девочки и один мальчик – любознательный Артур, внук Федора. Всем было по восемь-десять лет. Мы рассказали им про Испанию, про путешествия, потом начали показывать фотографии животных. Ребятишки, казалось, не дышали, пока нас слушали. Мы угостили их конфетами и раздали цветные карандаши с игрушками. Но наши юные друзья даже не притронулись к дарам, видимо так были воспитаны. Хотя я представляю, как им хотелось. Нам они показали свои поделки из подручных материалов: баночек, бутылочек, коробочек.

Приятно наблюдать отношение преподавателей к детям. Учителя – приезжие с Алтая. Прибыли сюда подзаработать денег. Но видно, с какой любовью они относятся к своим подопечным и как стараются создать атмосферу счастья вокруг них. Дети просто светятся.

После нашего рассказа мы сфотографировались и получили приглашение заходить еще.

Вернулись мы домой довольные. Пришла Лариса Аркадьевна проверить, как мы. Убедилась, что все в порядке и сообщила, что детям очень понравился наш рассказ и особенно конфеты. Потом она добавила:

– Вот вы рассказываете о ваших путешествиях, фотографии показываете. И мы понимаем, как мы счастливы, что живем здесь. У нас нет ни войны, ни нищеты. Геноцида нет, с русскими толерантные отношения.

– Ну, всякое же бывало в истории.

– Да, но это же в истории. Сейчас мы все вместе здесь живем.

Мне было очень приятно это слышать. Как все-таки удивительно устроен мир. Здесь, на краю света, климат людей не балует, жизнь не отличается особым комфортом, но люди умеют быть счастливыми. Дай им бог здоровья и сил в их нелегкой судьбе.

10.11.2017

Сегодня утром мы пошли с Федором в клуб делать его портреты. Укрепили белое полотно на стене, принесли копье и гарпун, разложились. Вдруг влетает Сергей полностью в чукотской меховой одежде и накинутой поверх белой камлейке и говорит, что он может нас взять на западный маршрут – проехать на снегоходе промониторить белых медведей. Соглашаемся. Оставляю Альваро с Федором заканчивать фотосессию, а сам иду собираться.

Залил термос, напялил на себя теплую одежду, дождался Альваро и вышел на улицу. Долго себя ждать Сергей не заставил. Опять Альваро сел за ним на заднее сиденье, а я расположился в нартах.

И тут я ощутил, насколько моя европейская «теплая» одежда никуда не годится в таком климате. Через пять минут я окоченел и начал безудержно кашлять. На остановке плеснул себе горячего чая – чуть помогло.

Вот замечаем крупные следы на берегу. Сергей показывает рукой в сторону мыса, и мы видим медведицу с двумя годовалыми медвежатами. Присаживаемся, любуемся, фотографируем и пьем чай.

– На маршруте я обнаружил шесть медведей в общей сложности, – констатирует Сергей. – Можно возвращаться.

– Слава богу, а то я совсем загнусь, – с виноватой улыбкой говорю я.

– Я вас застудил, что ли?

– Да нет, просто я слаб на простуду.

– А с виду кажешься сильным!

– В чем-то, может, и силен пока, а вот с этим – не очень.

– На вот, нерпичьего мяса с жиром съешь!

– Да, в такие морозы тянет на вашу пищу! – улыбаюсь я и отрезаю кусок.

– Альваро, ты как?

– Очень холодно!

– Все, поехали!

Мы допиваем чай, садимся и едем назад. По дороге Сергей налетает на бревно, проскакивает его, но мои нарты так подбрасывает вверх, что они в воздухе переворачиваются. Я чудом успеваю сгруппироваться, приземляюсь мягко, сразу же вскакиваю на ноги и догоняю. Но нарты поломаны – полозья оторваны от копыльев, и нам приходится оставить их здесь. Я забираю винтовку, вешаю ее за спину и сажусь третьим на снегоход за Альваро.

– Что с нартами делать будем?

– Я приеду за ними позже!

– Помощь нужна?

– Нет, я другую нарту возьму и эту погружу сверху!

Приезжаем домой, растапливаем печь и отпаиваемся горячим чаем. Кашель, слава богу, проходит.

Нас приглашают зайти в гости к Евгении Васильевне – маме моего старого приятеля Ваньки, который живет в Анадыре. Мы берем конфеты и выдвигаемся. Нас очень радушно встречают. Ее муж, Леонид, сразу же у порога спрашивает:

– Гость как, строганину попробует?

– Он уже знает, с удовольствием!

– Тогда спиртику?

– Чистый или разведенный?

– Зачем же? Чистый, конечно!

– Альваро, наконец-то ты попробуешь традиционного сибирского напитка!

– Самогон?

– Нет, не надейся даже! Спирт!

– Сколько градусов?

– 96!

– Уф! Это то, что делает тебя мужчиной, да?

– Ты, остряк, главное выдыхай перед глотком!

К спирту Леонид разложил на листе картона шикарно разбитую топором мерзлую рыбину.

– Это сиг! Долбанина!

– Долбанина или строганина? – уточнил Альваро.

– Долбанина – это вид строганины, когда лень строгать, просто раскалываешь обухом топора. А строгают для красоты.

Мы выпили по две порции и увлеченно беседовали весь вечер, пока Альваро вдруг не встал и не взмолился о пощаде – ему вдруг резко захотелось спать. Это нас и спасло.

– Вы завтра вечером в баньку приходите! – прощались с нами радушные хозяева.

– С удовольствием! Во сколько?

– Часиков в 6–7 вечера!

– Спасибо! До встречи!

11.11.2017

В один день произошло сразу несколько событий. Во-первых, до поселка дошел ТРЭКОЛ с продуктами. Вообще-то, в Ванкарем было отправлено два ТРЭКОЛа, но один сломался в дороге, чуть не доехав до поселка. Поэтому после разгрузки эта машина должна отправиться назад, к товарищам на помощь. Мы подошли к огромной машине – вот это техника! Глядя на нее, сразу становится понятно, что миссия русского народа – покорять бескрайние северные просторы, а не рассекать в кабриолетах по Лазурному побережью. Знакомимся с Тарасом – водителем ТРЭКОЛа – и договариваемся на будущее о возможности возвращения в Эгвекинот с ним в конце месяца.

Вторая новость: вдруг, на радость Альваро, вернулись с рыбалки все охотники. Это значит, что мы можем начать с ними работать. А то Альваро нудит каждый день, что уже нельзя сидеть и ждать, нужно активно работать. Я согласен, только не знаю, что он имеет в виду. Люди сами должны активнее к нам приходить или как? С этими художниками всегда одно и то же – они недовольны результатом, собой и окружающим миром. Я пытаюсь найти правильную тактику общения. Соглашаюсь и объясняю, что мы делаем, шаг за шагом, переспрашиваю – так ли он хотел или нет.

После этого идем в гости к Толику. Он видит нас через окно и открывает дверь. В доме – жена Анжела-гарпунерша и внучок Валентин. Нас сажают пить чай, а Толик занимается важным делом: ремонтирует маленькие нарты – санки для внука. Делает он их как точную копию чукотских нарт. Ни единого гвоздя – только веревки. Такая конструкция делает нарты удивительно прочными и надежными. От сильных ударов жесткая конструкция из дерева и гвоздей расшатается и развалится, а связанные веревками детали амортизируют и сохраняют форму.

Живет Толик очень просто, я бы даже сказал бедно. У него нет своего оружия, ему выдают казенное в бригаде. Но при этом он остается равноправным членом немногочисленной ванкаремской ТСО – территориально-соседской общины охотников.

За чаепитием и разговорами прошел час, и мы пригласили их к себе, а по пути – пофотографироваться, в частности, повторить нашу старую фотографию 1991-го года, где мы стоим с ним вместе. Толик нашел то место, где мы фотографировались тогда, и Альваро сделал сегодняшнюю копию фотографии, снятой четверть века назад. Зато на фотографии Толик – вылитый Бельмондо, даже нос такой же расплющенный. На старой фотке он стоит с копной рыжих волос – тогда он мне заливал, что в его жилах течет кровь норвежских китобоев, которые захаживали в эти воды. И только сейчас я узнал, что он меня надул – просто красил волосы хной, следуя дурацкой моде.

Потом Анжела пошла домой, а Толик с внуком зашли к нам выпить кофе и поболтать. Просидели они у нас долго, внук все выспрашивал, есть ли у нас на компьютере или на телефоне игры. Мы его разочаровали, сказав, что компьютеры у нас исключительно для работы.

– Сейчас их уже не наказывают! – начал Толик.

– Ну да, времена изменились. Да и жалко! Мы росли в другое время. Тебя били в детстве?

– Мать ударила два раза. Один раз пощечину дала, другой раз – палкой по спине!

– За что ж она так?

– Пощечину дала за вранье. Я выпил со старшей сестрой и думал, что она не заметит. Она спросила – пил или нет. Я сказал – нет, она мне и залепила.

– А палкой за что?

– За курево. Потом сказала: «Если куришь – кури только дома», – и дала пачку сигарет. Я почти бросил: дома не тянуло, когда все можно. Да и стыдно было.

– Ну, видишь, какой мудрый подход к тебе нашла!

– А этого я избаловал, говорят. Ну и что! У самих будут внуки – пусть тоже балуют!

Внук не отлипал от деда.

– Будешь охотником, когда вырастешь? – спрашиваю я его.

– Буду, конечно! Я уже был на охоте!

– Опа! Когда успел?

– Да в прошлом году брал его! На утку!

– А вьевье и эплекэтетом до сих пор практикуете? Помнишь, ты меня учил? – Так чукчи называют традиционное метательное оружие – пращу и болу, которое у них в ходу до сих пор.

– Балуемся иногда! Вот на охоте заштормило, и мы застряли на острове на три дня. Ну и устроили там состязания по метанию камней. На дальность соревновались.

– А еще как тренируетесь?

– Ну, еще я к гарпуну приделал резинку от камеры и увеличил дальность метров на пять.

– Это по принципу копьеметалки?

– Да, у нас же были такие. С их помощью дротики метров на четыреста можно было метнуть.

– Не может быть! Это какая-то дистанция невероятная!

– Люди были тренированные! Ладно, нам пора, а то внук спать уже хочет!

– А нам как раз пора в баню!

Толик с внуком ушли к себе, а мы – в соседний дом в гости. Не успели мы открыть дверь, как Евгения Васильевна затараторила:

– Баня уже готова.

– Нам бы вначале у вас к интернету законнектиться! А то у нас не берет – не добивает.

– Пожалуйста! Без проблем!

Интернет в Ванкареме появился только месяц назад. А мобильной связи нет до сих пор. А ведь как нужна связь этому поселку, который тысячу лет борется с ветрами на открытом морском мысу!

Дочитав почту, мы пошли в баньку, оборудованную в контейнере – на севере люди часто используют контейнер как готовое помещение для склада, бани, магазина. Уши от жара сворачивались в трубочку. Но испанец был молодцом – не скулил и даже решил рисануться: сходил на один заход больше, чем я. Я не стал принимать вызов, оставив последнее слово за ним. В бане мы обсуждали работу, и он опять канифолил мозг, как он беспокоится, что мы не все успеем. На этот раз я выбрал даосскую технику: кивал, поддакивал, соглашался.

После баньки разморило, и мы долго не засиживались, договорившись, что поедем завтра на секретный когда-то объект – бывшую тропосферную станцию связи с позывным «Агат», а ныне – сопку с разрушенной инфраструктурой – огромными локаторами и зданиями жизнеобеспечения.

– Там зайцев – тьма! – говорит Леонид.

– Мелкашку хотя бы возьмешь?

– Ружье беру!

12.11.2017

Сегодня мы узнали страшную новость: в Анадыре случился пожар, в котором пострадали три человека – все ванкаремцы, среди них – невестка и внук Евгении Васильевны. У них обгорело 80 % кожи, и они прыгали с третьего этажа и переломались, лежат в реанимации. Это кошмар! Она говорит, что готова поклониться любым богам, если они помогут. Если все будет хорошо, то она покрестится. Бедные люди!

Теперь думают, что делать: нужно ехать в Анадырь, но ТРЭКОЛы неисправны, а вертолет по погодным условиям может не прилететь. Наверное, соберутся и поедут на снегоходах. В такую погоду!

13.11.2017

В полдень мы все-таки собрались поехать на «Агат». Оранжевое северное солнце уже клонилось к закату. Как раз было бы хорошо поснимать с сопки в это время.

– Сколько до «Агата» – двадцать пять километров?

– Двадцать четыре тысячи шестьсот, если быть точным! – отрапортовал Леонид.

– Откуда такая точность?

– Я там служил, за ГСМ отвечал, горючку списывал!

– Тогда понятно! – протянул я, плюхаясь в нарты.

Минут сорок мчались мы по ледяному покрову, я руками закрывал лицо от колючих ударов ледышек. И как все-таки получается, что они умудряются попадать именно по кончику носа, который не умещается в перчатку и остается открытым!

У подножия сопки действительно спугнули огромную стаю зайцев – штук тридцать. И вот въезжаем на продуваемую всеми ветрами макушку горы. Как здесь служили бедные солдатики! Это ж примерно как на Марсе!

Кругом – руины Империи: развороченные дома, покореженные машины, ржавые бочки, огромные локаторы. Альваро произносит в восхищении:

– Я чувствую себя Джеймсом Бондом! Расскажи мне об этом поподробнее!

– А ты уверен, что я расскажу? Может, лучше я тебя к стенке поставлю? Вон к той?

Да, когда-то это был суперсекретный объект, обеспечивающий полосу связи по всему северному побережью СССР. Джеймс Бонд действительно многое бы дал, чтобы здесь оказаться.

Я иду осматривать доты, казармы, столовую – вернее, то, что от них осталось. На одной из разрушенных стен – надпись красной краской: «Здесь был Вася». Оно и видно…

Забираюсь на караульную вышку и фотографирую оттуда. Грустное ощущение. Как на похоронах.

Пьем чай из термоса и собираемся обратно. Леонид расчехляет «Сайгу» двенадцатого калибра и пристегивает магазин.

Перед стартом вниз предупреждает:

– Ничего, что у меня тормоза не работают? Ты там, в нарте, справишься?

– Не привыкать, успею катапультироваться, – отшучиваюсь я.

Первый заяц выскочил слева, Леонид его прозевал, я истошно заорал:

– Слева, слева, слева!

Ко второму он начал подъезжать, но тот убегал вверх по склону. Леонид встал, вскинулся и выстрелил. Заяц завертелся волчком на одном месте. Мы стали подходить к нему – бедняге отстрелило ногу, но затем он справился с болью и помчался на трех лапах.

– Добирай! – кричу я.

Но Леонид то ли жалеет патрон, то ли не уверен в результате. Поэтому он хочет проехать дальше, поискать других, а я спрыгиваю в надежде найти скрывшегося за холмом раненого зайца.

В конце концов они находят еще одного и тратят на него три выстрела. Вот! Не надо было жалеть второй патрон, и не ранили бы понапрасну зайчишку; я его так и не нашел – уже спустились сумерки. Значит, песцам сегодня повезло. Или полярной сове, которую мы здесь видели.

Возвращаемся в поселок, зайца отдают нам. Я иду разделывать, а Альваро носится вокруг меня с фотоаппаратом и снимает процесс. Ободрав шкуру, потрошу. Из потрохов забираю сердце, печень, легкое и почки. Остальное выношу на двор, где меня уже ждет (я в этом и не сомневался) вечно голодный игривый Ревыч. Он пытается вырвать из моих рук всего зайца, хватая прямо посередине. Но я готов к такому повороту событий и выдергиваю тушу из его пасти со словами:

– Это не тебе, морда!

В результате Ревыч получает требуху и урчит от счастья.

А я возвращаюсь доделывать королевский ужин, благо успел закупить в магазине все необходимые ингредиенты.

Я промываю мясо, режу кусками, натираю специями и прошу Альваро развести хороший огонь и почистить лук. Потом мы жарим лук на масле, я выкладываю зайчатину на золотистые кольца, заливаю сметаной и закрываю плотной крышкой, чтоб протушилось. Через полчаса комната наполняется удивительным ароматом, и мы начинаем наш пир с потрохов.

– Я с детства не очень люблю потроха, – начинает Альваро.

– Это любимое лакомство охотников и хищников – они с них начинают. Это самое вкусное и полезное! – слегка осаживаю я. На этом дискуссия заканчивается, так как мы очень заняты. Напоследок я засыпаю распаренную предварительно в кипятке гречку в сковороду с зайчатиной, чтоб крупа пропиталась подливой.

Альваро пытается пользоваться ножом и вилкой, поэтому на костях остается много мяса. Я обгладываю косточки по старинке, в смысле – по-неандертальски.

Иду приглашать на зайчатину Евгению Васильевну с Леонидом, которые все-таки решились с утра ехать на снегоходах в сторону Амгуэмы.

Евгения Васильевна приходит одна, нахваливает зайчатину и весь вечер травит байки.

Особенно меня потрясла одна из многочисленных историй о несчастных случаях, происходящих на этой загадочной и полной опасностей земле. Компания возвращалась из гостей на лодке, по дороге повздорили, началась ссора. В результате лодка перевернулась и тринадцать человек оказались за бортом. Все утонули, но нашли только троих – семью Пыле: мужа с женой и их трехлетнюю внучку. Они до конца боролись за жизнь, пытаясь спасти малышку. Для того чтоб выплыть, они засунули ручки девочки себе в рот и, держа ее зубами, гребли к берегу. Так их и нашли. Посередине – девочка, а по краям – дедушка и бабушка, держащие ее за руки зубами.