Три повести о Чукотке

– Миша, что мы будем делать?

– Проведем необходимый ритуал!

– Что он из себя представляет?

– Этого я не могу тебе сказать, пока мы не окажемся за полярным кругом. Но ты не беспокойся! У нас, у полярников, закон: все, что происходит за полярным кругом, там и остается. Никто ни о чем не узнает!

– Я уже никогда не стану прежним? – Альваро радостно поддержал наш дружеский троллинг.

Мы доехали до знакомой арки, сфотографировались, осмотрели каменные домики, построенные заключенными Чуклага, и по сибирской традиции брызнули духам – окропили водкой землю и небо. Потом разлили по рюмке, и я сказал:

– Посвящаю тебя в полярники!

– А что дальше?

– Раздевайся и беги! У тебя есть шанс.

В хорошем настроении мы вернулись в поселок, прокатились до подъемника горнолыжной трассы и после пошли в гости к Евгению. Оказывается, он мастер татуировок. Я впервые в жизни видел такую домашнюю студию.

Обстановка располагала, и Евгений с Альваро начали хвастаться своими татуировками. На правой голени у каждого была настоящая картина. У Евгения – портрет Сальвадора Дали с торчащими усами, у Альваро – крадущийся уссурийский тигр. Альваро провозгласил:

– У тебя на ноге – картина из моей страны, у меня на ноге – картина из твоей страны!

Это был готовый тост, и мы пошли на кухню есть пельмени. А как говорят в Сибири, под пельмешки даже нищие пьют.

Закусочка была шикарной – грибочки, капустка, пельмени, домашняя горчичка. Посидели мы недолго, нас начало клонить в сон. Альваро говорит, что мы живем здесь как мыши: ложимся рано, просыпаемся среди ночи голодные, быстро сгрызаем что-то и опять засыпаем. Очень точно подмечено.

Мы попрощались и пошли спать. Договорились, что созвонимся утром, и Евгений отвезет нас в аэропорт.

02.11.2017

Сегодня опять не удалось улететь. Но мы уже стали умнее и не дергались – сидели у Ольги Константиновны, пили кофе, ели оладьи и звонили в аэропорт. Там сообщили, что до завтра отбой. Значит, сегодня нужно сводить гостя в музей. Договорились, что приедем после обеда. У нас было много времени, поэтому я попросил рассказать все по полной программе, и экскурсовод не скупилась на детали. Все отделы были по-своему интересны: и минералогия, и этнография, и Алсиб – секретная авиатрасса между Аляской и Чукоткой, по которой доставлялась из США в СССР военная помощь во время Второй мировой войны, и Чуклаг – сталинские лагеря. Жуткие детали нашей истории иногда потрясают. Нам рассказали, что чукчам было приказано сотрудничать с НКВД в поимке беглых зеков. Их можно было убивать, а отрезанные кисти присылать в лагерь для дактилоскопической экспертизы. Когда-то в молодости я слышал подобные истории, но тогда не мог в них поверить. Уже сложно понять, где правда, а где вымысел.

Потом мы договорились, что вытащим несколько музейных экспонатов из витрин для фотосъемки. Альваро снял с себя майку, расстелил на полу, чтобы создать черный фон, и принялся за работу. Сотрудницам музея тоже наконец-то было на что посмотреть. Так что все остались довольны.

Вечером Альваро начал причитать, что мы сидим и зря теряем время. Я подлил масла в огонь, сказав, что завтра последний шанс вылететь, так как потом в России – выходные и праздники, аэропорты не будут работать три дня. А в музее нас предупредили, что прогнозы неутешительные до среды.

03.11.2017

Несмотря на прогнозы, небо просветлело, и мы поехали в аэропорт. Там уже шла регистрация. Общий вес наших вещей составил семьдесят семь килограммов. Учитывая норму в двадцать килограммов на каждого, мы заплатили за перевес более десяти тысяч рублей – почти столько же, сколько и за билеты.

Загрузились и полетели над заливом. Через полтора часа вертолет зашел на посадку, но я почему-то не мог узнать Ванкарема. Оказалось, что вначале мы приземлились в другом поселке – Нутепельмене. А мы чуть не высадились! Во время короткой остановки общались с местными собаками. Все они огромны, лохматы и зубасты. Но меня поразил один кобель – русская борзая, или, как определил местный чукча, чукотская оборзевшая. Как его сюда занесло, потомка голубых кровей? Его предки служили каким-нибудь Трубецким, а он теперь гоняет зайцев по бескрайней тундре.

Ну вот, наконец, вновь завели мотор, и мы еще полчаса летим до Ванкарема. На посадке нас встретила Лариса Аркадьевна, которая помнит меня еще по той экспедиции. Она по-прежнему – директор клуба. О нашем приезде она знала заранее. Я договорился с ней, что она предоставит нам в распоряжение домик ее покойного отца.

– Домик уже подготовлен, но не знаю, справитесь ли?

– Спасибо вам, а о чем вы беспокоитесь?

– Ну, там надо самим печку топить, воду носить!

– Мы ж не криворукие!

– Ведь он все же иностранец!

– Лариса Аркадьевна, «он» специально сюда приехал увидеть, как вы живете, и научиться выживать вместе с вами!

– Хорошо! А пока вот можете поехать к Сергею – он приглашал в гости.

Я обернулся и увидел Сергея – плотного круглолицего парня с внимательными глазами. Я хорошо знал всю его семью – и родителей, и покойного брата. Они все слывут знатоками белого медведя, брат в свое время организовал программу мониторинга медведиц «Медвежий патруль». После крепкого рукопожатия мы с Альваро приняли предложение, погрузили вещи на нарты и поехали за Сергеем на снегоходе: Альваро вторым пассажиром, я – развалившись в нартах среди рюкзаков.

Перед домом под руководством хозяина провели обряд очищения. Когда возвращаешься домой, нужно приласкать рвущихся тебе навстречу собак и сказать им что-то доброе, ведь они – символ верности. Этим ты очищаешься от грязи, которая могла налипнуть в дороге, и заходишь в дом чистым.

Жена Сергея, Вика – худенькая интеллигентная девушка в очках – приготовила ужин, и мы сбрызнули нашу встречу на ванкаремской земле. На завтра обсудили план – рано утром поехать на кромку поохотиться на нерпу. Альваро как раз было интересно это поснимать. Договорились, что придем к семи утра.

А пока надо идти обустраивать свой быт. Домик покойного Аркадия Легкова – отца Ларисы Аркадьевны – один из нескольких сохранившихся старых домов Ванкарема. Он весь пропитан историей. По типу он ничем не отличается от южнорусской хаты-мазанки: та же побелка внутри, та же внешняя электропроводка, та же печка, которую здесь топят углем. Вода – в бочке, рукомойник – на стене.

Все-таки как хорошо, что у нас есть возможность жить отдельно, «на автономке», никого не напрягая! Только вот Лариса Аркадьевна причитает и сильно беспокоится – не верит, что мы выдержим это испытание. Но мы с Альваро стараемся. Для начала принесли шестидесятилитровую бочку с водой и поставили у рукомойника. Потом накололи кайлом угля из соседней кучи и принесли к печке.

Затем я решил провести для испанца мастер-класс по растопке печи. Он сказал, что каждая его поездка в Сибирь – наука выживать. Еще бы! Пришлось объяснить ему, почему так важно чистить подзольник для обеспечения тяги. Вроде бы он понял и пошел разжигать огонь самостоятельно.

Не прошло и полчаса, как он прибежал с криком:

– Я засыпал огонь углем, и он не горит! Я не знаю, как подкармливать огонь!

– Все очень просто, привыкнешь!

…Грядут праздники, и я поспешил в магазин. Нужно успеть закупить продукты – ведь потом все будет закрыто три дня. Вечером мы опять зашли к Сергею и Вике на ужин. Угощали оленьим бульоном и мясом. Сергей намекнул, что был бы не против, если бы мы жили у него. Я сказал, что, если устанем бороться с трудностями, обязательно примем приглашение. Но в наши планы входит экономить экспедиционный бюджет для более важных задач.

Все, пошли спать, а то завтра на охоту!

04.11.2017

В полседьмого раздался сигнал по рации – Сергей проверял нашу готовность. Мы позавтракали гречневой кашей и бутербродами с маслом, я залил термос, и мы выдвинулись.

Охотник уже накачал резиновую лодку и приторочил ее к нартам. Альваро сел за ним на снегоход, я разлегся на лодке в нартах. Отъехали три километра от поселка. За нами без устали мчались две собаки – Ревыч и Ржавый. Огромный Ревыч получил свою кличку за то, что был плаксивым щенком, а Ржавый – за рыжий цвет шерсти.

По пути дважды видели медвежий след. Доехали до протоки и остановились. Вдали виднеется лежбище нерп – голов двадцать. Мы стали выжидать. То и дело тут и там появлялись из воды их морды. Как всегда на охоте, дичь появляется тогда, когда ее меньше всего ждешь.

– Вот она! – прошептал я Сергею, не шевелясь и показывая направление одними глазами.

– У тебя хорошее зрение! – похвалил он.

– Тоже иногда охочусь, – улыбнулся я.

Первый выстрел был мимо.

– Я волнуюсь, – сказал Сергей. – Был бы один, а тут вы зрители.

– А ты не волнуйся. Давай скажем испанцу, что у нас такой ритуал. Только, чур, с умным видом!

– Альваро, у нас на Чукотке есть такой ритуал. Когда приезжаешь на охоту, надо вначале предупредить духов животных, что ты хочешь взять мяса. Поэтому вначале надо промазать. Это такая жертва. Понял?

– О, понятно! Чтоб никого не обидеть!

– Абсолютно верно!

– О! Вот второй выстрел – другое дело! – прокомментировал я попадание.

– Маленький! Вкусный! – радостно ответил Сергей, взял лодку и потащил ее к кромке.

Вслед за Сергеем увязался Ржавый, то и дело проваливаясь в ледяную воду и выкарабкиваясь на льдину.

– Подай пешню! – крикнул мне Серега, и я понес ему инструмент.

Виртуозно подцепив нерпу крючком, Сергей притащил ее к нартам, соорудил холмик из снега и положил добычу сверху раной вниз, чтобы стекала кровь.

– Если бы мы остались без еды, то первое, что сделали – вытащили бы теплые кишки, отжали их и оставили на морозе. Через некоторое время их можно было бы жевать сырыми – вкуснятина!

– Ты лучше расскажи испанцу, как твой брат с медведем из-за нерпы поругался! – напомнил я старую историю.

– А! Брат тогда настрелял нерпы, а сзади медведь подкрался и хотел ее утащить. Но брат не согласился.

– И что, застрелил?

– Нет, ружье около медведя лежало.

– И как он?

– А вот так! – и Сергей изобразил, как брат пугал медведя. Я смеялся. Альваро смотрел с недоверием.

После этого Сергей стал задавать мне странные вопросы: кто нас пригласил в Ванкарем, и почему мы сюда приехали. Я вкратце описал наш проект, но мой ответ его не удовлетворил. Я понял, к чему он ведет: хочет, чтобы я назвал имя человека, чьим гостем считаюсь. Я уклончиво ответил, что приехал к ванкаремцам, а приглашали меня многие. Мы ж не на Кавказе, где нужно выбрать себе кунака. И приехали мы не в гости, а в экспедицию.

Взяв еще одну нерпу и допив чай, мы собрались в обратную дорогу. Вика встречала около дома. Радости ее не было предела – ее заказ выполнен, сегодня будет приготовлена маленькая вкусная нерпочка. Я занес тушку в сени, как она просила, и мы пошли к себе домой. Нужно печку реанимировать, а то замерзнем – мы ж ее не топили полдня.

Дома я раскочегарил печку и приготовил простой обед – макароны с тушенкой, так как местных продуктов мы еще не заготовили. После этого мы пошли в клуб на концерт, посвященный Дню народного единства.

Альваро дали слово для приветствия, мы залезли на сцену и поздравили ванкаремцев с праздником, а потом я будто бы погрузился в прошлое – попал в школу советского времени. Директор клуба зачитывала чукотским детям стихи о родине – о кленовом листочке, о березке, о колосящемся поле. Я смотрел на детей и недоумевал: они же даже не представляют, о чем идет речь! Для них родина – не хлебное поле, а бескрайняя тундра, не березовая роща, а суровый Ледовитый океан! Ведь можно было подумать и адаптировать для них тексты! А иначе как они могут почувствовать себя частичкой огромной России, если она для них такая чужая в этих образах?

После концерта Альваро фотографировал участников, а я раздавал конфеты.

Вечером дома я собрал бумаги, и мы пошли в гости к Сергею поговорить о деле. Нам был сразу предложен бульон из нерпы и вареное мясо. Молодец Вика – так вкусно готовит, так радушно принимает гостей! После трапезы я достал бумаги – вначале копию письма, которое мне в Москву писал отец Сергея, дядя Ваня. Мы подружились, когда я побывал здесь в своей первой экспедиции.

– Ты спрашивал, кто приглашал меня, – вот, почитай – твой покойный отец!

С этими словами я передал Сергею письмо:

Здравствуй, Миша!

Письмо твое с фотографиями получили, за это огромное спасибо. Правда, фото и привет Олегу Пенечейвуну передать не смогли – они с женой Тамарой трагически погибли. Их вельбот перевернулся в лагуне, всего погибло пять человек.

В поселке все нормально, здоровье тоже в порядке.

Недавно был в отпуске, но вырваться никуда не мог. К вам в Москву лететь – авиабилеты дорогие.

Зато наловил рыбы, набил нерпы. Пока у нас все есть, ни в чем не нуждаемся.

Сейчас я на пенсии, но без дела не сижу. Жалко, что пришлось сдать совхозу оружие. У меня были СВТ самозарядная и МК. Но, спасибо, ребята мне дают, если что. Только вот негде купить охотснаряжение. Не только дробь, но и мелочи, необходимые для охоты. А сетей хватает.

Приезжай к нам, ждем. Пиши, если что надо – вышлем.

На этом пока ставлю точку. Привет от моей супруги.

Ваня

Сергей жадно вглядывался в истертые строчки, и на глазах у него появились слезы. Мне казалось, что я чувствую то же, что и он – радость оттого, что доброта и мудрость старика вновь коснулись его сердца. И боль оттого, что отца больше нет. Это я тоже прекрасно могу понять.

Я достал копии родословных деревьев, которые мы собирали в поселке, и нашел среди них генеалогию семьи Сергея, которую составил со слов его отца. Сергей был растроган и сказал, что эта бумага очень дорога для него и что он очень жалеет о том, что не успел сам опросить родственников. Этот вечер очень сблизил всех нас. Может быть, это дух дяди Вани постарался, может быть, он незримо присутствовал с нами в тот вечер?

Мы распрощались с Сергеем и Викой и заглянули поздороваться к моему старому приятелю-охотнику Толику. Я узнал, что он в поселке. Мы постучались – невысокий, но жилистый охотник с обнаженным торсом открыл дверь и радостно пригласил в дом со словами:

– Надо летом приезжать, в разгар охоты. Почему летом не приехал?

– Не смог.

Как будто мы не виделись дня три или как будто речь шла о прошедшем лете этого года. А на самом деле – о сезоне, о любом лете из прошедших двадцати пяти. Как циклично здесь время!

Не спрашивая, Толик налил нам чая и жестом пригласил к столу. По дому с криками носились внуки.

– Жена в загуле! Вот приехал – нет ее.

Я молча отхлебывал из чашки, не спрашивал о подробностях, лишь объяснил Альваро, что жена Толика – лучшая в бригаде и, возможно, единственная в мире гарпунерша, охотница на кита и моржа.

С Толиком очень интересно – он сразу погружает тебя в мир морских охотников, обсуждая ежедневные проблемы промысла и рассказывая бесконечные охотничьи байки. Нужно только делать вид, что все это тебе близко и знакомо.

– Покажи испанцу наконечники для гарпуна!

– Это можно! Я сам их болгаркой из трехгранных напильников вырезаю. Вначале нужно сталь отпустить, чтоб размягчилась и лучше обрабатывалась. А потом уже вырезать.

– А с закалкой как?

– Ну, после того, как вырезал, – можно и закаливать. Вот этот я сделал специально для жены – видишь, какой красивый?

Я с нескрываемым восхищением подбросил на руке массивный граненый кусок инструментальной стали и попытался представить, перед кем и с каким видом хвастается жена Толика своим гарпуном. Кто-то из женщин туфли и сумочки подбирает под тон машины и напоказ выставляет, а кто-то – гарпуны и разделочные ножи, которыми шкуру с моржей спускают.

– Ну ладно, тебе завтра возвращаться на базу. Мы пойдем, отсыпайся!

Толику ехать на рыбалку в домик, пятьдесят километров от поселка – уже вторую неделю вся бригада охотников сидит там и заготавливает рыбу.

05.11.2017

Сегодня утром я составил вопросник для работы с населением Ванкарема. Получилось сорок вопросов по разным блокам. Вопросы были и об охоте, и о том, каким видят свое будущее ванкаремцы, и о взаимоотношениях с русскими. Альваро пришел в восторг и начал думать о тематике фотосессий.

На обед была сельдянка, которую нам передали в качестве угощения от Лады Анатольевны – главы администрации поселка.

Вечером приходила Лариса Аркадьевна, и я рассказал ей о проекте и о своих сомнениях.

– Не волнуйся, поможем.

Сразу стало легче на душе. Главное – понимать, что не тебе одному это нужно.

06.11.2017

Весь день Альваро допекал меня вопросами, когда мы начнем работу. Лично я вообще-то уже давно ее начал. Пытаюсь объяснить ему простое правило: без разведки в бой не ввязываться – так учил дед, который прошел две войны. Вначале нужно несколько дней присмотреться к людям, дать им привыкнуть к нам, понять, с кого начать. Если пороть горячку и торопить людей, то они могут закрыться и перестать с нами общаться.

Словно в ответ на мои слова в дверь постучали, и вошла Лада Анатольевна, которая передала нам вчера сельдянку. Внешне Лада напоминала полинезийку с картин Гогена – круглолицая, пышногубая. Только кожа светлая. Она спросила, не нужна ли нам банька. Мы подпрыгнули от радости:

– Конечно!

– Тогда приходите ко мне, начнете с баньки. Попаритесь, а потом попьем чаю и поговорим.

Вот! Я же говорил: не надо спешить – все само организуется.

На обед в этот раз я приготовил строганину из чира и рис. Такое Альваро пробовал первый раз в жизни. Рис подоспел на печке, пока я чистил чира от шкуры. Потом я порезал рыбу тонкими стружками, приготовив макало из уксуса, перца и соли. Все ушло моментально, мой испанский друг даже не поперхнулся.

И все бы было у нас хорошо, если бы постепенно меня не начало раздражать то, что он не моет за собой посуду. Как будто не видит! Получается несправедливо: я растапливаю печь – понятно, он не умеет. Готовлю еду – это тоже понятно, я никому не доверю такого важного дела. Но посуду же он может мыть – в конце концов, здесь особые навыки не нужны. Прямо сказать ему об этом я не решаюсь: не хочу обидеть иностранца, ведь он вроде бы не только мой компаньон, но и гость в России. Попробую действовать исподволь – создам ситуацию, чтоб он сам догадался.

После обеда я быстро встал, помыл общую посуду и свою миску. Он остался за столом. После этого доел и поставил свою миску в раковину. И что он хочет этим сказать? Что я должен домыть за ним? Тоже мне гранд, идальго, рыцарь непонятного образа! Придется повозиться с дрессировкой. Уголь он уже приносит. Пару раз попытался печь растопить. Ничего, научим! Я ему уже втолковал, что каждый вечер нужно обязательно вынимать чижи из обуви и развешивать их для просушки. Если в них останется влага – ноги замерзнут. Еще нужно вычищать снег с периметра двери – с косяков и порога, иначе она не захлопнется. Забот много, когда живешь без прислуги.

Все – пора идти в баню. Лада приветливо встретила, принесла дров и выдала нам простыни. Теперь объясняю испанцу, как надо вести себя в бане.

– Для чего нам шапочки?

– Чтоб уши паром не обжечь! Сейчас поддам – поймешь!

– А, как мудро! Да, я понял уже!

– Наклоняйся ниже, если жарко! Чем ниже, тем прохладнее!

– Вы, русские, ненормальные!

– Да, и гордимся этим! Баня – это спа по-русски. Может быть, только баня и спасает нашу нацию. Париться в бане – полезнее, чем пить водку.

– Все в мире полезнее, чем пить водку!

– На вот, снегом оботрись, умник! И не одевайся, пока не высох, иначе заболеешь. Давай посидим подождем.

После бани нас ждали чай и чебуреки с начинкой из китового мяса. Разговор завязался активный, я не успевал переводить и потом просто махнул рукой. Альваро заскучал, а мы с Ладой протрепались часа четыре: про детей, про работу, про алкоголизм, охоту и односельчан.

Особенно мне запомнился рассказ про ее бабушку-тундровичку. В юности бабушка спала только на улице рядом со стадом, свернувшись калачиком. Отец бывало будил ее, если она зазевалась и стадо отошло, и она бежала догонять его. Ей не было равных в беге и прыжках, и парни боялись брать ее замуж. Так и жила она одна, пока не встретила алеута, который был моложе нее. С ним вместе они поставили ярангу километрах в двадцати от Ванкарема, и жили там. Лада спрашивала бабушку, играли ли они в детстве в салочки. На это бабушка отвечала – нет, бегать – это слишком просто, так не играли. А играли вот как: забрасывали ноги за плечи и, передвигаясь на руках, пытались догнать друг друга.

Или вот что рассказала Лада о борьбе с алкоголем в Ванкареме. Сама Лада и ее муж не пьют уже лет четырнадцать – просто решили бросить, прочитав статью о вреде алкоголя. Удивительно! Речь Джефа Питерса имела бы успех в этом селе. И теперь они в любой компании сидят трезвыми – все к этому привыкли, кроме приезжих, которые постоянно спрашивают, скоро ли они уйдут домой, чтоб все остальные могли расслабиться. Трудно вести трезвый образ жизни, когда все общество смотрит на тебя как на неполноценного.

У Лады с мужем Александром четверо детей: три сына и одна дочь. Старшие дети тоже не пьют и рассказывают, что их часто не приглашают в компанию только по этой причине.

Дочь Диана влюбилась, когда ей еще не исполнилось восемнадцати, дождалась совершеннолетия и с первым же вертолетом улетела к любимому в Эгвекинот. Жених – парень из Уэлькаля.

– Не эскимос ли? – уточнил я.

– Вроде нет, русский, – ответила Лада.

Свадьбу не играли, просто поженились и вскоре родили мальчика, сделав Ладу счастливой бабушкой.

Два старших сына учатся в Анадыре и после окончания учебы хотят вернуться в Ванкарем – здесь их ждет охота и вольная жизнь. Младший, школьник, сейчас в интернате в Амгуэме.

– Мы хорошо здесь живем! Кто хочет, тот старается. Некоторые жалуются, как все плохо. А что плохо? Уголь мы получаем по 600 рублей за тонну, тогда как он стоит 6000. Если много детей – получаем субсидии на жилье. Охотников снабжают снегоходами, запчастями, бензином, патронами бесплатно. Если тебе здесь нравится жить – то все условия созданы. Если не нравится – другое дело, тогда можешь ехать в другое место, никто ж не держит. Те, кто жалуется, не видели, как живут в русских деревнях в центральной России!

– Это уж точно!

Приятно видеть перед собой счастливую самодостаточную чукотскую семью.

Так мы и сидели, неторопливо беседуя и уплетая чебуреки с китятиной. Четвертый уже не лез, но жадность настаивала, и мы с Альваро поделили один на двоих.

– А где вы на всю семью запасы храните? В холодильник же столько не запрячешь!

– Хочешь посмотреть? Будете выходить – покажу.

– Ну, нам как раз пора уже, спасибо большое, давай посмотрим!

И, выйдя из дома, Лада открыла двери в морской контейнер, который стоял рядом с домиком и служил складом-холодильником для семьи. Ого! Стеллажи по стенам, на которых аккуратно сложены мясо и рыба.

– Ну вот, это – оленина, это – моржатина, это – чир. А внизу – горбуша для собак. Мы ее не едим.

– Альваро, смотри, это – лосось, им собак кормят.

– Ты шутишь!

– Нет, Альваро, это не шутки. Чукчи едят более вкусную рыбу – чира, хариуса, сельдянку. А лосось – только для собак.

– Osh Dios! Расскажу друзьям, какая трудная жизнь на Чукотке!

– Расскажи, расскажи! И про чебуреки с китом, и про лосося для собак!

Вернувшись, мы уснули как младенцы, а за окном разыгрался буран…

07.11.2017

Столетие со дня Великой Октябрьской революции! Кто бы мог подумать лет двадцать назад, что этот день ничем не будет отличаться ото всех остальных! Как изменилась жизнь за эти годы!

Проснувшись, я выскочил на улицу – ветром чуть не оторвало дверь. Невозмутимый и вечно готовый играть Ревыч, как всегда, поджидал меня у входа в надежде чем-то поживиться с нашего стола. Но на этот раз я ничем его не порадовал, кроме ласкового шлепка по огромной морде. Печь потухла, и я начал очищать ее от золы. Под рукомойником налилось ведро помоев почти с верхом. Пора уже «припахивать» и заморского гостя. Я выставил ведро у порога.

– Альваро, мне нужна помощь: вот ведро, вылей неподалеку от дома!

– Си, команданте!

Это мне понравилось. Ладно, уважил, за углем в таком случае схожу сам. Я растопил печку, Альваро уселся за стол и спросил:

– Что у нас на завтрак? Может быть, нам сходить в магазин?

Откуда ж во мне столько терпения? Я молча поставил на печку сковородку, которая уже заиграла в моей руке как бейсбольная бита, высыпал в нее остатки гречки, положил несколько кусков тушенки, нарезал хлеба, намазал маслом и с расстановкой сказал: