скачать книгу бесплатно
Соответственно, Конституция Российской Федерации, наделяя федерального законодателя определенной дискрецией при регулировании права собственности и связанных с ним отношений по владению, пользованию и распоряжению имуществом (статья 71, пункты «в», «о»), закрепляет в статье 55 (часть 3), что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Из данной нормы во взаимосвязи со статьями 8, 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 34 и 35 Конституции Российской Федерации вытекает, что ограничения права собственности, равно как и свободы предпринимательской и иной экономической деятельности могут вводиться федеральным законом, если только они необходимы для защиты других конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, отвечают требованиям справедливости, разумности и соразмерности (пропорциональности), носят общий и абстрактный характер, не имеют обратной силы и не затрагивают само существо данного конституционного права.
Конституционные гарантии охраны частной собственности законом и допустимости лишения имущества не иначе как по решению суда, выражающие принцип неприкосновенности собственности, а также конституционные гарантии судебной защиты распространяются как на сферу гражданско-правовых отношений, так и на отношения государства и личности в публично-правовой сфере. Это означает, что в случаях изъятия имущества у собственника, независимо от оснований такого изъятия (в том числе для обеспечения производства по уголовному делу), поскольку оно носит принудительный характер и предполагает наличие спора о праве на данное имущество, в обязательном порядке должен осуществляться эффективный судебный контроль.
3. Собственность, как цивилизованная основа и выражение свободы человека, является необходимым условием свободы экономической (в том числе предпринимательской) деятельности, предполагающей свободу договора и равенство субъектов этой деятельности, правовое положение которых предопределяется закрепленными Конституцией Российской Федерации правом частной собственности, а также гарантиями данного права и критериями возможных его ограничений. Исходя из этого Гражданский кодекс Российской Федерации устанавливает в качестве основных начал гражданского законодательства неприкосновенность собственности и свободу договора, равенство, автономию воли и имущественную самостоятельность участников гражданского оборота, беспрепятственное осуществление гражданских прав, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, обеспечение восстановления нарушенных прав, их судебную защиту (пункт 1 статьи 1, пункт 1 статьи 2).
Указанные фундаментальные правовые начала собственности и свободы экономической деятельности, как они определены в Конституции Российской Федерации и Гражданском кодексе Российской Федерации, лежат в основе любого законодательного регулирования в сфере отношений собственности, включая определение оснований и порядка возникновения, изменения и прекращения прав владения, пользования и распоряжения имуществом, а также соответствующего объема их защиты и правомерных ограничений.
Согласно статье 235 ГК Российской Федерации право собственности прекращается при отчуждении собственником своего имущества другим лицам, отказе собственника от права собственности, гибели или уничтожении имущества и при утрате права собственности на имущество в иных случаях, предусмотренных законом (пункт 1); принудительное изъятие у собственника имущества не допускается, кроме случаев, когда по основаниям, предусмотренным законом, производятся обращение взыскания на имущество по обязательствам, отчуждение имущества, которое в силу закона не может принадлежать данному лицу, отчуждение недвижимого имущества в связи с изъятием участка, выкуп бесхозяйственно содержимых культурных ценностей, домашних животных, реквизиция, конфискация, отчуждение имущества в иных случаях, предусмотренных данным Кодексом (пункт 2).
Следовательно, прекращение права собственности возможно либо по воле самого собственника, либо в силу обстоятельств, которые не могут рассматриваться как действия третьих лиц, специально направленные на прекращение права собственности, либо в результате принудительного изъятия имущества у собственника на законных основаниях.
3.1. В соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации предметы (в том числе имущество, которое получено в результате совершения преступления или может служить средством для установления обстоятельств уголовного дела), признанные вещественными доказательствами, приобщаются к уголовному делу (часть вторая статьи 81); вещественные доказательства должны храниться при уголовном деле до вступления приговора в законную силу либо до истечения срока обжалования постановления или определения о прекращении уголовного дела и передаваться вместе с уголовным делом, за исключением предусмотренных законом случаев; когда спор о праве на имущество, являющееся вещественным доказательством, подлежит разрешению в порядке гражданского судопроизводства, вещественное доказательство хранится до вступления в силу решения суда (часть первая статьи 82).
Согласно части третьей статьи 81 УПК Российской Федерации при вынесении приговора, а также определения или постановления о прекращении уголовного дела должен быть решен вопрос о вещественных доказательствах; при этом орудия преступления, принадлежащие обвиняемому, подлежат конфискации, или передаются в соответствующие учреждения, или уничтожаются (пункт 1), предметы, запрещенные к обращению, подлежат передаче в соответствующие учреждения или уничтожаются (пункт 2), предметы, не представляющие ценности и не истребованные стороной, подлежат уничтожению, а в случае ходатайства заинтересованных лиц или учреждений могут быть переданы им (пункт 3), деньги, ценности и иное имущество, полученные в результате совершения преступления, и доходы от этого имущества подлежат возвращению законному владельцу (пункт 4), деньги, ценности и иное имущество, указанные в пунктах «а» – «в» части первой статьи 1041 УК Российской Федерации, подлежат конфискации в порядке, установленном Правительством Российской Федерации, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 4 данной части (пункт 41), документы, являющиеся вещественными доказательствами, остаются при уголовном деле в течение всего срока хранения последнего либо передаются заинтересованным лицам по их ходатайству (пункт 5), остальные предметы передаются законным владельцам, при неустановлении последних – переходят в собственность государства, а споры о принадлежности вещественных доказательств разрешаются в порядке гражданского судопроизводства (пункт 6). Частью четвертой той же статьи предусматривается, что предметы, изъятые в ходе досудебного производства, но не признанные вещественными доказательствами, подлежат возврату лицам, у которых они были изъяты.
Соответственно в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации определяются правомочие следователя при вынесении постановления о прекращении уголовного дела и уголовного преследования принимать решение о вещественных доказательствах (пункт 9 части первой статьи 213) и правомочие суда при постановлении приговора разрешать вопросы о том, подлежит ли удовлетворению гражданский иск, в чью пользу и в каком размере, и как поступить с вещественными доказательствами, а также с имуществом, на которое наложен арест для обеспечения гражданского иска или возможной конфискации (пункты 10, 11 и 12 части первой статьи 299).
Как следует из приведенных законоположений, устанавливающих общий порядок решения вопросов о вещественных доказательствах, лишение лица его имущества, признанного вещественным доказательством, происходит в результате вынесения судебного решения по существу уголовного дела, что корреспондирует требованию статьи 35 (часть 3) Конституции Российской Федерации, согласно которой никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда, и предписаниям статьи 235 ГК Российской Федерации, закрепляющей основания прекращения права собственности.
3.2. По смыслу статьи 35 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьей 55 (часть 3), возможные ограничения права собственности в целях защиты публичных интересов могут обусловливаться, в частности, необходимостью обеспечения производства по уголовному делу, для чего лица, производящие дознание и предварительное следствие, наделяются полномочиями по применению соответствующих обеспечительных мер, связанных с изъятием имущества.
Обращаясь к вопросу о допустимости изъятия имущества у собственника или законного владельца по решению государственного органа или должностного лица, осуществляющих предупреждение, пресечение или раскрытие правонарушения, Конституционный Суд Российской Федерации сформулировал правовую позицию, согласно которой временное изъятие имущества, представляющее собой процессуальную меру обеспечительного характера и не порождающее перехода права собственности на имущество, не может расцениваться как нарушение конституционных прав и свобод, в том числе как нарушение права собственности, при том что лицам, в отношении которых применяются подобного рода меры, сопряженные с ограничением правомочий владения, пользования и распоряжения имуществом, обеспечивается закрепленное статьей 46 (часть 2) Конституции Российской Федерации право обжаловать соответствующие решения и действия в судебном порядке.
Приведенная правовая позиция, изложенная Конституционным Судом Российской Федерации в постановлениях от 20 мая 1997 года № 8-П и от 11 марта 1998 года № 8-П, не исключает законодательного установления дополнительных гарантий защиты права собственности, в том числе в форме предварительного судебного контроля за законностью и обоснованностью временного изъятия имущества в уголовном судопроизводстве, как это предусмотрено, например, пунктом 9 части второй статьи 29 и частью первой статьи 115 УПК Российской Федерации применительно к наложению ареста на имущество для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска, других имущественных взысканий или возможной конфискации имущества, указанного в части первой статьи 1041 УК Российской Федерации.
При этом оценка судом законности и обоснованности изъятия у собственника или законного владельца того или иного имущества в связи с приобщением его к уголовному делу в качестве вещественного доказательства не может, по смыслу статей 81 и 82 УПК Российской Федерации, ограничиваться установлением формального соответствия закону полномочий применяющих данную меру должностных лиц органов предварительного расследования, – суд должен прийти к выводу, что иным способом обеспечить решение стоящих перед уголовным судопроизводством задач невозможно. В таких случаях должны приниматься во внимание как тяжесть преступления, в связи с расследованием которого решается вопрос об изъятии имущества, так и особенности самого имущества, в том числе его стоимость, значимость для собственника или законного владельца и общества, возможные негативные последствия изъятия имущества. В зависимости от указанных обстоятельств дознаватель, следователь и затем суд, решая вопрос о признании имущества вещественным доказательством, должны определять, подлежит ли это имущество изъятию либо, как следует из подпунктов «а» и «б» пункта 1 части второй статьи 82 УПК Российской Федерации, оно может быть сфотографировано, снято на видео- или кинопленку и возвращено законному владельцу на хранение до принятия решения по уголовному делу.
3.3. Наряду с положениями, закрепляющими порядок и условия временного – лишь на период проведения предварительного расследования или судебного разбирательства по уголовному делу – хранения вещественных доказательств, приобщенных к уголовному делу, статья 82 УПК Российской Федерации содержит положения, позволяющие еще до завершения производства по делу окончательно определять судьбу вещественных доказательств.
Так, в соответствии с пунктом 3 части второй данной статьи вещественные доказательства в виде изъятых из незаконного оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, а также предметов, длительное хранение которых опасно для жизни и здоровья людей или для окружающей среды, после проведения необходимых исследований передаются для их технологической переработки или уничтожаются, о чем составляется протокол в соответствии с требованиями статьи 166 УПК Российской Федерации.
Развивая ранее выраженные им правовые позиции, Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 10 марта 2005 года № 97-О пришел к выводу, что данная мера направлена – в отличие от хранения вещественных доказательств – не на создание условий для принятия обоснованного и мотивированного решения по существу уголовного дела, а на обеспечение защиты здоровья, прав и законных интересов граждан. В результате ее применения происходит не временное изъятие имущества, а его отчуждение, лишение собственника или законного владельца его имущества, а потому последующий судебный контроль в таких случаях нельзя признать эффективной гарантией права собственности, – оно может считаться обеспеченным лишь при условии, что соответствующее решение будет принято судом исходя из конституционно значимых целей и с учетом обстоятельств конкретного уголовного дела. Пункт 3 части второй статьи 82 УПК Российской Федерации и другие положения данной статьи не содержат указаний на то, что подобные решения принимаются дознавателем или следователем, и тем самым предполагают, что такие решения принимаются именно судом.
Таким образом, как следует из правовых позиций, выраженных Конституционным Судом Российской Федерации, изъятие имущества у собственника или законного владельца допустимо без судебного решения только в тех случаях, когда такое изъятие как процессуальная мера обеспечительного характера является временным, не приводит к лишению лица права собственности и предполагает последующий судебный контроль; отчуждение же имущества, изъятого в качестве вещественного доказательства по уголовному делу, без судебного решения невозможно.
3.4. К числу положений, позволяющих окончательно определять судьбу вещественных доказательств еще до завершения производства по уголовному делу, относятся и взаимосвязанные положения подпункта «в» пункта 1 части второй и части четвертой статьи 82 УПК Российской Федерации. Предусмотренная ими мера (передача для реализации соответствующих вещественных доказательств по постановлению дознавателя, следователя или судьи) направлена не на временное изъятие имущества и его хранение в качестве вещественного доказательства, с тем чтобы создать условия для принятия обоснованного и мотивированного решения по существу уголовного дела, – она имеет целью избежать затруднений или значительных издержек по обеспечению специальных условий хранения громоздких вещей, больших партий товаров и т. п. В результате имеет место не временное изъятие имущества у собственника, а его отчуждение, т. е. собственник лишается своего имущества в смысле статьи 35 (часть 3) Конституции Российской Федерации. В такой ситуации последующий судебный контроль за законностью и обоснованностью применения этой меры не может быть признан эффективной гарантией права собственности.
Принудительное изъятие имущества, влекущее за собой прекращение права собственности на это имущество, по сути, является лишением имущества и, следовательно, – в силу требований полной и эффективной судебной защиты права собственности и критериев справедливого судебного разбирательства (статьи 35 и 46 Конституции Российской Федерации, статья 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) – невозможно без предварительного судебного контроля и принятия соответствующего судебного акта. Именно поэтому закрепленное в статье 35 (часть 3) Конституции Российской Федерации право может считаться обеспеченным лишь при условии, что вопрос о лишении имущества, отнесенного к таким вещественным доказательствам, которые указаны в подпункте «в» пункта 1 части второй статьи 82 УПК Российской Федерации, может быть решен только в результате рассмотрения дела по существу. Иное в данном случае означало бы – в нарушение конституционных гарантий права собственности – лишение собственника или законного владельца его имущества, признанного вещественным доказательством, без вступившего в законную силу приговора, которым в соответствии со статьей 81 и пунктом 2 части первой статьи 309 УПК Российской Федерации решается вопрос об этом имуществе как вещественном доказательстве, и – в случае, когда спор о праве на имущество, являющееся вещественным доказательством, подлежит разрешению в порядке гражданского судопроизводства, – до вступления в силу решения суда.
Таким образом, установленное подпунктом «в» пункта 1 части второй во взаимосвязи с частью четвертой статьи 82 УПК Российской Федерации ограничение права собственности не может быть признано правомерным с точки зрения требований, вытекающих из статей 8 (часть 2), 35 (части 1–3), 46 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, поскольку применительно к указанным в данных законоположениях вещественным доказательствам избранные федеральным законодателем средства несоразмерны преследуемым целям. Оно не является необходимым, поскольку предполагаемые цели, ради которых оно введено, могут быть достигнуты иными, адекватными средствами, в частности предусмотренными в подпунктах «а» и «б» пункта 1 части второй статьи 82 УПК Российской Федерации, которые во всяком случае не влекут за собой лишение собственника или законного владельца его имущества до разрешения дела по существу. Вместе с тем, исходя из исключительной публичной ответственности государства за организацию уголовного судопроизводства, федеральный законодатель вправе в развитие действующего правового регулирования хранения, учета и передачи вещественных доказательств внести в него изменения и дополнения, основываясь на требованиях Конституции Российской Федерации и настоящем Постановлении.
Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 79 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации
постановил:
1. Признать взаимосвязанные положения подпункта «в» пункта 1 части второй и части четвертой статьи 82 УПК Российской Федерации, предусматривающие, что вещественные доказательства в виде предметов, которые в силу громоздкости или иных причин не могут храниться при уголовном деле, в том числе большие партии товаров, хранение которых затруднено или издержки по обеспечению специальных условий хранения которых соизмеримы с их стоимостью, передаются для реализации на основании постановления дознавателя, следователя или судьи, не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 35 (части 1 и 3), 46 и 55 (часть 3), поскольку эти законоположения позволяют лишать собственника или законного владельца его имущества, признанного вещественным доказательством, без вступившего в законную силу приговора, которым решается вопрос об этом имуществе как вещественном доказательстве, и – в случае, когда спор о праве на имущество, являющееся вещественным доказательством, подлежит разрешению в порядке гражданского судопроизводства, – до вступления в силу соответствующего решения суда.
2. Правоприменительные решения, принятые в отношении гражданина В.В. Костылева на основании положений подпункта «в» пункта 1 части второй и части четвертой статьи 82 УПК Российской Федерации, признанных настоящим Постановлением не соответствующими Конституции Российской Федерации, во всяком случае подлежат пересмотру компетентным органом.
3. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.
4. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Российской газете» и «Собрании законодательства Российской Федерации». Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».
Конституционный Суд Российской Федерации
Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации Г.А. Жилина
Разделяя выраженную в Постановлении от 16 июля 2008 года № 9-П позицию Конституционного Суда Российской Федерации о нарушении конституционных прав заявителя В.В. Костылева и необходимости их восстановления, в соответствии со статьей 76 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» заявляю о несогласии с пунктом 1 его резолютивной части, которым признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации взаимосвязанные положения подпункта «в» пункта 1 части второй и части четвертой статьи 82 УПК Российской Федерации, предусматривающие, что вещественные доказательства в виде предметов, которые в силу громоздкости или иных причин не могут храниться при уголовном деле, в том числе большие партии товаров, хранение которых затруднено или издержки по обеспечению специальных условий хранения которых соизмеримы с их стоимостью, передаются для реализации на основании постановления дознавателя, следователя или судьи. В этом же пункте резолютивной части Постановления указаны основания для вывода о неконституционности, а именно: поскольку названные законоположения позволяют лишать собственника или законного владельца его имущества, признанного вещественным доказательством, без вступившего в законную силу приговора, которым решается вопрос об этом имуществе как вещественном доказательстве, и – в случае, когда спор о праве на имущество, являющееся вещественным доказательством, подлежит разрешению в порядке гражданского судопроизводства, – до вступления в силу соответствующего решения суда.
Между тем оспоренные положения подпункта «в» пункта 1 части второй и части четвертой статьи 82 УПК Российской Федерации вообще не предназначены для регулирования отношений по поводу вещественных доказательств соответствующего вида с участием их законных владельцев, к числу каковых относится и собственник имущества. Регулированию отношений с участием этих субъектов специально посвящен подпункт «б» пункта 1 части второй статьи 82 УПК Российской Федерации, согласно которому такие вещественные доказательства возвращаются их законному владельцу. В этом же подпункте указано препятствие для возвращения имущества его законному владельцу до разрешения дела по существу, а именно ущерб для доказывания; в таком случае, по смыслу взаимосвязанных положений статьи 82 УПК Российской Федерации, соответствующее вещественное доказательство хранится в месте, указанном дознавателем или следователем (подпункт «а» пункта 1 части второй).
Правила положения подпункта «в» пункта 1 части второй статьи 82 УПК Российской Федерации применительно к законному владельцу не могут рассматриваться как альтернативные приведенным законоположениям уже в силу самой их логики, поскольку реализация вещественного доказательства до разрешения уголовного дела по существу с еще большей очевидностью создаст ущерб для доказывания, чем это было бы при передаче соответствующего имущества его законному владельцу. Кроме того, оспоренное нормативное положение действует не только во взаимосвязи с другими положениями статьи 82 УПК Российской Федерации, но и в системе с нормами другой отраслевой принадлежности, направленными на охрану и защиту права собственности, прежде всего с нормами конституционного и гражданского права, на которые обоснованно указал Конституционный Суд Российской Федерации в мотивировочной части Постановления.
Соответствующие принципы конституционного и гражданского права действуют и при осуществлении уголовного судопроизводства, что применительно к хранению вещественных доказательств наглядно проявляется в конкретных правилах части первой статьи 82 УПК Российской Федерации, согласно которой при наличии спора о праве на такое имущество, подлежащего разрешению в порядке гражданского судопроизводства, на дознавателя, следователя и судью возлагается обязанность по хранению вещественного доказательства до вступления решения суда в законную силу. Соответственно правило о его хранении до окончательного разрешения дела по существу должно действовать и до разрешения соответствующего спора в рамках судопроизводства по уголовному делу, и тем более соблюдение его обязательно, когда право законного владельца на имущество вообще не оспаривается. Этим не исключается возможность принудительного прекращения права собственника или иного законного владельца на громоздкое имущество, признанное вещественным доказательством, но такое возможно лишь на основании вступившего в законную силу решения суда (приговора или решения по гражданскому делу), признавшего в силу требований закона неправомерность нахождения у соответствующего лица данного имущества. Той же логики придерживается Конституционный Суд Российской Федерации и в данном Постановлении.
Следовательно, оспоренное нормативное положение по буквальному смыслу в системе действующего правового регулирования не предполагает возможность лишения собственника или иного законного владельца его имущества без судебного решения, принятого по правилам уголовного или гражданского судопроизводства, в котором бы отражался результат разрешения соответствующего спора с выводом о неправомерности нахождения у соответствующего лица имущества, признанного вещественным доказательством.
Из материалов дела следует, что право заявителя В.В. Костылева, участвующего в уголовном деле в качестве гражданского истца, как собственника вертолета, признанного вещественным доказательством, никем не оспаривалось, он настаивал на передаче данного имущества ему, соглашаясь при этом и с возложением на себя обязанности по его хранению. Однако вопреки буквальному смыслу статьи 82 УПК Российской Федерации, включая ее оспоренные положения, на основании постановления следователя вертолет был реализован третьим лицам, чем были грубо нарушены конституционные права гражданина В.В. Костылева. Принимая такое решение, правоприменитель придал взаимосвязанным положениям подпункта «в» пункта 1 части второй и части четвертой статьи 82 УПК Российской Федерации, которыми он руководствовался, смысл, не соответствующий их содержанию.
В силу статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов. Поскольку в правоприменительной практике взаимосвязанным положениям подпункта «в» пункта 1 части второй и части четвертой статьи 82 УПК Российской Федерации вопреки их содержанию с учетом места в системе правовых актов придается явно неконституционный смысл, Конституционный Суд Российской Федерации в соответствии со статьями 87 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» вправе был признать их не соответствующими Конституции Российской Федерации. Однако при этом с учетом искажения правоприменительной практикой воли законодателя (применительно к обстоятельствам, которые исследовались по данному делу) не следовало дисквалифицировать оспоренные нормативные положения. Их следовало признать не соответствующими Конституции Российской Федерации лишь в той мере, в какой они по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, позволяют лишать собственника или иного законного владельца его имущества в виде предметов, которые в силу громоздкости или иных причин не могут как вещественное доказательство храниться при уголовном деле, без вступившего в законную силу судебного решения, признавшего неправомерность нахождения этого имущества у соответствующего лица.
Дело о проверке конституционности положений абзаца четырнадцатого статьи 3 и пункта 3 статьи 10 Федерального закона «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)» в связи с жалобой гражданина В.В. Михайлова
Выступление полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М.В. Кротова
18 июня 2008 года
Глубокоуважаемый Высокий Суд!
Президентом Российской Федерации Дмитрием Анатольевичем Медведевым при вступлении в должность одним из первых был подписан Указ от 15 мая 2008 г. № 797 «О неотложных мерах по ликвидации административных ограничений при осуществлении предпринимательской деятельности», в котором обращается внимание на усиление гарантий защиты прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора). В связи с этим Правительству поручено в 2-месячный срок разработать и внести в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекты федеральных законов, предусматривающих: проведение планового мероприятия по контролю (в том числе по отдельным видам лицензионного контроля) в отношении одного юридического лица или индивидуального предпринимателя каждым органом государственного контроля (надзора) не более чем один раз в три года (кроме налогового контроля). Проведение же внеплановых мероприятий по контролю в отношении субъектов малого и среднего предпринимательства осуществлять только в целях выявления нарушений, представляющих непосредственную угрозу жизни или здоровью людей, и по согласованию с прокурором субъекта Российской Федерации.
Следом за этим Указом подписан еще один, не менее важный Указ Президента Российской Федерации от 19 мая 2008 года № 815 «О мерах по противодействию коррупции», направленный на реализацию антикоррупционной программы как неотъемлемой составляющей концепции развития России. При этом особое внимание Президент Российской Федерации уделяет совершенствованию законодательства. Так, на встрече с Генеральным прокурором России 2 июня с.г. Д.А. Медведев указал на необходимость проверки нормативно-правовой базы для выявления и устранения в ней коррупционной составляющей. В многочисленной корреспонденции на имя Президента Российской Федерации в поддержку усилий по противодействию коррупции указывается на то, что многие нормативно-правовые акты определяют компетенцию государственного или муниципального органа (должностного лица) при помощи формулировок «вправе» или «может». Такая неопределенность при реализации, в том числе и контрольных полномочий, позволяет чиновникам свободно толковать собственные функции или как право, или как обязанность.
С этих позиций, пожалуй, стоит взглянуть на проблему, обозначенную в жалобе индивидуального предпринимателя Михайлова Виктора Васильевича на нарушение конституционных прав и свобод рядом положений Федерального закона «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)», а именно:
абзацем четырнадцатым статьи 3, согласно которому одним из основных принципов защиты прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора) является недопустимость взимания органами государственного контроля (надзора) платы с юридических лиц и индивидуальных предпринимателей за проведение мероприятий по контролю, за исключением случаев возмещения расходов органов государственного контроля (надзора) на осуществление исследований (испытаний) и экспертиз, в результате которых выявлены нарушения обязательных требований;
а также пунктом 3 статьи 10, который устанавливает, что орган государственного контроля (надзора) может обращаться в суд с требованием о возмещении расходов на проведение исследований (испытаний) и экспертиз, в результате которых выявлены нарушения обязательных требований.
Как следует из содержания жалобы и приложенных к ней материалов, индивидуальный предприниматель В.В. Михайлов осуществляет предпринимательскую деятельность по реализации горюче-смазочных материалов с использованием автозаправочной станции. 4 октября 2006 года главным специалистом отдела (инспекции) госнадзора по Курской области Центрального межрегионального территориального управления Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии проведена проверка соблюдения В.В. Михайловым обязательных требований к продукции – горюче-смазочным материалам. В ходе данной проверки был проведен отбор образцов бензина автомобильного на стадии реализации. По результатам испытаний, проводимых химико-технической лабораторией Федерального государственного учреждения «Курский центр стандартизации, метрологии и сертификации», в отношении заявителя 18 октября 2006 года составлен протокол об административном правонарушении, предусмотренном частью 1 статьи 19.19 (Нарушение обязательных требований государственных стандартов при реализации продукции) Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. Решением Арбитражного суда Курской области от 13 декабря 2006 года индивидуальный предприниматель В.В. Михайлов признан виновным в совершении указанного административного правонарушения и ему назначено наказание в виде административного штрафа в размере 500 рублей.
Решением Арбитражного суда Курской области от 26 апреля 2007 года, оставленным постановлением Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 23 июля 2007 года без изменений, на основании положений абзаца четырнадцатого статьи 3 и пункта 3 статьи 10 Федерального закона «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)» с индивидуального предпринимателя В.В. Михайлова взысканы расходы на осуществление исследований и экспертиз в размере 12138 рублей 66 копеек.
По мнению заявителя, взыскание средств на возмещение расходов органа государственного контроля (надзора) на проведение исследований (испытаний), в результате которых выявлены нарушения обязательных требований, носит карательный, а не компенсационный характер. В связи с этим заявитель просит признать положения абзаца четырнадцатого статьи 3 и пункта 3 статьи 10 Федерального закона «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)» не соответствующими статьям 35 и 50 Конституции Российской Федерации.
Полагаю, что прежде чем согласиться или не согласиться с доводами заявителя, следует обратить внимание на ряд аспектов.
1. Оспариваемые В.В. Михайловым нормы помещены в Федеральном законе, который направлен на защиту прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении федеральными органами исполнительной власти, органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации государственного контроля (надзора). Их необходимо рассматривать в совокупности с нормами Федерального закона от 27 декабря 2002 года № 184-ФЗ «О техническом регулировании», нормами Постановления Госстандарта Российской Федерации от 1 сентября 2003 года № 99 «Об утверждении Порядка проведения Государственным комитетом Российской Федерации по стандартизации и метрологии государственного контроля и надзора», Порядка финансирования за счет средств федерального бюджета расходов на проведение исследований (испытаний) и экспертиз отобранных образцов (проб) продукции при осуществлении государственного надзора, утвержденного Приказом от 31 марта 2006 года № 737 Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии (в ред. Приказа Ростехрегулирования от 27.02.08 № 481), с нормами Инструкции по контролю и обеспечению сохранения качества нефтепродуктов в организациях нефтепродуктообеспечения, утвержденной Приказом Министерства энергетики Российской Федерации от 19 июня 2003 № 231, а также с нормами Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, Гражданского кодекса Российской Федерации, Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, т. е. всей совокупности законодательства, примененного в деле заявителя.
Один перечень говорит о том, что индивидуальному предпринимателю, наверное, сложно разобраться в необходимости соблюдения всех предусмотренных законом мер.
Согласно статье 11 Федерального закона «О техническом регулировании» целями стандартизации, а, следовательно, и целями последующего контроля за соблюдением государственных стандартов, являются, в том числе: повышение уровня безопасности жизни и здоровья граждан, имущества физических и юридических лиц, государственного и муниципального имущества, объектов с учетом риска возникновения чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, повышение уровня экологической безопасности, безопасности жизни и здоровья животных и растений, обеспечение конкурентоспособности и качества продукции (работ, услуг), единства измерений, рационального использования ресурсов, взаимозаменяемости технических средств, технической и информационной совместимости.
Федеральный закон «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)» определяет государственный контроль (надзор) как проведение проверки выполнения юридическим лицом или индивидуальным предпринимателем при осуществлении их деятельности обязательных требований к товарам (работам, услугам), установленных федеральными законами или принимаемыми в соответствии с ними нормативными правовыми актами. В число мероприятий по контролю входят проверки выполнения юридическим лицом или индивидуальным предпринимателем обязательных требований, проведение необходимых исследований (испытаний), экспертиз, оформление результатов проверки и принятием мер по результатам проведения мероприятия по контролю.
В соответствии с постановлением Правительства Российской Федерации от 17 июня 2004 года № 294 «О Федеральном агентстве по техническому регулированию и метрологии» до принятия Правительством Российской Федерации решения о передаче функций по контролю и надзору за соблюдением обязательных требований стандартов и технических регламентов другим федеральным органам исполнительной власти эти функции осуществляет Федеральное агентство по техническому регулированию и метрологии (пункт 6). Данным постановлением утверждено Положение о Федеральном агентстве по техническому регулированию и метрологии, которое, согласно пункту 2 названного Положения, находится в ведении Министерства промышленности и энергетики Российской Федерации.
В соответствии с Порядком финансирования за счет средств федерального бюджета расходов на проведение исследований (испытаний) и экспертиз отобранных образцов (проб) продукции при осуществлении государственного надзора (утверждено Приказом Министерства промышленности и энергетики Российской Федерации и Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии от 31 марта 2006 года № 737), источником финансирования расходов на проведение исследований (испытаний) и экспертизу отобранных образцов (проб) продукции являются средства федерального бюджета (пункт 2.1). При этом в случае выявления по результатам исследований (испытаний) и экспертиз нарушений установленных обязательных требований к продукции должностные лица Межрегиональных территориальных управлений Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии, осуществлявшие надзорные мероприятия, вручают руководителю требование по установленной форме о возмещении субъектом хозяйственной деятельности, в добровольном порядке, понесенных расходов на проведение исследований (испытаний) и экспертиз (пункт 3.1); в случае неисполнения выданного требования должностным лицом органа контроля направляется исковое заявление в арбитражный суд для его исполнения в принудительном порядке (пункт 3.2). Расходы на проведение исследований и испытаний включают в себя: доставку образцов (проб) проверяемой продукции к месту испытаний; хранение, утилизацию (или возврат) образцов (проб) проверяемой продукции; непосредственные затраты на исследования (испытания) и экспертизы образцов (проб) продукции; прочие расходы (пункт 1.1.1); расходы на экспертизу отобранных образцов (проб) продукции включают оплату труда эксперта за проведение экспертизы документов на проверяемую продукцию и подготовку заключения (пункт 1.1.2).
Инструкцией по контролю и обеспечению сохранения качества нефтепродуктов в организациях нефтепродуктообеспечения, утвержденной Приказом Министерства энергетики Российской Федерации от 19 июня 2003 г. № 231 и зарегистрированной в Минюсте Российской Федерации 20 июня 2003 года № 4804, устанавливаются единые требования к организации и проведению работ по контролю и обеспечению сохранности качества нефтепродуктов при их приеме, хранении, транспортировке и отпуске. Требования Инструкции обязательны для применения организациями нефтепродуктообеспечения независимо от их организационно-правовых форм, в том числе и индивидуальными предпринимателями, коим является наш заявитель. Так вот, в соответствии с этой Инструкцией по прибытии транспортных средств с нефтепродуктами проверяется их наличие, полнота и правильность заполнения паспорта качества и копии сертификатов (деклараций) соответствия или информации о сертификации (декларировании), приложенных к документам отправителя, сверяются данные паспортов с требованиями нормативного документа; отбираются точечные пробы и составляется объединенная проба (в соответствии с установленными требованиями) для проведения приемо-сдаточного анализа; сравниваются данные приемо-сдаточного анализа с данными паспорта поставщика и дается разрешение на слив нефтепродуктов. Для контроля за обеспечением качества нефтепродуктов в соответствии с разделом 3 Инструкции проводится целый комплекс мероприятий, в том числе и лабораторный анализ проб. Если предприниматель не имеет своей лаборатории, то анализ проб проводится аккредитованной им лабораторией.
Из решения Арбитражного суда Курской области от 13 декабря 2006 года следует, что Михайловым требования об осуществлении приемо-сдаточного контроля и периодического контроля фактического состояния топлива надлежащим образом не выполнялось. Техническая возможность проведения экспресс-анализа топлива на АЗС Михайлова в момент проведения проверки Инспекцией Ростехрегулирования отсутствовала. Договоры с аккредитованными лабораториями на проведение периодического контроля топлива заключены не были. Все это являлось нарушением вышеназванной Инструкции.
Из этого следует, что органы государственного контроля в лице Инспекции ЦМТУ Ростехрегулирования, осуществляя контроль за качеством нефтепродуктов, произвела их экспертизу, которую фактически должен был осуществлять в соответствии с вышеназванной Инструкцией сам Михайлов. Следовательно, у него возникает обязанность возместить расходы органов государственного контроля на осуществление исследований и экспертиз, даже в том случае, если бы в результате исследований не было бы выявлено никаких нарушений, предъявляемых к продукции.
Из этого следует, что возмещение расходов имеет иную правовую природу, чем наказание, предусмотренное частью 1 статьи 19.19 Кодекса об административных правонарушениях, наложенное на заявителя. Функциональное назначение такой платы является компенсационным.
В соответствии с законодательством Российской Федерации основной целью наказания является предупреждение совершения новых правонарушений как самим правонарушителем, так и другими лицами. При этом назначение наказания осуществляется в пределах, установленных законом для данного нарушения, и с учетом обстоятельств совершения нарушения, личности виновного, его имущественного положения и иных обстоятельств.
В то же время, при взыскании расходов на осуществление исследований и экспертиз преследуется цель компенсировать федеральному бюджету расходы, произведенные органами государственного контроля. В отличие от наказания на размер возмещения не влияют характер и обстоятельства совершения нарушений, факт привлечения к административной ответственности и прочие факторы.
В связи с этим возможна иная ситуация. Скажем, в отличие от Михайлова, владелец АЗС полностью соблюдал требования Инструкции, своевременно проводил исследования качества нефтепродуктов, в том числе и лабораторные, и представил всю необходимую документацию органам государственного контроля во время проверки. А те, усомнившись в представленной документации, взяли пробы и провели собственное исследование, которое выявило нарушения обязательных требований к качеству продуктов или расхождения с контрольными данными, представленными при проверке предпринимателем. Возникает вопрос: обязан ли предприниматель выполняющий все требования по контролю, возместить в этом случае, расходы органов государственного контроля за проведенные исследования?
Возмещение расходов само по себе не противоречит принципу недопустимости получения органами государственного контроля отчислений от сумм, взысканных с юридических лиц и индивидуальных предпринимателей в результате проведения мероприятий по контролю, поскольку средства поступают в федеральный бюджет. Подтверждением тому является, то что «доходы от оказания платных услуг и компенсации затрат государства» нашли отражение в доходной части федерального бюджета (статья 5 Федерального закона от 26.12.2005 № 189-ФЗ в ред. Федерального закона от 01.12.20076 № 197-ФЗ «О федеральном бюджете на 2006 год» приложение № 1; статья 5 Федерального закона от 19.12.2006 № 238-ФЗ в ред. Федерального закона от 23.11.2007 № 267-ФЗ «О федеральном бюджете на 2007 год» приложение № 1; статья 4 Федерального закона от 24.07.2007 № 198-ФЗ в ред. Федерального закона от 03.03.2008 № 19-ФЗ «О федеральном бюджете на 2008 год» и на плановый период 2009 и 2010 годов»).
Этот факт необходимо учесть Конституционному Суду Российской Федерации при оценке конституционности оспариваемых положений.
Взыскание рассматриваемого платежа с организаций и индивидуальных предпринимателей связывается законодателем с совершением ими нарушений обязательных требований в публично-правовой сфере и расходами контролирующим органом подлежащих компенсации также в связи с реализацией властных (публично-правовых) полномочий. Из чего можно сделать вывод, что оспариваемый заявителем платеж по своей правовой природе является публично-правовым имущественным изъятием.
На то, что Федеральный закон РФ от 08.08.2001 года N 134-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)» регулирует публичные, а не гражданско-правовые отношения между уполномоченными органами государственной власти при осуществлении ими контрольных функций и субъектами предпринимательской деятельности, указывают в своих решениях арбитражные суды. (Например, см. Постановление от 07.05.2008 № 17-АП-2575/2008 Семнадцатого арбитражного апелляционного суда).
Кроме того, положения абзаца 14 статьи 3, пункта 3 статьи 10 Закона N 134-ФЗ носят общий характер, не устанавливают оснований возникновения у юридических лиц и индивидуальных предпринимателей обязанностей по возмещению этих расходов и подлежат применению в совокупности с нормами специальных законов, регулирующих отношения, складывающиеся в сфере осуществления конкретных видов государственного контроля и определяющих состав подлежащих возмещению расходов, порядок их взыскания и органы, к полномочиям которых относится обращение с такого рода исками в суд. В силу своей специфики данный Федеральный закон регулирует совершенно иные отношения, связанные с защитой прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора) федеральными органами исполнительной власти, органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации, подведомственными им государственными учреждениями (далее – органы государственного контроля (надзора), уполномоченными на проведение государственного контроля (надзора) в соответствии с законодательством Российской Федерации, поэтому не содержит материальных норм об ответственности предпринимателей. Можно сказать, что он устанавливает лишь процессуальное основание для применения подобного рода норм.
Данный платеж является покрытием расходов на сбор доказательств совершенного правонарушения и с этой точки зрения близок по своей правовой природе к известному процессуальным отраслям права институту процессуальных расходов (издержек). Однако, предусмотренная оспариваемыми нормами Закона плата не позволяет признать ее процессуальными издержками, поскольку она причинно связана не с доказыванием факта нарушения, допущенного конкретным лицом, а с текущей контрольной деятельностью органа публичной власти и не поставлена законом в зависимость от наличия у контролирующего органа каких-либо предварительных данных о совершенном правонарушении. Процессуальные же издержки возникают только в рамках уже начатого дела о правонарушении, производство по которому возбуждается лишь при обнаружении уполномоченным государственным органом конкретных признаков правонарушения.
Можно ли отнести расходы на проведение испытания бензина к издержкам по делу об административных правонарушениях? На этот вопрос можно дать однозначный ответ – нельзя. Хотя в судебной практике встречается позиция о том, что расходы органа государственного контроля (надзора), взыскиваемые с проверяемых лиц, нужно рассматривать как издержки по делу об административном правонарушении. К такому выводу, например, пришел Арбитражный суд Свердловской области, рассматривавший дела о взыскании с индивидуальных предпринимателей расходов на проведение исследований и экспертиз, в результате которых выявлены нарушения обязательных требований (решение от 17 августа 2007 года по делу № А60-8653/2007-С7, постановление апелляционной инстанции от 19 января 2006 года по делу № А60-30896/05-С9).
Согласно статье 24.7.КоАП РФ издержки по делу об административном правонарушении состоят из:
сумм, выплачиваемых свидетелям, потерпевшим, их законным представителям, понятым, специалистам, экспертам, переводчикам (в ред. Федерального закона от 29.04.2006 N 57-ФЗ);
сумм, израсходованных на хранение, перевозку (пересылку) и исследование вещественных доказательств.
Издержки по делу об административном правонарушении, совершенном физическим лицом и предусмотренном Кодексом, относятся на счет федерального бюджета, а издержки по делу об административном правонарушении, совершенном физическим лицом и предусмотренном законом субъекта Российской Федерации, – на счет бюджета соответствующего субъекта Российской Федерации.
Издержки по делу об административном правонарушении, совершенном юридическим лицом, относятся на счет указанного юридического лица.
Размер издержек по делу об административном правонарушении определяется на основании приобщенных к делу документов, подтверждающих наличие и размеры отнесенных к издержкам затрат.
Решение об издержках по делу об административном правонарушении отражается в постановлении о назначении административного наказания или в постановлении о прекращении производства по делу об административном правонарушении.
Состав этих затрат и порядок их возмещения предусмотрен в Постановлении Правительства РФ от 4 марта 2003 г. № 140 «О порядке и размерах возмещения расходов некоторых участников производства по делам об административных нарушениях и оплате их труда». Это Положение устанавливает порядок возмещения расходов, понесенных потерпевшим, свидетелем, специалистом, экспертом, переводчиком и понятым в связи с их явкой по вызову в суд, орган, к должностному лицу, в производстве которых находится дело об административном правонарушении, а также порядок оплаты труда специалистов, экспертов и переводчиков, привлекаемых для участия в осуществлении процессуальных действий по делам об административных правонарушениях.
Согласно пункту 7 Положения специалисты, эксперты и переводчики получают денежное вознаграждение за работу, выполненную ими по поручению суда, органа, должностного лица (за исключением случаев, когда эта работа входит в круг их служебных обязанностей, либо когда она выполняется ими в качестве служебного задания и оплата производится, соответственно, по установленным Министерством труда и социального развития РФ нормам).
Таким образом, экспертиза возможна при возбужденном административном производстве.
Не могут быть отнесены расходы на проведение испытания бензина к судебным издержкам по делу с позиций и Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.
Дела о привлечении к административной ответственности юридических лиц и индивидуальных предпринимателей в связи с осуществлением ими предпринимательской и иной экономической деятельности, отнесенные федеральным законом к подведомственности арбитражных судов, рассматриваются по общим правилам искового производства, предусмотренным Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации, с особенностями, установленными в главе 25 АПК РФ и федеральном законе об административных правонарушениях (статья 202 АПК РФ). Особенности, предусмотренные в главе 25 АПК РФ, исключают возможность назначения судебной экспертизы по данной категории дел. Это вытекает из требований, предъявляемых к заявлению о привлечении к административной ответственности (статья 204 АПК).
С позиции гражданского права. Суды, ссылаясь на статью 12 ГК РФ считают, что Михайлов В.В. должен возместить убытки, возникшие, в связи с проведением испытаний бензина. С этим трудно согласиться так, как основания для проведения исследования носили административный, а не гражданско-правовой характер, а следовательно, способы защиты, предусмотренные в статье 12 ГК РФ, не могут применяться к сложившимся правоотношениям.
Возмещение убытков – это форма гражданско-правовой ответственности. В то же время возмещение убытков законодатель в статье 12 ГК РФ относит и к способам защиты субъективных гражданских прав и интересов. Вряд ли можно рассматривать основания компенсации для государственного органа как способ защиты его гражданских прав, притом, что они профинансированы за счет средств федерального бюджета.
Независимо от решения вопроса о действительной природе рассматриваемого взыскания, оспариваемые нормы следует оценивать с точки зрения того, нарушают ли они конституционные права граждан.
Заявитель полагает, что возмещение расходов в связи с проведением исследований (испытаний) и экспертиз в качестве меры гражданско-правовой ответственности противоречит части 1 статьи 50 Конституции Российской Федерации, («никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление»), а также статье 35 Конституции Российской Федерации («никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения»).
Полагаем, что противоречия оспариваемых норм Федерального закона с нормой части 1 статьи 50 Конституции Российской Федерации не усматривается, поскольку возмещение затрат за проведенную экспертизу органами государственного контроля не является дополнительным наказанием, возлагаемым на предпринимателя.
Статья 35 Конституции РФ гарантирует защиту частной собственности, устанавливая, что принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения.
Оспариваемый заявителем пункт 3 статьи 10 Федерального закона «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)» не направлен на принудительное отчуждение имущества для государственных нужд. Указанной нормой закона органу государственного контроля (надзора) предоставляется право в судебном порядке поставить вопрос о возмещении расходов на проведение исследований (испытаний) и экспертиз, выявивших нарушения обязательных требований.
В связи с этим следует отметить, что в некоторых случаях могут возникать сомнения в соответствии оспариваемого регулирования принципам справедливости и соразмерности. Так, например, положения оспариваемого Федерального закона № 134-ФЗ недостаточно четко определяют, при каких обстоятельствах государственный орган может обратиться в суд для компенсации произведенных расходов. Отсутствуют критерии того, когда эта возможность реализуется, а когда нет. Это дает большой простор для административного усмотрения, особенно в том случае, когда размер возмещения расходов превышает сумму штрафов, что является нарушением конституционного принципа справедливости, вытекающего из конституционной характеристики России как правового государства.
Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях указывал на то, что при выборе принудительных мер законодатель ограничен требованиями справедливости, соразмерности и иными конституционными и общими принципами права. Содержание названных принципов раскрывается в целом ряде постановлений Конституционного Суда Российской Федерации от 27 января 1993 года, от 25 апреля 1995 года, от 17 декабря 1996 года, от 8 октября 1997 года, от 11 марта 1998 года и от 12 мая 1998 года. Общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1, Конституции Российской Федерации), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования нормы всеми правоприменителями. Неопределенность содержания правовой нормы, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и неизбежно ведет к произволу, а значит – к нарушению принципов равенства, а также верховенства закона.
Принцип соразмерности, выражающий требования справедливости, предполагает установление публично-правовой ответственности лишь за виновное деяние и ее дифференциацию в зависимости от тяжести содеянного, размера и характера причиненного ущерба, степени вины правонарушителя и иных существенных обстоятельств, обусловливающих индивидуализацию при применении взыскания. Указанные принципы привлечения к ответственности в равной мере относятся к физическим и юридическим лицам.
В оспариваемых же нормах речь идет о расходах, «в результате которых выявлены нарушения обязательных требований». Между тем такая формулировка не дает четкого представления о том, необходимо ли установление вины нарушившего лица или привлечения его к административной ответственности.
Из сказанного можно сделать вывод, что не исключается возможность отнесения на лицо, привлеченное к публично-правовой ответственности, затрат публичной власти на доказывание факта правонарушения, которое должно найти конкретизацию в законодательстве с определением правовой природы такого платежа и условий его взыскания.
Конституционный Суд Российской Федерации.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 18 июля 2008 года № 10-П
По делу о проверке конституционности положений абзаца четырнадцатого статьи 3 и пункта 3 статьи 10 Федерального закона «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)» в связи с жалобой гражданина В.В. Михайлова
Именем Российской Федерации
Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего – судьи Г.А. Гаджиева, судей Н.С. Бондаря, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Ю.Д. Рудкина, А.Я. Сливы, О.С. Хохряковой, Б.С. Эбзеева,
с участием постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации А.Н. Харитонова, представителя Совета Федерации – доктора юридических наук Е.В. Виноградовой, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М.В. Кротова,
