Ткач Снов

«Он набирает силу с каждой жертвой, – мрачно подумала Конни. – И если его не остановить, скоро в Сайлент Хоуп не останется ни одного мага, способного хотя бы зажечь свечу силой мысли. А потом, возможно, он примется и за обычных людей. Кто знает, какие у него аппетиты?»

Она вышла из салона, оставив Перкинса и его команду заниматься печальными формальностями. Туман все так же окутывал город, но теперь в нем чудились не только сырость и отчаяние, но и чье-то злорадное, невидимое хихиканье.

Конни шла по улицам, не разбирая дороги. Мысли роились в голове, одна тревожнее другой. Список потенциальных жертв, даже если исключить совсем уж бездарей, был не таким уж и маленьким для вымирающего города. И как их всех защитить? Она не могла быть везде одновременно. И даже если бы могла, что она могла противопоставить существу, которое проникает в разум, как вор в незапертый дом?

Ее собственные силы были специфичны. Она могла видеть и слышать мертвых, чувствовать отголоски прошлого. Но она не была боевым магом. Ее магия была магией наблюдателя, а не воина. И сейчас этого было катастрофически мало.

«Нужно думать, – твердила она себе. – Должен быть способ. Древние тексты упоминали защиту, способы "усыпить" Ткача. Но это были намеки, обрывки знаний. Чтобы найти что-то конкретное, нужно время. А времени у них, похоже, почти не осталось».

Она остановилась на старом, полуразрушенном мосту через заросшую тиной речку, которая когда-то была главной водной артерией Сайлент Хоуп. Сейчас это была просто сточная канава, источающая миазмы. Конни посмотрела на свое отражение в мутной воде. Усталое лицо, темные круги под глазами, взгляд, в котором слишком много знания о невидимой стороне мира.

«Ты единственная, кто видит нити, – прошептал внутренний голос, который иногда был ее единственным собеседником. – Значит, тебе и распутывать этот клубок. Или перерезать».

Она глубоко вздохнула, вбирая в легкие влажный, тяжелый воздух. Решение пришло само собой, холодное и неуютное, как прикосновение лезвия. Если она не может защитить всех, значит, ей нужно найти способ ударить по самому «Ткачу». Выманить его. Заставить его сфокусироваться на ней. Ведь она была единственной, чей разум он не мог поглотить. Пока не мог.

Это был отчаянный план, почти самоубийственный. Но других вариантов у нее, похоже, не оставалось. Сайлент Хоуп погружался во тьму, и кто-то должен был зажечь хотя бы одну свечу. Даже если это будет ее собственная душа, сгорающая в отчаянной попытке дать отпор.

Глава 6: Бессонные ночи и чужие сны

Решение принято. Теперь оставалось самое сложное – придумать, как его осуществи

ть. Конни вернулась в свою квартиру над аптекой, когда туман за окнами начал медленно сгущаться, превращаясь из дневной дымки в ночную, почти осязаемую тьму. Сайлент Хоуп затихал, но это была не успокаивающая тишина отхода ко сну, а напряженное замирание жертвы перед прыжком хищника.

Первым делом она заварила себе крепчайший кофе – напиток, который, по ее мнению, был единственным стоящим изобретением человечества, способным хоть как-то примирить ее с реальностью. Затем разложила на старом кухонном столе все, что у нее было: копии страниц из манускрипта «Плач Иеремии», свои собственныерывочные записи о жертвах, карту Сайлент Хоуп, на которой она отметила места преступлений. Картина вырисовывалась удручающая. «Ткач» действовал без видимой системы, поражая магов разного уровня силы и специализации, словно пробовал на вкус весь ассортимент местного магического буфета.

«Единственное, что их объединяет, – размышляла Конни, отхлебывая обжигающий кофе, – это то, что они маги. И то, что они мертвы. Или скоро будут, если я не придумаю что-нибудь гениальное в ближайшие пару часов».

Ночь тянулась бесконечно долго. Конни пыталась найти в древних текстах хоть какой-то намек на уязвимость «Ткача», на способ привлечь его внимание, не став при этом очередным пустым сосудом. Она знала, что ее иммунитет – это ее главный козырь, но она не понимала его природы. Был ли он абсолютным? Или «Ткач» просто еще не нашел к ней правильный «ключ»?

Сквозняки гуляли по квартире, хотя окна были плотно закрыты. Тени в углах, казалось, двигались сами по себе, принимая причудливые, пугающие очертания. «Шум» от духов города этой ночью был особенно сильным – они словно чувствовали нарастающую угрозу, метались, шептали предупреждения, которые Конни не всегда могла разобрать. Ее собственный цинизм, обычно служивший надежным щитом, начал давать трещины. Усталость и нервное напряжение последних дней брали свое.

«Нужно поспать, – сказала она сама себе, когда часы на городской ратуше (те, что еще работали) пробили три удара, гулких и зловещих в ночной тишине. – Иначе я сама скоро превращусь в призрака, и толку от меня будет еще меньше, чем от этих бумажек».

Она улеглась на узкую кровать, не раздеваясь, просто накрывшись плащом. Но сон не шел. Мысли продолжали крутиться в голове, как назойливые мухи. Образы мертвых магов, их пустые глаза, искаженные ужасом лица… И это ледяное, чужое присутствие, которое она ощущала на местах преступлений…

Когда она наконец провалилась в тяжелое, тревожное забытье, кошмары не заставили себя ждать. Ей снилось, будто она бредет по бесконечным, запутанным коридорам, сотканным из тумана и паутины. Из стен тянулись ледяные, почти невидимые нити, пытаясь опутать ее, проникнуть под кожу, в самый мозг. Она отмахивалась от них, пыталась бежать, но ноги вязли, словно в болоте. И все время она чувствовала чье-то невидимое, пристальное внимание – холодное, изучающее, голодное.

В какой-то момент она оказалась в огромном, темном пространстве, похожем на гигантский чердак, заваленный обрывками чужих воспоминаний, страхов, надежд. И в центре этого пространства она увидела нечто – огромное, бесформенное, пульсирующее, состоящее из мириадов тончайших нитей, которые тянулись во все стороны, сплетаясь в сложный, постоянно меняющийся узор. Это был он. «Ткач Снов». И он смотрел на нее всеми своими бесчисленными «глазами» – поглощенными душами, которые теперь были частью его чудовищной сущности.

Конни проснулась в холодном поту, сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Рассвет только-только начал окрашивать серый туман за окном в лиловые тона. Сон был настолько ярким, настолько реальным, что ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и понять, где она.

«Он знает, – прошептала она, глядя на свои дрожащие руки. – Он знает, что я за ним охочусь. И он… он меня изучает».

Это было не просто предположение. Это была уверенность, пришедшая из глубин кошмара. «Ткач Снов» больше не был абстрактной угрозой. Он стал личным врагом. И он явно не собирался играть по правилам.

Вставать не хотелось. Тело ломило, голова была тяжелой, как будто ее набили мокрой ватой. Но Конни заставила себя подняться. Страх – это роскошь, которую она не могла себе позволить. Если «Ткач» решил поиграть с ней в кошки-мышки, то она должна была принять вызов. И показать ему, что эта мышка умеет очень больно кусаться.

Она снова заварила кофе, на этот раз еще крепче. Вкус горечи немного привел ее в чувство. План начал вырисовываться в голове – рискованный, почти безумный, но, возможно, единственно верный. Если «Ткач» проникает в сны, значит, именно там его и нужно ловить. Использовать себя как приманку. Но не пассивно ждать, когда он придет, а попытаться самой проникнуть в его паутину.

«Если ты можешь заглянуть в мои сны, старый паук, – подумала Конни, глядя на свое отражение в темной поверхности остывающего кофе, – то, может быть, и я смогу заглянуть в твои. Или в то, что у тебя вместо них».

Глава 7: Фрагменты разбитой головоломки

Прежде чем пускаться в рискованные астральные путешествия по чужим кошмарам, Конни решила еще раз пробежаться по материальным следам. Возможно, в вещах или записях последних жертв найдется что-то, что она упустила, какая-то деталь, которая поможет лучше понять природу «Ткача» или его методы. Кофе придал ей немного бодрости, но ощущение ледяного присутствия из сна все еще не покидало, словно невидимая тень прилипла к ее плечу.

Она снова направилась к особняку магистра Веста. Перкинс и его «команда» уже должны были закончить там свои неуклюжие следственные действия и опечатать дом. Ей нужно было проникнуть внутрь незаметно, чтобы в спокойной обстановке еще раз осмотреть кабинет. Туман немного поредел, уступив место низким, серым облакам, из которых время от времени срывался мелкий, промозглый дождь. Сайлент Хоуп под этим дождем выглядел еще более уныло и заброшенно, словно оплакивал сам себя.

Проникнуть в опечатанный дом для Конни не составило труда. Замки в Сайлент Хоуп были такими же древними и ненадежными, как и обещания местных политиков, если бы таковые здесь водились. Кабинет Веста встретил ее той же гнетущей тишиной и запахом пыли, смешанным с едва уловимым фантомом ужаса. Тело магистра уже убрали, но на полу все еще виднелось темное пятно от пролитых чернил, и книги так и валялись раскиданными страницами.

Конни методично начала осматривать все заново. Она не искала обычные улики – отпечатки пальцев или следы борьбы. Ее интересовало другое – то, что могло бы указать на ментальное вторжение или на специфические интересы Веста, которые могли привлечь «Ткача». Она перебирала бумаги на столе, заглядывала в ящики, внимательно изучала названия книг на полках.

Большинство бумаг были черновиками его философских трактатов, перепиской с коллегами из других, еще не совсем вымерших магических анклавов, счетами за редкие ингредиенты для заклинаний. Ничего необычного. Но в одном из ящиков стола, под стопкой старых пергаментов, она нашла то, что искала. Небольшой, потрепанный блокнот в кожаном переплете. Это был личный дневник Элиандера Веста.

Конни присела в его кресло, то самое, где он встретил свою смерть, и начала читать. Записи были нерегулярными, часто обрывочными, полными недомолвок. Вест писал о своих исследованиях, о состоянии магии в угасающем мире, о своих тревогах за будущее Сайлент Хоуп. Но последние страницы привлекли ее внимание.

«…Сны становятся все настойчивее, – писал Вест корявым, изменившимся почерком за неделю до смерти. – Ощущение, будто кто-то копается в моей голове, перебирает мысли, как старьевщик – хлам. Пытался ставить ментальные щиты, но они словно бумага против огня. Это не обычный кошмар. Это… разумное. И оно голодно…»

Дальше шли записи о странных символах, которые он видел во сне, о чувстве ледяного присутствия, которое не покидало его даже днем. Он упоминал имя – «Собиратель Снов» – похоже, он тоже наткнулся на те же легенды, что и Конни.

«…Боюсь, это пробудилось то, о чем шептались наши предки, – гласила одна из последних записей. – Тот, кто прядет нити из чужих душ. Если это так, то мы все обречены. Особенно те, чей разум еще горит светом магии…»

А потом – самая последняя запись, сделанная, видимо, в ночь перед смертью. Почерк был почти неразборчивым, буквы плясали, словно от ужаса.

«…Оно здесь. Я чувствую его. Оно пришло за мной. Я пытался… письмо… символ… ключ… но слишком поздно… оно уже внутри…»

Конни отложила дневник. Руки ее слегка дрожали. Письмо! Граймз упоминал письмо со странной печатью, которое Вест сжег. Если бы только можно было его восстановить… Но даже без письма картина становилась яснее. Вест знал, что за ним идут. Он пытался найти способ защиты, возможно, даже ключ к пониманию или контролю над «Ткачом». Но не успел.

Она тщательно обыскала камин. Среди золы и пепла ей удалось найти несколько обгоревших клочков бумаги. На одном из них, чудом уцелевшем, можно было разобрать часть рисунка – тот самый Уроборос с вертикальным, кошачьим зрачком внутри. И еще одно слово, написанное спешно, почти нацарапанное: «Зеркало».

«Зеркало? – Конни нахмурилась. – Что это могло значить? Какой-то артефакт? Место? Или метафора?»

Она еще раз перечитала последнюю запись Веста. «…Письмо… символ… ключ…» Зеркало могло быть этим ключом.

Мысли лихорадочно работали. Если «Ткач» – это сущность, обитающая в снах, в коллективном бессознательном, то зеркала часто в мифологии служили порталами, переходами в другие миры, в мир духов, в зазеркалье. Мог ли Вест найти способ использовать некое «зеркало» для борьбы с «Ткачом» или для его изучения?

Это был лишь фрагмент головоломки, но он давал новое направление для поиска. Теперь ей нужно было не просто найти способ выманить «Ткача», но и понять, что это за «зеркало» и как оно связано с сущностью, опустошающей Сайлент Хоуп.

Конни спрятала дневник Веста и обгоревший клочок бумаги во внутренний карман плаща. Пора было уходить. Ощущение чужого присутствия в комнате, казалось, усилилось, словно кто-то невидимый с интересом наблюдал за ее действиями.

«Ты все еще здесь, паучок? – мысленно обратилась она к невидимому наблюдателю. – Нравится смотреть, как я копаюсь в твоих объедках? Ничего, скоро мы познакомимся поближе. И я очень надеюсь, что тебе не понравится то, что ты увидишь».

Глава 8: Невидимые нити и имя для страха

Слово «зеркало», найденное среди пепла в камине Веста, не давало Конни покоя. Это была слишком конкретная деталь, чтобы быть случайностью, особенно в сочетании с последними, отчаянными записями магистра. Она провела остаток дня, обходя те немногие места в Сайлент Хоуп, где еще можно было найти информацию или хотя бы знающего человека. Но ни Иеремия Колтуэзер в своих пыльных архивах, ни редкие уцелевшие старожилы, чья память была так же туманна, как и погода за окном, не смогли пролить свет на таинственное «зеркало» в контексте ментальных сущностей или защиты от них.

Вечер опустился на город быстро, словно кто-то нетерпеливый просто накрыл Сайлент Хоуп темным колпаком. Дождь прекратился, но туман вернулся с новой силой, принеся с собой промозглый холод и ощущение абсолютной изоляции от остального мира. Конни сидела в своей квартире, глядя на карту города, на которой теперь были отмечены не только места убийств, но и возможные точки интереса, связанные с легендами о «Ткаче». Все они образовывали какой-то странный, неясный узор, словно кто-то водил невидимым пальцем по карте, соединяя точки линиями, смысл которых ускользал от нее.

«Нужно систематизировать то, что известно, – решила она, отставляя в сторону чашку с остывшим кофе. – Иначе я так и буду бродить в этом тумане, как ежик из детской сказки».

Она взяла чистый лист бумаги и начала записывать.

Объект: Сущность, условно названная «Ткач Снов» (также известна как «Собиратель Снов», «Пряха Судеб» и т.д.).

Природа: Древняя ментальная сущность, вероятно, паразитического или хищнического типа. Обитает в снах, коллективном бессознательном или некоем «Великом Сне» Сайлент Хоуп.

Способности: Проникает в разум жертвы, вызывает кошмары, питается сознанием/магической энергией, оставляя пустую оболочку. Возможно, способна искажать восприятие и манипулировать мыслями. Становится сильнее с каждой жертвой.

Мотивы: Голод. Возможно, есть и другие, более сложные мотивы, связанные с ее пробуждением или природой.

Жертвы: Маги. Начинал с сильных (Вест), теперь перешел на более слабых (Эгберт, мадам Элоиза). Это может указывать либо на растущий аппетит, либо на то, что сильные «блюда» закончились, либо на поиск чего-то специфического.

Символика: Уроборос с глазом (кошачьим?) внутри. Связана с легендами о «Ткаче».

Уязвимости: Неизвестны. Древние тексты упоминают ритуалы «усыпления» или защиты, но конкретики мало.

Ключевые слова/зацепки: «Зеркало» (из записей Веста). Иммунитет Конни (природа неизвестна, но это факт).

Конни отложила ручку и посмотрела на свой список. Картина была безрадостной. Она имела дело с древним, могущественным и совершенно непонятным врагом. И у нее практически не было оружия против него.

«Имя… – пробормотала она. – У всего должен быть свой истинный идентификатор, своя суть. "Ткач Снов" – это пока просто ярлык, который я на него повесила. Но что, если у него есть имя, которое отражает его суть точнее?»

Она снова вспомнила кошмар, который приснился ей прошлой ночью. Огромное, пульсирующее нечто, состоящее из мириадов нитей. Нити чужих жизней, мыслей, снов, переплетенные в единый, чудовищный узор. Он не просто поглощал – он вплетал жертв в себя, делал их частью своей структуры.

«Он не просто ткач, – осенило ее. – Он… коллекционер. Или конструктор. Он строит что-то из чужих разумов. Паук, плетущий свою сеть не для того, чтобы поймать одну муху, а чтобы создать целый мир из этих мух».

Это понимание не принесло облегчения, но добавило новый оттенок в ее восприятие врага. Он был не просто хищником, движимым инстинктом. В его действиях могла быть цель, логика, пусть и чудовищная, запредельная для человеческого понимания.

И тут ее взгляд снова упал на карту Сайлент Хоуп. Точки убийств… Если соединить их линиями… Она взяла карандаш и провела несколько линий. Сначала ничего не выходило. Но потом она попробовала соединить их в другой последовательности, учитывая не только географическое положение, но и примерное время смерти, уровень магической силы жертв…

Узор, который начал проявляться на карте, был смутно знаком. Он напоминал… часть того символа, Уробороса. Только не замкнутого. Словно «Ткач» пытался что-то нарисовать на карте города, используя места смерти магов как опорные точки. Или, может быть, он активировал какие-то древние линии силы, проходящие через Сайлент Хоуп?

«Что если он не просто питается, – подумала Конни, – а готовит что-то? Какой-то ритуал? Или пытается открыть проход? А "зеркало" – это не предмет, а место? Точка, где этот узор должен замкнуться?»

Эта мысль заставила ее похолодеть. Если это так, то убийства были не просто хаотичной охотой, а целенаправленными действиями, ведущими к какой-то конечной цели. И если она сможет разгадать этот узор, она сможет предсказать, где будет следующая «точка». И, возможно, даже найти то самое «зеркало».

Но это также означало, что время стремительно истекало. «Ткач» был близок к завершению своего плана, каким бы он ни был.

Конни снова посмотрела на свой список. «Имя для страха», – подумала она. Она уже назвала его «Ткачом Снов». И это имя, как ей теперь казалось, было достаточно точным. Он действительно ткал – паутину страха, сеть из украденных жизней, узор на карте проклятого города.

Оставалось только понять, как разрезать эти нити, пока он не затянул в свою сеть весь Сайлент Хоуп. И ее саму вместе с ним.

Глава 9: Разговор с пустотой или эхом безумия

Идея о том, что «Ткач Снов» не просто хаотично охотится, а следует некоему плану, создавая узор на карте города, не давала Конни покоя. Если она сможет разгадать этот узор, она сможет предсказать его следующий шаг. Но это было все еще пассивное ожидание. А ей нужно было действовать. Нужно было понять, как он выбирает жертв, как он проникает в их разум, и, самое главное, почему она сама до сих пор не стала одной из них.

Ее иммунитет – это была загадка и одновременно единственная надежда. Она решила пойти на рискованный шаг: попытаться установить непрямой контакт с «Ткачом». Не ждать, пока он снова придет в ее сны, а самой попытаться «достучаться» до него, спровоцировать его на какую-то реакцию в контролируемых условиях.

Для этого она выбрала самое безопасное, на ее взгляд, место в своей квартире – центр комнаты, очерченный кругом из соли, с четырьмя свечами по сторонам света, которые, как гласили старые поверья, должны были хотя бы немного стабилизировать ментальное пространство и отпугнуть мелких астральных тварей. Хотя Конни сильно сомневалась, что такая примитивная защита сработает против сущности уровня «Ткача». Скорее, это было для ее собственного успокоения, как детский ночник в темной комнате.

За окном выл ветер, принося с собой завывания, похожие на плач потерянных душ – обычная звуковая палитра Сайлент Хоуп в непогоду. Конни села в центр круга, скрестив ноги, и постаралась максимально расслабиться, очистить разум от посторонних мыслей – задача не из легких, когда ты собираешься вызвать на «разговор» древнее чудовище, питающееся сознанием.

Она закрыла глаза и начала погружаться в медитативное состояние, используя техники, которым ее научила еще в детстве старая ведьма, жившая на болотах и знавшая толк в общении с «той стороной». Она не пыталась проникнуть в мир снов – это было бы слишком опасно и непредсказуемо. Вместо этого она сосредоточилась на образе «Ткача», каким она его видела в своем кошмаре – огромное, пульсирующее нечто из переплетенных нитей. Она посылала ему мысленный зов, вопрос, вызов.

«Я знаю, что ты здесь, – думала она, направляя свою мысль вовне, как луч света в темноту. – Я знаю, что ты меня слышишь. Ты забрал Веста, Эгберта, Элоизу. Ты думаешь, я следующая? Почему я? Чем я отличаюсь от них?»

Сначала – ничего. Только обычный «шум» Сайлент Хоуп, голоса духов, скрип старого дома, вой ветра. Конни продолжала концентрироваться, усиливая свой мысленный зов. Она представляла себя как яркую точку света в сером тумане города, как приманку, которую невозможно не заметить.

И тут она почувствовала это. Ледяное прикосновение к краю сознания. Не такое грубое и всепоглощающее, как то, что она ощущала на местах преступлений или в своем сне. А осторожное, почти любопытное. Словно кто-то невидимый протянул к ней тончайшее щупальце и слегка коснулся ее ментальной оболочки.

Конни не дрогнула. Она ожидала этого.

«Так ты все-таки пришел, – подумала она. – Любопытный паучок. Что, моя приманка оказалась достаточно аппетитной?»

Ощущение усилилось. Теперь это было похоже на то, как будто кто-то пытается просунуть тонкую иглу сквозь плотную ткань. Она чувствовала давление, попытку проникнуть внутрь, исследовать ее разум. Но ее ментальные щиты, выстроенные годами практики и подкрепленные ее уникальной природой, держались. Она была для «Ткача» как запертый сейф, который он не мог вскрыть привычными методами.

«Что тебе нужно? – снова послала она мысленный вопрос. – Почему ты это делаешь? Это просто голод? Или есть что-то еще?»

Ответа не было. Только это настойчивое, холодное давление. И еще одно ощущение – удивление. Конни почти физически почувствовала, как «Ткач» «удивляется» ее сопротивлению, ее непроницаемости. Для него это, видимо, было в новинку. Все остальные открывались перед ним, как раковины перед ножом. А она – нет.

И тут пришло другое чувство – раздражение. «Ткач» не любил препятствий. Он привык получать то, что хочет. Давление усилилось, стало почти болезненным. Конни стиснула зубы, концентрируясь на своих щитах, укрепляя их своей волей. Она представила их как зеркальную поверхность, отражающую любую попытку вторжения.

«Ты не получишь меня так просто, – думала она, чувствуя, как по лбу стекает капля пота. – Я не они. Я не стану еще одной пустой оболочкой в твоей коллекции».

Борьба продолжалась несколько минут, которые показались ей вечностью. Конни чувствовала, как ее силы истощаются. «Ткач» был невероятно силен, его напор был подобен океанской волне, бьющей о скалу. Но и скала пока держалась.

И вдруг давление исчезло. Так же внезапно, как и появилось. Ледяное щупальце отдернулось. Конни открыла глаза, тяжело дыша. Свечи в круге все еще горели, хотя их пламя трепетало, словно от сильного ветра. В комнате было тихо, если не считать ее собственного сбившегося дыхания и бешено колотящегося сердца.

Она это сделала. Она выдержала прямой ментальный контакт с «Ткачом Снов». И осталась цела. Ее иммунитет был реален.

Но вместе с облегчением пришло и тревожное осознание. «Ткач» теперь знал о ней не понаслышке. Он «попробовал» ее на прочность. И он понял, что она – не такая, как все. Это делало ее либо совершенно неинтересной для него как пища, либо, наоборот, главной целью, уникальным трофеем. Или же… препятствием, которое нужно устранить любой ценой.

«Похоже, я только что официально объявила ему войну, – пробормотала Конни, вытирая пот со лба. – И что-то мне подсказывает, что он не из тех, кто прощает обиды».

Она потушила свечи и стерла соляной круг. Эксперимент был опасным, но он дал ей бесценную информацию. Она знала, что может выдержать его прямое ментальное воздействие. И она знала, что «Ткач» теперь будет действовать осторожнее по отношению к ней. Или, наоборот, гораздо агрессивнее.

В любом случае, игра перешла на новый уровень. И ставки только что резко возросли.

Глава 10: Цена знания и первый шаг во тьму

Последствия рискованного «разговора» с «Ткачом Снов» не заставили себя долго ждать, хотя и проявились не так, как Конни могла ожидать. Физически она чувствовала себя выжатой, словно после многочасовой тяжелой работы, но ее разум, наоборот, был необычайно ясным и острым. Противостояние с такой мощной ментальной сущностью, как ни странно, не только не повредило ей, но и словно отточило ее собственные способности, заставило их мобилизоваться.