скачать книгу бесплатно
– От больших деревень ушли сразу. Потом, пока фонарь скидывал, увидел эти три дома. Дал ещё ручку вправо, привёл в действие катапульту, но задел не до конца открывшийся фонарь. Удар был сильный. Думал, спина у меня разлетится. От кресла, когда отделился, до земли лететь было совсем немного. Плохо помню, как приземлился и на что.
Мы разговаривали ещё долго. От души посмеялись над вечером у Светы и Наташи, когда Тёмыч делал предложение своей девушке. Николаевич рассказал, как он вступал на путь создания семьи. И, как всегда, разговоры про авиацию. А потом проснулась Ирина.
– Как вы прошли? – удивилась она, разнося всем чай, который она вскипятила в небольшом самоваре.
– Просто вежливо попросили, – сказал я. – Ну, и тортом «Ленинградским» придавили.
– Тут вы угадали. Наша Галя очень любит этот продукт кондитеров, – сказала Ирина.
– Она, похоже, не только тортики любит, – посмеялся Тёма, намекая на крупное телосложение постовой медсестры.
– А вам только стройненьких подавай! – воскликнула девушка. – Это хорошо, что вы Валентиныча не привели ещё.
Я чуть не обжёгся от неожиданности. Мне уже не хотелось слышать, почему ставка на обаяние Новикова была ошибочной.
– А что не так с Валентинычем? – спросил Костя, чуть не выронив кружку из рук.
– У них с Галей странные отношения. Он иногда приходит, чай они пьют, могут и вина. А потом вдруг вспоминается, что Новиков женат и супруга у него тоже работает в больнице. А вы чего замолчали?
– Да всё хорошо, Ирина Сергеевна, – сказал я, переглядываясь с парнями. – А почему нам не говорили о состоянии Николаевича?
– Это я сказал, чтоб никто не знал, – проговорил Нестеров. – Ты ж видел следы психов моих. Да и пугать не хотелось. На глазах же у всех курсантов произошло. Я за Тёмыча переживал больше. А он оказался крепче. Да, Рыжов?
Артём лишь молча кивнул. Не крепче он оказался, а просто не думал о последствиях.
– Он нам сказал, что всё на автомате делал. Глаза даже закрыл, – сказал Макс.
– Значит, хорошо запоминал на тренаже по вынужденному покиданию. Так, нам пора товарищи, – объявил я. – Ещё в училище идти.
– Серый, погоди, а как же В… сопровождающий наш? – спросил Артём.
Ну вот что за олень! Проговорился насчёт Валентиновича. Когда мозгов нет, от таких стрессовых ситуаций, как катапультирование, проще отходить наверное.
– Вы издеваетесь? Немедленно уводите его отсюда. Его супруга сегодня в столовой на смене, а сейчас…
В коридоре раздался женский крик, и звук разбивающегося стекла. Неуверенный голос Валентиновича перемешался со звуками падающей железной посуды.
– Сволота! Алкаш! Бабник! – кричала на красавца Новикова женщина схожей комплекции с Галиной, когда мы выглянули из палаты.
– Зинуля, холодное оружие убери! – защищался от ударов половником Валентинович, накидывая на себя пиджак и выбегая из ординаторской.
На его пути возникло препятствие в виде тележки с ужином для пациентов. Преодолеть удалось, только перевернув её со всеми кашами и запеканками.
– Зина, это не то, что ты подумала, – пыталась оправдаться Галя, которую повариха дергала за волосы.
– Я вам покажу, голубки!
В понедельник на построении Новиков был молчалив и слегка помят. Видимых увечий на лице не присутствовало, но за спину и плечо наш командир звена постоянно держался.
Как потом выяснилось, казус Валентиновича был в неправильном расчёте графика его супруги. Ожидалось, что в тот день она будет на даче, но кто-то из сотрудниц заболел, и Зинаиде Новиковой пришлось прям с грядок бежать, спасать от голодной смерти весь госпиталь.
– Главное, что живой. Тётя Зина, судя по всему, его не сильно отругала дома, – предположил Артём, когда мы пешим ходом отрабатывали экзаменационный полёт на спортгородке.
– Половник – страшнейшее оружие в руках женщины. Ну, а Валентиныч, оказывается, тот ещё кобель! – сказал я.
Отстранённо держался Костян, сидевший на скамье. Так он и не отошёл от увиденного.
– Может, ему с Майоровой поговорить? – предложил Артём. – Она же психолог.
– Лена уже предлагала, – сказал Макс. – Я ей рассказал про состояние Кости и его эмоции, но он отказывается идти к ней. Боится, что от полётов отстранят, а потом и спишут.
– Он в таком состоянии может нормально и не слетать. Да и к Майоровой ему все равно придется идти перед полётом, раз она знает о его проблеме, то не допустит. И не потому что она вредная, а для его же безопасности, – предположил я. – Разговаривали с ним?
– Костян уходит от разговора на эту тему. Начинает сразу про свою Зою говорить, и как ему с ней хорошо.
Почему-то, я думал, что встреча с Николаевичем и получение объективной информации о его здоровье позволит Бардину успокоиться. Этот поход только усугубил его состояние и страх перед вылетом. Не раз я замечал, что он не спит ночью, в столовой не может ровно держать приборы и совершенно отстраняется от нас. Нужен был кто-то, кто сможет привести его в порядок. С этим вопросом я решил отправиться вместе с Максом к нашей Леночке Петровне.
В своём кабинете, который находился в санчасти училища, она как раз проводила приём по личным обращениям курсантов. Мы предварительно заглянули к ней, чтобы удостовериться в наличии там посетителя. И я заметил, насколько это возмутило Макса.
– Ты чего? Это её работа. Не увольняться же ей теперь? – спросил я, когда Макс ходил взад-вперёд передо мной в ожидании вызова в кабинет.
– Ты видел его? Это же Королёв. Отличник с четвёртого курса. Пловец, ударник и всё такое. Он специально ходит к ней. Я уже заметил, что он частенько здесь. Подкатывает к моей Леночке…
– Ух ты! А вы собственник, я смотрю, Максим. У вас проблемы личного характера. Хотите об этом поговорить? – сделал я умный вид, будто веду приём как врач.
– Не смешно, Родя! – рыкнул Макс. – Я каждый раз, когда его вижу, сломать хочу пополам…
После такой угрозы из кабинета появился тот самый Королёв. Высокий, статный, плечистый, без единого прыщика на лице, белозубая улыбка, как у Тома Круза. У меня было ощущение, что передо мной прототип Мэверика из «Топ Гана».
– Да, сударыня. Вы сегодня замечательно выглядите. Рад, что наша беседа прошла в хорошем ключе, – сказал Королёв, закрывая дверь.
– Свободно? – спросил я.
– Да. О, а ты Родин? – поинтересовался Королёв. – Тебе говорили на кафедре физо, что скоро соревнования по плаванию?
– Да, но сначала училищные. Вроде как отбор будет в сборную.
– Не-а, это так для вида. Сборников привлекать не будут. Мы только рядом стоять будем. С кем там соревноваться? Вон с ним, что ли? – кивнул он в сторону Макса. – А ты чего пришёл? На красивую девушку поглядеть? Не заглядывайся, чернявый. У меня планы на неё. Давай, Родин. В бассейне встретимся, – сказал Королёв, хлопнув меня по плечу.
Как только мачо скрылся за углом коридора, Макс разжал кулаки и выдохнул.
– Утопи его там незаметно, Серый. Бесит он меня, – сказал Макс.
Цветовая гамма стен кабинета психолога являлась сочетанием бледно-бежевых тонов. Помещение просторное, для того, чтобы посетителям было комфортно и их ничего не стесняло при общении с Майоровой. Большой мягкий диван, небольшая «чайная» зона в виде столика с необходимым набором для чаепития. Никаких плакатов, дипломов, фотографий и прочих отвлекающих элементов.
Леночка Петровна, как и всегда, органично смотрелась за своим рабочим столом. При мне уже можно было не скрывать своих чувств, и Макс подошёл к ней и чмокнул в щёчку.
– Давно ты ко мне не приходил сюда. У вас какие-то вопросы ко мне? – спросила она.
– Елена Петровна… – начал говорить я.
– Просто Лена. В нашей с вами компании, при отсутствии посторонних, это позволительно, Сергей. Я слушаю.
– Хорошо. Лена, у нас проблема с Костей.
– Можешь ничего не говорить. Всё мне известно.
Майорова рассказала, что ещё на поступлении она была против его зачисления, но тогда начальник училища принял решение не обращать внимания на некоторые тесты в отношении Кости.
– У него есть проблемы с эмоциональной составляющей, но я не стала настаивать на отказе в поступлении, – сказала Лена, и встала из-за стола. – С его психотипом тяжело определиться. Пока в нём борется астеник и циклоид.
Сегодня, впрочем, как и всегда, наш психолог радует своим внешним видом. Бежевая блузка, коричневая юбка, уровень которой позволяет оценить стройность и красоту её ног, и туфли на невысоком каблуке. На секунду даже я засмотрелся, но вовремя вспомнил, что Макс излишне ревнив и можно от него отхватить дружеского леща.
Дальше наша уважаемая и прекрасная Леночка Петровна принялась расписывать во всех красках, к чему склонен Костя, а к чему нет. Отметила она и влияние отца – командира авиационного полка. Вспомнились и проблемы с девушками, в том числе и с Галей Капустиной.
– А вы откуда знаете? – спросил я.
– Мы не раз уже беседовали с Костей. Он приходил ко мне на беседы, и впоследствии я заметила улучшение. Он стал взрослее, проблемы с влиянием отца начали уходить на второй план, но вот авария и его впечатления от неё со стороны теперь не дают ему спокойно спать. Он потерял уверенность в себе.
– Мы думали, что это от неизвестности по состоянию Николаича. Не так? – спросил я.
– Этим вы только всё усугубили, – спокойно произнесла Лена, мягко положа свою руку с бежевым маникюром на плечо Макса. – С другой стороны, постоянно скрывать – это тоже не дело.
– И что нам делать, Лен? – спросил Макс. – Он может не сдать экзамен. Мы видим, как у него руки дрожат рядом с самолётом перед газовкой.
– К сожалению, здесь нужен грамотный наставник, который его сможет вернуть в нормальное русло. Так сказать, покажет ему, что не так страшен чёрт, как его малюют, – сказала Лена, снимая очки и загадочно улыбаясь.
– И ты такого человека знаешь? – спросил я, на что Майорова довольно кивнула.
– Он сейчас придёт сюда.
Глава 3
Я даже не удивился, когда после крайней фразы, сказанной Леночкой Петровной, в дверь постучали. Сейчас я ожидал какого-то особенного человека. Из оставшихся в училище на данный момент известных мне «красавчиков» мысль была только о Доброве. Он и проверяющим мог бы быть, раз на руководящей должности. А главное – Геннадий Павлович, действительно, может повлиять на Костю положительно.
– Елена Петровна, разрешите войти? – произнёс Граблин, встретившись со мной взглядом, когда я подскочил с дивана.
Согласен, что в психологии я ничего не понимаю. Как мне кажется, выбор Майоровой очень неудачный. Принцип твёрдости в работе Граблина вряд ли подойдёт Костяну.
Граблин был тоже удивлён присутствию меня и Макса в кабинете у психолога. Со дня на день он должен был освободить должность, но пока этого не случилось, продолжал быть заместителем командира полка по лётной подготовке. Похоже, что его перевод состоится уже после завершения нашей лётной практики.
– Дмитрий Александрович, очень рада вас видеть, – улыбаясь, протянула ему руку Лена.
– Да, да… взаимно, Елена Петровна. У вас групповой… ну, сеанс? – спросил Граблин.
– Нет. Товарищи Родин и Курков вовлечены в дело, которое я с вами обсуждала, – сказала Майорова.
По взгляду Граблина можно было сделать вывод, что он сейчас закипит. Такой педант, каким является товарищ подполковник, должен был получить весомые аргументы, чтобы ввязаться в такую авантюру с экзаменом нашего Костяна. Да и чем он ему поможет? Только если быстрее завалить!
– Елена Петровна, вы же понимаете, о чём вы меня просите? Это должностное преступление, о котором при посторонних, а тем более курсантах, я говорить не буду, – сдерживая эмоции, сказал Граблин.
Как это ни банально, но он прав. Вот так подставляться никто не будет из начальников.
– Дмитрий Александрович, я не жду от вас полной лояльности к курсанту Бардину…
– Елена Петровна, вы именно этого и ждёте, – слегка повысил голос Граблин. – Мы не могли бы с вами разговаривать без свидетелей?
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться? – сказал я.
– Не разрешаю, Родин. И надеюсь, вы понимаете, что ничего не слышали из нашего здесь разговора, – Граблин отчего-то стал нервным, его глаза забегали, будто он искал выход из сложного положения. – В кабинете психолога я не имею право распоряжаться, но сам я уйти могу. Всего доброго, Елена Петровна…
– Дмитрий Александрович, я бы хотела вам пожелать всего самого наилучшего, – сказала ему вдогонку Майорова. – Вам придётся нелегко в Москве.
Граблин остановился перед дверью, и снова повернулся лицом к психологу.
– Надеюсь, вы преодолеете все препятствия, как… сделали это раньше, – сказала Лена.
Граблин вздохнул и покачал головой. Кажется, Майорова знает какой-то подход к Дмитрию Александровичу.
– Я постараюсь, Елена Петровна. Сейчас, могу ли я забрать своих… подчинённых?
– Конечно. Спасибо, вам, – улыбнулась Майорова. – До свидания, товарищи курсанты.
Граблин вышел за дверь первым. Я решил, что нужно дать несколько секунд Куркову и Майоровой побыть одним, поэтому поспешил выйти в коридор и закрыть за собой дверь.
– А Курков? – спросил Граблин, поворачиваясь ко мне.
– Идёт сзади. А вот и он, – сказал я, когда Макс показался из кабинета с довольной ухмылкой.
– Чего радостные такие? Думаете, что всё, ваш парень сдал экзамен? Я его заставлю сдать не ниже, чем на хорошо. А вам, с этого момента, никаких увольнений, пока он не сдаст, ясно?
– Так точно, товарищ подполковник, – отрапортовал Макс. – А когда сдаст?
– Тогда и посмотрим. В казарму, бегом марш!
Нестеров всегда нас учил, что неуверенность в полёте, а соответственно, ошибки, появляются, когда человек не готов. Не зная материала на должном уровне и не отработав действия на земле – в полёте начнёшь тупить и ошибаться.
Как-то он сказал, что на отлично летают только птицы. У остальных выше «хорошо» оценки быть не может, но только если ты не готов на все десять баллов.
– Костян, всё получится, – говорил я ему, когда мы выполняли «пеший по лётному» на стоянке самолётов. – Оставь ты эти мысли за кабиной.
– Тебе легко говорить, поскольку уже побывал в экстремальной ситуации. А я первый раз увидел аварию вот так же, как тебя перед собой.
– Да, знакомые тебе люди катапультировались, но это наша работа. Такова жизнь лётчика… – сказал Макс, вынося перед собой модель самолёта. – Давай ещё раз пройдёмся по основным этапам в завтрашнем полёте.
Костя взял в руки модель Л-29 и встал на знак аэродрома, нанесённый нами мелом на бетоне стоянки. Бардин в очередной раз повторял порядок выполнения задания. Начал он со взлёта, рассказывая каждое своё движение и отклонение органов управления.
Макс отрабатывал за руководителя полётами, отвечая на доклады Кости.
