евротётки

– Психолог, – удивился я. – Зачем нужен психолог в таких подразделениях?

– Мы все находимся в стрессовых ситуациях. Психолог в первую очередь нужен депутатам, беседуя с ними, он стремится окружить их атмосферой комфорта. Женщины порой по несколько месяцев не общаются со своими близкими, впадая в депрессию и подавленное настроение. Кстати, и я иногда обращаюсь к нему. Он хороший специалист, глубоко понимающий загадки и тонкости человеческой души. Не помешало бы и тебе обратиться к нему. Уверен, что в недрах твоего сознания таится посттравматический синдром. Ты ведь взглянул смерти в лицо. Неужели тебя не терзают воспоминания о том, как гибли твои товарищи и как враги умирали от твоих пуль?

– У меня ничего подобного нет, – возразил я.

– Но ты же убивал и каждый день балансировал на грани жизни и смерти. Каждый, кто прошёл через ад войны, несёт в себе бремя посттравматического расстройства.

– Это всего лишь штампы. Мы все прошли строгий отбор и многофункциональную подготовку. Когда каждый день видишь смерть, она перестаёт пугать. Ты перестаёшь её бояться. Золотое правило гласит: никаких близких отношений, ни привязанности, ни дружбы. Когда теряешь товарища, сердце наполняется сожалением, и мысль о том, что можешь стать следующим в этом мрачном списке, не покидает тебя. Убивая врага, испытываешь эйфорию, что ты опередил его, лишив жизни прежде, чем он успел это сделать с тобой.

– Мне трудно в это поверить, – произнёс Энтони, ставя мне шах.

Я не контролировал ситуацию на шахматной доске, следовал своим ходам совершенно автоматически, не задумываясь. Партия казалась бесконечной, и я жаждал её скорейшего завершения. Майкл, который заинтересовал меня при первой встрече, был мне интересен в первую очередь как специалист, знающий многое об Энтони и других. Мне нужна была информация, и теперь я мог смело обратиться к нему за помощью.

– Хорошо, что ты не прошёл через все эти круги ада, которые пережил я.

– Если тебя не мучают воспоминания, расскажи подробнее, где было тяжелее всего? – попросил Энтони.

Мы оба отвлеклись от шахматной доски. Исход партии уже был предопределён: я должен был проиграть, чтобы Энтони не чувствовал себя ущемлённым.

– Проще было на границе Ливана с Израилем. Мы не вступали в конфликты, не вмешивались, нашей жизни никто не угрожал. Увы, там я пробыл совсем недолго. После Ливано- израильской войны наше подразделение расформировали и направили в другие горячие точки. Похожая ситуация была в Тайване, где мы пытались предотвратить крупномасштабную войну с Китаем. В Сирии ужас царил кругом, интенсивность военных действий была запредельной. Ты не представляешь, сколько жизней унесла эта война. В Африке тоже было несладко, ведь там мы не имели ясного представления о противнике, фактически велась гражданская война, власть менялась каждый год, а весь регион щедро накачивался оружием. В Мали мы не раз попадали в засады, было тяжело отличить врага от союзника и откуда ждать очередного удара. Год военных действий в Йемене тоже стал испытанием: вражеское подполье в лице террористов из «Ансар Аллах» скрывалось среди мирных жителей, одновременно нападая на нас в тёмное время суток. Именно там я потерял многих товарищей и получил второе ранение, проведя почти год в военном госпитале в Израиле. А затем началась Корейская война, полная неоднозначности, где интенсивные бои чередовались с долгими гуманитарными паузами, а постоянные артиллерийские обстрелы уносили жизни гражданских. Не понимаю, как можно было промыть мозги людям, чтобы фактически один и тот же народ воевал друг с другом.

Энтони внимательно изучил положение на шахматной доске, затем решительно передвинул своего ферзя на свободную клетку:

– Тебе мат, – произнёс он, не скрывая радости. – Ты меня заинтриговал, у нас ещё будет время для более подробного разговора.

– Хотел спросить ещё кое-что, – я на мгновение прервался от складывания фигур в коробку. – Женщинам не разрешено выходить из здания гостиницы, а как насчёт нас?

– В принципе, это правило действует для всех. Однако мы не являемся мишенью для террористов, поэтому краткие визиты в город небольшими группами вполне допустимы. Главное, без документов и оружия. Почему ты об этом спрашиваешь?

– У меня каждый вечер пробежка на несколько километров. Не хочу терять форму.

– Ты понимаешь, что тебе придётся бегать с кем-то. В одиночку – нельзя. Я выясню, кто из ребят согласится составить тебе компанию. Но прошу, не покидай гостиницу в одиночку. А в остальном – бегай на здоровье. Если увидишь что-то подозрительное, немедленно дай знать. Мне тоже хочется, чтобы всё прошло гладко, и я, получив отпуск, навестил родителей.

– Твои родители всё ещё живы? – удивился я. Ведь Энтони был всего на несколько лет младше меня.

– Да, они живут в Милане, в доме престарелых. Сладкая парочка в следующем году отметит полвека совместной жизни.

– А братья-сёстры? – спросил я.

– Ты любопытен, – отмахнулся Энтони. Почитай моё личное дело, и всё узнаешь. Могу сразу сказать, что семьи у меня нет. Я разведён, жена и сын живут в Швейцарии. Отправил их туда, как только начались арабские беспорядки. Там всё же спокойнее. Но моя жена сразу стала изменять. Я её понимаю, меня по нескольку месяцев не было дома. Ты ведь тоже на данный момент холост?

– Уже давно. К счастью, мы не успели завести детей. Как только я подписал контракт, моя жена не захотела каждый день ждать, когда в её двери постучат и вручат похоронное извещение. Я её простил. Военный человек должен быть свободен, иначе семья будет мешать выполнять гражданский долг перед родиной.

– Только не надо этого пафоса! – возразил Энтони. – Пока государство тебя использует, ты уважаемый человек. Как только станешь не нужен, оно забудет о тебе. Тем более, ты сам не знаешь, за что воевал.

–Ты прав, – вздохнул я, отметив про себя, что Энтони далеко не глупый человек. – Извини, но мне пора. Действительно, у нас будет много времени для бесед.

– Твой номер 105, – крикнул мне вдогонку Энтони. – Ключ в дверях. Располагайся, встретимся на ужине.

2

Зайдя в номер, я немедленно решился на освежающий душ. Тёплая вода привела в порядок мои мысли, и я, раскинувшись на кровати, погрузился в размышления. Первый день работы мне понравился, хотя не обошлось и без неприятных моментов. Энтони вызывал у меня настороженность. Я чувствовал, что за маской добродушия скрывается совсем другой человек. Меня на данный момент интересовали три человека: Энтони, Майкл и Лея. Разумеется, мне хотелось поговорить со всеми, но я надеялся, что такая возможность представится со временем. Недолго думая, я вставил карту памяти в телефон и погрузился в изучение личных дел. Первым объектом был Энтони. Его личное дело оказалось скучным. Он родом из Италии и на три года младше меня. Работал в разных охранных структурах и даже был инкассатором. Характеристики с прежних мест работы были написаны словно под копирку: вежливый, учтивый, доброжелательный. Затем я открыл дело Майкла. Этот человек оставался для меня полной загадкой. 28 летний Майкл родился в Англии и получил степень магистра в университете Бата по специальности «Общая психология и психоаналитика». Это было его первое место работы. Я чувствовал, что за сухими строками анкеты скрывалась незаурядная личность, которая продолжала оставаться таинственной. Следующее личное дело, которое я открыл, принадлежало Лее. Она действительно была дочерью депутата Европарламента, которая всю жизнь занималась политикой и обладала двумя высшими образованиями. Лея родом из Греции, что выдавало её вытянутый греческий нос, тёмные волнистые волосы и смуглый цвет кожи. Она являлась самым молодым депутатом Европарламента с момента его основания, и совсем недавно ей исполнилось 30 лет. Судя по всему, она не была замужем.

– Вот и всё, – разочарованно произнес я. Желания просматривать другие личные дела у меня не было. Я повернулся на бок и задремал.

Проснулся я с ощущением того, что в комнате присутствует кто-то ещё. Повернувшись, я чуть не подпрыгнул от неожиданности. За столом сидел Майкл, погружённый в экран своего телефона, не замечая меня.

– Что ты здесь делаешь? – повысил я голос, обеспокоенный неожиданной встречей.

Майкл слегка растерялся и с дрожью в голосе пробормотал:

– Извините, дверь была открыта. Меня послал Энтони, чтобы поговорить с вами.

– Ты понимаешь, что сейчас вторгся в моё личное пространство? – процедил я сквозь зубы, теряя самообладание. – Для чего Энтони послал тебя?

– Просто хотел, чтобы я с вами поговорил.

– Поговорил как специалист или просто так?

– Я не знаю, он ничего не сказал. Просто послал меня сюда.

– Ещё не хватало, чтобы вы шпионили за мной? – воскликнул я, вскочив с кровати.

– Не сердитесь на меня за такое внезапное вторжение. Мне всё-таки следовало подождать за дверью или прийти в другое время.

– Вот-вот. Странно, что я забыл закрыть дверь. Не могу представить, если на месте тебя мог бы оказаться человек со злыми намерениями.

– У меня не было никаких злых намерений, – начал оправдываться Майкл. – Прошу прощения за этот случай. Если вы не желаете меня видеть, я уйду.

– Нет, раз уж ты пришёл, давай поговорим, – я взял стул и сел рядом с психологом.

Майкл выглядел растерянным. Я впервые встречался с психологом и не знал, как себя вести. Энтони не просто так прислал его. Ему, как и мне, нужна была информация, и Майкл мог её выведать. Но в тоже время он мог рассказать мне об Энтони гораздо больше, чем банальные факты из его личного дела.

– Хотите, я послушаю о том, что вас беспокоит? – предложил Майкл. – В мои обязанности входит изучение психологии человека и помощь в экстремальных ситуациях.

– Скажи, Майкл, у нас здесь экстремальная ситуация? Поверь мне, я бывал в местах, где действительно требуется помощь специалиста, и это каждый день, каждую минуту.

– Я знаю. Вы многие годы были на войне. Возможно, именно поэтому Энтони обеспокоен вашим психологическим состоянием.

– Я уже объяснил Энтони, что со мной всё в порядке. Но если ты хочешь в этом убедиться, я не возражаю. Я понимаю, что это твоя работа, и ты стремишься выполнить её качественно.

– Ничего личного. Я действительно просто выполняю свою работу. Хотите, я определю ваш темперамент, ваши привычки, желания, психофизиологический характер личности?

Я улыбнулся. Майкл заметил в этой улыбке иронию.

– Зря вы так. Если вам не нужна помощь, я могу уйти.

– А хочешь, я расскажу о тебе кое-что? В тебе нет решительности. Ты слишком мягкотелый. Я ценю таких людей, которые не лезут на рожон. Может быть, для психолога это и нормальная черта характера. Всё должно делаться в меру, не так ли?

На этот раз мой собеседник улыбнулся в ответ.

– Вы не первый человек, кто мне это говорит. Я знаю, что именно на меня вы обратили больше внимания, чем на остальных. Откуда такой интерес ко мне?

– Внешне ты действительно выделяешься среди всех, и ты это знаешь. Позже я узнал, что ты психолог. Давай поговорим откровенно, я готов пройти все твои тесты или что там у вас, у психологов, практикуется, только результаты останутся между нами. Просто скажи, что я не захотел общаться с тобой как с профессионалом.

– Я никому не показываю свои результаты, ведь у нас, как и у врачей, существует профессиональная этика.

– Отлично. Давай договоримся так. Я новый человек в коллективе, и мне важно знать, с кем мне предстоит работать. Как специалист, ты понимаешь, что каждый человек уникален и требует индивидуального подхода. Но у меня нет этого подхода, потому что я не знаю, чего ожидать от коллег. Ты ведь можешь помочь мне в этом?

– Вы хотите, чтобы я рассказал обо всех в нашем коллективе? – догадался Майкл, его лицо приняло озабоченное выражение. – Я могу помочь, но это должно остаться между нами.

– Конечно, – заверил я его. – Я человек не болтливый и сплетен не собираю, так что на меня определённо можно положиться.

– Хорошо, но прежде чем ответить на ваш вопрос, сможете ли вы вписаться в наш коллектив, я должен тщательно изучить вас, – произнёс Майкл, извлекая из кармана небольшую записную книжку. – Я проведу несколько тестов, – пояснил он. – На обдумывание каждого вопроса у вас будет не более нескольких секунд. Отвечайте честно, иначе результаты могут быть искажены.

– Я готов, – заявил я с решимостью.

Тестирование заняло не более получаса, после чего Майкл ещё десять минут делал пометки в своём блокноте, а затем озвучил несколько неожиданный результат:

– Ваш доминирующий темперамент – сангвиник, который проявляется на 68%, далее следует флегматик – 22%, остальное относится к холерическому типу.

– И что это значит? – спросил я.

– Вы экстраверт, не склонны зацикливаться на своих переживаниях, стремитесь быть в центре внимания. Легко находите общий язык с людьми, но временами можете быть вспыльчивы и импульсивны. Вы дисциплинированы, тщательно выполняете всё, что вам поручат. Быстро адаптируетесь к изменениям и смене обстановки. Вы легко «перевариваете» свои неудачи и никогда не зацикливаетесь на них. Ваша флегматичность выражается в сдержанности эмоций, однако вы быстро погружаетесь в новые идеи, если они вас зажигают. Это краткое описание, если хотите, могу более тщательно разобрать результаты теста.

– Нет, Майкл, благодарю. Ты попал почти в точку. Я раньше считал, что психология не является наукой. Теперь вижу, что ошибался. Что ты можешь сказать об Энтони? Смогу ли я как-то наладить отношения с этим человеком?

– Наладить рабочие отношения можно с кем угодно, – ответил Майкл. – Но это будет непросто. Энтони почти на 100% холерик. Его характеризует быстрота принятия решений, целеустремлённость и настойчивость в достижении целей. В основном, это те люди, которые предпочитают играть главную роль во всех сферах жизни. Можно сказать, что они карьеристы, которые не останавливаются ни перед чем для достижения своих целей. Они могут быть несдержанными, импульсивными. И, несмотря на то, что ваши типы темпераментов немного схожи, сангвиники и холерики не могут уживаться на рабочем месте.

– Вот и всё, – вздохнул я. – Сразу почувствовал напряжение между нами.

– Есть ещё одна вещь, – шепнул мне на ухо Майкл. – У Энтони я наблюдаю пограничное состояние психики. Проще говоря, есть психически больные и есть те, кто стоит на пороге этого психического расстройства. Так вот, Энтони вполне может под воздействием внешних факторов стать пациентом психиатрической больницы. Помните, что это должно остаться между нами.

Откровенность Майкла меня насторожила. Он видел меня впервые и вдруг решился довериться. Может, он в сговоре с Энтони? Он так же легко может обнародовать всю правду обо мне.

– Ты не боишься, что я расскажу Энтони всё, что ты мне сказал? – спросил я, пронизывая Майкла своим взглядом.

Майкл остался невозмутим.

– Я знаю о вас больше, чем вы сами. В тех тестах, что я вам показал, скрыто ещё нечто, которое вам знать не следует. Вы не способны на подлость без причины. Если вы делали что-то недоброе, это было не от желания, а по приказу, которого вы не могли ослушаться. Вы хотели узнать об Энтони? Позвольте мне продолжить и предостеречь вас. Будьте осторожны с этим человеком: у него налицо два типа психического расстройства, которые могут перерасти в болезнь. Он жаждет внимания, обожает драматизировать, не переносит споров и не отстаивает свою правоту, упуская детали. Он патологически много внимания уделяет своему внешнему виду и постоянно ждёт одобрения со стороны окружающих. А если учесть, что он свято убеждён в своей уникальности и важности, стремится к власти и успеху, и часто использует людей в своих интересах, то получается довольно взрывоопасная смесь.

– Благодарю за предостережение, – искренне произнёс я, восхищаясь познаниями этого человека.

– Если честно, я очень опасаюсь Энтони, – откровенно признался Майкл. – В любой момент он может предать или подставить тебя. Не доверяйте его вежливости, изысканным манерам и доброжелательности.

– Получается, что он двуличен? – спросил я.

– Не совсем, – ответил Майкл. – У него одна личность, и не совсем хорошая. Просто эту сторону он тщательно скрывает. Я сразу раскусил его и хочу предостеречь и вас.

– Спасибо, а как насчёт других?

– Нужно быть осторожным с Мартином, – предостерёг меня собеседник. – Он излишне болтлив и часто жалуется на коллег. Энтони приблизил его к себе, ему нужен такой человек. Но Мартин не понимает, что первым, кого предаст Энтони, будет он.

– Иными словами, он стукач, – заключил я.

– Можно и так сказать, – согласился собеседник. – Они с Энтони очень похожи, у них завязались дружеские отношения. Но дружба с Энтони может выйти боком. Остальные, в принципе, надёжные. У них у всех свои особенности, но в плане деловых отношений они гибкие и предсказуемые.

– Мне в вас не нравится ещё одна черта, – произнес Майкл, как бы невзначай. – Она тоже может привести вас к психическому расстройству.

– О чём это ты? – недоумённо пожал я плечами.

– Вы чрезмерно подозрительны и склонны воспринимать любые поступки окружающих как агрессивные, будто направленные на причинение вам вреда. Это нарушение психического состояния, известное как паранойя или параноидальное расстройство. Пока в этом нет ничего страшного, но, если подобные чувства будут сохраняться длительное время, это может перерасти в психическое заболевание. Я полагаю, это связано с вашими долгими стрессами во время военных действий. У вас не развился посттравматический синдром благодаря вашей сильной и устойчивой психике, но незначительные параноидальные симптомы всё же появились. Если вы заметите, что ваша паранойя прогрессирует, немедленно обратитесь ко мне. Я бы также рекомендовал вам сменить место работы. Вам подойдёт спокойная, мирная деятельность, свободная от опасности и риска. Но я уверен, вы справитесь с этой проблемой сами.

– Знаешь, я чувствовал, что со мной что-то не так. Теперь ты мне это научно объяснил. Постараюсь разобраться. Но меня также интересуют личности женщин, которых мы оберегаем.

– Не просите меня. Я не имею права разглашать подобные сведения. Всё-таки это политики и общественные деятели. Не дай бог, если информация о них просочится в прессу. Вы ведь видите, сейчас никто не афиширует их деятельность. Мы защищаем их не только от различных террористических атак, но и от посягательств на личную жизнь со стороны прессы и общественности.

– Все сведения останутся между нами. Я не собираюсь раскрывать тайну чьей-то личной жизни. В настоящий момент меня интересует только одна женщина. Её зовут Лея.

Майкл отвёл глаза, неуверенно перебирая складки на своей одежде.

– Почему такой интерес именно к ней? – спросил он, насторожившись.

– Просто в Бухаресте произошёл некий инцидент из-за неё. Объяснения Энтони не совсем удовлетворили меня. Теперь я просто хочу лучше узнать, кто она на самом деле. Ничего личного. Я интересуюсь с профессиональной точки зрения. Мне показалось, что Лея взбалмошная и несерьёзная. Удивительно, как она смогла стать депутатом Европарламента. Неужели мама её туда протолкнула?

– Зачем вы так? – смутился Майкл. – Просто она ещё молода. А если учесть, что она ни разу не была замужем, то её поведение не отличается от поведения тысяч женщин в подобной ситуации.

– Ты пытаешься её защищать, – удивился я. – Тогда расскажи о ней, возможно, я поменяю своё мнение на противоположное.

– Вкратце, она свободолюбивая, раскрепощённая, независимая. Не боится высказывать своё мнение и уверенно отстаивает свои взгляды. Избегает серьёзных конфликтов, а если таковой происходит, то лучше оставить её в покое. Разнесёт в пух и прах.

– А что ты знаешь о её матери?

– Абсолютно ничего. Только то, что она председатель комиссии по экологии, а её муж – дипломат, работает где-то в Южной Америке. Почему бы вам не спросить о её семье у неё самой? Хотя вряд ли она будет откровенна с вами.

– А с тобой будет? – неожиданно спросил я.

Мой вопрос поставил Майкла в неловкое положение.

– Со мной тоже вряд ли будет, – запинаясь, проговорил он. – Но если это так важно, то я попытаюсь кое-что разузнать.

– Будь так добр. Для меня эта работа новая, и я не знаю, как себя вести.

– Просто будьте самим собой, и всё будет хорошо.

3

Во время ужина я подсел на свободное место рядом с Энтони. Он с удовольствием уплетал что-то, напоминающее шницель.

– Можно я составлю тебе компанию? – спросил я, заранее зная ответ.

– Конечно, мог бы и не спрашивать, – удивлённо отвлёкся от еды Энтони. – Кстати, кормят здесь совсем неплохо. Как дела? Вижу, ты немного отдохнул. Ах да, в гостинице появилось новое правило. Раньше нельзя было выбрать еду на завтрак и ужин, то есть то, что тебе преподнесут, тем и приходилось довольствоваться. Теперь они предоставят меню на целую неделю вперёд, и ты можешь выбрать то, что тебе по душе.

– А я думал, тут будет шведский стол, как во всех гостиницах.

– Шведский стол только сегодня в честь нашего заселения. Завтра всё будет иначе. Они обещали принести буклет с меню после ужина. Кстати, ты собирался вечером на пробежку. Я нашёл тебе партнёра. Мартин составит тебе компанию, он тоже поддерживает хорошую физическую форму.

«Я нисколько не сомневался, что это будет Мартин», – подумал я про себя. – «Какой же хитрый этот бестия Энтони! Мартин будет присматривать за мной, выведывая всё, о чём я думаю. Хорошо, что я поговорил с Майклом, теперь я готов к любым вызовам».

Я молча кивнул головой и изобразил что-то наподобие улыбки.

– Спасибо, что заботишься обо мне. Скажи Мартину, что я буду ждать его в холле в девять вечера.

– Хорошо, передам. Но у меня есть к тебе просьба: постарайся не убегать слишком далеко от гостиницы и вернуться не позже десяти.

– Я чувствую себя подростком, находящимся под строгим контролем родителей.

– Мы все в таком же положении. В первое время необходимо проявлять бдительность и осторожность.

Энтони закончил трапезу и неожиданно произнес:

– Я послал к тебе Майкла, ты с ним разговаривал?

– Конечно, – ответил я настороженно.

– Извини, что я не предупредил. Просто мне хотелось, чтобы психолог немного взбодрил тебя. Я понимаю, как тяжело и непривычно тебе на новом месте.

– Всё нормально, – отмахнулся я. – Мы с ним отлично поговорили, и я остался доволен.

– Он действительно замечательный специалист, – заметил Энтони, приступая к десерту. – Всё о всех знает. Я порой его боюсь. Человек, который знает тебя лучше, чем ты сам, может быть опасным. Интересно, что он обо мне рассказал?

Я сразу понял, к чему клонит Энтони, но не подал виду и сдержанно ответил:

– О тебе мы вообще не говорили. Я не привык обсуждать людей за их спинами. А вот обо мне он поведал довольно много, но не думаю, что тебе это будет интересно.

– Нет, конечно, – недовольно пробурчал Энтони. – Но будь с ним осторожен, мало ли что может прийти в голову этому человеку.

– С Майклом я уже познакомился, – сменил я тему разговора. – Теперь не помешало бы узнать всех остальных.

– Разве Майкл не поведал тебе о них?

– А что, должен был?

Энтони молча проглотил мой вопрос, а затем пробормотал:

– Нет проблем. Я организую встречу со всеми.

– И даже с женщинами? – спросил я прямо в лоб.

– Да, что тебе эти женщины? Чем меньше ты с ними будешь контактировать, тем лучше будет твоё душевное здоровье. Женский коллектив – это разнообразное сборище ядовитых животных, которые только и ждут момента, чтобы ужалить тебя.

– Вот мне и нужно узнать, кто и когда может меня ужалить, – улыбнулся я, заметив нервозность своего собеседника.

Теперь я видел в Энтони того человека, о котором рассказывал Майкл. Изысканный костюм, накрахмаленная рубашка, дорогой галстук, аккуратная причёска и аромат приятно пахнущего дезодоранта – всё это должно было произвести впечатление на окружающих, особенно на женщин, которые сидели за соседними столиками. Удивительно, но депутаты Европарламента выглядели куда скромнее, чем их главный охранник. И действительно, зачем так наряжаться на ужин? Энтони считал себя главным среди них и втайне мог критиковать, хотя в личных беседах оставался галантным и вежливым.

– Прошу, оставь их в покое, – раздражённо произнёс Энтони. – Пусть занимаются своим делом, а мы займёмся своим. В конце концов, от нас зависит, смогут ли они принять какие-то законы. От нас зависит, могут ли они спокойно работать. Мне, например, нет дела до них, и тебе должно быть тоже. Чтобы было понятно, поясню: мы – пастухи, а они – овцы. Зачем пастуху знать овечьи проблемы? Овца должна мирно пастись и слушать пастуха.

«Ничего себе сравнение», – подумал я, осознавая, как легко вывести Энтони из равновесия.

Я решил немного подыграть ему. Никогда не замечал за собой актёрских способностей, но, кажется, сыграл здорово и достоин аплодисментов.