скачать книгу бесплатно
1.2. Сецессия: понятие, причины возникновения и методы решения проблемы
Профессор Смоленского государственного университета Т.П.Довгий в своей статье «Сепаратизм как политическая симуляция глобального мира и инструмент нестабильности (история и настоящее)»
изучает сецессию в контексте процессов глобализации. Под сецессией он понимает разрешённое законодательством базового государства свободное волеизъявление на референдуме об отделении при соблюдении ряда условий. Одновременно он вводит такое понятие как «сепаратистская сецессия», что обозначается им как отделение от единого государства с целью создания нового суверенного государства. Во-первых, сецессия не обязательно может являться непосредственным следствием проведения референдума, в ходе которого большинство граждан высказывается за отделение. Типичным примером является осуществлённая при поддержке западных стран сецессия Косово от Сербии в 2008 г. Во-вторых, стоит задаться вопросом о том, целесообразно ли называть сецессию сепаратисткой. В целом сецессия уже предполагает территориальное отделение, поэтому во всех случаях она будет сепаратистской. То есть не может быть ситуации, при которой сецессия бы произошла без отделения части территории от базового государства. Очевидно, что автономия или расширение полномочий органов местного самоуправления, предоставление особого статуса, прав и определённой свободы в принятии решений политическим элитам на местах, но при сохранении региона в составе базового государства, сецессией не является.
Достаточно развёрнутое понятие о сецессии дал в своей статье аспирант кафедры политологии Казанского государственного университета Р.М.Нуруллин.
Так, он отмечал, что понятие сецессии редко употребляется в научной литературе из-за своего негативного значения и обычно заменяется синонимичными понятиями, такими как стремление к независимости или национально-освободительное движение. Также он подчёркивает, что сецессия проявляется в виде политического сепаратизма, некой системы взглядов или убеждений, суть которых сводится к необходимости осуществления территориального отделения. По мнению учёного, сецессия представляет собой не что иное как форму сепаратизма, обозначающую не только само отделение (выход региона из состава базового государства), когда главная цель сепаратистов, фактически, достигнута, но и собственно процесс этого отделения. Данное определение имеет смысл, если уточнить, что под процессом отделения понимается комплекс действий, необходимых для его формального (правового) закрепления, после того как власти базового государства признали сецессию законной или оказываются не в состоянии помешать ей. Другими словами, речь идёт о периоде, когда часть территории государства уже не контролируется центральными властями базового государства, но ещё не функционирует как полноценное суверенное государство. Если же мы говорим, о более продолжительном периоде времени, с момента начала борьбы за территориальное отделение и до её завершения, то это уже сепаратизм. Необходимо также понимать, что сепаратисты могут и не достигнуть своей главной задачи, и территория может остаться в составе базового государства. Сецессия также может не закончиться созданием нового государства, территория может, например, через какое-то время вернуться в состав материнского государства, либо войти в состав другого государства, либо вовсе прекратить своё существование в качестве самостоятельного субъекта международного права.
Профессор Юридического института Владимирского государственного университета, доктор исторических наук С.С.Новиков и доцент Владимирского юридического института Федеральной службы исполнения наказаний, кандидат юридических наук Т.Е.Зяблова в своей совместной статье под названием «Сецессия как явление»
отмечают, что общепринятого определения этого понятия пока не существует, более того, не совсем ясна его суть. Они также подчёркивают негативную окраску данного термина ввиду того, что он связан с нарушением территориальной целостности государства, и этим объясняют его редкое употребление в научных работах, политическом дискурсе и средствах массовой информации. Учёные упоминают о том, что сецессия является радикальным методом реализации права народов на самоопределение и обладает значительным конфликтным потенциалом. Однако авторы всё же не склонны трактовать сецессию исключительно как негативное явление. Так, они утверждают, что сецессия не ставит под вопрос существование государства как такового поскольку носителями (государства) на конкретной территории являются его граждане, самостоятельно определяющие свой образ жизни. Надо сказать, что данное утверждение вызывает некоторые вопросы. Можно согласиться с тем, что граждане определённого государства являются его представителями, при этом сам институт гражданства контролируется государством и его правительством. Человек, не имеющий гражданства определённого государства, является лицом без гражданства и, следуя логике вышеупомянутого определения, не может являться носителем какого-либо государства в принципе. Далее, если предположить, что граждане определённого государства являются носителями этого государства на конкретной территории, то будут ли они являться таковыми за его пределами? Если да, тогда причём здесь территориальный аспект? Ведь если все граждане являются носителями своего государства где бы они ни находились, независимо от вероисповедная, этнической принадлежности, языка, то любая сецессия, то есть попытка отторжения части государственной территории, будет противозаконной, направленной не только против самого государства, но и всех его граждан. Если же исходить из того, что граждане определённого государства являются носителями этого государства исключительно на конкретной территории, тогда необходимо определить, кому принадлежит данная территория. Ответ очевиден: территория принадлежит только государству, поскольку без территории существование государства невозможно в принципе. Далее, носителями государства, согласно определению, являются только его граждане, следовательно, территория этого государства принадлежит и им тоже, но только до тех пор, пока они остаются его гражданами. Таким образом, выступая за сецессию, граждане базового государства, фактически, отказываются от своего гражданства, перестают быть носителями государства и, соответственно, территория государства или какая-либо его часть им уже принадлежать не может. В итоге любые территориальные претензии этих бывших граждан будут неправомерными, при этом ничто не мешает им после добровольного отказа от гражданства базового государства определять свой политический статус, социально-экономическое и культурное развитие самостоятельно без использования каких-либо государственных ресурсов. Однако отвечая на вопрос о том, угрожает ли сецессия существованию государству или нет, следует давать однозначный ответ – да, поскольку она угрожает его территории, без которого государство и его граждане существовать не могут.
Как и многие другие исследователи, С.С.Новиков и Т.Е.Зяблова отмечают, что сецессия может быть законной, то есть оправданной с правовой точки зрения, в том случае, если проживающее на соответствующем участке территории граждане (представители этнической группы или сообщества) подвергаются постоянным гонениям, дискриминации или присутствует реальная угроза их жизни и здоровью со стороны других граждан. Однако необходимо отметить, что речь здесь идёт о законности сецессии в том смысле, что жители соответствующей территории открыто заявляют об этом и отстаивают своё право на отделение на международном уровне. Практическая реализация данного права, то есть осуществление территориального отделения с последующим созданием нового государства, является гораздо более сложной задачей.
Обращает на себя внимание взгляд на сецессию исследователя В.П.Макаренко,
который обозначает её как «разрыв прежних политических обязательств и переход территории под власть нового государства». Как мы видим здесь процесс территориального отделения не упоминается вовсе, то есть часть территории, как таковая от государства формально не отделяется, а становится под управления новой политической элиты, которая никак не связана с правительством базового государства. Надо сказать, что данная трактовка позволяет по-новому взглянуть на проблему сецессии. В этом случае права государства и его граждан на территорию не нарушаются, то есть, фактически, территориального отделения не происходит. К власти в сепаратистском регионе приходят лидеры, которые объявляют о своём намерении создать новое государство. Однако возникает вопрос, считать ли это действительно сецессией? Как территория может перейти под власть нового государства, которого ещё формально не существует? Очевидно, что новое государство не может быть образовано без территории. Если бы это было возможно, то проблема сецессии вообще бы не стояла на повестке дня и территориальный вопрос не вызывал бы такие ожесточённые дискуссии. Территория может перейти только под власть уже существующего государства, например, посредством захвата или аннексии в ходе военной кампании. Создание же нового государства – это принципиально иное дело, которое начинается именно с решения вопроса о территории, а потом уже формируется правительство, создаются государственные институты и т.п. С учётом вышесказанного можно сделать вывод о том, что переход региона под контроль радикальной политической группировки, представители которой заявляют о разрыве всех связей с базовым государством (политических, социально-экономических, культурных и т.п.), ещё не является сецессией, и в ряде случаев вообще может рассматриваться как незаконный захват муниципальной власти, требующий вмешательства органов государственной безопасности и армии. Если же указанные лидеры пришли к власти законным путём, например, в результате легитимных выборов, то все последующие проблемы должны решаться в ходе переговоров с центральными властями, при этом применение силы с обеих сторон должно рассматриваться только в качестве крайней меры.
Важным представляется замечание В.П.Макаренко о том, что главной задачей правительства базового государства является установление и поддержание эффективного всеобъемлющего контроля над территорией в интересах всех его граждан без исключения. В случае успеха вероятность сецессии является минимальной. Если же правительство неспособно осуществить это по каким-либо причинам, то со стороны определённых групп населения могут поступить требования об отделении. Тем не менее, необходимо различать временные и системные трудности в государственном управлении. Если центральная власть ослабляется в результате особых внешних или внутренних обстоятельств (политический кризис, война, стихийные бедствия, техногенные катастрофы, эпидемии, и т.п.), носящих разовый характер, то это не должно служить поводом для территориального отделения. Однако, необходимо помнить, что возникшей сложной ситуацией в базовом государстве могут воспользоваться заинтересованные внешние акторы, поддерживающие сецессию. В другом случае, если имеет место систематическая и долговременная политическая нестабильность, затянувшийся военный конфликт, глубокий социально-экономический упадок, кризис системы здравоохранения, образования, при этом центральное правительство не предпринимает никаких практических шагов для исправления ситуации, то сецессия может быть оправданной. Но опять же многое зависит от военного фактора и поддержки международного сообщества. Например, если сепаратистская территория не располагает достаточным военным потенциалом, а его жители не имеют военно-технических средств и оружия для противостояния центральным войскам, при этом отсутствует какая бы то ни было поддержка из за рубежа, то даже в условиях государственного кризиса осуществление сецессии в одностороннем порядке, то есть без согласия центральных властей, практически невозможно.
Доцент Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова, кандидат юридических наук, кандидат экономических наук И.В.Лексин
убеждён, что понятие сецессии необходимо трактовать не только как факт отделения одного субъекта от другого, но и как выход любого территориального образования из какого-либо сообщества. Одновременно он подчёркивает, что сецессия не обязательно может быть осуществлена в одностороннем порядке. Сецессию автор склонен рассматривать, прежде всего, как политическое явление, а затем анализировать её с правовой точки зрения. Автор подчёркивает, что возможность сецессии ставит под вопрос суверенитет соответствующего государства и подрывает его территориальную целостность. В то же время она может считаться законной, если возможность выхода территориального образования из состава базового государства закреплена на законодательном уровне, например в конституции. Некоторого уточнения заслуживает утверждение учёного о том, что стремление территориальных образований к независимости не соотносится с имеющимся у них потенциалом к самостоятельному государственному управлению. Надо сказать, что последние прецеденты свидетельствовали как раз об обратном, если говорить о Южном Судане, Косово, Абхазии и Южной Осетии. На момент отделения данные субъекты обладали определёнными атрибутами государства, достаточными для обеспечения надлежащего государственного руководства. При этом Абхазия и Южная Осетия к моменту выхода из состава Грузии более 10 лет функционировали, фактически, как самостоятельные государства. Так или иначе, необходимость в создании институциональной базы до отделения, провозглашения и признания независимости связано с опасениями, что новое государство не сможет просуществовать достаточно долго в качестве такового. В силу непреодолимых обстоятельств оно будет вынуждено присоединиться к другому государству или даже вернуться в состав материнского государства. Как правило, заинтересованные внешние акторы, поддерживающие сецессию соответствующего территориального образования, оказывают весьма широкое содействие в формировании нового государства на всех уровнях и во всех сферах. Так что в первые годы своего существования новое государство может полностью находится под их контролем. Возможно, сторонники сецессии на начальном этапе и не имеют детального представления о том, как именно и за счёт чего новое государство будет существовать в случае успешного отделения, но, безусловно, учитывают те трудности, с которыми оно может столкнуться при учреждении первичных правительственных структур.
Наличие жёсткого запрета на сецессию, о котором упоминает исследователь, с правовой точки зрения действительно может в какой-то степени подпитывать стремление представителей этнической группы или сообщества к его преодолению любыми средствами. В то же время, если цена территориального отделения слишком высока, а последствия, в том числе юридического характера, для сторонников сецессии несоизмеримо тяжёлые, то предотвращение сецессии на законодательном уровне может выступать в качестве эффективного сдерживающего фактора. Кроме того, попытка изменить правовую систему базового государства с целью узаконивания сецессии может оказаться весьма непростой задачей по сравнению с односторонним провозглашением независимости. Следует также отметить, что противоправное, то есть нарушающее правовые нормы базового государства, территориальное отделение, будет негативно восприниматься международным сообществом, если только подавляющее большинство его представителей не поддерживало сецессию изначально.
Весьма примечательно утверждение учёного о том, что перевод проблемы сецессии в политическое русло, то есть переориентирование внимания сторонников сецессии с бескомпромиссного стремления к независимости соответствующей территории на урегулирование различных практических формальностях данного процесса, может способствовать угасанию сепаратизма. Другими словами, осознание всей тяжести своего положения и многочисленные проблемы политического характера, с которыми придётся столкнуться сторонникам сецессии после отделения, может заставить их пересмотреть свою позицию и пойти на уступки в переговорах с центральными властями базового государства.
И.В.Лексин проводит чёткую разграничительную черту между юридической допустимостью и юридическим правом сецессии. В первом случае, жители соответствующего региона имеют право поднять данный вопрос в соответствии с государственным законодательством, вынести его на всеобщее обсуждение и т.п. Однако это ещё не даёт им правового основания для объявления независимости территориального образования в одностороннем порядке, даже если подавляющее большинство жителей данного региона выступает за его выход из состава базового государства. Юридическое право сецессии предполагает закрепление возможности сецессии территории на законодательном уровне, то есть она в любой момент может добровольно выйти из состава государства в одностороннем порядке и без согласия центральных властей базового государства.
Как бы то ни было, учёный убеждён, что любое государство подвержено риску сецессии, не зависимо от того, предусмотрена ли такая возможность в его законодательстве или нет. Причиной тому является всё тот же принцип самоопределения народов, отражённый в Уставе ООН, а также неотъемлемое, по его мнению, право любого народа или этноса стремиться к самостоятельности и добиваться создания независимого государства. При этом, как подчёркивает исследователь, претворять в жизнь это необходимо законными методами, не отказывая людям в их правах. С правовой точки зрения И.В.Лескин, безусловно, прав. Но что если посмотреть на данный вопрос сквозь призму политической составляющей. Что если безоговорочное право части территории выйти из состава государства по своему усмотрению серьёзно подрывает позиции государства на международной арене, ослабляет его авторитет и возможность проводить эффективную внешнюю политику без опаски за собственную территориальную целостность? Как можно успешно защищать интересы государства и его граждан в международных отношениях, если в любой момент на его территории может разразиться кризис, связанный с сецессией? И потом, станут ли другие государства сотрудничать с такой страной, которая сегодня может обладать ценными ресурсами, например, полезными ископаемыми, сосредоточенными в соответствующем регионе, а завтра этот регион может в одностороннем порядке провозгласить свою независимость и договариваться необходимо уже будет с его властями, а не с правительством материнского государства? Тогда в мировой политике будет настоящий хаос, невозможно будет подписать ни одно соглашение, нельзя будет договориться о чём-либо, поскольку нет гарантий, что завтра эта договорённость останется в силе. Это лишь то, что касается политической сферы, а что если вспомнить об экономике, социальных связях, культуре, военно-промышленном комплексе? Таким образом, действительно, государствообразующему сообществу или этносу нельзя отказывать в праве на сецессию и создание собственного государства, но и безоговорочное его соблюдение без учёта интересов всего государства и всех его граждан, также недопустимо. Государство в его признанных международным сообществом границах – это основа мирового порядка, в том числе гарант соблюдения норм международного права. Сецессия – это всегда ненормальное явление, чреватое вооружёнными конфликтами, политической нестабильностью и тяжёлыми социально-экономическими последствиями, как для жителей отделяющейся территории, так и для граждан материнского государства. Односторонняя сецессия без участия внешних акторов – это источник хаоса и попытки сделать его управляемым только за счёт правовых норм вряд ли будут успешными, поскольку сецессия сама по себе предполагает нарушение ключевого принципа международного права – права государства на собственную территориальную целостность.
Отдельного внимания заслуживает утверждение И.В.Лексина о том, что наличие в законодательстве базового государства чётко обозначенной процедуры выхода региона из состава государства может предотвратить негативные последствия сецессии, которые в противном случае могут быть более разрушительными. По его мнению, несмотря на то, что потенциально это является стимулом к осуществлению сецессии, при отсутствии каких бы то ни было правовых препятствий, данная процедура служит своеобразным правовым ограничением в том случае, если она разработана заблаговременно. Однако необходимо чётко осознавать тот факт, что в мировой политике, международных отношениях и дипломатии, невозможно отодвинуть на задний план политическую составляющую. Фактически, любое решение, принимаемое правительством того или иного государства, является политическим. Это означает, что оно в наиболее оптимальной степени учитывает интересы соответствующей страны и её граждан, а значит должно быть выполнено, даже если это подразумевает нарушение установленных международных правовых норм. По крайней мере, такой логике следуют некоторые западные страны. Очевидно, что упомянутая учёным формальная процедура отделения части территории в значительной степени облегчает задачу заинтересованным внешним акторам, поддерживающим сецессию. Фактически, им не нужно поставлять сепаратистам оружие, предоставлять финансовую и материально-техническую помощь и т.п., достаточно лишь открыто выступить в их поддержку, признать новое государство и беспрепятственно установить над ним свой контроль. Что касается сложности процедуры территориального отделения, то И.В.Лексин, безусловно, прав, утверждая, что она позволит при необходимости осуществить сецессию цивилизованным путём, то есть без применения насилия, как со стороны центральных властей базового государства, так и со стороны сепаратистов.
В то же время, если сецессия по определённым причинам недопустима или не выгодна на данный момент базовому государству, а также заинтересованным внешним акторам, то откажутся ли сторонники сецессии от идеи территориального отделения только лишь по причине сложности процедуры выхода из состава государства? По сути, если это является единственным препятствием на пути к независимости, тем более, сугубо правового характера (не политического, экономического или военного). По сравнению с кровавым опытом других государств, заплативших за независимость гораздо более высокую цену, особенно когда центральные власти базового государства любыми методами пытались сохранить территориальную целостность, осуществление сецессии в данном случае может показаться не такой уж и сложной задачей.
Некоторого пояснения заслуживает утверждение учёного о том, «современный миропорядок нейтрально относится к появлению новых государств». Здесь необходимо понимать, что мировой порядок – это не есть что-то самостоятельное, независящее от кого-либо или существующее само по себе. Очевидно, что в системе современных международных отношений преобладают государства, на втором месте по значимости – международные организации. Мировой порядок устанавливается и определяется правительствами различных стран мира, у каждого из которых имеются свои национальные интересы. Нейтральность в таких обстоятельствах не достижима в принципе, равно как и нейтральное отношение к сецессии. Если государство заявляет о своём нейтральном отношении к сецессии на территории другого государства, то это означает лишь то, что территориальное отделение никак не затрагивает его интересов и не оказывает на него никакого влияния. Либо оно пытается таким образом скрыть свои подлинные мотивы и цели. Отношение к сецессии в современным мире всегда будет субъективным, даже если в этом участвуют международные организации. Всегда будут государства/международные организации, поддерживающие сецессию, поскольку она отвечает их интересам, равно как и государства/международные организации, препятствующие этому, которые также исходят из своих национальных интересов. Нейтральность может проявляться только в основополагающих документах крупных международных структур, таких как ООН. Однако они устанавливают только правовые рамки («правила игры») тех или иных действий, но не могут определять или задавать официальную позицию государств по отношению к чему-либо, в том числе к сецессии.
Весьма важным для нашего исследования является замечание учёного о том, что намеренное растягивание процесса выхода региона из состава базового государства под любыми предлогами способствует постепенному угасанию стремления к сецессии, поскольку заинтересованные в ней политические элиты утрачивают таким образом доверие населения и в итоге теряют власть. Это объясняет, почему западноевропейские государства, в частности, Великобритания, Германия и Франция, максимально форсировали отделение соответственно Южного Судана, Черногории и Косово, пока у власти в этих субъектах находились радикально настроенные на отделение политические лидеры (президенты): С.Киир – в Южном Судане, Д.Джуканович – в Черногории и П.Сейдиу – в Косово.
Доцент Академии управления Министерства внутренних дел России, кандидат юридических наук О.Н.Громова в своей статье «К вопросу о сецессии в федеративном государстве»
затрагивает такой важный вопрос, как выработка механизма сецессии. По её мнению, наличие чётко установленного порядка выхода региона из состава государства позволяет избежать кровопролития при сецессии. Вместе с тем, сам факт наличия потенциальной возможности территориального отделения на законных основаниях создаёт дополнительные риски территориальной целостности страны. Безусловно, при неблагоприятном стечении обстоятельств радикальные элементы могут воспользоваться этим в корыстных целях, при этом этническая группа или сообщество, большинство представителей которого проживает в определённом регионе, будет более склонно рассматривать территориальное отделение в качестве единственно верного пути урегулирования возможного конфликта с центральными властями. Учёная отмечает, что в международном праве закреплено право на сецессию в ситуации, когда государство не соблюдает принцип равноправия и категорически отвергает принцип самоопределения народов. Это действительно может показаться обоснованным, однако встаёт вопрос о том, как определить возникновение данной ситуации. Можно ли доверять соответствующим заключениям международных организаций, в которых доминируют в основном представители западных стран, или мнению экспертов, действующих по определённому заказу их правительств? С точки зрения правовых норм, признаваемых большинством государств мира, право на сецессию может быть обосновано. Но даже если большинство государств поддерживает сецессию, объявляя её исключительным случаем, законность территориального отделения всё равно может подвергаться сомнению, если происходит очевидное нарушение норм международного права, несоблюдение положений основополагающих документов и достигнутых ранее договорённостей. Наряду с этим, автор указывает на то, что сецессия может признаваться законной в том случае, если она осуществлена без участия внешних акторов (без вмешательства третьих стран). Но возможен ли такой вариант на практике? Со всей уверенностью можно утверждать, что в условиях современных международных территориальное отделение невозможно осуществить без внешней поддержки. Исключением может быть ситуация, при которой базовое государство настолько ослаблено (в политическом, экономическом, военном плане), что неспособно контролировать обстановку на собственной территории. Сторонники сецессии всегда будут сталкиваться со значительным сопротивлением как внутри страны, так и за её пределами со стороны тех стран и международных организаций, которые поддерживают территориальную целостность базового государства. В этом смысле понятие законной сецессии весьма растяжимо, поскольку в отсутствии чётко установленного механизма отделения либо в рамках международного права, либо в рамках законодательства базового государства, одними она всегда будет осуждаться, другими – признаваться.
Профессор Московского государственного института международных отношений (МГИМО) МИД России А.А.Орлов в своей статье
изучает проблему сецессии на примере Шотландии и Каталонии. На основе проведённого анализа он делает важный вывод о том, что в современных условиях западные страны практически не применяют военную силу против сторонников сецессии. Во-первых, здесь следует обратить внимание на то обстоятельство, что применение военной силы в любой ситуации всегда является крайнем методом, когда все остальные способы урегулирования конфликта исчерпаны. Во-вторых, чтобы применить военную силу на территории другого государства, заинтересованным странам необходимо сначала решить вопрос о её законности, иначе это может вызвать противодействие со стороны международного сообщества. В-третьих, применение силы против сторонников сецессии или, наоборот, против военнослужащих базового государства, отстаивающих его территориальную целостность, как правило, осуществляется западными странами негласно, например, посредством проведения спецопераций. Очевидно, что открытое вмешательство во внутренние дела других государств неизменно вызовет всеобщее негодование, поэтому западные страны могут использовать в своих целях полувоенные формирования, наёмников, небольшие диверсионные отряды, состоящих из граждан различных государств и т.д. В этом смысле применением силы можно назвать даже финансирование подобных групп, не говоря уже о поставках оружия и техники, которое «случайно» может быть захвачено сепаратистами или украдено ими во время транспортировки в заранее обозначенном месте.
Справедливо замечание учёного о том, что страны Запада могут оказывать сильнейшее давление на правительство соответствующего государства в случае их заинтересованности в сецессии. Давление может выражаться различными способами, включая политические провокации, экономические санкции, всевозможные нажимы через международные организации, особенно занимающиеся правозащитной проблематикой, угрозы применения силы и т.п. Не последнюю роль играют и меры дипломатического характера, когда представители заинтересованных внешних акторов препятствуют заключению базовым государством соглашения о сотрудничестве в различных областях с другими странами.
Профессор, доктор политических наук А.И.Сидоренко в своей статье
отмечает, что одним из методов предотвращения или сдерживания возможной сецессии является максимальное осложнение данного процесса вплоть до того, что отделяющийся регион должен выплачивать компенсацию базовому государству. Учёный также упоминает о государственном инвестировании в сепаратистские регионы с целью их удержания в составе базового государства. Следует отметить, что в мировой практике действительно имеют место подобные явления, их результативность бывает достаточно высокой. Однако недопустимо, чтобы это приобретало форму своеобразного шантажа, когда центральные власти базового государства делают излишний упор на финансовую составляющую, лишь бы сепаратистский регион оставался в составе государства. Инвестиции в экономику сепаратистского региона необходимо уравновешивать военным фактором, то есть возможностью решительного применения силы в том случае, если радикально настроенные власти региона не захотят идти на компромисс с правительством базового государства. Инвестирование в целях профилактики также необходимо применять крайне осторожно, поскольку это может вызвать вполне обоснованное недовольство жителей других регионов, которые могут расценить это как своего рода руководство к действию – угрожать выходом из состава государства с целью привлечения средств из общегосударственного бюджета в местную казну.
Учёный справедливо указывает на двойственную природу федеративных государств: в одном случае, федерализм может способствовать разрядке стремления к сецессии за счёт делегирования или расширения управленческих полномочий субъектов (регионов), в другом – наоборот, усиливать его, если имеет место, например, неравномерное распределение государственных доходов или политического представительства различных этнических групп и сообществ в федеральных органах власти. Кстати, именно этому аспекту уделялось особое внимание при разработке Конституции Государственного союза Сербии и Черногории. Как бы то ни было, не стоит преувеличивать опасность сецессии в федеративных государствах с многоэтничным составом населения. При умелом государственном управлении, эффективной работе всех правительственных структур, достаточном уровне социально-экономического, военного и культурного развития, а также соблюдении прав и законных интересов всех этнических групп и сообществ, независимо от компактности их проживания в регионах, возможность сецессии в федеративном государстве практически равна нулю. В таких благоприятных условиях несколько повысить вероятность сецессии может лишь приход к власти в регионе при поддержке заинтересованных внешних акторов националистически настроенных лидеров, которые, хотя и не будут располагать мобилизационным потенциалом в отсутствие реальных проблем в регионе, но всё же потенциально могут дестабилизировать ситуацию.
В своей статье А.И.Сидоренко затрагивает также вопрос об экономических последствиях сецессии. Так, после территориального отделения в более выгодном положении может остаться как федеративное государство, так и отделившийся регион. Может возникнуть и обратная ситуация – когда обо оказываются в проигрыше, либо один – в проигрыше, а другой в выигрыше. В этом контексте, для предотвращения сецессии упор заинтересованными внешними и внутренними акторами делается именно на возможном ухудшении социально-экономического положения в сепаратистском регионе после его выхода из состава федеративного государства и её значительном улучшении в случае отказа от сецессии. И, соответственно, наоборот – подчёркиваются экономические выгоды, которые получит регион в случае отделения, и дальнейшая деградация в случае, если тот останется в составе государства.
В своей научной работе И.В.Кудряшова
задаётся вопросом о том, можно ли доказать законность сецессии, обосновать её состоятельность и необходимость с правовой точки зрения. Учёная соглашается с положением теории Л.Кокса о том, что современная система международных отношений, сформировавшаяся после окончания «холодной войны», позволяет государствам при необходимости открыто поддерживать сецессии. В качестве причины тому указывается отсутствие устойчивой системы государственных союзов, которая была характерна для периода биполярного, блокового мира. Надо сказать, что мироустройство, каким бы оно ни было (однополярным, биполярным, многополярным) вряд ли будет оказывать существенное влияние на поддержку или противодействие сецессии другими странами, покуда они являются независимыми, сохраняют свой суверенитет и, соответственно, возможность самостоятельно определять внешнюю политику. В то же время, говоря о поддержке или противодействии сецессии заинтересованными внешними акторами, речь идёт, прежде всего, о тех государствах, которые располагают необходимыми для этого ресурсами и возможностями. Другими словами, недостаточно развитые в политическом, социально-экономическом, военном и культурном плане страны будут не в состоянии поддерживать либо препятствовать сецессии. Миропорядок может определяться группой стран (великими державами), однако его установление и поддержание так или иначе будет зависеть от политической воли всех остальных государств. То же самое можно сказать и о поддержке/противодействии сецессии, которая, безусловно, должна осуществляться с учётом позиции большинства других стран мира. То есть, принимая решение по вопросу сецессии определённой части территории, правительство соответствующего государства должно осознавать все последствия и быть готовым к тому, что открытая поддержка сецессии, может вызвать осуждение со стороны других стран, опасающихся за собственную территориальную целостность.
Весьма важно для нашего исследования замечание И.В.Кудряшовой о том, что учрежденные под эгидой международных организаций администрации на территориях, где имеется высокая вероятность сецессии, следуют политической воле тех государств, которые оказывают им финансовую и техническую поддержку. Или же когда в составе наблюдательных миссий или временных управленческих структур преобладают их представители. Фактически, это подтверждает наше положение о бессмысленности и несостоятельности рассматривать заключения или доклады международных организаций по вопросу о сецессии той или иной территории в качестве объективного мнения нейтральной стороны. Принципиально важным также является вывод И.В.Кудряшовой о том, что широкое участие внешних акторов во всех аспектах развития нового государства после осуществления сецессии только усиливают его зависимость. Тем самым, на практике новое государство становится протекторатом, не способным к самостоятельному управлению.
Таким образом, на основании проведённого нами анализа можно сделать следующие выводы.
Сепаратизм – это процесс, стремление сообщества или этнической группы к отделению территории и предпринимаемые в этом направлении шаги, в то время как сецессия – это результат данного процесса, то есть состояние, когда территория уже отделена, при этом базовое государство полностью утрачивает над ней контроль.
Сепаратисты могут поначалу ограничиваться требованиями об автономии, чтобы в дальнейшем получить большую свободу действий и перейти к полномасштабной борьбе за создание независимого государства.
Автономизация – это в общем смысле закреплённое на законодательном уровне и предоставленное центральным правительством право органов местного самоуправления самостоятельно принимать решения, касающиеся развития субъекта, в рамках которого они используют свои властные полномочия. Регионализация же символизирует общественный настрой, желание социальной группы обособиться от остального населения государства и сосредоточиться на укреплении какой-то отдельной части государственной территории.
Сепаратизм, помимо всего прочего, является одним из способов защиты внешнеполитических интересов различных стран мира. Фактически, это подтверждает положение о том, что любая страна потенциально может оказывать гласную или негласную поддержку сепаратистским движения на территории других государств или, наоборот, сдерживать, препятствовать их возникновению, исходя из собственных национальных интересов.
Происходит не автоматическое слияние сепаратизма, экстремизма и терроризма, а скорее их отождествление с борьбой социальной группы за создание новой страны в результате информационной пропаганды, проводимой руководством базового государства на внутриполитическом и международном уровне.
Сепаратизм можно рассматривать не как составную часть процесса политической дезинтеграции, а как самостоятельное явление, которое развивается не за счёт каких-либо внутренних факторов и не является следствием межэтнических противоречий, а полностью провоцируется заинтересованными внешними акторами.
Национализм, подразумевающий социальную мобилизацию определённой группы населения на борьбу за создание нового государства, может стать основой для сепаратистских движений, никак не связанных с этничностью.
Компромисса с сепаратистами трудно достигнуть в том, случае, когда они располагают мощной материально-технической базой, современным вооружением, финансовыми ресурсами и пользуются широкой поддержкой заинтересованных внешних акторов.
Любое территориальное отделение возможно только при наличии мощной силовой (вооружённой) поддержки, поступающей от заинтересованных внешних акторов, при это сепаратизм сочетает в себе мирные и силовые методы, а именно проведение работы по мобилизации населения, организацию всеобщего народного голосования (референдума) при широкой военной поддержке.
Конфликт может подпитывать сепаратизм, но при условии наличия мощных общественно-политических группировок, которые могли бы использовать межэтнический конфликт как повод для активизации сепаратистского движения.
Центральные власти и поддерживающие их внешние акторы, которые стремятся сохранить территориальную целостность базового государства, должны быть в состоянии не столько своевременно решать различные социальные проблемы в конкретном регионе, сколько эффективно препятствовать их увязыванию с сепаратизмом.
Под натиском враждебно настроенных соседних сообществ, пользующихся поддержкой третьих стран, новое государство может быстро прекратить своё существование. Поэтому даже радикальные сторонники сепаратизма будут вынуждены считаться и с историей и интересами других социальных (этнических) групп, если их конечной целью является сохранение полностью независимого и жизнеспособного государства.
Территориальное отделение может полностью противоречить нормам международному права, но, тем не менее, поддерживаться подавляющим числом государств, в другом – быть правомерным и абсолютно оправданным в рамках международного права, но осуждаться другими государствами.
На стадию вооружённой борьбы сепаратизм переходит в том случае, если для этого уже сформирована необходимая материальная база, и достижение компромисса с центральными властями базового государства становится невозможным.
Не следует слишком преувеличивать угрозу территориальной целостности, в том числе в рамках федеративного государства, поскольку даже в случае оказания мощного общественно-политического давления на центральные органы власти базового государства, территориальное отделение вряд ли может произойти при отсутствии военно-технической базы, то есть оружия, военной техники, опытных специалистов в военной сфере, налаженных каналов снабжения и т.п.
Не следует преувеличивать опасность сецессии в государствах с многоэтничным составом населения. При умелом государственном управлении, эффективной работе всех правительственных структур, высоком уровне социально-экономического, военного и культурного развития, а также соблюдении прав и законных интересов всех этнических групп и сообществ, независимо от компактности их проживания в регионах, возможность сецессии в федеративном государстве практически равна нулю.
Нецелесообразно отождествлять сепаратизм и сецессию с национально-освободительным движением и деколонизацией. Подобное сопоставление несколько искажает смысл сепаратистского движения, целью которого является только территориальное отделение, а не освобождение страны от иностранных оккупантов или смена политической власти для построения нового государственного строя. Суть национально-освободительного движения и деколонизации становится очевидной, если изучить Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам.
Сецессия не всегда заканчивается созданием нового государства. Отделившаяся территория может, например, через какое-то время вернуться в состав материнского государства, либо войти в состав другого государства, либо вовсе прекратить своё существование в качестве самостоятельного субъекта международного права.
Территория может перейти только под власть уже существующего государства, например, посредством захвата или аннексии в ходе военной кампании. Создание же нового государства – это принципиально иное дело, которое начинается именно с решения вопроса о территории, а потом уже формируется правительство, создаются государственные институты и т.п. С учётом вышесказанного можно сделать вывод о том, что переход региона под контроль радикальной политической группировки, представители которой заявляют о разрыве всех связей с базовым государством (политических, социально-экономических, культурных и т.п.), ещё не является сецессией, и в ряде случаев вообще может рассматриваться как незаконный захват власти, требующий вмешательства органов государственной безопасности и армии.
Наличие жёсткого запрета на сецессию с правовой точки зрения действительно может в какой-то степени подпитывать стремление представителей этнической группы или сообщества к его преодолению любыми средствами. В то же время, если цена территориального отделения слишком высока, а последствия, в том числе юридического характера, для сторонников сецессии несоизмеримо тяжёлые, то предотвращение сецессии на законодательном уровне может выступать в качестве эффективного сдерживающего фактора.
Государствообразующему сообществу или этносу нельзя отказывать в праве на сецессию и создание собственного государства, но и безоговорочное его соблюдение без учёта интересов всего государства и всех его граждан, также недопустимо.
Отношение к сецессии в современным мире всегда будет субъективным, даже если в этом участвуют международные организации. Всегда будут государства/международные организации, поддерживающие сецессию, поскольку она отвечает их интересам, равно как и государства/международные организации, препятствующие этому, которые также исходят из своих национальных интересов.
В большинстве случаев сторонники сецессии будут сталкиваться со значительным сопротивлением как внутри страны, так и за её пределами со стороны тех стран и международных организаций, которые поддерживают территориальную целостность базового государства. В этом смысле понятие законной сецессии весьма растяжимо, поскольку в отсутствии чётко установленного механизма отделения, закрепленного в рамках законодательства базового государства, одними она всегда будет осуждаться, другими – признаваться.
Глава 2: Современные исследования британских, германских и французских учёных по отдельным аспектам сепаратизма и сецессии
2.1. Британские исследования
Для определения территориального аспекта сепаратизма и сецессии в рамках британской теории международных отношений необходимо изучить и проанализировать различные концепции британских экспертов, занимающихся исследованием научных проблем, связанных с территориальными аспектами функционирования современного государства. В частности, это относится к современным тенденциям в исследовании автономии, регионализации и территориальной сецессии. Необходимо учитывать то обстоятельство, что в современном мире вся территория суши уже распределена между государствами, то есть, фактически, предоставление территории новому государству возможно только посредством отделения части территории от какого-либо уже существующего государства. Из этого следует один важный вывод: формирования нового государства невозможно добиться без взаимодействия с так называемым базовым государством, то есть государством, часть территории которого претендует на отделение. Данное взаимодействие может носить либо дружественный, либо враждебный характер, при этом базовое государство может либо добровольно согласиться на передачу части своей территории для образования нового государства, либо противиться этому и всеми силами отстаивать свою территориальную целостность.
Главной проблемой любого территориального отделения является выдвижение веских аргументов в пользу его целесообразности. Другими словами, требуется приведение доказательств и всестороннее обоснование того, что часть территории уже существующего государства может служить основой для создания нового государства. Профессор Университета Бирмингема С.Вольфф и профессор Университета Кембриджа М.Веллер, которые в 2004 году написали фундаментальное исследование под названием «Самоопределение и автономия: концептуальное введение»,
задаются этим же вопросом и спрашивают о том, за счёт чего именно осуществлять территориальное отделение или воссоединение в современном мире? Они согласны с утверждением, что на данный момент на земле нет «ничейной» территории. То есть любые территориальные преобразования так или иначе будут вступать в конфликт с правом базового государства на собственную территориальную целостность. Из этого также можно заключить, что территориальная сецессия, независимо от своих причин и истоков, всегда будет нести в себе некий конфликтный потенциал. Это необходимо учитывать внешним акторам, заинтересованным в сдерживании либо поощрении данного процесса. Британские учёные подчёркивают, что территорию целесообразно рассматривать как некое место, представляющее особое значение в плане истории проживающих на ней людей, их так называемой коллективной памяти и менталитета. Как они отмечают, глубокая эмоциональная связь этнической группы с территорией вкупе с получаемыми от неё материальными благами и ресурсами, приводит к весьма интенсивному конфликту при отделении. В качестве оптимальной стратегии по его предотвращению и урегулированию авторы считают предоставление автономии.
Предлагаемый С.Вольфом и М.Веллером вариант урегулирования вопроса о территориальном отделении путём предоставления автономии претендующей на независимость территории и устранение таким образом сепаратистских тенденций при сохранении территориальной целостности базового государства мог бы, безусловно, удовлетворить внешних акторов, заинтересованных в сдерживании процесса формирования нового государства. Однако здесь имеется одно весьма серьёзное препятствие, о котором уже упоминали британские учёные, а именно глубокая эмоциональная связь определённой социальной группы с отдельной частью территории базового государства, которая при определённых обстоятельствах может рассматриваться ею в качестве собственной территории. Необходимо чётко понимать, что предоставление автономии может выступать в качестве эффективного способа урегулирования территориальных разногласий в течение ограниченного периода времени. Здесь на первый план выдвигается своевременность введения данной меры, которая должна быть тщательно изучена при первых признаках сепаратистских тенденций. Так, после признания независимости Абхазии и Южной Осетии, в декабре 2008 года
в рамках Чатэм Хауса при поддержке МИД Великобритании состоялся научный семинар на тему «Куда движется Грузия: последствия российских действий с августа 2008 года»
, в котором приняли участие ведущие британские эксперты и дипломаты. Примечательно их замечание о неприемлемости предоставления Абхазии и Южной Осетии статусов автономий для их последующей реинтеграции в Грузию поскольку в данном случае это, фактически, означало бы утрату уже завоёванного ими суверенитета. Отмечалось, что признание независимости Косово
свело на нет идею автономии, как способа урегулирования конфликтов на Южном Кавказе. Кроме того, участники конференции указали на то, что неоднократно выдвигавшиеся грузинским президентом М.Саакашвили предложения о предоставлении Абхазии и Южной Осетии максимум автономии были бессмысленными и неискренними (автономия по определению является ограниченной). По их мнению, это был лишь один из способов завоевать симпатии Запада, не более того.
Как утверждают британцы, за последнее десятилетие среди основных международных акторов усилилась готовность рекомендовать, а в случае необходимости, даже навязывать создание автономии в государствах, которые в противном случае могли бы распасться под давлением конфликтов за самоопределение. Кроме того, весьма распространённой стала практика предоставления автономии в тех случаях, когда конфликт еще не перешёл в активную стадию. По мнению британских учёных, главной причиной возникновения односторонних требований об изменении статуса и расширении прав регионального или местного самоуправления является желание этнических групп повысить степень выраженности своей идентичности. При этом учёные подчёркивают, что территориальную автономию не следует считать простой заменой сепаратизму. Вместо этого они призывают интерпретировать её как сбалансированную надлежащим образом конституционную модель, учитывающую проблемы региональных администраций и интересы самостоятельного субъекта в рамках всего государства. Несмотря на то, что автономия в соответствии с данной концепцией рассматривается, прежде всего, как один из способов предотвращения сецессии, практика показывает, что данная мера может выступать в качестве промежуточной стадии, предшествующей территориальному отделению. В этом заключается двойственный характер автономии, которая с одной стороны способствует разрядке сепаратистских тенденций и позволяет в течение определённого периода времени сохранять сепаратистский регион в составе базового государства, а с другой – может рассматриваться как первый шаг на пути обретения сепаратистским сообществом собственной территории. Таким образом, возникает вопрос: в чём заключается смысл предоставления территориальной автономии, если при определённых обстоятельствах и в зависимости от интересов внешних акторов она может сыграть амбивалентную роль? Ответ на него можно дать только посредством изучения каждого отдельно взятого случая. Очевидно, что автономия должна предоставляться властями базового государства, стремящимися сохранить его территориальную целостность, только в том случае, если имеются твёрдые гарантии того, что дальнейшее движение сепаратистского региона в сторону отделения и независимости является невозможным. В качестве таких гарантий может выступать, например, подписанный всеми заинтересованными сторонами документ (соглашение), подтверждающий отказ руководства региона от территориальных претензий, соответствующие заявления политических лидеров, доклады представителей ведущих международных структур и т.д. Необходимо подчеркнуть, что вышеупомянутые гарантии должны быть подлинными, то есть реально действующими и применимыми на практике. С другой стороны, в ситуации, когда такие гарантии отсутствуют или же их практическое осуществление представляется проблематичным по тем или иным причинам, введение автономии в итоге может оказаться губительным для территориальной целостности базового государства. Данное обстоятельно, безусловно, принимается в расчёт внешними акторами, поддерживающими сепаратизм и сецессию, в связи с чем они могут различными способами симулировать предоставление таких гарантий, при этом на официальном уровне выступать за введение автономии и подталкивать власти базового государства к данному шагу якобы для нейтрализации сепаратизма.
В то же время более благоприятной представляется ситуация, когда автономия не рассматривается в качестве единственного способа предотвращения территориального отделения, а возникновение новых территориальных претензий можно предотвратить посредством недопущения установления слишком глубоких связей какой-либо одной социальной или этнической группы с отдельной частью территории базового государства. При таком варианте эти группы начинают рассматриваться представителями коренного населения базового государства, а также международным сообществом, в качестве меньшинств. Однако ситуация начинает кардинально меняться в том случае, когда посредством общественно-политического дискурса соответствующая социальная группа начинает позиционироваться в составе базового государства в качестве народа или народности.
Стремление внешних акторов поддержать территориальную целостность базового государства исходя из собственных интересов, предотвратить территориальное отделение и формирование нового государства в большинстве случаев наталкивается на противодействие со стороны стран и международных организаций, заинтересованных в обратном. То есть антагонизм между ними, который иногда может принимать форму активного противостояния, будет присутствовать. Типичной тактикой здесь является нахождение некоего компромисса дипломатическими методами. При невозможности его достижения предпринимаются односторонние шаги по признанию либо непризнанию соответствующей территории независимой одной или несколькими странами. Необходимо отметить, что в случае принятия соответствующим государством такого решения, признается уже не территория как таковая, а именно государство, которое, как уже отмечалось ранее, не может существовать без территории в принципе. Таким образом, посредством признания независимого государства происходит одновременное признание и независимости бывшей части территории базового государства, которая отныне автоматически переходит в собственность нового государства. Подобное развитие событий, как правило, вызывает крайне негативную реакцию со стороны стран, выступающих за сохранение территориальной целостности базового государства. Например, после признания Россией в 2008 году независимости Абхазии и Южной Осетии министр иностранных дел Великобритании Д.Милибанд в своём специальном заявлении
назвал данное решение необоснованным и неприемлемым, при этом призвал Россию соблюдать нормы международного права, как основу для урегулирования кризиса. Также он отметил, что Москва должна была незамедлительно и в полной мере выполнить данное ею обещание по отводу своих войск на позиции, удерживаемые ими до конфронтации. Министр подчеркнул тогда, что Великобритания полностью поддерживает независимость и территориальную целостность Грузии, которая, по его словам, не может быть изменена по указанию Москвы. В одном из своих выступлений он также заявил, что Россия стала агрессором, когда перешла от заявленной защиты российских граждан в регионах Грузии к стремлению расколоть государство, демонстрируя тем самым неуважение принципов современных международных отношений. Как видно из данного примера, заинтересованные государства могут продолжать поддерживать территориальную целостность базового государства после признания другими странами независимости нового государства, образовавшегося за счёт его территории, и рассматривать его в качестве сепаратистского региона.
В случае когда достижение компромисса между странами, поддерживающими формирование нового государства, и странами, выступающими против этого, является затруднительным возможен также вариант замораживания данного вопроса и откладывания его решения на неопределённый срок. Нередко это делается заинтересованными акторами для того, чтобы добиться уступок в других областях, при этом вопрос территориального отделения может выступать в качестве средства оказания давления на соответствующих акторов или запасного варианта на случай отхода базового государства от установленных норм. Кроме того, отсрочка предоставляет возможность выиграть время для выработки более оптимальных подходов к решению вопроса сецессии, при этом не обязательно мирным путём.
Рассуждая о конкретных методах решения проблемы сепаратизма и сецессии при участии международного сообщества, стоит упомянуть о британской исследовательнице Ф.Мак-Конелл
, которая основное внимание в своих научных работах уделяет изучению сущности государственности и суверенитета в контексте политической географии. Автор рассматривает три возможных подхода к разрешению напряжённости между сецессионистскими требованиями о предоставлении независимости и оппозицией со стороны соответствующих государств-наций. Первый подход – территориальный – предусматривает предоставление статуса независимой государственности и создание новых микрогосударств. Однако, как отмечает Ф.Мак-Конелл, данный путь чреват возникновением новых этнических конфликтов, в связи с чем оптимальным представляется второй подход – сохранение территориальной целостности существующих многонациональных государств при улаживании сецессионистских требований посредством учреждения комплексных механизмов распределения властных полномочий. По мнению автора, это подразумевает создание внутри существующих государств ряда автономных и конфедеративных образований, таких как Шотландия, Каталония и Квебек. Третий подход предусматривает продолжительное существование негосударственных политических единиц в их текущем состоянии при внесении соответствующих изменений в нормы международного права. Как отмечает автор, целью данных преобразований должно стать обеспечение приспособления этих политических субъектов к условиям неоднородной международной системы.
В связи с этим докторант Университета Кембриджа Г.Гебрелуел
убеждён, что главным фактором, изначально способствовавшим возникновению сепаратистских движений на юге Судана, было систематическое неравенство этнических групп, осуществление насильственной культурной ассимиляции и унитарного национализма. Он подчёркивает, что сепаратизм в большей степени перестраивает этнические конфликты, нежели способствует их разрешению. К этому стоит добавить тот факт, что развитие любого сепаратистского движения на территории какого-либо государства невозможно без внешней поддержки, то есть не следует рассматривать сепаратизм как обособленное явление. Приемлемым урегулированием ситуации вокруг Южного Судана после провозглашения независимости
учёный считал необходимость осуществления федерализации с предоставлением культурной автономии этническим группам.
Социально-политический аспект сепаратизма в рамках британской теории международных отношений предусматривает формирование общественно-политического строя сепаратистской территории и нового государства. Однако главным здесь всё же является создание из разрозненной массы людей полноценной, единой и неделимой нации, поскольку без этого существование любого государства, даже при наличии собственной территории и правительства, невозможно в течение продолжительного периода времени. Но вероятно ли в полной мере реализовать это на практике? В научной среде весьма распространённым является мнение о том, что подлинная нация может появиться только в результате естественного исторического процесса, при этом любые попытки её искусственного построения в какой бы то ни было форме обречены на провал. Тем не менее, британская исследовательница Р.Водак
,
,, придерживается на этот счёт другого взгляда, рассматривая нацию как воображаемое сообщество. Основные положения её теории:
1) Нации являются «духовными конструкциями» или «воображаемыми политическими сообществами».
2) Будучи особой формой социальной принадлежности, национальная идентичность дискурсивно (т.е. посредством языка и других семиотических систем) создаётся, воспроизводится, изменяется и разрушается.
3) Идея определённого национального сообщества воплощается в жизнь за счёт убеждений и верований, возникающих путём материализации фигуральных дискурсов общественно-политических деятелей, распространение которых осуществляется через образовательную систему и СМИ.
4) Дискурсивное построение нации и национальной идентичности всегда сопровождается оформлением самобытности, ярко выраженной индивидуальности и своеобразия на коллективном уровне.
5) Не существует какой-либо одной национальной идентичности, их различные варианты дискурсивно создаются в определённом контексте с учётом меняющегося социального поля, окружающей обстановки конкретного дискурсивного действия и обсуждаемой проблематики.
Однако Р.Водак отмечает, что сформированные таким образом национальные идентичности являются весьма хрупкими и уязвимыми. При этом она утверждает, что форма национальной идентичности, продвигаемой политическими элитами, может соответствовать либо вступать в противоречие с общепринятыми и исторически сложившимися представлениями о нации.
В процессе изучения дискурсивного построения нации и национальной идентичности Р.Водак затрагивает также проблему пересмотра исторических фактов и изменения устойчивых аспектов национальной идентичности. Как отмечает автор, в первом случае соответствующие меры могут приниматься политическими деятелями с целью изображения проживающих в государстве представителей одних народов в качестве источника угрозы для сохранения самобытности других. Во втором случае речь идёт о попытках политических лидеров пересмотреть устоявшиеся отличительные особенности нации с учётом новых геополитических реалий.
Следует отметить, что до 2011 года содействие обеспечению восприятия жителями южной части Судана своих северных соседей в качестве источника угрозы однозначно являлось ключевым инструментом негласной британской политики в отношении этой страны. Даже в самом Соглашении было сохранено название главного политического движения, фактически, сепаратистского, долгие годы боровшегося за независимость южных провинций Судана, – «Суданская народно-освободительная армия». Это же название повторяется и во всех официальных британских документах и заявлениях первых лиц. Если бы в намерение Великобритании изначально входило сохранение территориальной целостности Судана, то, несомненно, эти силы назывались бы сепаратистскими, радикальными или террористическими. Прилагательное «народно-освободительная» подразумевает наличие некоего гнёта, обременения, от которого нужно избавиться, чтобы обеспечить собственное благополучие, а слово «армия» (не «незаконные вооружённые формирования» или «военизированные группировки») подчёркивает организованность политического движения за независимость, его целенаправленность и правовую обусловленность. Надо ли пояснять, что освобождаться жителям южной части Судана надо было именно от Хартума.
Очевидно, что основу нации будущего нового государства составляет социальная группа, сформированная, как правило, на основе этнической принадлежности граждан. Практика показывает, что этничность в большинстве случаев является наиболее эффективным средством мобилизации граждан на борьбу за создание собственного государства. В качестве главного стимула на данном направлении выступает потенциальная вероятность поглощения или полного исчезновения соответствующей этнической группы как самостоятельной общественно-политической единицы при её нахождении в составе базового государства. Признаками этого, как правило, являются всевозможные попытки центральных властей нейтрализовать угрозу для территориальной целостности страны, источником которой якобы является эта группа, и предотвратить возможную сецессию. В свою очередь, представители сепаратистской этнической группы стремятся противодействовать этому с целью сохранения своей самобытности и политического влияния. Напряжённость и сепаратистские тенденции при таких обстоятельствах начинают ещё более обостряться, если в базовом государстве присутствует явная неравномерность политического представительства проживающих на его территории этнических групп. В связи с этим, С.Вольфф и М.Веллер
отмечают, что политизированная этническая группа борется за власть до тех пор, пока не сочтёт, что достигнутый уровень влияния позволяет ей в полной мере сохранить свою идентичность. Она может находиться в доминирующей и не доминирующей позиции, особенно если государственные институты монополизированы представителями другой этнической группы. Другими словами, учёный пытается доказать, что в любом случае ситуация в стране будет нестабильной, поскольку не доминирующая этническая группа будет стремиться к власти, в то время как доминирующая будет всеми силами стараться её удержать.
Тем не менее, слишком высокий уровень политической мобилизации этнической группы может представлять собой серьёзную проблему после провозглашения независимости нового государства, поскольку большинство его жителей могут начать рассматривать этничность как средство борьбы за власть. Научный сотрудник Центра Ближнего Востока Университета Оксфорда А.Аль-Шахи
подтверждает, что при назначении на государственные руководящие посты в Южном Судане в первую очередь учитывалась этническая принадлежность того или иного кандидата. По словам автора, этничность в этой стране являлась на тот момент полноценным правительственным институтом, которая выступала в качестве главного источником борьбы за власть и являлась серьёзным препятствием для достижения общественного согласия. В связи с этим, автор указывает на то, что задача международного сообщества должна заключаться в поддержании приверженности южных суданцев, прежде всего, своему государству в целом, а не какому-либо району или сообществу. Само же государство должно базироваться на всеобщем политическом консенсусе и социальной справедливости.
Важным моментом социально-политического аспекта сепаратизма и сецессии, помимо мобилизации этнической группы для последующего создания на её основе государствообразующей нации, является построение национальной идентичности. Данная мера предполагает превращение бывшей этнической группы в монолитное общество, представители которого должны быть объединены между собой одной общей идеей. Это является необходимым условием для сохранения и последующего развития нового государства как самостоятельного субъекта международного права. В ходе состоявшейся в 2012 году в рамках Королевского института международных отношений (Чатэм Хаус) научно-практической конференции по социально-политическим проблемам стран Восточной Африки научный сотрудник Лондонской школы экономики М.Ле Риш
и его коллега из британского представительства суданского Института долины Рифт Э.Томас
отметили, что в числе принципиальных задач Южного Судана в первые годы независимости значилось объединение различных этнических групп, особенно тех, кто не принимал непосредственного участия в сепаратистских движениях, и построение особой южносуданской идентичности, основы которой были заложены ещё в период гражданской войны. Как утверждали учёные, первоначально люди были объединены между собой идеей о независимости Южного Судана через движение за освобождение, однако после провозглашения независимости необходимо было искать новую объединяющую основу.
Необходимо чётко осознавать тот факт, что любая этническая группа, не обладающая численным преимуществом по сравнению с другими этническими группами в составе базового государства, всегда будет рассматриваться внутри него в качестве меньшинства. Это означает, что она не может претендовать на какое-либо привилегированное положение в составе базового государства, которое бы дало ей право полностью определять его внутреннюю и внешнюю политику или пользоваться особым преимуществом. Осознание бесперспективности своего социального положения, наличие препятствий для всестороннего развития, ущемление прав и введение ограничений на доступ к ресурсам государства, наличие сильной региональной политической власти, отстаивающей радикальные взгляды, – все эти факторы способны подтолкнуть этническую группу на борьбу за территориальное отделение и создание собственного государства. Данный процесс значительно упрощается и ускоряется, если сепаратистская этническая группа пользуется поддержкой родственного государства, то есть государства, большинство или всё население которого составляют представители этой этнической группы, а также других сепаратистских этнических групп, проживающих на территории различных стран.
С.Вольфф и М.Веллер
полагают, что требования этнических меньшинств, как правило, связаны с расширением языковых, религиозных и культурных прав. Одновременно могут звучать призывы к предоставлению равных возможностей и доступа к ресурсам, а также оказанию материальной и политической поддержки. В большинстве случаев эти претензии этнические меньшинства предъявляют к базовому государству (т.е. на территории которого они проживают), но иногда и к родственному государству. Как указывают британцы, в случае отсутствия родственного государства, способного и готового поддержать этническое меньшинство, его роль могут на себя взять родственные меньшинства, проживающие на территории третьих стран, а также международные организации и неродственные государства. Британские учёные отмечают, что результатом этой борьбы, как правило, становится расширение прав этнической группы на самоуправление в составе базового государства, либо отделение и возможное последующее воссоединение с родственным государством.
Экономический аспект сепаратизма и сецессии в рамках британской теории международных отношений состоит в том, что сепаратистские тенденции в базовом государстве активируются по причине несправедливого распределения доходов или неравного доступа к государственным ресурсам. Как следствие, возникает ситуация, при которой одни регионы базового государства находятся в более выгодном положении по сравнению с другими. В результате этническая группа или национальное меньшинство, представители которого проживают на отсталой в экономическом плане территории, начинают с недоверием относиться к центральной власти, рассматривают своё присутствие в базовом государстве как препятствие для собственного развития и считают сецессию единственным эффективным способом улучшения своего материального положения. Отчётливые признаки этого можно выделить, изучив труды британского исследователя Э.Томаса
по Судану. Он утверждает, что в прошлом суданское руководство придерживалось теории зависимости в экономике, разграничивая страну на центр и периферию. В этом контексте Джуба была периферией Хартума, что, как полагает автор, на практике привело к установлению некой социальной иерархии между жителями этих регионов. В свою очередь, это повлекло за собой формирование разнородного населения с существенными региональными отличиями. Хотя основное внимание учёный уделяет социальным аспектам, ключевыми для нашего исследования являются понятия экономический центр и периферия государства. Уже сам факт наличия такого распределения государственной территории предвосхищает появление некоего антагонизма, обособления, а также потенциальной возможности для отделения. Действительно, центр воспринимается как сосредоточение благосостояния и богатства, в то время как периферия предстаёт в качестве питающего субъекта, который снабжает центр ресурсами. Очевидно, что смириться с подобной ролью весьма тяжело для проживающих на периферийной территории граждан, которые в таких обстоятельствах начинают испытывать чувство несправедливости, наблюдая более высокий уровень жизни своих соседей из центра.
Главной особенностью институционально-административного аспекта сепаратизма и сецессии в рамках британской теории международных отношений является поэтапное учреждение административных институтов нового государства до и после провозглашения его независимости. Это означает, что ещё на этапе борьбы сепаратистского сообщества за территориальное отделение происходит образование не только независимого территориального, политического и экономического пространства, но и самостоятельных, не подчиняющихся центральной власти базового государства административно-управленческих институтов. Практика показывает, что навязанные внешними акторами принципы государственного управления без учёта особенностей общественно-политической и демографической ситуации на соответствующей территории, не могут успешно применяться. В связи с этим, П.Джексон
