скачать книгу бесплатно
– С какого боку?
– Вы тоже сторонник свободной любви. Сколько женщин нашего города побывало в ваших объятиях!
– Лена, женщины и марксизм – вещи разные. Твой водопроводчик – осел. И… приготовь-ка мне лучше завтрак.
За завтраком Горчаков всегда просматривал газеты. Нет, нет, читать он ненавидел, собратья по перу раздражали его. Но он должен знать: не наступит ли катастрофа в ближайшем будущем? Что тогда? Где и как спасаться? Вот и сейчас, пробегая глазами первую полосу, пестрящую калейдоскопом мировых событий, Александр невольно отмечал: Гитлер грозит, Советы укрепляются! Добром это не закончится.
Опять перед глазами замелькали картинки его детства и чудовищные события Гражданской войны. Пьяная орда заваливается в их уютный дом в Петрограде и заявляет, что все имущество подлежит конфискации. Когда отец Александра начинает возмущаться, его избивают…
Хорошо, что не расстреляли! Некоторое время они обитали у родственников, надеялись, что прежний порядок восстановиться. Но наступил период, когда оставаться в столице стало опасно, над отцом уже витал слушок-приговор: «контрреволюционер». Поэтому однажды ночью родители и маленький Саша по чужим документам отправились на Юг. Тогда в поезде Александр и увидел карлика в кожаной куртке…
Потом был Ростов, смерть матери от тифа. Постоянное ожидание очередной пьяной своры… Недавно отошедший в мир иной отец Александра говорил: «Благоразумие не оставило наших генералов». И действительно, кто знает, что случилось бы, не объединись вовремя Колчак и Деникин, не двинь Колчак свои войска из Сибири на Юг, не перевези он сюда золотой запас. В результате и был создан нерушимый Южный бастион. Юденич и Врангель проиграли, а Колчак с Деникиным нет!
В 1920 году по инициативе обеих сторон изматывающая Гражданская война закончилась. Большевики так и не могли укрепиться на всей территории России. Но большая ее часть – Север с обеими столицами, Поволжье, Урал, Сибирь осталась под их контролем. Потом еще к ней присоединились населенная горцами часть Кавказа, все Закавказье и Средняя Азия. Красные отказались от самого слова «Россия», заменив его на «СССР». Другая же часть страны – Екатеринодар, Ставрополь, Ростов, Воронеж, Курск, Белгород, дальше на запад – Малороссия и Белая Русь образовали свое государство со старым названием «Российская Империя». Правда, никакой Империи не было и в помине. О царе остались лишь воспоминания, железный вождь Колчак уже почти два года как сложил свои диктаторские полномочия; теперь здесь господствовала демократия западного типа.
– … Так когда, Александр Николаевич? – не унималась Лена.
– Что когда?
– Спинку потереть?
– Успокойся, Лена, слишком частый интим вреден.
– Неправда!
– Правда… Ого, около Курска опять поймали перебежчиков.
– И что с ними будет?
– Поймали не наши. Так что ничего хорошего.
К северу от Курска проходила граница между двумя государствами; в последнее время участились попытки пересечь ее со стороны Советов. Видимо, число желающих жить в условиях коллективизации, голода, тотального террора все уменьшалось. Не так давно советским пограничникам был дан приказ: по всем перебежчикам открывать огонь на поражение. Гуманизм высшей пробы!
– Курск – совсем рядом с нами, – глубокомысленно заявила Лена.
Александр не ответил, его мысли прервал телефонный звонок. Он поднялся, снял трубку висевшего на стене большого черного аппарата. Женский голос возмущенно изрек:
– Он еще дома!
– Да, обдумываю тут разное… По работе, конечно!
– Может, уволишься? Я с удовольствием приму твое заявление. Будешь спокойно обдумывать все, что захочешь.
– Обманываешь. Без удовольствия.
– Негодяй!
– Скучаю, дорогая.
– Значит так, ваше сиятельство, отправляйся срочно на Ямскую.
– Зачем? – поинтересовался Александр у владелицы газеты и по совместительству главного редактора Алевтины Черкасовой.
– Убийство.
– Неужели в Старом Осколе кого-то убивают?
– Не просто «кого-то», а Зинаиду Федоровскую.
– Нашу ведущую актрису?!..
– С ней ты не спал?
– Я невинен, как младенец. Кто убийца?
– Тебе и предстоит выяснить. Будешь вести от газеты официальное расследование.
– А полиция? Как она меня воспримет?
– Твоя забота, – ответила Черкасова и положила трубку.
Недавно земское управление города решило поменять статус Старого Оскола, превратив его из небольшого сельскохозяйственного центра в новый Монте-Карло. Уже построили казино, крупный развлекательный центр, несколько небоскребов. Целый район выделили под этот проект, где и осуществлялось строительство, название ему дали Новый город. Но в Старом городе – даже машины редкость. Поэтому Горчаков поймал извозчика, и вскоре уже оказался на месте. Большой двухэтажный дом был оцеплен полицией. На известного в городе журналиста стражи порядка смотрели не слишком дружелюбно, он изрядно надоел им своими «саркастическими» статьями. Однако Александра это не смутило, он тут же завязал разговор с коренастым сержантом:
– Где случилось? В самом доме?
– Ага, – нехотя ответил тот.
– Мне бы пройти, посмотреть.
– Не положено.
– Я представитель прессы. Мы ведь не на Севере у коммунистов живем, чтобы оставаться в полном неведении.
– Не положено, – повторил сержант.
– Что ж, придется обратиться к Ивану Афанасьевичу.
Имя городского головы никак не подействовало на коренастого полицейского. Он лишь скривился:
– У нас один начальник – Корхов Анатолий Михайлович. Даст добро – пройдете.
– Где его найти?
– Да вон он. Сам к вам идет.
Начальнику полиции Старого Оскола было немногим за пятьдесят, а выглядел едва ли не на семьдесят. Грузный, страдающий одышкой, он едва переступал больными ногами. Заметив надоедливого журналиста из «Оскольских вестей», развернулся было в другую сторону, однако проскользнуть мимо Александра не удалось.
– Ну? – недовольно буркнул Корхов.
– Здравствуйте, Анатолий Михайлович. Вы вроде не рады встрече?
– А чему радоваться? Я ведь не одна из ваших красоток, господин Дон Жуан.
Александр пропустил мимо ушей колкость начальника полиции и продолжал гнуть свою линию:
– Народ желает знать…
– Народу это безразлично, – окончательно рассвирепел Корхов. – Все вы, пресса…
– Как же вы нас ненавидите.
– А за что любить?
– Вы бы отлично смотрелись на соответствующей должности в коммунистической Москве или Ленинграде, – усмехнулся Горчаков.
– Почему?
– Там тоже не жалуют прессу.
Корхов посопел, слыть ненавистником прессы ему явно не хотелось. Поэтому следующую фразу он хоть и с трудом, но выдавил из себя:
– Что интересует?
– Кто убил? Какова цель преступления?
– Я не всезнайка.
– Версии есть?
– Версия – это только версия, – философски изрек Корхов.
– А можно мне пройти вовнутрь?
– Зачем?
– Но ведь убийство произошло в доме.
Корхов помолчал, посопел, затем махнул рукой: мол, что с вами писаками поделаешь. И отдал распоряжение пропустить Горчакова в дом убитой актрисы. Несмотря на внешнюю суровость, начальник полиции Старого Оскола слыл человеком душевным и сговорчивым. Некоторые даже задавались вопросом: как он вообще стал полицейским?
Федоровская занимала приличный каменный особняк с большим двором, садом и несколькими пристройками. Запертая в будке собака бешено лаяла и рвалась наружу. По лестницам и в прихожей сновали хмурые лакеи и плачущие служанки. Один из полицейских вызвался проводить Горчакова к конкретному месту убийства, сообщив по пути новые подробности дела.
Актрису убили в ее же спальне. Спать легла она поздно, попросила слуг не беспокоить. Никто и не заходил к ней. А тут рано утром депеша из Белгорода, передать велено в собственные руки. Личный секретарь Федоровской Наташа постучала к хозяйке. Ответа не последовало, тогда Наташа решилась зайти и увидела, что Зинаида Петровна мертва, преступник перерезал ей горло. Естественно – крики, паника, обмороки.
– А где труп? – спросил Александр, осматривая кровавые простыни и одеяло.
– В морге, – с удивлением ответил полицейский. – Где же ему еще быть?
– Можно переговорить с Наташей и другими слугами?
– Пресса у нас взялась за работу полиции?
– Нет. Просто поможем друг другу, – приветливо ответил Горчаков и, получив соответствующее разрешение, направился в комнату секретаря Федоровской.
Наташе было около тридцати, женщина – довольно миловидная, только слегка портила полнота. Красные от слез глаза смотрели на Горчакова испуганно, устало. Он протянул ей визитку и спросил:
– Несколько вопросов, если позволите?
– Я уже все рассказала полицейским.
Александр применил весь свой шарм и обаяние, ласково улыбнулся, блеснув белоснежными зубами, и доверительно шепнул:
– А мне можно?
Девушка горько вздохнула:
– Тяжело это… очень тяжело.
– Понимаю. Вы ведь были близки с хозяйкой?
– Не скажу, чтобы очень. Да и не могло между нами быть близких отношений. Зинаида Петровна – известная актриса, пусть периферийного театра. Ее приглашали с выступлениями в Белгород, в Ростов, в Харьков. А кто я? Мелкая служащая. Только служила всегда честно.
– Вы, как секретарь, были в курсе ее дел?
– Рабочих – да.
– А личных?
– Возлюбленными ее не интересовалась… Если намекаете на это…
– А они у нее были? – заговорщически подмигнул Александр.
– Как у любой женщины.
Наташа осеклась, боясь, что сказала лишнее. Пресса – не полиция. Здесь не следует особо раскрываться. Да еще предстоит искать новую работу. Наболтай она про хозяйку, пусть мертвую, пойдет молва: сплетница. И тогда точно нигде в Старом Осколе не устроишься.
Горчаков все это понимал, но сдаваться не собирался. Как бы невзначай сказал:
– Ходили разговоры про связь Зинаиды Петровны с управляющим банком Ереминым?
– Не видела, не знаю.
– Но ведь он у вас частенько появлялся.
– Какое частенько! Заедет раза два или три в месяц.
«Значит, заезжал!»
– Поговаривали, что и госпожа Федоровская к нему была неравнодушна.
