Дорога чародейки

Я тихо дремала под скрип рессор, убаюканная дорожной качкой, когда дилижанс резко остановился. Пассажиры сначала повысовывались из окон, желая узнать о причине задержки, а затем так же быстро втянулись обратно. Я заинтригованно перегнулась через свою соседку, пожилую матрону в купеческом платье, и выглянула наружу. Путь лошадям перегораживало бревно, а к нам расхлябанной походкой направлялся молодчик самого отталкивающего вида.

– Граждане, без паники, – объявил он, прекрасно понимая, что эта фраза вызывала панику, как по волшебству. – Здесь идет добровольный сбор средств в пользу нуждающихся.

– Нас грабят! – дошло до толстяка, сидящего напротив. – Караул!

– Попрошу без криков и лишних движений сдать нам имеющуюся наличность и материальные ценности, – потребовал грабитель.

Я поудобней облокотилась на недовольно сопящую тетку и сообщила:

– А я, между прочим, маг.

И для наглядности выпятила грудь, на которой в полном соответствии с Запретами висел знак моего ремесла. Без такого знака волшебникам запрещалось выходить на улицу. Кое-кто из моих собратьев по колдовству сильно возмущался тем, что нас, фактически, клеймили, но я никогда не задумывалась над этим. Мне даже нравился мой «змеиный глаз», как прозвали медальон маги, напрочь забыв его настоящее название, блестящий зеленый круг с вписанным в него фиолетовым ромбом выглядел немного зловеще, но внушительно и производил впечатление на прохожих.

– А у меня с десяток ребятушек на ветках с луками сидят, – обвел руками ближайшие деревья разбойник.

– А я боевой маг, – нагло соврала я. – И если сейчас же не дадите нам проехать, то твои ребятушки на этих ветках будут висеть, а не сидеть.

Романтик с большой дороги призадумался. Выяснять, сможет ли его банда завалить «боевого» мага ему не хотелось. Вообще-то, могла, но он этого еще не знал. Я отчаянно блефовала, но у меня было на редкость паршивое настроение, и ограбление его бы не улучшило.

– Я еду, чтобы стать личным охранником герцога Раумского, – продолжала врать я. – По его личному приглашению, можешь сам убедиться, если грамотен.

Я достала из внутреннего кармана жакета сложенный втрое лист бумаги и протянула его детине. Тот взял его, помедитировал на герцогскую печать и с сомнением уставился на меня. Я поняла, что он все-таки готов рискнуть половиной своих людей и решила действовать ва-банк.

– Да посмотри же, – я стянула через голову кулон и помахала им прямо перед носом у разбойника, опасно высунувшись из окошка. – Смотри, настоящий знак от Совета Магов, такой круглый, блестящий, смотри внимательно.

Грабитель посмотрел на ритмично качающийся кулон. Туда-сюда, туда-сюда. Взгляд здоровяка затуманился, зрачки расширились. Я мысленно потянулась к разуму бандита, легко касаясь его, стирая сомнения и недоверие.

– А теперь ты скажешь своим дружкам уходить, – напевно произнесла я. – Вы уберете дерево с дороги и дадите нам проехать. А затем ты поймешь, что грабить людей тебе не нравится, и будешь жить честно.

Говорят, что некоторые не-маги тоже способны гипнотизировать людей, но я так и не поняла, как им это удается. Мне даже с помощью магии едва удавались простейшие внушения. Например, настоящий мастер гипноза мог бы заставить этот преступный элемент всерьез раскаяться и навсегда бросить дело ножа и топора, мой же призыв к честной жизни рассеется через пару-другую недель. Ну что ж, хотя бы это время будет спокойней на дорогах.

Я вползла обратно в карету и с широкой улыбкой повернулась к своим спутникам.

– Порядок, сейчас поедем, – заверила я их. Но ожидаемого энтузиазма не последовало, народ как-то сдулся и стал вжиматься в углы кареты. Ах да, конечно, теперь они меня боятся больше, чем разбойников. Ну никакой логики у людей! Полдороги мы ехали тихо-мирно, хотя все видели «змеиный глаз» у меня на шее, а стоило зачаровать одного бандита у них на глазах, как я стала страшным монстром!

Иногда я задумывалась, а так ли плохо жить в Бирской империи, где всем заправляют маги. В школе нам внушали, что там царят жестокие нравы, и у обычных людей совсем нет прав, а маги постоянно грызутся между собой за власть и богатства. Но одного у них не отнимешь: бирцы умеют ценить добрую волю чародеев. Я добровольно и бесплатно избавила этих неблагодарных олухов от грабителей, а мне и спасибо никто не сказал. Даже обидно.

Я собиралась добираться на перекладных из Ключей в «Златогорное», но едва я справилась о лошадях на почтовой станции, как мне сообщили, что меня дожидается экипаж.

– Госпожа маг! – окликнул меня усатый мужчина в ливрее. – Его милость приказали встретить вас. Извольте вашу сумку?..

Это впечатляло. Проявить такое внимание и учтивость к обычной наемной колдунье – вот это я называю воспитание и вежливость особы королевской крови (даже дальнее родство с королевской семьей в моих глазах наделяло герцога всеми качествами, присущими ближайшему родственнику царствующей персоны. Что поделать, я из семьи верных роялистов).

Поданный мне экипаж окончательно растрогал мои истрепанные чувства: бархат и дорогая отделка кареты, пара прекрасных вороных скакунов в упряжке. Я не ожидала таких почестей, но, наверное, герцог ценит и уважает магов. Едва за мной захлопнулась дверца, как я задернула вышитые занавеси и растянулась на упоительно мягких сидениях, подложив под голову бархатную подушечку. Карета плавно тронулась, смазанные рессоры даже не скрипнули, и я сама не заметила, как провалилась в глубокий сон.

Проснулась я от того, что кто-то над самым моим ухом звучно чихнул. Я так и подскочила.

– Прошу прощения, – извинился мой нежданный попутчик, сидящий напротив. Им оказался молодой человек с бледным лицом и растрепанными черными волосами. Подробнее рассмотреть его в сумерках я не сумела, но одно было совершенно ясно: когда я засыпала, его в карете определенно не было.

– Я не хотел вас напугать, – продолжил он. – Вы так сладко спали.

– Простите, – промямлила я, все еще таращась на него. Интересно, когда и как он материализовался в экипаже? И вообще, кто он такой?

– Я лорд Тайрен Раумский, – представился он, отвечая на мои мысли. – Я был в городе и вспомнил, что сегодня должен был приехать новый маг, поэтому отправил кучера подождать вас, пока я был занят.

Вот черт. Экипаж предназначался не мне, а сыну герцога, и молодой лорд весь вечер наблюдал, как я пускаю слюни на обивку сидений его кареты.

– Дорога меня очень утомила, – принялась оправдываться я. – И кучер не сказал, что кроме меня будут еще пассажиры.

– Если хотите, можете подремать еще с четверть часа, – предложил лорд. Кажется, вид храпящей магички его развлекал.

– Благодарю, – смутилась я. – Но я выспалась. А вы живете в «Златогорном»?

– Да, в последний год я присматриваю за имением, пока государственные дела держат отца в столице.

Значит, я была права, с герцогом мы часто видеться не будем.

– Вы не расскажете мне немного об имении? – попросила я, надеясь, что наследник герцогства не сочтет беседу с чародейкой ниже своего достоинства.

Зря я опасалась. Тайрен, казалось, только и ждал этого вопрос, с энтузиазмом принявшись рассказывать о землях, с завтрашнего дня находящихся в моем попечении. «Златогорное» было в самом центре имения, поэтому все работающие на герцога маги жили в поместье – для удобства. В Семи Ключах был свои целители и шаман-погодник, поэтому в городе мне работать было не нужно. Моими коллегами и соседями будут пожилой маг-лекарь с ассистенткой и рыцарь-колдун, чей контракт скоро истечет.

Тайрен говорил со знакомыми мне интонациями, которые я слышала в собственной речи каждый раз, когда рассказывала Миандре о «Цвете вероники». Он любил свою землю больше, чем что-либо на свете. Я с симпатией поглядывала на своего спутника, найдя в незнакомце родственную душу. Мои глаза привыкли к полумраку, и можно было получше разглядеть его внешность: молодой мужчина, пожалуй, постарше меня лет на пять, тонкие черты лица обрамляли вьющиеся в беспорядке черные или просто очень темные волосы, стройная худощавая фигура была облачена в жакет, вышедший из моды, а рядом с ним лежала трость с массивным набалдашником.

Карета проехала через ворота и остановилась у парадного входа в особняк. Нет, точнее, у настоящего замка! Мой дом с десятком жилых комнат казался мне большим, но эта махина строилась, чтобы выдерживать осады. Тайрен выбрался из кареты первым и подал мне руку. Его ладонь была теплой и надежной, и я подавила в себе желание оставить свою руку в ней чуть дольше, чем это требовалось.

– Вас проводят в отведенные вам комнаты. Надеюсь увидеть вас за завтраком, а теперь прошу меня извинить, – и с этими словами лорд развернулся и, прихрамывая, направился к входу, по дороге отмахиваясь от слуг, норовивших поддержать его под локти, и скорее мешавших, чем помогавших передвигаться. Но на трость мужчина не опирался, неся ее подмышкой.

Я не ослышалась, комнаты были во множественном числе. Меня разместили в одной из гостевых спален с маленькой гостиной, обе выделенные мне комнатки были небольшими, но хорошо обставленными, а окна спальни выходили не во двор, а в парк. Интересно, сколько из моих вещей здесь может разместиться? Едва ли половина, даже при условии, что спать я отправлюсь на конюшню. Что ж, не буду сразу ошарашивать работодателя новостью о том, что в счет зарплаты я намерена арендовать складское помещение. Может, к концу лета мне удастся снять домик для хранения своего скарба.

Все не так плохо, уговаривала я себя, все наладится тем или иным способом. Я буду усердно работать и копить деньги, и однажды… Однажды что? Шансы на то, что Запреты когда-либо отменят, были мизерно малы. Это в Вольгии маг мог быть Первым министром, у нас волшебники не могли занимать иные государственные посты, кроме должности чародея, городского, придворного или еще какого.

Я еще долго ворочалась в постели, сминая свежие простыни, и не заметила, как погрузилась в сон. На удивление, снилось мне что-то очень приятное и светлое, но на следующий день я так и не смогла вспомнить, что же это было.

Глава 4

Утром я проснулась с легкой головой, голодная, как волк и готовая приступить к своим обязанностям сразу же после сытного завтрака. В дверь постучали, и едва я успела сообщить, что не заперто, как в проходе обнаружилась служанка с полным кувшином воды. Я поблагодарила девушку, отказалась от помощи в умывании и переодевании и только спросила, где и когда мне можно получить обещанный Тайреном завтрак.

Я умылась, не став подогревать магией колодезную воду. Всегда путаю стихийные заклинания, и лучше прохладная свежесть, чем кипяток или глыба льда в форме кувшина. Зеркало над туалетным столиком отразило меня во всех подробностях: мышиного цвета волосы, уложенные в гладкую прическу, резковатые черты лица, бледные тонкие губы. Словом, ничего примечательного. Во всем моем облике мне нравились только мои глаза: темно-синие, как у матери, с темными пушистыми ресницами. Только глаза матери, как я помнила, имели совсем другое выражение, мягкое, радостное и спокойное, мои же, когда бы я ни ловила свой взгляд в отражении, смотрели с холодной серьезностью. Я оглядела свою одежду и нашла ее подходящей, я подозревала, что сегодня мне придется ездить верхом, поэтому вместо платья надела брюки и сапоги для верховой езды. Остается надеяться, что здесь не принято к каждому приему пищи пышно одеваться, брюки были чистыми, но измятыми, а рубашка знавала лучшие дни.

Обеденный зал был расцвечен косыми солнечными лучами, падающими через узорчатые окна. Я слегка смутилась, не понимая, куда же мне сесть, поскольку за обеденным столом могло свободно разместиться полсотни гостей, но тут кто-то прикоснулся к моей руке.

– Привет, – радостно чирикнуло видение. Это была девушка примерно моих лет, с пышными формами, едва сдерживаемыми строгим платьем, соломенного цвета волосами и такой широкой улыбкой, что глядя на нее, я поймала себя на том, что тоже начинаю улыбаться. – Ты новая магичка, да? Я Севила Фори, помощница герцогского лекаря, магистра Дорма Нарийского. Вон он сидит, а рядом с ним – Брег Безымянный, наемник, он здесь всего на год.

– Айарта Глен, можешь звать меня Айта, – представилась я, и тут же была утащена за стол на соседнее с Севилой место.

– Тут так редко появляются новые лица, – посетовала Севила. – А ты только что из Вышеграда?

– Только-только, – подтвердила я. – Еще чернила на дипломе не просохли. Не ожидала, что меня сразу возьмут работать к самому Раумскому, я даже не отличница.

– Наверное, кто-то из преподавателей тебя порекомендовал, – поделилась целительница. – Магов нанимал от имени герцога управляющий имением, а сейчас это делает лорд Раумский, и они не столько на оценки смотрят, сколько на рекомендательные письма от преподавателей.

– Вот оно что, – окончательно разулыбалась я. – У меня рекомендация от самого декана факультета Светлой Магии.

– А у меня от главного целителя Королевской больницы в Беловодье, где я проходила практику, – похвасталась моя новая знакомая. – А Брега наняли, потому что он какой-то крупный ученый, он тут почти ничего не делает, только сидит в своей комнате и пишет книгу.

– А я думала, что он рыцарь-колдун, – сообщила я. – Как-то он молодо выглядит для светила науки.

– Тут какая-то тайна, – заговорщически прошептала моя новая приятельница. – Кажется, он несколько лет провел у эльфов, учился их магии и что-то исследовал, но он совсем ничего не рассказывает.

Болтать с Севилой было легко, мы быстро нашли общий язык. Она закончила ту же Школу, что и я, но три года назад и собиралась еще два года отработать по контракту у герцога и набраться опыта, прежде чем отправиться в главный столичный госпиталь.

– Правда, к герцогу и его семье меня не подпускают, – пожаловалась она. – Я лечу слуг, езжу по деревням и иногда помогаю городскому лекарю.

Севила была того типа людей, которые умеют говорить без умолку, но слушать их ничуть не утомляет. Несмотря на то, что я ни разу не застала ее говорящей с набитым ртом, она умудрилась как-то незаметно очистить свою тарелку, продолжая свою жизнерадостную болтовню. Мое участие в разговоре ограничилось угуканьем и хмыканьем, пока я воздавала должное еде, пышному омлету с жареной ветчиной. Утолив голод, я решилась задать интересующий меня вопрос:

– А почему молодой лорд проводит так много времени в глуши? Разве ему не полагается украшать собой столичные салоны?

– О, там целая история, – начала было Севила и умолкла, поскольку предмет нашего обсуждения покончил с завтраком и приблизился к нам.

– Госпожа чародейка, – обратился он ко мне. – У меня для вас есть первое задание, как вы на это смотрите?

Получив мои заверения, что я полностью готова отрабатывать свое жалование, Тайрен пообещал подождать меня в конюшне. Севилу уже отвлек мастер-целитель, так что я не стала дожидаться обещанной целой истории, быстренько заканчивая плотный завтрак.

После некоторых плутаний и своевременной подсказки от проходящего мимо слуги я отыскала конюшню. Лорд стоял у одного из денников, наглаживая шею пепельно-серой лошади.

– Его зовут Туман, у него хороший, ровный ход, хотя и немного игривый характер, – отрекомендовал он мне коня.

– Здравствуй, Туман, – я взглянула в бездонные влажные глаза жеребца, темные с фиолетовой искрой, и поняла, что влюблена. Конь был великолепен. Он обнюхал мое лицо, обдав щеки горячим дыханием, мягко ткнулся плюшевой мордой. А потом без предупреждения и объявления войны больно укусил за плечо. Я отшатнулась так резко, что потеряла равновесие и плюхнулась на пол. Используя только ягодичные мышцы, я проскакала до самой двери конюшни, оставив в соломе, покрывавшей пол, изрядную борозду.

– А ну не балуй, – одернул коня Тайрен, щелкнув того по носу. – Вы целы?

После осмотра выяснилось, что я действительно цела, и урон нанесен был в основном моральный – мое сердце оказалось разбито. Такое прекрасное животное с этими невероятными глазами оказалось тем еще дьяволенком. Теперь-то я заметила, что в глубине его глаз плясали чертенята, и конь доволен моим испугом.

Лошадей я любила, но каждый раз убеждалась, что лучше мне любить их на расстоянии. По переписке. Я стирала бедра при верховой езде, меня кусали, мне на ногу как-то раз наступили, едва не расплющив ступню, я падала с лошади, но продолжала восхищаться этими грациозными и сильными созданиями. Хотя ездить предпочитала в экипаже. Увы, как я и подозревала, сегодня никакой кареты с бархатными подушками не предвидится.

– Я приказал оседлать его для вас, но может, вы предпочитаете дамское седло? – осведомился Тайрен.

Вот уж нет. Дамские седла имели своих почитателей, но я к ним не относилась, поскольку не понимала, как можно удерживать равновесие, глядя прямо, сидя боком и балансируя, как птичка на жердочке.

– Благодарю, но мне удобнее будет ехать по-мужски, – отказалась я. – А о каком задании вы говорили, лорд Раумский?

– Можете называть меня Тайрен, – улыбнулся он. – Оставим формальности.

– Тогда и вы называйте меня Айартой или Айтой, – очаровательно улыбнулась я, но тут же убрала гримасу с лица, когда Туман испуганно дернулся. Даже лошадям не нравится моя физиономия, что ж за жизнь!

– Заодно можно перейти на «ты», – подытожил молодой человек.

Мы вывели лошадей из конюшни и выехали за ворота замка. Я оглянулась и еще раз поразилась размерам строения. Здание имело всего четыре этажа в центральной части, но две башни зрительно увеличивали его высоту, а крепостная стена – массивность. Издалека замок походил на звериную морду с торчащими ушами.

– Задание… – задумчиво протянул Тайрен. – Давно стоило этим заняться, но мы толком и не понимаем, что происходит. Над рекой есть место с крутым обрывом, внизу камни. И оттуда повадились прыгать парочки. Уже восемь человек сгинуло.

– Вроде моста самоубийц в Беловодье? – уточнила я. Было такое местечко в столице, мост, с которого ежегодно не меньше дюжины человек добровольно отправлялось в мир иной, несмотря на круглосуточную охрану и магов, ежемесячно проводивших обряды очищения.

– Не совсем. Самоубийства, конечно, дело заразное и темное и без сверхъестественных причин, но с этим обрывом точно дело нечисто.

– Тогда давай поподробнее, – предложила я деловым тоном. – Кто был первой парой?

– Первыми год назад спрыгнули дочь мельника и один из батраков у овцевода, пастух, – стал припоминать молодой лорд. – Все думали, что они были влюблены, а мельникова дочка уже была сговорена с хозяином таверны из города. Хотя отец божился, что если бы его дочь хоть словом обмолвилась, что у нее другой есть, или что жених не люб, то он бы не стал против ее воли замуж отдавать, но ему не поверили.

– Все началось год назад?

– Да, до этого были несчастные случаи, но редко, место там нехоженое. И уж не парами, это точно. Потом спрыгнули родители того пастуха, тогда тоже никто не обратил внимания: пожилая пара, единственный сын погиб, с горя, должно быть, с ума поехали. Маг осматривал место, ничего не нашел. Но вскоре с обрыва упали сказочница и менестрель, которые должны были тем же вечером выступать у нас в замке.

– Тут уже объяснений не нашлось? – поинтересовалась я.

– Только одно: им настолько не понравился предложенный гонорар, что они решили выразить протест таким оригинальным способом. Профсоюзов-то у странствующих лицедеев нет.

Мы свернули с наезженной дороги, ведущей к деревне, и теперь неспешно ехали среди зарослей боярышника. Воздух в предгорье был прохладней, чем на равнинах и наполнен летним стрекотанием и птичьим щебетом. Небо было поразительной сказочной синевы, казалось, если чуть дольше в него всматриваться, то гравитация отпустит, и опрокинешься вместе с конем и куском тропы под ногами прямо ввысь. У самых копыт громко возмутился нашим вторжением на его территорию молодой зяблик. Все это летнее великолепие омрачалось необходимостью решить загадку таинственных смертей. Перед отъездом я не забыла телепортировать сумку с амулетами и снадобьями из своей комнаты, но все равно чувствовала себя весьма неуверенно. Все-таки первая работа.

– А последняя пара? – спросила я, чтобы скрыть нервозность.

– Селяне, – отозвался лорд. – Жених и невеста, их свадьба была назначена на осень, оба из благополучных семей, и родители против свадьбы не возражали.

– А вдруг у вас завелся сумасшедший убийца, который поджидает жертв у обрыва, проламывает черепа, а тела скидывает вниз? – выдвинула предположение я.

– Парами? – скептически изогнул бровь Тайрен. Даже Туман ехидно фыркнул. – Какой-то очень избирательный маньяк. Я чуть больше года назад почти каждый день у этого обрыва отирался, совершенно один, но на меня даже осы не покушались.

Тайрен не был похож на романтически настроенного вьюношу, который любит долгие одиночные прогулки по местам с дурной репутацией, поэтому у меня язык зачесался спросить, что же он делал у того обрыва. И почему он сидит безвылазно в деревне, а не развлекается в столице, как большинство знатных молодых людей его возраста? Или не занимается карьерой, как его отец? Как-то не вязался его образ с размеренной рутиной сельской жизни, но я проглотила свои вопросы и напомнила себе о судьбе любопытных женщин, посещающих рынки и базары.

Мы прибыли на место еще до полудня, и я сползла с конского бока, слегка охая. Даже короткая верховая прогулка болезненно отзывалась в моей пояснице и месте чуть пониже. Но я забыла о своих неудобствах, стоило мне оглядеться. Вид был потрясающе живописный. В нескольких шагах от обрыва рос кряжистый дуб со стволом в два моих обхвата. На востоке горизонт был изломанной линией горного хребта, внизу грохотала быстрая река в каменистом русле. Дальний берег с лугом, рощицей и далекой деревней казался картиной, протяни руку и дотронешься до шершавого холста с мазками масляной краски. Я с опаской подошла к краю и посмотрела вниз. Да, лететь было далеко, упадешь – и костей не соберешь, внизу зубастой пастью щерились обломки скал.

Говорят, что у некоторых людей, стоящих на краю высокого места, возникает желание полететь или просто спрыгнуть. Я, видимо, к таким не относилась. Больше всего мне хотелось встать на четвереньки для лучшей опоры и отползти от опасности стать красным пятном на пейзаже. Я медленно попятилась на негнущихся ногах.

– … отсюда, – донеслось до меня. Тайрен стоял у дуба и на что-то мне указывал. Я вспомнила о цели визита и принялась за дело. «Второму зрению» требовалось некоторое время, чтобы сработать, а до тех пор я внимательно осмотрела траву, камни и дуб, к которому прислонился Тайрен. Все выглядело подозрительно невинно. Я прикоснулась рукой к теплой коре дерева.

Удар был похож на статическое электричество, только намного, намного сильнее. Словно гигантскую кошку натерли эбонитовой палочкой размером с черенок лопаты. Разряд прошел по моей руке от кончиков пальцев, прикасавшихся к коре дуба, вдоль плеча и вниз по позвоночнику, по ногам, до самых пяток. Меня отбросило назад, и второй раз за день я шлепнулась на задницу. В голове стоял гул, будто меня сунули под свод большого церковного колокола и что есть мочи дернули за веревку, привязанную к его языку. Но хуже всего было предчувствие чего-то ужасного и неотвратимого. Что за чертовщина? Я хотела оглядеться, но почему-то не могла повернуть голову. Тело само, как зазомбированное, поднялось и направилось к обрыву. Тайрен уже стоял там, и ветер трепал его черные волосы.

Почему-то в этот момент мне показалось, что передо мной стоит самый близкий мне человек, мне хотелось обнять его, зарыться пальцами в русые кудри. Нет, это неправильно, это же всего лишь Тайрен, мой работодатель – точнее, сын моего работодателя, – и он определенно брюнет.

– Дарнель! – раздался голос. Я хотела обернуться, но снова не смогла совладать со своим телом. Голос был знакомый, и… Это я кричала Тайрену. Тот одеревенело оглянулся. Кажется, он тоже находился под этим странным воздействием.

Я лихорадочно соображала, что же сейчас происходит. Это не гипноз, если бы кто-то пробил мой ментальный блок, я бы заметила, да и гипноз влияет на разум, а у меня проблема с телом. Я боролась с каждой своей мышцей, но все равно сделала несколько шагов по направлению к обрыву. Тайрен с выражением ужаса и удивления заключил меня в объятия.

– Тианта, – произнес он хриплым чужим голосом. – Ты все-таки пришла! Мы можем бежать. Мы убежим так далеко, что нас не найдут, никто не узнает.

Я уже поняла, к чему все идет и мысленно завопила этой Тианте, завладевшей моим телом: «Да, да, беги с ним!». Но Тианта ответила моими губами:

– Мой муж нас догонит. И твой отец этого так не оставит. Они будут травить нас, как диких зверей, и не будет нам покоя на этом свете.

Чертова идиотка, выругалась я. Ей бы схватить своего любимого и драпать со всех ног, хуже-то все равно не будет, но нет, нужно развести трагедию в трех актах. А расхлебывать заваренную кашу потом придется одной очень несчастной чародейке.