Путь к успеху

– Что случилось, подруга? Ты в порядке? – Я спросила у Лотти.

– Не уверена. Меня без какой-либо на то причины охватила тоска, мне стало так ядовито! Я не могу разобраться в своих чувствах, всё так сложно!

– Если хочешь, расскажи мне. Я тебя выслушаю и постараюсь тебе помочь. Что тебя мучает?

– Мне кажется, что я непостоянная и ветренная. Мне так долго нравился Саша, я думала, что люблю его. Но я любила не его, а образ, созданный мной. Я продумала его внутренний мир до мелочей, но он не совпал с реальностью. И мне очень больно. А сейчас я увидела Чарли. Он такой сильный и мужественный, весёлый и забавный. Они с Алексом как будто из разных вселенных. И мне понравился Чарли. Но я уверена, что это не любовь и даже не симпатия. Это самовнушение, которое появилось из-за отсутствия других парней в моём окружении. Нам с ним никогда не быть вместе: сама посуди. Зачем мировой звезде какая-то журналистка из далёкой Голландии? Я ведь не принцесса и не дочь миллиардера. Он интересный, но это не любовь. И я не знаю, что это. Софи, всё так сложно! – Шарлотта говорила это с ядовитой интонацией, будто бы высмеивая собственные чувства, иронизируя над ними.

– Лотти, – я взяла её голову в свои руки и приподняла её, – посмотри на меня. Всё будет хорошо, ты ещё найдёшь своего принца. Я не знаю, кто это будет: Чарли, Саша или кто-то другой. Но я знаю одно: он будет тебя любить так, как не любил никто. Просто подожди немного. Вот увидишь, всё образуется.

– Но ждать так больно.

– А что ты пишешь? – Я решила сменить тему разговора. – Роман про Йону? Или новый шедевр мировой литературы?

– Не шути так, Соф… – Шарлотта смущённо улыбнулась. – Это никакой не роман, это всего лишь мои небольшие заметки с мыслями и эмоциями. Когда мне плохо, я пишу с одной стороны листа свои мысли и эмоции. А когда я возвращаюсь в нормальное состояние, с обратной стороны я пишу анализ этой ситуации. Также я пишу добрые слова, которые перечитываю в тяжёлые моменты. Они меня зачастую мотивируют и помогают выбраться из «ямы».

– А я, когда мне плохо, пишу стихи. Я думаю, это хороший способ выразить на бумаге свои чувства и эмоции. Даже если они недостаточно складны и хороши, они такие родные! Я иногда их перечитываю, и мне становится искренне жаль малышку Софи, которая прошла через это всё.

– К сожалению, у меня они не получаются. Я пробовала, но безуспешно. – Шарлотта грустно улыбнулась. – А можешь мне прочитать что-то из своего?

– Да, Лотти, с радостью! Я как раз недавно переводила на английский одно из своих любимых стихотворений.

В этом мире ничего не бывает навсегда.

Чувства, эмоции, мысли— всё пропадёт.

В чём смысл пустых разговоров? Это вода,

Которая в жизни ничего полезного не подарит.

⠀

Любая влюблённость однажды пройдёт.

Дым от пожара пропадёт в никуда наконец.

Забытые страницы истории никто не найдёт.

И двоих больше нет. Они не пошли под венец.

⠀

Когда-то кончатся все земные страдания.

От дорожек слез на щеках не будет и следа.

Кто-то сделает главное в жизни признание,

И не страшна ему потом будет любая беда.

⠀

Злость и обида на мир когда-то пройдут.

Мой друг, ты снова будешь счастлив!

Ещё будет твой реальный успешный дебют,

Твоя жизнь приобретёт самые яркие краски.

⠀

Любой период подойдёт к своему концу:

Влюблённость, трагедия, любая беда.

Поддавайся своему внутреннему мятежу,

Но, пожалуйста, оставайся человеком всегда!

– Это так здорово! Софи, у тебя талант! А что тебя вдохновило на написание этого?

– О, Лотти, мне так стыдно это вспоминать, особенно сейчас. Ладно, мне было тогда пятнадцать лет…

– Всего пятнадцать? Ты начала писать в таком юном возрасте!

– На самом деле, я после этого почти ничего не писала. Подростковые годы – это время романтики и беспричинных страданий. Это время первой любви и первые негативные эмоции. Подростки наиболее эмоциональные, и мне иногда становится грустно, ведь я оставила этот период далеко позади.

– Мне двадцать два, но такое ощущение, что в глубине моей души взбунтовался подросток, который хочет посадить меня на эмоциональные качели. Извини, я перебила, так как ты написала этот стих?

– Хорошо, слушай. Мне было пятнадцать лет, я увлекалась биатлоном. Моя двоюродная сестра Аня рассказывала мне обо всех спортсменах, приводила интересные факты из их карьеры. Она болела за Евгения Захарова, тогда ещё неопытного. Мне же понравился Чарли Эйлор, только ставший членом основной сборной. И понравился он мне не просто как спортсмен: я была уверена, что люблю его. Но какая любовь может быть в пятнадцать лет? Я испытывала такие же ощущения, что и ты сейчас. Мол, мои родители не миллионеры, зачем я ему такая. И свою горечь я перенесла на бумагу. Правда, мотивирующие стихи у меня не выходили: во всех была какая-то тоска и апатия.

–А Ник? Разве он тебе не сразу понравился?

– Мы с ним тогда ещё не были знакомы. Мы узнали друг друга где-то через полтора года после этой истории.

– Вот ты сначала сказала, что подростковый возраст – это первая любовь, а теперь говоришь, что в пятнадцать лет не может быть любви. Так как ты всё-таки считаешь?

– Я думаю, что настоящей любви не может быть в таком возрасте. Да, может быть влюблённость. Но это не любовь. Как ты уже сказала, это, должно быть, самовнушение.

– Мне кажется, что любви все возрасты покорны. И как раз в подростковые годы человек становится способен на более искренние и глубокие чувства.

– Может быть, ты права. Но у меня такого не было.

– А Ник?

– Мы познакомились, когда нам было почти семнадцать. Всё-таки два года тут играют разницу, человек за это время становится намного взрослее. К тому же, кто тебе сказал, что я его любила? Сначала мы просто дружили, потом он мне понравился. Это была влюблённость. А влюблённость и привязанность к восемнадцати-девятнадцати годам уже превратились в то, что я понимаю под любовью.

– Твоя история про Чарли меня, конечно, позабавила. Человечество не стоит на месте, а мы с тобой на одни и те же грабли наступаем. – Лотти рассмеялась.

– Шарлотта, знаешь, зачем я пришла к тебе в такую рань? – Спросила я после недолгой паузы, во время которой мы смотрели друг на друга и улыбались. – Я хотела с тобой обсудить странный сон, который мне приснился этой ночью. Я не верю в предзнаменования, но в этом сне есть что-то таинственное. Я могу с тобой поделиться?

– Конечно, Софи. Ты мне помогла, и я постараюсь тебе помочь.

– Во сне я была Софьей Громовой. Так меня звали раньше. Я не была знакома ни с тобой, ни с Ником, тем более я не знала Сашу и Чарли. Я работала учительницей в школе, которую сама же и окончила. У меня была любимая ученица Ирма, ей было двенадцать лет. И на родительских собраниях я никогда не видела её родителей: только тётя или бабушка. У меня был муж Максим и маленький сын Никита. Когда Никите не было и четырёх лет, мой муж трагически погиб во на работе. Он был добрым человеком, поэтому многие старались мне помочь как-либо. Один мужчина, представившийся его коллегой, кого-то мне напоминал, но я не могла вспомнить, кого. Когда он сказал, что его зовут Роберт, я поняла, что это отец той самой шестиклассницы Ирмы, ведь её отчество – Робертовна. Этот мужчина всячески мне помогал. Он сказал, что много лет назад потерял жену и знал, как мне больно. Через два года мы поженились. На удивление, четырнадцатилетняя Ирма меня тепло приняла и хорошо ко мне относилась. Никите тоже нравился Роберт. Несмотря на опасность профессии Роберта и Максима, Никита выбрал именно её и добился в ней успеха. Наша семья стала знаменитой, вокруг неё ходило множество слухов. Я не знаю, в чём смысл этого сна, но мне стало так некомфортно.

– Знаешь, почему тебе стало некомфортно? Потому что ты по-настоящему любишь Ника, и ты не готова даже представить себя с другим мужчиной. Не помнишь, ты любила этого второго мужа, как его там?

– Роберта? Да, я его любила, но не как Максима. Это была какая-то другая любовь. Я боюсь, что этот сон может быть вещим. Что, если Максим – это Ник, а Роберт – какой-нибудь наш косвенный знакомый? Я не готова терять Ника, мы только начали наш путь, наш финиш ещё далеко! Я не могу даже представить, что во второй раз выхожу замуж.

– А сколько тебе лет было, когда это всё случилось?

– Когда погиб Максим, мне было около двадцати пяти, не больше.

– Кстати, сколько было лет этому Роберту? – Заинтересованно спросила Лотти.

– Он был старше меня на пять или шесть лет.

– А красивый хоть? – Лотти хихикнула.

– Я не могла рассмотреть его лицо, но, мне кажется, да. По моим меркам так точно.

– В любом случае, если этот сон и вещий, то у тебя есть ещё пять лет.

– Спасибо, подруга, утешила. – Я печально улыбнулась и посмотрела на Лотти.

– Смотри, полностью это точно не сбудется. Ведь твоего мужа зовут не Максим, а, значит, сон обманул тебя. Ты просто устала, и от перенапряжения организм выводит тебе странные картины.

– Ты думаешь?

– Уверена. Всё будет хорошо, не бойся. – С этими словами Лотти сняла с запястья резинку и завязала ей мои волосы. – Говорят, она приносит удачу. Теперь твоя очередь, носи её с удовольствием и вспоминай об этом утре, ведь оно нам двоим запомнится надолго, я уверена.

Я искренне поблагодарила Лотти за это утро и пошла к себе в номер. Ник уже проснулся и собирался идти искать меня. Мы втроём позавтракали в кафе напротив нашего отеля и пошли гулять по городу.

Так получилось, что весь вторник я провела с Лотти, а всю среду – с Ником. С каждым из них я гуляла и много разговаривала. В четверг я хотела отдохнуть от прогулок и немного поработать, но внезапно назначенная встреча внесла коррективы в мои планы.

Глава 14

Я пришла в кафе напротив парка Фрогнер в назначенное время. Внутри не было человека, с которым я должна была встретиться, поэтому я вышла на улицу, чтобы подождать её там. Она опоздала на пятнадцать минуть, что, в принципе, было на неё похожим. Мы вошли в кафе и заняли столик, официант подошёл к нам, и мы сделали заказ. Я взяла капучино и «Цезарь», моя спутница на заметно улучшившимся со школьных времён английском попросила принести ей пасту и зелёный чай.

Несколько недель назад, когда мы встретились в Москве, Маша мне сказала, что она всё-таки выиграла стажировку в Норвегии и предложила встретиться там. Ещё в Москве Маша сказала, что у неё есть для меня какой-то сюрприз.

– Итак, Маша, – сказала я, – настало время раскрыть карты. Расскажи мне, что такое случилось, почему ты такая загадочная и радостная?

– Скоро узнаешь, сестрёнка. – Хихикнула Маша.

Кудрявые каштановые волосы Маши были выпрямлены и аккуратно заплетены в косы, которые Маша очень хорошо делала. Светло-бежевый тёплый свитер почти полностью скрывал шею Маши, привыкшей к теплу и не любящей холод. Моя подруга надела джинсы, особо подчёркивающие её изящную фигуру. Несмотря на то, что мы были в помещении, Маша укуталась в своей широкой куртке и пыталась согреться.

Я смотрела на Машу, но видела в ней не взрослого и самостоятельного программиста. Я видела в сидящей передо мной девушке маленькую Машку Зеленину, с которой связаны практически все мои воспоминания из средней школы. Маша очень сильно изменилась внешне: перестала носить очки, сменила причёску. Она стала более сдержанной и тактичной, но внутри неё, казалось, бушует тот же ураган. Те же глаза-огоньки, та же внутренняя энергичность. Я узнавала свою подругу, несмотря на годы, изменившие нас.

Мы проболтали несколько часов: вспоминали школьные годы, говорили о дальнейшей учёбе и строили планы на будущее. Около трёх часов дня какой-то мужчина подошёл к кафе и стал спиной ко входу так, что я не могла его рассмотреть. Маша сказала, что это её молодой человек, и что он нас ожидает, чтобы познакомиться со мной.

– Маша, ты же тут совсем недавно! Как ты успела найти себе парня за это время?! – Удивлённо спросила я.

– Во-первых, я его не искала, за меня это сделала наша с ним общая знакомая, а во-вторых, мы с ним были знакомы ещё в России. Мы вместе приехали, он хочет тут открыть бизнес.

– Как ты смогла уговорить кого-то поехать в тобой на край света? – С удивлением воскликнула я.

– У него родственники любят путешествия, есть, с кого брать пример.

– Посмотрела бы я на этих родственников. – Съязвила я.

– Посмотришь, не бойся. – Маша широко улыбнулась и встала из-за столика. Мы рассчитались и вышли на улицу.

Молодой человек Маши всё ещё стоял спиной ко мне. На нём была яркая оранжевая куртка и тёмно-синие джинсы. Короткие русые волосы немного выбивались из-под шапки, натянутой на уши. Маша обняла парня и поздоровалась с ним.

– Знакомься, Соня, это мой молодой человек… – Сдерживая смех начала Маша, но я перебила её, когда парень повернулся ко мне и показал своё лицо.

– Егор?! – Громко и удивлённо воскликнула я, узнав в рядом стоящем парне двоюродного брата. – Но… Как?! Как такое возможно?! Этот мир слишком тесен! Я понятия не имею, как я могла не узнать тебя, но я не ожидала увидеть тебя здесь! Я была готова встретить кого угодно, но только не тебя…

Я была шокирована. Маша и Егор такие разные и непохожие друг на друга. Они просто не могли ужиться вместе. По крайней мере, я так думала. Но они были очень милой парой и смотрелись вместе хорошо.

Только когда мы шли по парку, я поняла, что та самая общая знакома, а по совместительству и родственница Егора, это я. Тогда мне стало интересно, как же они так сблизились. Я задала этот вопрос друзьям.

– После твоей свадьбы я вспомнила, что забыла у твоей мамы любимую помаду, – начала увлечённо рассказывать Маша, – и решила за ней вернуться. Я забрала помаду и уже выходила из подъезда, когда туда зашёл Егор. Он со мной поздоровался и уже собрался идти к твоим родителям, когда я его остановила. Я задала ему самые обычные вопросы, а он попросил меня подождать его на улице. Через десять минут он вышел ко мне, и мы вместе пошли в сторону метро. Он ехал куда-то по делам, а я должна была заглянуть в университет. Егор предложил проводить меня, а потом мы зашли в кафе. Мы часто стали видеться и поняли, что счастье было так близко – стоило только понять глаза.

– А теперь моя версия! – Задорно произнёс Егор, я приготовилась его слушать. – Мы с твоим отцом на вашей свадьбе перепутали ключи от квартир, поэтому я ночевал у Вали, который тоже перебрался в Москву и начал заниматься там научной деятельностью, а дядя воспользовался ключом твоей мамы, Сонь. Итак, утром я приехал, чтобы забрать свои ключи, а в подъезде была Маша. Если честно, она мне приглянулась ещё на свадьбе, потому что ты часто про неё говорила. Я решил познакомиться с ней поближе. Маша тебе сказала, что у меня были дела, а я просто хотел забрать некоторые свои вещи у брата, но так это и не сделал до сих пор. Как Маша и сказала, мы пошли в кафе, там поговорили, и в итоге стали часто видеться. И, в общем, теперь я здесь.

– Егор, а чем ты планируешь здесь заниматься? – Поинтересовалась я.

– Сначала я бы хотел выучить язык. Но уже работаю над открытием торговой точки, где буду продавать российские товары, в тридцати километрах отсюда. Это как раз недалеко от Машиного места стажировки.

– И надолго вы здесь?

– У меня стажировка до лета, – ответила Маша, – а потом посмотрим. Может, мы ещё сюда приедем.

До темноты мы ходили по парку, потом я пошла к себе в отель, а ребята пошли к себе. Я очень устала, ведь у меня так и не получилось отдохнуть, поэтому я зашла к Лотти ненадолго.

– Софи, а пойдём завтра в Национальную галерею?

– Я даже не знаю, Лотти… – На следующий вечер я пообещала Маше посетить с ней Кафедральный собор. Но и отказывать Шарлотте мне не хотелось, так как я чувствовала, что нужна ей. – Я завтра пообещала подруге пойти с ней в Собор. Но, если хочешь, можешь пойти с нами – она не будет против.

– Подруга? – Шарлотта заметно помрачнела. – Ты не говорила, что у тебя здесь есть друзья.

– Я сама не знала до недавнего времени. Помнишь, я тебе рассказывала про Машу Зеленину?

– Твоя школьная подруга? Да, ты что-то говорила.

– Она здесь стажируется. А ещё здесь мой кузен Егор. Они с Машей вместе. Так что, пойдёшь с нами?

– А я точно не буду вам мешать, Софи?

– Не бойся, всё будет хорошо!

– Тогда я с вами. – Без особого энтузиазма произнесла нидерландка.

Следующим утром я встретилась с Егором. Мы посетили музей «Фрама». Во время осмотра экспозиции Егор рассказывал мне, что нового произошло в нашей семье за время моего отсутствия.

– Тёте Юле кто-то сказал, что у Стаса родился ребёнок.

– Это здорово! – Я была рада за Стаса.

– Тебе не жалко Аньку, не обидно за неё? Всё-таки она его любила.

– Он её тоже любил. И любит до сих пор, я уверена. А что, ему теперь запираться и сидеть всю жизнь в одиночестве? Он молодец, ведь нашёл в себе силы и всё-таки обрёл счастье.

– Знаешь, как зовут его дочь?

– Догадываюсь. Я права?

– Да. Анна Станиславовна. Думаю, она красавица. – Егор взял паузу и вскоре продолжил. – Дядя Серёжа сменил место работы. Теперь он работает в местной школе.

– В школе? – Я не верила услышанному. – И как он?

– Всё в порядке, Соф. Пять лет прошло уже, его раны зажили.

– Время не лечит раны. Со временем ты просто привыкаешь к ним и учишься их не замечать, игнорировать. Но это боль всегда с тобой, она никуда не денется.

– Наверное, ты просто была сильнее к ней привязана. У меня всё давно зажило, остался лишь еле заметный рубец. Отпусти её и живи дальше. Как ты сама говорила Стасу.

– Ты не понимаешь, это другое! Она моя сестра!

– И моя тоже. Просто отпусти. – Настаивал Егор.

– Я стараюсь, но не получается. – Мы были на выходе из музея. – Как хорошо иметь большую семью! – Сказала я, когда ком в горле исчез и позволил мне говорить.

К пяти часам мы с Лотти пришли к Кафедральному собору. Маша уже была там.

– Я Маша, – сконфуженно произнесла моя подруга, – приятно познакомиться!

– Взаимно. Шарлотта. – Сквозь зубы буркнула Лотти.

Неловкое молчание повисло в воздухе. Я поняла, что идея «смешать» подруг была лишней и неуместной. Это было фиаско.

Я предложила зайти в собор. Мы втроём начали осматривать его изнутри. Меня поразило внутреннее убранство.

– Смотри, помнишь, такие же в Финляндии были! – Сказала Маша, указывая рукой на большие люстры, украшавшие собор.

– Да, точно, там было так красиво!

– Никогда не видела нечто красивее тех лесов.

– Думаешь, здесь они менее живописны?

– Да, люстры величественные… – Робко и отдалённо произнесла Лотти. Мне стало неловко, так как я не могла всё время проводить с Машей, ведь Лотти тоже хотела со мной пообщаться.

Мы прошли в другую часть собора. Я обратила внимание на длинные закруглённые окна, открывавшие моему взору снежные просторы Осло.

– Лотти, смотри, видишь эти окна?

– Да, у них интересная форма.

– Саша говорил мне, что у Норманна в доме такие же.

– Правда? Мне не терпится уже посмотреть!

– Ты наряд подготовила? Решила, в чём пойдёшь?

– Да, я буду в белом платье в пол. Всё-таки бал, хоть и не совсем такой, как был раньше. Я хочу прочувствовать на себе эту атмосферу девятнадцатого века. Я хочу стать героиней романа хотя бы на один вечер!

– Только не Энни! – Серьёзно заметила я.

– Почему? Она умна и образована, у неё богатый внутренний мир. Что ещё надо?

– Шарлотта, она несчастна! Это бал, он бывает раз в жизни! Ладно, раз в год, но кто сказал, что в следующем году нас позовут? Ты должна быть счастлива, это неоспоримо. Поэтому не Энни.

– Кто такая Энни? – Спросила Маша.

– Книжный персонаж, ничего особенного. – Ответила Шарлотта.

Теперь мне стало неловко перед Машей. Она тоже заслуживала хорошего к себе отношения, и я не могла её ущемлять.

Когда тебе за двадцать, тяжело заводить новые знакомства. Не хочется расширять свой круг общения и впускать в него кого-то нового. Я понимала Машу и Лотти, но ничего не могла сделать. Наверное, я приняла неправильное решение, но мы вышли из собора и попрощались. Мы с Шарлоттой пошли к себе, Маша – к себе.

Маша и Лотти были знакомы с разными версиями меня. Маша знала Софу Громову, с которой можно прогулять физику, или с которой можно пошутить над бедной учительницей истории. Маша знала старосту класса и девушку Ника. Лотти же была знакома с Софи Раевской, с журналисткой и романтиком. Лотти знала жену Ника. И между этими двумя Софьями лежит целая пропасть.

– Прости, я не хотела, чтобы так получилось. – Виновато произнесла я.

– Я предполагала, что всё будет именно так, но ты старалась исправить ситуацию. Не принимай на свой счёт, всё нормально. Наверное, я не была готова к новым знакомствам, поэтому вела себя отталкивающе.

– Твоей вины здесь вовсе нет!

– Софи, виноваты все, но в то же время не виноват никто. Это жизнь, такое случается. Просто отпусти.

– Легко сказать – отпусти. Но как? Мне утром Егор тоже говорил отпустить Аню, но я не могу. За пять лет так и не смогла.

– Извини, а кто такая Аня? Что с ней произошло, если не секрет?

– Аня – это моя кузина, с которой мы были очень близки. Именно она привила мне любовь к биатлону, она оказала на меня огромное влияние. Она должна была выйти замуж, но погибла от осколков оконного стекла, выбитого камнем одним отморозком.

– Что с ним стало? Он получил соответствующее наказание?

– Нет, он сын очень богатого и влиятельного человека. Отделались штрафом. Понимаешь, ему выписали штраф, который не причинил никакого вреда ему, а Ани нет. Она могла убежать и спастись, но она решила помочь раненому ребёнку.

– А ребёнок? С ним всё в порядке? Её жертва была не напрасна?

– Насколько мне известно, этот ребёнок в этом году оканчивает школу. Аня оказала первую помощь, поэтому мальчика спасли, он вскоре поправился.

– Ты спросила, как отпустить. А что именно тебя преследует?

– Мысль о том, что она могла жить. Могла познакомиться с Сашей, который был её любимым спортсменом. Могла бы быть счастливой женой и матерью. Могла бы быть рядом со мной. Могла бы быть жива.

– Ты ведь знаешь, прошлое не изменить. Как бы не было больно, надо идти дальше. Надо прожить эту жизнь за двоих: за себя и за неё. Думаешь, ей бы понравилось то, что её любимая сестричка несчастна?

– Эти же слова я говорила её жениху. Но я в них не верила. Это просто клише, общепринятые фразы.

– Может быть, ты права. Наверное, это клише. Но осознай смысл этих общих фраз. Пропусти их через себя. Тебе станет легче.

– Я постараюсь. – Искренне сказала я после некоторой паузы. Мы подходили к отелю, где разминулись, так как каждая из нас пошла в свой номер.

Мы с Ником поужинали в кафе и пошли в номер. Ник предложил мне сыграть в настольные игры, и я согласилась. Во время игры я постоянно думала о чём-то постороннем, поэтому Ник часто меня окликал, напоминая, что сейчас мой ход. Когда мы закончили, Ник посоветовал мне отправиться спать, потому что я неважно выглядела.

Я очень долго не могла уснуть. Я дождалась, пока Ник уснул, и хотела уже вставать, когда провалилась в полудрёму. Я как будто летала по неизведанным мирам и находила странные записки, содержащие всего по одной букве. Написаны они были кровью. Когда я собрала семь таких записок, я начала пытаться сложить из них что-то. Получилось слово «ОТПУСТИ». Я проснулась в холодном поту.

Время было около четырёх часов утра. Я понимала, что нарушаю все правила приличия и переступаю границы дозволенного, но я не могла просто закрыть глаза и уснуть, или сделать вид, что сплю. Я встала с кровати, надела шёлковый халат поверх ночной рубашки и вышла из номера. Комната Шарлотты была прямо по коридору. Я дошла до двери и трижды постучала по ней. Ответом послужило негромкое: «Войдите».

– Я почему-то была уверена, что ты придёшь. – Сказала сидевшая на кровати Лотти. Она предложила мне сесть на диван напротив неё и отставила от себя чашку кофе.

– Ты что-то пишешь? Зачем тебе кофе?

– Я пытаюсь понять, к чему был сон, который мне сегодня приснился. Как видишь, безуспешно.

– Можно я первая расскажу?

Лотти кивнула, и я начала говорить. Я утаила от Шарлотты то, что эти буквы были выведены кровью, так как Лотти боялась мистики и всего, связанного с ней. Я рассказала ей свой сон, так как считала, что это какой-то знак, хотя не верю в предзнаменования.

– Видишь, тебе уже подсознание говорит, что надо отпустить всё. Я надеюсь, ты послушаешь этот совет.