Легенда о рассвете

Сама же Маифь не находила себе места от нарастающей тревоги. Ей все мерещились отдаленные выстрелы и крики. Но вокруг было тихо, только ветер шевелил ветошь в песке.

В конце концов, оба подошли к ней, буравя испытующими взглядами.

– Мы на месте, – сказал Илано Десмедт – Теперь нужно действовать очень осторожно. Вы с Каихьнедтом подойдете как можно ближе к воротам, и когда вас заметят, ничего не предпринимайте и не сопротивляйтесь. Я буду рядом, вне поля зрения смотровых вышек. Прикрою вас, если что.

– Так будет лучше всего, – закивал старик.

– Послушайте, – Маифь подняла на них печальные, заплаканные глаза – Я не хочу туда… здесь совсем не мой дом. Он где-то там, я чувствую, – Она указала на запад – Никак не в этой жуткой крепости!

– Не шуми, – перебил её Илано – Для женщины нет безопаснее места, чем Цитадель. Даже если ты не будешь там счастлива, то хотя бы жива останешься.

– Не хочу! – Маифь топнула ногой, выбивая пыль из истертых ботинок – Я хочу идти с тобой и с Каем! Хоть на край земли, хоть дальше!

Илано не ответил, но вдруг вздрогнул, насторожился и обернулся на восток.

– Бегите! – Закричал вдруг, выхватывая из ножен меч – Быстро бегите к воротам!

Кай тут же сорвался с места, по песку волоча за собой Маифь, и в следующий миг вершину холма, где стоял Илано перемахнули охотники. Их машины заслонили собой его фигуру на фоне тусклого неба, наполняя пустыню оглушительным ревом. Маифь и старик Кай бежали, не разбирая дороги, петляя меж мусорных завалов и гор ржавого металла. Старик остановился только тогда, когда заметил, как на смотровых вышках по всей стене вдруг вспыхнули огни, и распахнулись тяжёлые ворота шлюзов.

Город загудел, как потревоженный улей.

Вскоре они увидели множество огней впереди и оглохли от рёва сирен.

– Бежим! Ну что ты встала?! – окликнул её Кай, – Не огорчай хозяина, он и так привязался к тебе, носится с тобой как с маленьким ребёнком! Ну не стой ты как столб! Бежим!

Маифь заламывала пальцы. Ей было сейчас очень страшно. Сердце готово выпрыгнуть из груди, от всех тех жутких звуков, доносившихся сзади. Страшно взглянуть, даже просто повернуть голову страшно…

В сумерках заката ничего не разобрать, камни так и норовят зацепить за ноги. Маифь спотыкалась на каждом шагу. От стремительного бега сердце стучало в ушах, слезились глаза. Время тянулось мучительно долго, пока вдруг небо над городом не озарилось всполохом огня, вслед за которым прогремел взрыв. Сирены взвыли с удвоенной силой, и тут же воздух разрезал новый звук. Это был ужасающий грохот, расколовший небо на части.

Маифь упала. Она видела, как упал Кай. Потом почувствовала, не услышала, а именно почувствовала, что совсем рядом с ней пули рикошетят об землю, вонзаются в песок. Старик не шевелился. Она кричала ему, плакала, цепенея от ужаса, боясь поднять голову от земли, но он молчал. Кровь текла по его щеке, черная в сумерках.

Вдруг вокруг появились люди.

Они подхватили Маифь с земли, грубо, как животное. Не говоря ни слова, швырнули в тесную грязную клетку на борту тяжёлой машины. Она не видела, что дальше стало с Каем. Только рыдала и исступленно трясла стальные прутья, силясь вырваться. Так беспомощно и напрасно, что самой становилось тошно. Как зверёныш, глядела затравленно и дико, когда проезжали мимо горящих обломков и разорванных тел. В последний раз взглянула на вершину холма, где остался Илано, и зарыдала так горько, что разболелась голова.

Проехав темные полости внешних стен, толщиной в добрую сотню метров, машины сгрудились на узкой площади, перед огромной башней и внутренней стеной, скрывавшей самое сердце города. Здесь высились клетки, одна на одной. И кого только в них не было… старики, дети, дикие собаки, крысы и лошади совсем не похожие на лошадей. Надо ли говорить, какая дичайшая вонь стояла вокруг?..

Маифь растирала слезы по лицу, исступленно размазывая по щекам грязь и копоть. Она уже было смирилась с мыслью, что останется среди этого кошмарного зверинца, но ее клетку отволокли дальше, к самым воротам башни, где толпился народ.

Люди глядели с любопытством и недоверием, перешептывались, обсуждали что-то своё. Да и она теперь молчала. Смотрела в пол, перед собой, опухшими от горя глазами.

Грубые люди, немолодые и грязные. Тощие и костистые. Один из них, прищурив жадные глазенки, всё приглядывался к ней. Кивал о чём-то сам себе, оценивая её как вещь. Маифь только опасливо косилась на него, ссутулившись в углу. А что она могла сделать? Требовать свободы? Вряд ли её бы послушали. Но, тем не менее, из клетки вскоре выпустили. Тот самый человек, весьма преклонных лет, носатый как ворона и лысый как коленка, спросил, сквозь зубы:

– У тебя имя есть?

– Маифь, – пустым голосом ответила она.

– Хорошо, Маифь. Тебе повезло что ты здоровая, молодая, да такая миленькая. Поэтому, ты останешься здесь, в безопасности, и вскоре даже получишь небольшие привилегии.

Она промолчала, хотя видела, что от неё ждут ответа. Но ей не хотелось говорить с этим мерзким человечком.

– У тебя будет вдоволь воды и пищи, слышишь? Твоим хозяином станет мой господин, Зельц Фливий, – продолжал тот, уводя её вверх по лестнице, вглубь башни, – Он даст тебе новое имя.

– Со мной был старик. Он жив? – робко спросила она.

– Заткнись и будь послушна! – услышала в ответ, и замолчала, горько стиснув зубы.

Не нужно спорить. Будь, что будет… Она больше не хотела слышать про то, какая жизнь её теперь ждёт, и что нужно быть покорной и покладистой. И что бывает с теми, кто своенравен и горд. Ей было плевать на всё, кроме одинокого странника. Там, снаружи этих стен.

Маифь уже сейчас понимала, что всей душой ненавидит этот чёртов город. Каждого человека здесь, каждую песчинку.

Потом, её отвели в башню – в самое сердце Цитадели, где было чисто и светло как днём. Там была вода, были лампы и люди, совсем другие, чем внизу у стен. Здесь жили женщины. Множество женщин, и все они, почти старухи. Ни молодых, ни детей Маифь не встречала. Вспомнила тут слова Кая, сказанные ещё давным-давно. Город без детей – это город без будущего. Мёртвый город.

Угрюмый лысый старик жестом подозвал двух женщин, и велел им привести Маифь в порядок. Они увели её в ванные комнаты, вымыли и причесали, слабоумно улыбаясь как куклы. А она терпела все их восторги и причуды. Смотрела в пол, и терпела, молчаливая и злая.

Хотелось плакать. Хотелось убежать туда, где земля хранит отпечатки его сапог, идти по следам и рыдать, пока есть на то хоть немного сил. Но это невозможно. И нечего о том горевать.

Потом, когда её вымыли и расчесали, вывели в залы, Маифь не узнала себя в зеркале. На мгновение забылась от удивления, глядя на собственное отражение. Разве могла она представить себя иначе, чем грязной оборванкой в пыльном тряпье? Бездомной нищенкой, прошедшей сто дорог. Теперь и взгляд от зеркала не могла оторвать. А за спиной шуршали завистливые женщины, продолжая кукольно улыбаться.

Белокурая, голубоглазая, лёгкая, как лебединое перо на воде, могла ли она хоть раз представить себя в ослепительно-белом платье, без единой заплатки, в новых туфлях, с расчёсанными волосами? И, словно бы, никогда не ходила пешком по пустыне, не спала на голой земле, со слезящимися от дыма глазами. Маифь видела в зеркале себя совсем другую. Незнакомую красавицу с ясными, синим как весеннее небо взглядом. Но, после этой маленькой радости на душе снова стало тяжело. Насмотревшись вдоволь она совсем помрачнела и отмахнувшись от назойливых женщин, убежала в тёмный уголок. Спряталась там, не желая никого видеть.

Когда её снова накрыло отчаяние, и она готова была расплакаться с новой силой, то вдруг заметила, что одна из женщин идёт в её сторону. Она была совсем не похожа на остальных: чуть моложе, взгляд живой, походка уверенная, да и одежда богаче.

– Меня зовут Финфлиона, я принадлежу господину Фливию, как и ты. У тебя есть имя? – спросила женщина, подойдя ближе.

– Маифь, – недоверчиво буркнула Маифь, косясь куда-то в сторону.

– Это хорошее имя. Господин может разрешить оставить его. Пойдём, мне велено присматривать за тобой первое время.

Маифь безмолвно покорилась. Она даже не хотела знать, куда ведёт её эта странная Финфлиона.

– Что со мной будет?.. – наконец, робко пролепетала она.

– Ты станешь женой господина, если способна к продолжению рода. Если нет, останешься наложницей, как я. В любом случае, будешь жить в достатке и безопасности до самой смерти. Но, запомни, господин не терпит своеволия. Во всём соглашайся с ним и не перечь.

Маифь промолчала, стиснув зубы. Отчаянный протест рвался из груди, но она изо всех сил сдерживала себя. Решила быть сильной. Решила…

– Отпусти меня, Финфлиона! – сказала вдруг, останавливаясь и заглядывая женщине в глаза – Я должна идти. Мне нельзя здесь оставаться.

– Куда идти? Зачем? – удивлённо подняла брови та – Здесь некуда идти. Вокруг одна только безводная пустыня, земля отравлена, люди враждебные, больные и голодные. Всюду падальщики. Куда ты собираешься идти?

– К Ангелу Смерти, – тихо проговорила Маифь, внезапно понимая, что впервые называет Илано этим страшным, чужим именем. И её слова ударили женщине в лицо, как брошенный камень. Финфлиона побледнела и в ужасе замотала головой.

– Не может быть… Молчи об этом, господин немедленно убьёт тебя, как только узнает, что ты невеста Ангела! Забудь всё, молю тебя… И никогда об этом не вспоминай, – она вцепилась Маифь в плечи и нещадно трясла её.

– Нет! – вскрикнула Маифь, вырываясь – Я шла по пустыням вместе с ним. И он не убил меня. Он один всегда меня защищал и считал меня человеком, а не скотом. Я ненавижу ваш город! Илано Десмедт единственный, кто был добр ко мне!

– Не произноси здесь его проклятое имя! – взревела Финфлиона, отвесив ей звонкую пощечину – Никогда не произноси! Если ты пошла за ним, ты невеста Ангела. Ты сама проклята… И ничто тебя не спасёт, бедное дитя!

– Я хочу уйти, – упрямо повторила Маифь, в мольбе хватая её за руки – Ты должна помочь мне. Думай что хочешь, и называй меня как угодно, но помоги! Отпусти меня к нему!

– Это невозможно. Забудь. Женщины не могут выходить за пределы башни.

– Но я должна! Неужели ты не понимаешь…

– Просто, забудь. Идём, господин давно желает увидеть тебя. Запомни, молчи о том, что мне сказала, если тебе жизнь дорога, – повелела Финфлиона, – Будь благоразумна.

…

Зельц Фливий оказался неприятным плешивым типом, похожим на старую птицу. Выцветшие масляные глазки так и бегали взад-вперед, а нижняя челюсть не прекращала жевать. Он потирал костлявые ручки, обходя Маифь со всех сторон. Слишком яркая одежда делала его похожим на попугая.

– Откуда? – сухо спросил он, обращаясь к своим охранникам.

– Мы поймали её у ворот, прежде чем началась заваруха. Возможно, она шпионка Гелиона.

– Смешно! Разденьте её.

Маифь покраснела и зажмурилась, стараясь спрятать лицо, но Финфлиона крепко схватила её за руки.

– Даже не думай! – зашипела ей в самое ухо – Хочешь лишится жизни? Терпи!

Маифь до скрипа стиснула зубы, стараясь скрыть подкатывающую тошноту, пока отвратительные птичьи ручёнки лапали её, словно сомнительный фрукт с прилавка на рыночной площади.

– Хорошие зубы. Ну, и она хотя бы не тощая, – задумчиво заключил Зельц Фливий, – но всё равно, какая-то измождённая. Бледная. Она не больна? Финфлиона, ты должна её хорошо кормить. Пока что у меня нет времени, но вскоре я займусь ею. Ах да, как её зовут?

– Маифь, мой господин, – услужливо поклонилась Финфлиона.

– Хорошо. Пусть пока что остаётся Маифь. А теперь уходите, уходите прочь, – он презрительно махнул рукой, будто бы сгонял муху со стены, и Финфлиона удалилась, покорно кланяясь, утаскивая за собой пунцовую от гнева Маифь. Они вернулись в галереи, где сонно бродили прочие женщины, похожие на медленных белых жуков. Миновали их, потом коридоры, и оказались в просторной спальне.

– Отвратительно! – сдавленно проговорила Маифь, кое-как приходя в себя от потрясения – Поганый старикашка!

Ей хотелось содрать с себя кожу и сжечь её вместе с платьем.

– Ты не должна так говорить, – Финфлиона нахмурилась, пряча глаза, словно бы в глубине души была согласна с её словами – Отдыхай. Много времени в твоём распоряжении, и не печалься ни о чём. На столе у окна ты найдёшь воду и пищу. А утром я вернусь. Здесь теперь долгие ночи, но солнце всё ещё восходит.

– Помоги мне, пожалуйста… – всхлипнула Маифь, жалобно глядя на неё. – Не отдавай меня этому ужасному человеку!

– Я не могу. Прости. Отдыхай до утра, – женщина закрыла за собой дверь и удалилась прочь, оставив её совсем одну в пустой комнате.

За окном город и стены. Чёрное небо, сквозь мутное от пыли стекло. А на сердце тяжело, будто его в тисках зажали. Холодно. Где-то там, за стенами, в пыли и песке ветер заметает одинокий след Илано Десмедта. Где-то там, на холодных острых камнях навсегда уснул старый верный Кай. Маифь заплакала. Она привязалась к старику, привязалась к Илано, словно бы они и были её семьёй. От этих мыслей стало вдруг так отчаянно больно. Она упала на кровать, содрогаясь от рыданий, закрыв лицо руками. И пальцы, мокрые от слёз, дрожали. Ничего не нужно. Ничего. Ни вода, ни пища, только бы всё было как раньше! Пусть страшно, пусть тяжело, и снова вокруг пустыня…

Она так и уснула в платье, не снимая туфли. Свернулась комочком, по привычке подобрав колени к подбородку. Улыбалась во сне, потому что видела, как цветут сады, как распускаются весенние листья, как текут реки и ветер наклоняет тростник…

Глава 7

Во сне Маифь видела живую, движущуюся тьму, текучую, как вода. Потом, от темноты отделилось небо, глубокое и мерцающее, усыпанное россыпями звёзд. Застыло, повисло над головой. И когда она осмелилась опустить глаза, то перед собой она встретила взгляд Илано Десмедта, ясный и пронзительный. Его глаза казались другими, и сам он был совсем другой, не похожий на угрюмого странника, Ангела Смерти.

В её ладонях горстью лежали зёрна. Крупные и мелкие, самые разные. Она швырнула их во тьму, и в тот же миг под ногами выросла трава, за спиною поднялся лес, зашумел на ветру ветвями и листьями. Из этих зерен вознеслось до небес могучее дерево, – расправило зелёную крону, вытянуло ветви, тугие и крепкие. Оно цвело, и цветы обращались плодами, опадали, давая жизнь новым и новым деревьям. А Маифь смеялась, так свободно и звонко, взяв за руки Илано, и они с ним танцевали под волшебным деревом, над вершиной которого взошло молодое солнце.

Сон пропал, растаял как наваждение. От того в горле застрял горький комок и вновь на глаза навернулись слезы. Но тихий шорох за дверью заставил Маифь вздрогнуть. Она насторожилась и прислушалась.

В коридоре кто-то был.

– Эй, – прошептала она – Кто здесь?

– Прости, что потревожила, – шёпотом ответил робкий голос – Я подслушала твой разговор с Финфлионой.

– Кто ты? Не бойся, покажись.

– Не нужно, – отвечала незнакомка – Я пришла сказать тебе, что Ангел здесь, в Цитадели. Финфлиона никогда не предаст своего господина, она не станет тебе помогать. Ты же хочешь увидеть Ангела?

– Больше всего на свете! – выдохнула Маифь, прижимаясь к двери, скрывавшей ее благодетельницу – Где он? Как мне найти его?

– Завтра вечером под подушкой в твоей комнате будет лежать ключ и инструкция со всеми указаниями. Будь осторожна и никому не рассказывай о нашем разговоре, – повелел голос из-за двери.

– Спасибо тебе! – всхлипнула она, стараясь говорить как можно тише – Не знаю, как благодарить тебя…

– Не нужно благодарности. Лучше умереть счастливой, от рук возлюбленного, чем жить без права на свободу, проклиная каждый день, полный лицемерия и безысходности.

– Спасибо тебе… – прошептала Маифь, слушая, как удаляются прочь осторожные шаги незнакомки. Закрыла глаза, словно бы ослепнув от собственной улыбки. Повалилась лицом в подушку, пряча радость от самой себя. Она еще долго не могла заснуть, но в  конце концов забылась чутким, тревожным сном без сновидений.

Утром пришла Финфлиона. Невозмутимая, внимательная. Она отвела Маифь в общие залы, где вдоль анфилады широких окон в кадках росли чахлые деревца. Там можно было долго гулять, можно было поесть за большим столом, щедро заполненным пищей. Можно было скучать и морщить нос от непонятных консервов, от безвкусных овощей и фруктов. Всё пресное. Всё мёртвое и ненастоящее. Эти белые залы, и окна, и столы, и диваны, и комнаты, всё напоминало какой-то чудовищный госпиталь. Маифь чувствовала себя чужой. Она изо всех сил ждала вечера, когда появится ключ – маленький шанс увидеть Илано и сбежать.

День тянулся мучительно долго. Улыбчивые женщины снова вымыли её, с ног до головы, прибрав последние следы пустынной пыли. Длинное платье неудобным шлейфом тащилось по полу, мешало ходить. Женщины играли с ней, как с куклой, заплетали волосы по сотне раз, и всё время лепетали восторженно, какое счастье, что она попала к ним, в благословенную Цитадель. А Маифь молчала. Терпела их назойливый гул и упрямо молчала.

– Какая же ты красавица, – пели они то хором, то на разные голоса – Как же мы счастливы, что ты пришла к нам!

– Ты должна радоваться! Смотри, здесь спокойно и безопасно, – говорила ей Финфлиона – Какие все милые и добрые, разве же такие люди встречались тебе в других городах? Да, мы не свободны, но так хорошо защищены. Ты молодая, сильная, ты представляешь огромную ценность для великой Цитадели. Предки построили эту крепость только лишь для того, чтоб человечество могло иметь надёжную колыбель, когда погаснет солнце.

– Погаснет солнце? – Маифь повторила её слова – Однажды я уже слышала об этом.

– Оно больше не может давать достаточно света и тепла, – продолжала Финфлиона – Когда-то Земля была совсем иной, чем теперь. Люди построили большие города, которые были все вместе, как один город. Построили множество машин, от которых сейчас осталась лишь малая часть. Построили…

– Сожгли небо! Сожгли солнце! Опустошили землю, иссушили моря, отравили всё вокруг, – вдруг яростно выкрикнула Маифь, ударив по столу так, что зазвенели тарелки – А потом, когда не стало зверей и птиц, люди принялись истреблять и жрать друг друга. Ведь это ты хотела мне сказать?! От этого погаснет солнце, ведь так?

– Это проклятый Ангел заставил тебя так думать, бедное дитя! – всплеснула руками женщина, бледнея, – В том лишь его вина. Веками он ходит по земле и несёт с собой лишь смерть и разрушение. Он не знает пощады, убивая без разбору женщин, детей и стариков, разрушая города. Мы смогли защититься от него, построив крепкие высокие стены, спастись от его проклятого меча, косившего целые армии. Это он заставляет солнце гаснуть! Он ненавидит всё живое.

Маифь напряженно молчала, комкая в руках край подола. Это молчание давалось ей с невероятным трудом. За широкими окнами разливался багровый закат. Тусклый, как свечной огонёк на догорающем фитильке в луже воска.

– Я не верю тебе, ни единому твоему слову, – проговорила Маифь – Я видела всё своими глазами. Он защищал меня, заботился обо мне. Это вы нападали первыми, ваши стрелки убили Кая… – и тут Маифь зарыдала, пряча лицо в ладони.

– Глупая девчонка, – Финфлиона горестно качала головой – Твоё упрямство не укладывается ни в какие рамки. Но, рано или поздно, ты всё поймешь. Ты образумишься!

Маифь молча размазывала слезы по лицу. Она отвернулась к окнам, залитым тусклым закатом. Все прочие женщины собрались перед ними, притихли, благоговейно глядя на блёклое светило, медленно опускавшееся за горизонт. Эти женщины так же торжественно, каждый день встречали рассвет. Маифь не видела этого, но точно знала, так и есть. И каждая из них в тайне надеялась, что солнце больше никогда не взойдёт, и всему на свете придет конец.

Так медленно, мучительно тянулось время. Маифь ела безвкусные консервы, но кусок не лез в горло и руки предательски дрожали. Наконец, дождавшись, когда Финфлиона покинула галереи, она неспешно двинулась прочь. А сердце колотилось со страшной силой, заставляя чуть ли не бежать, наступая на длинный неудобный подол.

Наконец, оказавшись в спальне, она жадно запустила под подушку дрожащие руки, и замерла.

Там был свёрнутый вчетверо клочок бумаги и электронная карта. На листке ровным аккуратным почерком было написано следующее:

«Этот ключ открывает все внутренние двери башни, до самых нижних этажей. Идти нужно через час после заката, до того как заступит ночная охрана, но после того, как женщины уйдут из галереи. До выхода охраны есть двадцать пять минут. Найди его. Удачи и прощай» – после этой краткой заметки, в записке значился весь путь в подробностях, включая места расположения дверных замков. Маифь нахмурилась, внимательно перечитывая записку ещё несколько раз. Она оборвала край подола платья, который мешал ей быстро идти, и получившимися лоскутами крепко замотала туфли, чтоб не цокали по глянцевому полу и не спадали на лестнице. Осторожно вынырнула из своей комнатки, и вернулась в галерею. Некоторые женщины ещё пялились в ночное небо за окнами, но их было мало, а сами они сонливы и медлительны. Она ловко спряталась от них за колоннами, и незаметно проскользнула к двери. Единственное, чего сейчас боялась, – это нос к носу столкнуться с Финфлионой. Поспешно чиркнула картой в замке. В ответ тихо щёлкнул замок.

Оказавшись на лестнице, Маифь вздохнула свободнее. Теперь, быстро спускаясь вниз, она даже не чувствовала ног, замечая только номера этажей на облезлых стенах. Какая же высокая эта чёртова башня.

Потом, коридор. Грязный и тусклый. Со множеством дверей по обе стороны. Отсчитав нужную, Маифь снова чиркнула картой, и снова щёлкнул замок. Так, спускаясь ниже с каждым этажом, всё более плутая в недрах огромного здания, она чиркала картой и открывала бесчисленные двери, одну за одной, до тех пор, пока не осталась последняя.

Сердце готово было выскочить из груди. Она глубоко вздохнула, и распахнула дверь.

Ее глазам открылись обширные и грязные подземелья Цитадели. Бесконечные тоннели с маленькими решетчатыми дверцами. Жуткий лабиринт боли и ужаса. Маифь, как белый мотылёк впорхнула в чёрный коридор. Под потолком всего одна лампочка, и то, в глубине, а с обеих сторон толстые прутья решёток. Кто-то тянул руки из-за них, невнятно мыча, стараясь прикоснуться к её платью. От невыносимой вони слезились глаза и перехватывало дыхание.

Это всё люди. Они выли как звери, натужно и страшно. И лампочка мерцала, словно вторя в такт их голосам. Маифь глядела в эти клетки, с немой надеждой встретить знакомый взгляд, но тщетно. Она пробегала коридор за коридором, поспешно заглядывая за каждую решетку, стараясь не пропустить не одной. В записке значился только этаж и больше ни слова. Она уже готова была отчаяться, как вдруг почувствовала странную уверенность. Да, все верно! Правильно! Прибавила шагу, почти побежала, и внезапно остановилась в самом конце. Последняя дверь.

Она выронила записку, дрожащими руками проводя картой в замке. Замок недоверчиво пиликнул, щёлкнул, и решётка открылась ей навстречу.

Маифь уронила карту. Застыла на месте, не решаясь сделать шаг.

Там в темноте кто-то был. Кто-то израненный и жалкий скорчился в углу, согнувшись от боли.

– Это ты?! Что ты здесь делаешь? Уходи! Уходи сейчас же! – услышала она знакомый голос.

Когда глаза Маифь привыкли к полумраку, она в ужасе отпрянула и зарыдала. Илано Десмедт был закован, так что даже не мог пошевелиться. Всё его израненное тело пронзали ножи и лезвия, штыки и осколки. На нем не было ни единого живого места. Но он был жив. Синяя кровь вскипала чёрной пеной и каплями яда падала на грязный пол, стекленея на нем и въедаясь в бетон. Илано дышал тяжело и нарывно, словно собираясь с силами. Его бледное лицо совсем померкло, правая щека была залита кровью.

– Зачем ты пришла? – наконец прохрипел он, – Пожалуйста, уходи. Не смотри на меня. Ты не должна это видеть. Уходи сейчас же! Тебе нужно жить. Здесь теперь твой дом. Не подходи ко мне! Не приближайся!

– Нет! – вдруг выкрикнула она отчаянно и слишком громко – Что они с тобой сделали?! Проклятые сволочи! Ненавижу, ненавижу их! – Она бросилась к нему, не помня себя от горя, выдёргивала эти чёртовы осколки из его груди, из рук, отшвыривала их в стороны, забыв о том, что его кровь это смерть. Забыв о страхе.

– Нет! Маифь, опомнись! Ты погибнешь… – с безысходной горечью повторял он, не в силах ей помешать – Какая глупая, глупая девчонка…

Маифь взвизгнула.

Острый край больно чиркнул ей по ладони, и алая кровь брызнула на пол. Она отпрянула и вдруг замерла от изумления, потому что вокруг вдруг вспыхнул свет.

Свет, совсем не похожий на тусклое мерцание электрической лампочки. Он был как солнце. Словно весенний луч, пробивающийся сквозь молодую листву. На ладони Маифь маленькой ослепительной искоркой бился и сиял яркий лоскуток солнца, озаряя её лицо.