Легенда о рассвете

– Холодный, – вдруг сказала она, не открывая глаз, задрав голову к небу, – Ты ужасно холодный.

Илано Десмедт только рассмеялся в ответ.

– Это не единственное моё отличие от таких как ты, – произнёс он, наконец – Ладно, хватит болтать, поднимайся. Нужно уходить.

– Да что такое? – она вскочила на ноги, поспешно собирая свои вещи – Опять какая-нибудь опасность?

– Здесь для тебя повсюду опасность, – он отвернулся и пошёл прочь.

– Постой, я за тобой не успеваю…

– Надо было оставаться в Гелионе, – сухо отрезал Илано, – Я предупреждал.

Он ушёл от стены и, поднявшись на холм, повернул на запад. Маифь след в след брела за ним, черпая разбитыми ботинками песок. Буря во множестве обнажила скрытые раньше руины и мусор, горы железа и обломки. При свете дня всё казалось ещё страшнее, чем ночью. У подножия дюн россыпями белели обточенные временем человеческие кости, оружие и ветошь.

«Когда-то тут была война,– печально думала Маифь, провожая взглядом одинокий расколотый череп – А до того, огромный город, лес и поля. Здесь жили люди, они радовались и грустили. Рождались, умирали… А потом была война. После войны ничего не остаётся».

Взобравшись на бархан, она остановилась возле Илано, который неподвижно замер, не доходя до вершины.

– Смотри, – сказал он, указывая на юг – Видишь караван в долине?

Она вздрогнула. И тут же радостно взлетела на самый верх, щурясь от солнца, прикрывая ладонью глаза.

– Люди! Они путешествуют через пустыню! – закричала Маифь, всплеснув руками, – Мы можем пойти с ними!

Но, молниеносным движением Илано Десмедт вдруг сдернул её с кромки холма, повалив в песок.

– С ума сошла?! Что ты делаешь, это же падальщики!

– Падальщики? Но я вижу людей!

Илано нахмурился. Завязал волосы в хвост.

– Люди? Никому не пожелаю хотя бы раз встречаться с ними. Те, кто пожирает себе подобных, не могут называться людьми. Эти грязные убийцы не гнушаются ничем, ради своей выгоды. А ты выскакиваешь у них перед самым носом, как чёрт из табакерки. Лакомый кусок. Пригнись и иди за мной вдоль склона, так они не смогут тебя увидеть. Но если они нас уже заметили, не обессудь.

– Какой ужас! Неужели всё это правда? – волновалась Маифь, переминаясь с ноги на ногу в текучем песке – Падальщики… Что они ищут в пустыне?

– Города. Слабые и маленькие поселения они разоряют, в больших пополняют запасы, продают пленников. Они никогда долго не задерживаются на одном месте. На нашем пути мы увидим ещё очень много таких караванов. Главное, будь осторожна, – он доверительно положил руку ей на плечо, – Берегись падальщиков. Для них ты всего лишь выгодный товар, а зачастую, просто пища. Идём.

Маифь ничего не ответила. Она долго думала, как же такое возможно. Неужели, всё это правда… Она шла за Илано след в след, держась в тени холма, как он велел. И как же мерзко было сейчас на душе, не передать.

Что-то раскатисто грохнуло позади.

И вдруг, она упала.

Сама испугалась, не понимая, почему, но тут же ощутила ужасную боль в правой ноге. Что-то жгучее пронзило её насквозь.

Кровь…

Маифь закричала, сворачиваясь в жалкий беспомощный комок. Пуля прошла навылет, по подолу платья расползалось яркое алое пятно. Она лежала лицом в песок, скрипя зубами, сама не своя от боли и страха.

– Охотники! – отрывисто крикнул Илано Десмедт, выхватывая из ножен зеркальное лезвие старинного меча. Небо померкло, померкло солнце, чей свет преломлялся на ясном клинке. Снова раздались выстрелы, но Илано даже не шелохнулся. Только ухмылялся жадно и недобро.

С обеих сторон холма к ним приближались трое вооруженных всадников. Снова раздался выстрел, и пуля прошила его плечо. Но он будто не чувствовал боли. Ярко-синяя кровь растекалась по пыльной рубахе, тут же застывая на ней мокрыми пятнами. Несколько капель упали в песок, и он запёкся, почернел как уголь.

Вслед за этими тремя, на холмах появился целый отряд верховых, они приближались, расходясь широкой полосой и замыкая в клещи.

Илано Десмедт молчал. Он так и не двинулся с места, подняв меч. Всё ждал, когда они подберутся для ближнего боя. Но охотники не торопились. Кружили и стреляли, медленно сужая кольцо.

Маифь их пока не занимала, она была ранена, а значит не в силах сбежать или драться. Охотники совершенно точно знали, с кем имеют дело, и этот факт немного огорчал Илано Десмедта. Наконец, поймав момент, когда двое подобрались ближе других, он сорвался с места.

Мгновение, и убитые кони рухнули на землю, поднимая волны острого песка. Безжалостный меч рассекал тела и кости, дробил сталь, в осколки разбивал броню. Не было стремительнее воина, не было никого, подобного Ангелу Смерти. Его плащ, чёрными дьявольскими крыльями танцевал среди хаоса кровавой пыли.

Маифь бессознательно следила за ним, дрожащими руками зажимая рану. Песок хрустел на зубах. Казалось, он был повсюду: в слабых пальцах, в глазах, в спине, в голове и сердце. Это боль и ужас, словно песок, осыпались в колени.

Тем временем, один охотник поспешно скрылся за холмом, но остальные продолжали кружить, не смея подступиться ближе.

Вскоре, из-за дюн появились ещё всадники. Они перемахивали через песчаный гребень холма, и их становилось всё больше и больше. Копыта тощих лошадей были так близко от Маифь, что казалось, вот-вот наступят ей на голову, и она расколется как орех. Стреляли ружья, свистели сабли. Ангел убивал. И чем больше воинов падало от его руки, тем сильнее и стремительнее он становился. Словно пил их жизни, мелькал как молния, быстрый и неумолимый.

Удар меча – выстрел – синяя кровь вскипает на песке, оставляя черную грязь – выстрел – Ангел Смерти смеется – удар – удар – снова удар – обезглавленный всадник тяжелым мешком повисает в стременах, заваливаясь набок, чертя по бархану кроваво-красную линию, вдоль крупа взбесившейся лошади.

Маифь не могла больше видеть, как песок багровеет от крови. К горлу подкатывала тошнота, смешивалась с адской болью и ударяла в голову, словно молот. Она закрыла глаза. Чувствовала, что убив всех охотников, Илано Десмедт не остановится. И тут предательски защипало в носу и она зарыдала. Необъяснимый ужас сковал её так, что она не могла даже пошевелиться. Только лежала в красном от крови песке и рыдала.

Вскоре всё затихло, только слышно было, как топчется на месте осоловелая от запаха крови лошадь. Маифь нашла в себе силы открыть глаза. Приподняв голову, она увидела Илано. В руке его блестел окровавленный меч. Ангел Смерти смотрел на караван, стоявший по ту сторону холма.

– Нет, – прокашляла Маифь, снова опадая в песок, – Пожалуйста, хватит…

Он обернулся, спокойно вытер меч краем плаща и спустился к ней.

– Ты всё ещё считаешь их людьми? – спросил он, склоняясь над ней и внимательно разглядывая рану, – Упрямая девчонка. Охотники не отступят, ты для них ценный товар. А в пустыне свои законы и цены свои.

– Ты хочешь убить их всех? – мучительно выдохнула она, – Там могут быть старики, женщины и дети. Пленники…

– Ты истекаешь кровью, и говоришь мне о сострадании? – усмехнулся Илано Десмедт, раскапывая на дне её узелка с вещами сверток грязных бинтов – А ведь это из-за тебя они нас заметили. Никогда не слушаешь, что тебе говорят.

– Больно!.. – заскулила Маифь, когда он попытался ее перевернуть.

– Думаешь, мне не больно, когда в меня стреляют? Терпи!

Он торопливо и довольно неумело перевязал рану и усадил Маифь в седло уцелевшей лошади. Сам ловко запрыгнул следом, и лошадь рванула в галоп. Слёзы боли градом катились из глаз Маифь. Ногу жгло невыносимо, и слабое тело, обескровленное и тяжёлое, казалось, вот-вот выскользнет из седла и упадёт, разобъётся вдребезги. Как же больно… Пальцы цеплялись за тёмную гриву тощей клячи, холодные и непослушные.

«Надо было оставаться с Каем в Гелионе…»

Солнце поднялось выше, и вскоре над пустыней повисло густое раскалённое марево. Караван остался далеко позади, но Илано Десмедт всё ещё гнал лошадь галопом. Она задыхалась, исходила бешеной пеной, спотыкаясь о камни и мусор, но продолжала бежать, замедляясь на пологих подъёмах. Медленно но верно, с угнетающей постепенностью пески отступали, сменяясь такой же безжизненной каменистой долиной. Вскоре, лошадь сдохла. В начале, она заплетала усталые ноги, дышала хрипло и тяжело. Потом, медленно перейдя на шаг, она покосилась вся, вздрогнула, и бездыханная, тяжело рухнула на землю.

Но Маифь этого не видела. Она давно потеряла сознание от боли. Хотя, так для неё было даже лучше.

– Да, так лучше, – рассудил Ангел Смерти.

Глава 4

Здесь не было других звуков, кроме мерного тиканья часов. Не было палящего солнца, ветра и песка. Только темнота и тупая боль.

Открыв глаза, она поняла, что находится в маленькой грязной комнатке, полной всякого старья. На косоногом стуле возле неё сидел Илано Десмедт. Кроме него в комнате был ещё один человек. Он сосредоточенно читал старую затёртую книжку, то и дело поправляя тяжёлые мутные очки, съезжавшие на кончик носа.

– О, ты проснулась! – заметил он, отложив книгу в сторону – Ты потеряла много крови, постарайся не двигаться, Маифь. Ведь так тебя зовут?

– Да, – слабо выдохнула она, медленно моргая – Где я? Кто вы?..

– Меня зовут Вердхи, когда-то я был военным врачом. Тебе повезло, что пуля не повредила кость. Караваны кочевников никогда не поднимаются в горы, так что здесь безопасно, – он мельком взглянул на Илано Десмедта.

– Я видела лошадей, – улыбнулась Маифь, – Так странно их видеть там, где нет для них воды и пищи.

– Охотники находят для них несколько иную пищу, – поморщился доктор. – Не стоит об этом говорить. Да и не лошади это вовсе. Падальщики. Одна только видимость. Забудь обо всём, отдыхай, – он посмотрел в просвет приоткрытой двери и поспешно вышел из комнаты.

Сквозь щели в стенах проникали тусклые солнечные лучи. Они узкими полосками рассекали полумрак, и в них танцевала радужная пыль. На стене тикали старые часы. У них не было стрелок, и они не показывали время. Всюду густо лепились книжные шкафы и стопки бумаг.

Маифь попыталась сесть и уже почти поднялась, но Илано Десмедт поглядел на неё осуждающе строго. Он встал со своего места и настойчиво опрокинул её назад, на подушки.

– Тебе велено лежать.

– Сколько времени прошло? – спросила она, хватая его за запястье, – Как давно я здесь?

– Три дня, – ответил он.

– Так долго?

– Тебя серьезно ранили. Нас преследовали. И после того как лошадь издохла, мне пришлось ещё раз встретиться с падальщиками. Ни женщин, ни детей в караване не оказалось. Только несколько рабов на продажу.

– Ты их убил? – горько всхлипнула Маифь, отпустив его руку – Только не говори мне, что ты их убил… – по её щекам ручьями побежали слёзы.

– Я могу и тебя убить, если захочу, – произнёс он почти шёпотом, склоняясь над ней – Ты забываешься, смеешь говорить со мной как с мальчишкой, будто я должен это терпеть. Ты сама увязалась за мной в пустыню, не зная даже зачем, сбежала из безопасного Гелиона, который мог стать твоим домом. Посмотри, ведь ты даже ни капли не отличаешься от прочих, подобных тебе, – его взгляд стал вдруг тяжёлым и вязким. Маифь захлебнулась им, беспомощно дрожа. А он глядел на неё, и бесцветный взгляд его жёг, медленным пламенем растекаясь по телу. Сердце Маифь вдруг осыпалось, пропадая и плавясь, словно бы непомерный вес всего мира навалился на неё, не давая дышать. Она могла сейчас только беспомощно смотреть в глаза Илано Десмедта, и растворяться в них.

– Обними меня, – словно в бреду прошептала Маифь, протягивая к Ангелу Смерти слабые, дрожащие руки – Поцелуй меня, Ангел… Я люблю тебя… Ангел… люблю тебя…

– Мне жаль, – горько нахмурился Илано Десмедт и отвернулся.

В отчаянии Маифь закрыла глаза руками. Всё вдруг исчезло, словно болезненный бред. Она не понимала, как могла почувствовать и сказать такое. Молчала, сгорая от стыда.

– Ты такая же, как все они, – обречённая. Но я хочу, чтоб ты жила, – наконец произнёс Илано, – Мне жаль тебя, как когда-то было жаль Саирим. Но жизнь всегда стремиться к смерти. И чем ближе я, тем сильнее будет в тебе это желание. Поэтому, прошу тебя, останься здесь. Прощай!

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты прочь, бесшумно, как призрак.

Маифь убрала руки от лица. Сердце бешено стучало в груди, мысли путались, натыкаясь друг на друга. Она ничего не смогла сказать, даже когда Вердхи вошёл в комнату и, склонившись над нею, задумчиво потирал бороду.

Чувствовала только, что чем дальше в горы уходил Илано Десмедт, тем большая пустота чёрной пропастью расползалась в её душе.

– Это пройдёт, – пожал плечами доктор – Всё пройдёт. А ведь он мог легко убить тебя, как убивал всех очарованных и несчастных. Стоило ему только исполнить твою просьбу. Такая малость, – поцелуй смерти. Раз – и ты на небесах. Но ты счастливая, очень счастливая, раз сам Ангел благословил тебя жить.

Маифь не ответила. Она отвернулась к стене, закрывшись одеялом с головой.

Доктор вышел из комнаты. Он задумчиво перелистывал жухлые страницы книг, в очередной раз понимая, что давно прочёл их от корки до корки. Нечего читать. Некуда идти. Его запасов хватит ещё на тридцать лет вперёд, семье из трёх человек. Испарители работают отменно, и в доме всегда есть немного чистой воды. Но странное беспокойство никак не оставляло Вердхи уже несколько дней, с того самого момента, как на его пороге появился Илано Десмедт с раненной Маифь на руках. Больше всего доктора поразило то, что суровый Ангел так и не покинул своего места, пока не убедился, что девчонка в безопасности. Вердхи хмурился. Неужели всё и вправду подходит к концу?.. Даже проклятому мечнику теперь есть дело до людей и их ничтожных жизней.

Каждое утро, скрестив руки на груди, старый доктор задумчиво поглядывал на часы, которые не показывали время. Он наблюдал,  как стремительно Маифь выздоравливала. Уже на следующий день она начала выходить из дома и с каждым днём всё дольше находилась на улице. В конце концов, её рана затянулась, а нога обрела прежнюю подвижность.

Так она прожила у старика почти неделю. Не спешила покидать его дом, помогая по хозяйству. Но Вердхи замечал, как каждый раз на закате солнца лицо Маифь становилось задумчивым, и совершенно чужим. Спокойным. Мудрым. Сдержанным. Словно бы в самом солнце скрывалась какая-то немыслимая загадка, ответ на которую известен только ей. Он чувствовал, как она всей душою желает уйти. Каждая секунда промедления была для неё пыткой. Но что-то останавливало её и заставляло плакать ночами.

Пыльные бури одна за другой поднимались в пустынях и приливными волнами наваливались на горы, меняя скудный ландшафт до неузнаваемости. Несколько раз равнина превращалась в причудливые холмы, много раз пески обнажали развалины древних городов, невиданные машины и мусор.

– Расскажите мне, что это был за город, – просила Маифь, с обрыва глядя вниз, на острые иглы шпилей и бетонные балки – Я хочу знать!

Вердхи вздыхал и разводил руками. Он не знал, что здесь было, и почему ничего этого нет. Он боялся ответить, что только один единственный человек на всей земле может дать ответ на её бесчисленные вопросы. Илано Десмедт, Ангел Смерти. И старый доктор молчал.

Они сидели у самого края, глядя, как медленно оползает песок по камням, вниз, в долину. Тонкими, ветвящимися потоками. Сегодня разыгралась сильная буря. Она принесла много песка и пыли, оторвала железную ставню, опрокинула накопительный бак с водой. Маифь щурилась, разглядывая новый пейзаж под обрывом. Она опиралась на костыль, который Вердхи сделал ей из железной трубы, найденной среди развалин.

– Что это?! – вдруг встрепенулась она, встревожено вглядываясь вдаль – Там кто-то есть! Я видела!

– Небось крысы. Или ветер. Вон сколько там всего понабросано, – равнодушно фыркнул старик, – Никого не вижу.

– Нет-нет! Вон, снова, – она поднялась со своего места, напряженно сжимая в руках тяжелую палку. Что-то стремительно промелькнуло в долине за камнями и снова исчезло.

И вдруг, Маифь обмерла.

Дикие собаки гнали, рвали на части ребёнка. Что-то ёкнуло в сердце в этот момент, и ни секунды не раздумывая, она прыгнула вниз, в ползучие струи песка, полого стекающие по склону. Поднимая тучи пыли, словно вихрь, наперевес со своим железным костылем, она спустилась в лабиринт развалин, пролетев их, и не заметив. Со всего размаху разметала в стороны голодных собак. Они жадно клацали челюстями. Тощие, злые. Мальчишка прятал лицо в окровавленные руки, ревел, задыхаясь от ужаса.

И тут воздух содрогнулся от оглушительного выстрела. Маифь вздрогнула. Один зверь отлетел в сторону, прочерчивая по камням кровавый след. Потом раздались ещё выстрелы, ещё и ещё, пока все собаки не были убиты.

Старик Вердхи окликнул Маифь с утёса. В руках его было ружьё.

Мальчишка скулил как щенок. Грязный и тощий, он был больше похож на дикого зверёныша, чем на человека. Понял, что опасность миновала и крепко вцепился разодранными ручонками в подол платья Маифь. Так и висел, словно клещ, пока они поднимались наверх, в убежище Вердхи.

– Ох, каков храбрец, – улыбался доктор, осматривая его раны, – Сегодня тебя чуть не съели. Любишь жареное мясо? У нас нынче пир!

Мальчишка молчал. Он трясся как осиновый лист и не мог произнести ни звука. Только прятал чумазое лицо в складки платья Маифь. Она гладила его по голове и тоже молчала. До самого вечера никто из них не проронил ни слова.

…

– Его зовут Габанче Нориц, – с сомнением заявил доктор – Очень не уверен я в том, что это правда, но на его бирке написано именно так. Но какой он южанин? Ни сколько не похож он на южанина. Мальчишка мог украсть номерок или найти, к примеру. Сколько ему лет? Пять? Восемь?.. Почему один в пустыне? Как странно…

– Как тебя зовут? – мягко спросила Маифь, гладя найдёныша по голове, – Откуда ты взялся?

– Габи… – нервно проскулил тот, перебинтованными руками комкая край её платья – Это моё имя. Меня зовут Габи. Нас всех, всех жителей забрали в караван падальщики. Мы долго скитались по пустыне, от поселения к поселению. Но, несколько дней назад была большая охота, погибло много всадников, и той ночью я слышал, как в караване шептались про Ангела. Потом моя сестра Гриет сказала мне, что видела его своими глазами. Она словно бы сошла с ума. Только о нём и говорила. Тогда я рассердился на неё и ушёл спать на доски, к старикам. Но утром, когда я проснулся, все падальщики были мертвы… Никого из них не осталось. Рабы разбежались, а я не знал что делать, всё искал сестру, думал, что она вернётся за мной. Потом я ждал, и долго шёл по ее следу, пока не напали собаки. Я прятался от них, сколько мог, но они выследили меня, и тогда, я побежал… Мне двенадцать лет. Двенадцать…

– Ужасно, – протянул Вердхи, – Это ужасно! Из-за скудного питания и тяжелой жизни он совсем не вырос.

Мальчишка всхлипнул и закрыл лицо.

– Что такое вы говорите? – нахмурилась Маифь – Он столько всего пережил, причём здесь его возраст?

– Прости старика, мальчик. Я совсем выжил из ума от одиночества, не сердись на старого доктора.

Габи робко кивнул, не зная, что ответить. Маифь было жалко его. Покалеченный и несчастный, напуганный, одинокий мальчишка.

– Сегодня я ухожу в горы, – тихо проговорила она.

– Куда? Зачем? – заволновался старик – Неужели ты собираешься найти его сестру? Послушай же! Все те, кто ушёл за Ангелом Смерти – обречены…

– Хватит! – вдруг оборвала его Маифь, – Я знаю. Но я всё равно найду Гриет и расскажу ей, что брат ищет её и ждёт её возвращения. Вы ведь сможете вылечить его руки?

Вердхи молчал, задумчиво кивал, печальными глазами глядя на неё.

– Тогда, – вдруг всхлипнул мальчонка, уткнувшись лбом ей в плечо – Тогда, Маифь, иди! Я буду здесь ждать. Даже если сестра не захочет вернуться, Маифь, найди её! Я хочу быть уверен, что она не одна…

– Я обещаю, – горько шепнула Маифь, – Прощайте, друзья! И спасибо…

Она взяла с собой только скромный узелок с едой, дорожный плащ и костыль, который смастерил для нее старик. Не так много дней прошло, как Илано Десмедт оставил её у Вердхи, но уйти он мог далеко. Вспомнились разговоры про таинственную Цитадель, далеко на западе. Да, прочь размышления, на запад! Туда, куда день ото дня её тянуло всё сильнее.

Маифь вышла из маленького убежища, надёжно спрятанного среди скал, и по узкой тропинке побрела прочь. Наверх, по обрывам и склонам. Вслед ей смотрел старый доктор и мальчишка с забинтованными руками. Средь лёгкой дымки, в небесах висело тяжёлое, блёклое солнце. Оставляло длинную тень от хрупкой фигурки Маифь, исчезающую среди мусора и серых камней.

…

Наступила ночь. А закат был так полноцветен, что до сих пор слезились глаза. Теперь небо занимали яркие россыпи созвездий, и холодный воздух вырывался изо рта сизыми облачками пара. Меж камней скромно поблёскивал костёр. Маифь сидела у огня, задрав голову к звёздному небу, бархатному и глубокому. Она думала, какой же невозможной ширины и глубины Вселенная раскинулась над головой. Полная миллиардов огней, как океан, до краев полный жизни.

– «Что это за воспоминания, которые я вспомнить толком не могу, – вздыхала она, рисуя палочкой в пыли у костра зверей и птиц, – Никто мне не поверил. Сказки одни, да и только…»

Она насупилась. Подумала про бесцветный взгляд Илано Десмедта, и снова подняла голову к небу. Край горизонта на западе мерцал, словно там всё ещё теплился закат. Но мерцание это было совсем не похоже на отблески тусклого солнца.

– «Зарево пожара» – про себя вздохнула Маифь, заворачиваясь в тёплый плащ. – «Как далеко ушла эта сумасшедшая Гриет? Нет… Где же ты, чёртов рыцарь? Как же далеко ты ушел?..» Она легла в мягкую пыль у костра и закрыла глаза. Сон наваливался и отступал, как волны прилива.

Кажется, на всей земле за всю её необъятную историю ни дня не было без войны. Всегда, ежесекундно, где-то случалась война. Пусть маленькая, но злая. И всегда несправедливая. А бывают ли вообще справедливые войны?

Маифь крепче укуталась в тёплый полог плаща. Она была уверена, что если какое-то время лежать неподвижно, то обязательно уснёшь. Но нет… Небо на западе мерцало и вспыхивало, тревогой отзываясь в сердце. Она уныло поднялась, сгребла в охапку свои скромные пожитки, и опираясь на тяжелую палку, неспешно двинулась дальше, через горы. Костёр гасить не стала. Он медленно догорал, скупо подсвечивая рисунки на песке.

Звёзды освещали путь, и скалы блестели, будто политые маслом. Безжизненный пейзаж – как диковинная скульптура из глянцевого тёмного стекла, ненароком разбитая вдребезги. Как же тихо вокруг.

Маифь слышала собственные шаги, шуршание подола о плащ, стук тяжелого костыля о камень, и больше ничего. Она с упорством мула пробиралась через горы, поднималась, спускалась, скользила, падала и снова поднималась вверх, к перевалам. Целеустремлённо, будто бы в груди её был вшит такой особый компас, какой есть у перелётных птиц, что знают свой путь в небесах. Она шла всю долгую ночь, до рассвета, исступлённо, как лунатик. И только когда алый краешек восходящего солнца первыми лучами ударил ей в спину, Маифь вдруг остановилась.

Она увидела, что вокруг нее исчезли горы, и вместо них теперь  высились пустые, заброшенные останки огромного города. Задрав голову вверх, она силилась разглядеть вершины домов, но они были слишком высокие. Широкие проспекты казались тесными от этой невероятной высоты. Город был необитаем. Его медленно заносил песок, ветер подтачивал фундаменты высоток. Какие-то дома давно рухнули, перегородив улицы, другие же грузно навалились на соседние, осели и покосились.

Некоторое время Маифь в нерешительности стояла перед этими развалинами, не зная, идти через них напрямик, или всё же обогнуть вдоль кромки гор. А потом, когда солнце поднялось выше, она вдруг поняла…

Нет здесь никаких гор! Это всё один огромный город. И хижина Вердхи стояла вовсе не на уступе утёса. И те здания у подножия, – тоже часть города, такого гигантского.

– «Неужели, здесь жили люди?» – подумала Маифь – «Как тесно… Так безрадостно. Что же могло случиться с таким большим поселением? Что-то очень страшное…» Она спустилась по растрескавшимся плитам набережной, туда, где когда-то текла вода. Река давно высохла и её русло занесло песком. Кое-где из-под него проступали холмики засохшего ила, стеклянные бутылки, полиэтилен, провода и разный хлам.

Маифь спрыгнула вниз, на самое речное дно, и двинулась вперед. Вскоре она услышала странный звук: слабый, еле слышный стон.

За поворотом река расширялась, и несколько домов обрушились, завалив набережную колотым бетоном и кирпичами. Возле обломков стены ветер шевелил горстку ветоши.

Стараясь ступать бесшумно, Маифь подобралась ближе, настороженно оглядываясь по сторонам. То что она приняла за ветошь оказалось худенькой темноволосой девчонкой.