Заветные мысли. О лженауке, химии и будущем России

Чинить и даже строить мосты, лечить и делать всякие другие практические дела, конечно, можно по рецептам, по наглядке, но прямо, судя по опыту, оказывается, что наилучшим способом, т.е. наивыгоднейшим по затрате времени, средств и усилий, практические дела делаются, только исходя из общих начал, только при знакомстве с абстрактами, до них относящимися, с теми интегралами, атомами и невидимыми движениями, прямую пользу которых первоначально вовсе не улавливают. Только абстракт, соединенный с проверенными опытами и наблюдениями, дает уверенность в предстоящем еще невидимом результате, в ожидаемом, как в настоящем. Когда-нибудь впереди, быть может, и будет время, в которое прямо сумеют и в сложных научных предметах переходить помимо абстрактов, всегда имеющих дело более или менее с бесконечностью, прямо от ощущаемых конкретов к будущим и ожидаемым конкретам, подобно тому как судят о наступлении дня после ночи, но доныне этот переход в огромном ряде заключений строго возможен только при помощи абстрактов, т.е. отвлеченных гипотез, имеющих всегда дело с вещами, прямо непознаваемыми. Возможность в будущем такого непосредственного и прямого перехода от известных конкретов к неизвестным отрицать нельзя, потому что столь основные законы, как, например, закон тяготения в астрономии и физике или закон периодичности в химии, по существу своему получены из опытов и наблюдений и абстрактами вовсе доныне не выясняются, не развиваются и не дополняются, а между тем дают возможность предугадывать множество конкретных частностей. Но, ссылаясь на такую возможность, ни в наше время, ни в предвидимое ближайшее нельзя ограничиваться одним знакомством с конкретными выводами, для того чтобы сколько-нибудь обладать ими, а необходимо возвыситься до абстрактов, потому что они кратко резюмируют множество конкретов. В этом сочетании конкретного, или действительного, с абстрактным, или отвлеченным, и должно видеть настоящий смысл высших учебных заведений и главную трудность их прохождения, состоящую поэтому преимущественно в согласовании слова (отвлечений, абстрактов) с делом (действительностью, конкретом) и в умении, насколько то доступно людям, предвидеть предстоящее на основании существующего и прошлого.

Такие люди, которые способны видеть хоть немного вперед, хоть не везде, а в некоторых частностях, очевидно, нужны стране, и чем их больше, тем, без сомнения, лучше: их-то и стремятся получить или образовать высшие учебные заведения, для того-то они и сочетают конкрет с абстрактом.

Современная мудрость не прячется, не назначается для отдельных каст, все найденное передает или словом слушателям высших учебных заведений, или печати в специальных изданиях, назначаемых для сообщения вновь произведенных научных исследований, чтобы следующие поколения превосходили современные.

На этом фундаменте возводится здание некончающегося движения вперед, или прогресса, и если древность вывела плодотворный возглас: «Горе побежденным!» («Vae victis!»), то современность может провозгласить еще сильнее: «Горе отсталым!» Оба эти возгласа, так сказать, дышат нигилизмом или показывают оборотную сторону медали, на лице которой написано, что благо народное неразлучно с деятельною защитою страны и с широким просвещением, знакомым с достигнутым и достигающим еще дальнейшего в постижении истины.

Так как все это теснейшим образом связано с общественным устройством и может быть достижимо только в отдельности и немногими из находящих подготовку в высших учебных заведениях, то эти последние назначаются не просто для получения чрез обучение высокоразвитых отдельных лиц, не для простого удовлетворения их личных требований, а прямо для получения полезных для общества деятелей. Притом знание одних задов, т.е. уже известного, не удовлетворяет прямому назначению высших учебных заведений, они должны воспитывать лиц, могущих самостоятельно затем идти в область неизвестного, пытливых, обладающих всеми основными способами, необходимыми для достижения еще не известных областей знания, и всегда помнящих, как говорил мой незабвенный профессор Александр Абрамович Воскресенский, что «не боги горшки обжигают», а в то же время твердо знающих, что с голыми руками да с игрой воображения сделать ничего существенного нельзя, хотя говорить можно – и бесконечно много.

Из сотен слушателей высших учебных заведений, конечно, только отдельные единицы могут удовлетворить этому основному требованию, остальные же пойдут по следам уже проторенным, но все же внесут во всю свою деятельность особый оттенок, налагаемый тою близостью, в которой должны быть высшие учебные заведения к самому алтарю знаний. Для указанной главнейшей цели высшие учебные заведения должны обладать профессорами, не только знающими свою специальность, но и влагающими в ее сокровищницу новые вклады, чтобы быть живыми примерами верности в оценке рекомендуемых ими приемов.

Для этой же цели высшие учебные заведения непременно должны быть снабжены обширными библиотеками, музеями, клиниками, лабораториями и тому подобными пособиями, при помощи которых учащиеся под опытным руководством могли бы готовиться к самостоятельной деятельности как в скромной области приложения современных знаний к действительности, так и в смелых попытках движения знаний вперед.

Эти пособия больше всего помогают личному умению, если лекции помогают действительному знанию и им заражают слушателей. Сочетание умения со знанием более всего характеризует современные высшие учебные заведения и явно отличает их от подобных учреждений древнего и сравнительно недавнего прошлого времени, когда все дело высшего просвещения считалось в развитии индивидуумов, способных философски относиться ко всяким предметам.

Древность поручала действительные дела рабам и, в конце концов, опиралась на слово и софистику, сгубившую ее своими противоречиями. Другая крайность, считающая всю суть в умении, живущем подражанием, развилась под знаменем учений материалистов, подобных социалистам и коммунистам. И для них, несмотря на красивые названия, все дело сводится на индивидуумов, только уже не относительно их внутреннего, преимущественно умственного и нравственного строя, а относительно их внешнего благополучия.

Если для софистов нужны школы исключительно только философские, каких ныне нигде и не существует, то для современных материалистов нужны школы только ремесленные или профессиональные. Первым дай только абстракт, вторым – лишь конкрет. Высшие учебные заведения современного типа избегают двух указанных крайностей и в сочетании знания с умением нашли должный исход. Понимая в указанном смысле значение высших учебных заведений, мне кажется, легко вывести много практических следствий, к ним относящихся. Между ними приведу немногие, считаемые мною за важнейшие.

1. Высшие учебные заведения должны быть доступны для всех подготовленных к восприятию тех специальностей, для которых они назначаются. Это значит, что лица, успевшие в прохождении курса средних учебных заведений, должны быть допускаемы в высшие учебные заведения всякого рода без ограничения такими перегородками, как сословные или специализированные. Этим я хочу сказать, например, то, что из духовных семинарий, кадетских корпусов и реальных училищ необходимо допускать в высшие учебные заведения так же свободно, как в университеты допускаются свободно кончившие курс в гимназиях, если для всех средних учебных заведений установлен будет твердый план непременных требований, подобных тем, которые выше изложены.

Широта доступа в высшие учебные заведения, по моему крайнему разумению, вполне необходима, потому что по отношению к основной цели высших учебных заведений вполне приложимо изречение «много званых, но мало избранных» и более всего приложимо понятие о том, что между избранными будут лишь немногие, ответившие первичной цели учреждения высших учебных заведений, т.е. стремлению стран и народов иметь своих «Платонов и Невтонов». Если не будет большого выбора, если не будет призыва ко всем могущим вместить, не может быть и вмещающих, т.е. если мы, русские, хотим развиваться самостоятельно, исходя из общих начал жизни и пользуясь светом, развиваемым всегда лишь исключительно немногими лицами, мы должны иметь и много высших учебных заведений и много во всех них слушателей. Стремление к тому, очевидно, уже существует, если ежегодно узнаем, что и достойным нет входа в высшие учебные заведения из-за недостатка мест. Большого числа студентов высших учебных заведений нет никакого основания бояться, как боялись того пресловутой памяти граф Д.А. Толстой и его темные приспешники, потому что высшее учебное заведение, правильно поставленное и обставленное должным образом надлежащими профессорами, не может служить ни к чему иному, как к развитию истинного просвещения в стране, а без него страна не может правильно и самостоятельно двигаться вперед и готовиться к предстоящей ей будущности.

Из того, что двери высших учебных заведений должны быть широчайшим образом открыты у нас для всех подготовленных, вовсе не следует, что они должны быть широко открыты для всех, потому что толпа мешает течению академической жизни и никакие библиотеки, лаборатории и тому подобные пособия, даже никакие аудитории не могут вместить всех стремящихся к высшему просвещению без должной подготовки и, ограничиваясь плодами слова, не способны воспринять умения, более всего требуемого высшим образованием. Из многих входящих в высшие учебные заведения даже и с вполне надежною подготовкою, судя по аттестатам средних учебных заведений, конечно, не все могут воспринять философские и практические начала, излагаемые в аудиториях. Надо суметь сделать ясной для самих малоспособных или малоприлежных их непригодность для избранного дела, и надо не жалеть об этих исключаемых, потому что жизнь открывает простор для всех, и надо сделать ясным, что высшее образование, давая свои права, налагает и свои тяжелые обязанности, и жизнь без них в обычной норме, пожалуй, легче. Но для того чтобы такое убеждение привилось в действительность, необходимо, чтобы сам закон делал прохождение обычной средней жизни не выдающихся своими способностями людей сносною и легкопроходимою, для чего более всего и нужно развитие промышленности, в которой найдут заработки лица со всякою степенью научной подготовки.

2. Если начальный период жизни низших и средних учебных заведений и можно предоставить частной и общинной инициативе, без прямого воздействия правительства, как это долго было в Англии, а отчасти существует повсюду и доныне, то это отнюдь не относится к высшим учебным заведениям вообще, а особенно в современной России, где частная и общинная инициатива и их средства малоразвиты. Не только учреждение, но и содержание высших учебных заведений и их организация должны составлять одну из первейших забот правительства, пекущегося о полноте блага народного, о сохранении самобытности страны и обо всех основных началах ее существования. Правительство, понимающее свое современное положение, должно ставить высоко все значение высших учебных заведений, хотя бы отдельные члены правительства и полагали, как утверждал граф Д.А. Толстой, что для современного у нас положения вещей нет большой надобности в университетах, т.е. в большом числе лиц, стремящихся обнять современную истину в ее частностях. Но из того, что правительство, заботящееся о будущности народной, должно открывать и вызывать высшие учебные заведения, вовсе не следует того, чтобы оно могло руководить ими во всех их отправлениях, потому что в деле просвещения, как в религии и искусстве, нужны совершенно особые люди, ничем прямо не связанные с теми функциями, для которых назначается правительство, нужны профессора-специалисты, которые одни могут влиять на юношество так, как должно по вышеизложенному, т.е. подводить их к самому алтарю знания и играть при нем ту роль, какую первосвященники играют в отношении религии, а художники – по отношению к искусству.

Это значит, что руководительство и выполнение всего дела высшего образования должно быть доверено профессорам, предоставлено их научной и нравственной ответственности, а все влияние правительства на весь ход высшего просвещения должно состоять поэтому только из двух частей. Первую и главнейшую часть этого влияния должно видеть в составлении уставов или законов, которым обязательно следовать прежде всего самим профессорам, а чрез них и всем их слушателям. Вторая сторона правительственного влияния должна ограничиваться, по моему мнению, лишь утверждением тех профессоров, которым вверяется руководство всем учебным заведением, и поощрением их деятельности на пользу юношества и истинного просвещения, т.е. преимущественно дальнейшего разыскания истины, или их научных трудов. Не тот профессор должен получать высшее правительственное одобрение, который только блюдет законы и только сообщает юношеству признанные истины, но тот, который, сверх того, личным примером дает образцы того, для чего назначаются высшие учебные заведения, т.е. тот, который наиболее вносит в науку самостоятельного, нового. Профессоров, к этому не способных, т.е. способных лишь повторять зады и их излагать, мало для высших учебных заведений, хотя без них дело обойтись не может, и хотя в управлении высшим учебным заведением и им надо дать известное место, однако преобладающее значение во всех отношениях должны получать лишь те профессора, которые продолжают идти вперед и заражают своими стремлениями массу потомства.

Все управление высшим учебным заведением, по моему мнению, должно быть вверяемо совету профессоров-руководителей, избирающему из своей среды на определенные сроки одного из своих членов, называемого или директором или ректором и снимающего с совета все тяготы действительного вмешательства во множество частностей, неизбежных в каждом учреждении, а тем более в высшем учебном заведении, снабженном всякого рода пособиями и имеющем много слушателей. Этому директору или ректору необходимо иметь для заведования всеми внешними сторонами дела особое правление, состоящее отчасти из профессоров, отчасти из особых чинов, привыкших к подобного рода делам и назначаемых правительством по выбору совета.

Членами совета, по моему мнению, могут быть только те из профессоров, которые уже прослужили лет 10 по ведомству просвещения и, по крайней мере, года 2 или 3 пробыли преподавателями того заведения, в совете которого они участвуют. Это необходимо для того, чтобы все участники руководящего совета были людьми опыта и имели время вникнуть в действительные надобности данного учебного заведения со всеми его особенностями41. Члены руководительного совета избираются им самим, но утверждаются правительством.

Предоставляя заведование высшими учебными заведениями совету профессоров-руководителей, правительство окажет то доверие, без которого невозможно истинное просвещение.

При этом нельзя закрывать глаз на то, что возможны будут единичные случаи всякого рода злоупотреблений, но, прежде всего, должно помнить, что без доверия тут ничего сделать нельзя и что некоторые недостатки неизбежны в каждом людском деле. Но для того чтобы всегда оставалась должная доля правительственного влияния на ход дела в данном высшем учебном заведении, мне кажется, было бы полезным возобновлять чрез 10 лет для каждого члена руководительного совета утверждение правительством в звании члена совета, потому что для меня мыслимы такие случаи, когда профессор удовлетворяет всем главным научным и педагогическим требованиям, но не может быть хорошим советником в деле руководства учебным заведением. Этим я хочу сказать, что между профессорами могут быть такие, которым вполне можно доверить чтение лекций и руководство занятиями студентов без назначения, однако, их в состав совета. Но для того чтобы в этом отношении соблюдалась должная мера и не было господства случайности, устав каждого высшего учебного заведения должен определить наименьшее число членов совета и вообще все те условия, которым все эти члены должны удовлетворять. Для правильного понимания предмета, однако, нельзя забывать, что в руках правительства всегда должно находиться право утверждать в звании профессора, хотя выбор профессоров должно предоставить руководительному совету на основании точно обозначенных условий, в число которых должно, по моему мнению, включать и рекомендацию кандидатов известными учеными других высших учебных заведений или ученых учреждений.

Сущность того, что я хочу здесь сказать, сводится к тому, что помимо профессоров никто не может влиять на результаты учебных заведений, а стране, как и ее правительству, нужны лишь эти результаты.

3. В настоящее время у нас существуют высшие учебные заведения чрезвычайно многих ведомств: духовного, военного, морского; министерств: народного просвещения, внутренних дел, юстиции, финансов, путей сообщения, земледелия и государственных имуществ и т.п.

Такой порядок имеет свои хорошие стороны в период разыскания надлежащего типа высших учебных заведений, потому что разные ведомства стремятся осуществить различные типы и имеют в виду те специальности, ради которых сами учреждены.

При помощи рассмотрения уставов и частностей в таких коллегиальных учреждениях, как Государственный совет и Комитет министров, достигается единство приемов и планов, но все же дело, по существу однородное, оказывается раздробленным до крайности и от того во многих отношениях страдает, а в последнее время даже и запутывается до того, что, например, сельскохозяйственное высшее образование дается не только в институтах Министерства земледелия и государственных имуществ, но и в политехнических институтах, находящихся отчасти в ведении Министерства финансов, отчасти под управлением Министерства народного просвещения, как, например, в Рижском политехникуме и Горыгорецком сельскохозяйственном институте.

Общеизвестная всем и весьма бедственная рознь разных наших ведомств усугубляет недостатки такой системы. Первым важнейшим способом ее исправления, по моему мнению, должно служить объединение наших министерств, необходимость чего я постараюсь выяснить, когда буду говорить о тех поправках, которые, по моему мнению, необходимы в нашей правительственной системе. Не желаю я сказать всем этим, что всякие высшие учебные заведения должно приурочить или подчинить одному ведомству просвещения, но полагаю, что дело просвещения России много выиграет, когда большинство учебных заведений будет соединено под одним управлением, которое, как было уже сказано выше, преимущественно должно устанавливать уставы, блюсти их исполнение и всемерно заботиться о снабжении их научными силами, отвечающими времени и потребностям.

Здесь я не стану входить в какие-либо подробности, потому что убежден, что все дела этого рода зависят преимущественно от лица, поставленного во главе этого дела, а для него излишни какие бы то ни было частные указания. Обращу лишь внимание на то, что желаемое объединение поведет за собой даже и экономию в содержании высших учебных заведений, не столько потому, что в каждом министерстве имеются особые отделения или департаменты для заведования высшими учебными заведениями, сколько потому, что дробление высших учебных заведений достигает совершенно нежелательных пределов. Так, например, в Министерстве государственных имуществ числятся не только общие сельскохозяйственные институты, но и для такой отдельной специальности, как лесная, – отдельное учебное заведение. Присоединение лесной специальности к сельскохозяйственной столь естественно, что не требует особых доказательств, а такое присоединение поведет за собою сокращение повторений, а потому и кафедр. Так, физика, химия, ботаника, политическая экономия и тому подобные предметы для разных факультетов такого института могут быть читаны совместно, как это идет, например, в университетах и политехникумах по многим предметам. Притом я полагаю, что общее число высших учебных заведений сокращать отнюдь не должно, а следует только узкоспециализированные расширять до надлежащих пределов, чтобы в одном заведении соединялись однородные или близкие специальности. Это видно во многом. Почтово-телеграфное ведомство, очевидно, нуждается в высших специалистах и потому устроило свой Электротехнический институт, но электротехника, правда, с другой стороны, т.е. не со стороны телеграфов, а со стороны двигателей, электрометаллургии и т.п., входит в состав политехникумов и технологических институтов, и при соединении с ними, очевидно, выигралось бы немало средств, необходимых для учреждения столь ныне уже настоятельных новых высших учебных заведений. В том же министерстве имеется Строительный институт, преследующий те же цели, по существу, какие и архитектурное отделение Академии художеств, и строительное отделение некоторых политехникумов и отчасти Института путей сообщения. Вполне убежден, что никакие соображения подобного рода не приведут к надлежащему результату, пока у нас не объединятся министерства при помощи учреждения первого министра, а потому если я касаюсь указанного объединения, то лишь ввиду того, что считаю чрезвычайно важным и своевременным усилить у нас число высших учебных заведений, а это было бы в денежном отношении очень накладно для страны, если бы не осуществилось объединение многих наших высших учебных заведений.

4. Зачатки публичного высшего образования, существовавшие в Древней Греции, несомненно, носили характер, во-первых, чисто философский, во-вторых, обучения у отдельных преподавателей и, в-третьих, в виде частных школьных учреждений. Первые следы возникновения объединенного, правительством учрежденного высшего обучения, сколько мне известно, возникли в Риме при Веспасиане, разорившем Иерусалим, в 69–79 гг. после Р. Х., так как тогда учреждено было преподавание риторики и оно велось на средства государственные. В XI–XII ст. под влиянием преимущественно папским возникли высшая Юридическая школа в Болонье и Парижский богословский факультет. Высшее медицинское образование началось вскоре затем, но и оно носило характер преимущественно философский и открылось с папского разрешения.

Умножение практических потребностей, уже видное в устройстве юридических и медицинских школ, выразилось вскоре затем, преимущественно в XIII и XIV вв., устройством первообразов университетов, учрежденных правительствами сперва еще с разрешения и под покровом папства. На правительственные средства в 1213 г. возник Парижский университет, а около 1250 г. – Оксфордский и Кембриджский, в 1347 г. – Пражский, в 1365 г. – Венский, в 1385 г. – Гейдельбергский, а затем начали развиваться университеты и в разных иных местах, всегда с факультетами богословским, юридическим, медицинским и философским. Под этим последним подразумевается совокупность отделений филологического, исторического, математического и естествознания. Хотя в прошедшие с тех пор 600 лет очень многое изменилось в мире, но университеты и поныне в образовании народов продолжают занимать первостепенную роль, они служат и поныне образцом для всех прочих высших учебных заведений; здесь развились специализация и философское направление высшего образования.

Обучение у высших мастеров в данной специальности в университетах стало приурочиваться к общему образованию, ибо эти мастера приобретали в университетах большую независимость, общение и небывалый прилив учеников, что и дало много явных результатов, послуживших поводом к распространению таких высших учебных заведений повсюду. Та подражательность, или следование за началами данной школы, которою характеризуется вся образованность с древнейших времен, нашла здесь свое особое удовлетворение значительно дополнившимся общением, имеющим свое громадное влияние на подрастающее поколение, потому что в университетах, как вообще в школах, учащиеся находятся под влиянием не только профессоров, но и своих товарищей, а разнообразие специальностей, которыми занимаются эти товарищи, ведет к тому, что каждый получает большую широту просвещения, чем при следовании за отдельным, хотя бы и высоким учителем.

Этому влиянию должно приписать не только общераспространенное поныне и во многом справедливое мнение о том, что университеты дают общее высшее образование сверх специального, но также и то, что с возникновением университетов, совпавшим с эпохою Возрождения наук, школы в научном смысле стали расширяться, разнообразиться, умножаться и чрез своих адептов влиять на всю современную жизнь. Та мысль, которая лежит в основе университетов, сочетающих в себе разные специальности, в последней половине XIX в., когда живая надобность в специально образованных деятелях значительно усилилась, была во множестве случаев упущена учреждением узкоспециальных учебных заведений, и мы в России живем в настоящее время в эпоху господства этого упущения. Ему по преимуществу обязано наше время тем, что по весьма широко распространенному мнению о данного рода делах могут судить с достаточным основанием только ближайшие специалисты, а эти последние очень нередко чужды надлежащего общего образования.

Мне бы не хотелось развивать эту сторону дела, потому что она мне кажется очень печальною, и я думаю, что можно не развивать этого, потому что всякий сознательный человек найдет кругом себя много примеров, ее подтверждающих. Бывши первоначально профессором не только университета, но и различных узкоспециальных учебных заведений, подобных Инженерной академии, Институту путей сообщения и Технологическому институту, я из жизни извлек эту мысль и на основании этого утверждаю, что дело высшего образования, даже специального, много теряет в узкоспециальных заведениях потому именно, что товарищи других специальностей влияют на все развитие слушателей едва ли меньше, чем профессора. Когда я учился в Главном педагогическом институте на отделении естественных наук, я жил рядом с товарищами, не только теми математиками, с которыми вместе слушал все общие науки на первых двух курсах, но и с филологами, историками и экономистами другого факультета, и я никогда не забуду тех столкновений во мнениях, которые у нас часто бывали и немало послужили к общей полировке всех нас. На основании сказанного и имея в виду необходимость множества специальностей и громадное их развитие, я полагаю, что наилучшие плоды от высших учебных заведений получатся лишь тогда, когда в каждом из них будет много разнородных специальностей, или факультетов.